После того как начались базарные отношения, Контора, как и многие другие государственные структуры, перешла на самоокупаемость. У всех семьи, дети, тещи, долги и так далее. А где можно нарвать зелени? Правильно, в карманах новых рябушинскихъ, морозовыхъ, мамонтовыхъ и прочих. Вот и приходится многим из моих бывших коллег заниматься коммерческими, скажем так, проблемами.
Оговорив с каждым секретным сотрудником время и место встречи в большом городе, я нашел по телефону полковника Старкова и попросил дать объективку ФСБ на гражданина Фиалко.
— Серьезное что-то, Алекс?
— Так, по мелочи, — ушел от ответа. — На пять копеек.
— Что-то на тебя не похоже, — засомневался боевой товарищ.
Тогда я признался, что познакомился с милой девушкой Мариной, приемной дочерью вышеупомянутого господина. И, кажется, воспылал нешуточной страстью.
— А-а-а, сукин ты кот, — рассмеялся Старков. — Вопросов больше нет.
Такой вот я подлец: прикрылся девушкой, будто щитом. А что делать? Ситуация с её папой настолько нестандартна, что я должен иметь легальное прикрытие. Надеюсь, будущая журналисточка заочно простит мое фрондерство.
Увы, охотник за людишками вынужден в силу специфики своего пограничного со смертью труда переступать через идеалы и принципы, через чужие судьбы и жизни, через сукровичную трупную жижу и любовь. И при этом никому не доверять — никому. Только самому себе и то в счастливые минуты передышки между боями.
Найти молоденькую королеву Николя Макова в десятимиллионном городе практически невозможно. Шанс имеется лишь у профессионала, то бишь у меня. И то при условии, что госпожа-удача соизволит ощериться. Главное, чтобы провокатор и исполнитель чужой воли был жив и здоров. Тогда шанс повышается. Теплый организм оставляет за собой шлейф, по которому его можно без труда обнаружить. Где начинать лучше искать? Разумеется, по месту жительства. Иногда домашняя утварь разыскиваемого может сказать о нем больше, чем он сам.
Ведя беспрестанные телефонные переговоры по проблеме, я приближался к мегаполису. Город задымленным островом плавал в салатовом свете погожего дня. Из-за рыжих пролесок вышагивали новые гигантские кварталы новостроек. Чадили огромные раструбы ТЭЦ. Свалку, над которой кричали степные чайки, утрамбовывали бульдозеры. Потом на это место завезут волжский чернозем и разобьют парк культуры и отдыха — с деревьями и клумбами.
Эх, Россия, все у тебя грандиозное, объемное, исполинское: поля, реки, горы и леса — ни обойти, ни объехать, ни обскакать, ни облететь. Не могут понять иные малые государства, как мы, проживая на таких просторах, протягиваем руку к мировому сообществу, чтобы не протянуть ноги. Велика сия эта загадка русской широкой души, и никому её не постигнуть, даже нам, здесь обитающим. Ну да, ладно, как говорится, кому — пышки, а кому — шишки.
Именно за потенциальными шишками я и спешил в столицу нашей родины. Если некто работает профессионально и основательно, то одними увещевательными беседами по душам не обойтись.
Руководствуясь принципом: если хочешь, чтобы получилось хорошо, делай все сам, я подруливаю джип в район, где прописан гражданин Маков. Не думаю, что он ждет меня на кухне с прохладной бутылочкой родной. И тем не менее надо посмотреть, чтобы понять, чем живет и чем дышит «любовница» господина Фиалко.
Подъехав к разрушающемуся дому эпохи сталинской реконструкции, похожему на расколотый льдами «Челюскин», я задержался в джипе по причине поиска универсальной шведской отмычки, которую мне подарили на день рождения. Кому-то подносят вафельные тортики и апатичные гвоздики, кому-то жалуют арабских скакунов, а мне — пожалуйста, прими, дорогой menhanter, полезную в хозяйстве вещицу.
Найдя наконец универсальную отмычку, я, изображая торгаша юго-восточным ширпотребом, отправился в дом. В его холодном подъезде тянуло могильной плесенью и прошлым благополучием: в нишах прятались улыбчивые нимфы с мраморными животиками и перебирали невидимые струны арф — да здравствует вечная музыка!
Презрев лязгающий капканом лифт, я медленно поднимаюсь по лестнице на третий этаж. Прислушиваюсь — дом жил своим малосодержательным филистерским бытом: полемизировал телевизор, лаяла жирная болонка, жарили серебристую форель, старичок общался вопреки скверной связи с городом Минуссинском.
Замок был некрепким и я легко его открыл, предварительным звонком убедившись, что квартира пуста. В коридоре меня встретил глянцевый перекидной календарь с атлетами, на которых бугрились бицепсы и трицепсы. В комнатах, где были четырехметровые потолки, замечались следы скоропалительных сборов: из открытого шкафа вываливалась требуха одежды несносно-яркого окраса, на стенах спальни, где кособочилось ложе с одеялом из отвратительного голубого атласа, висели лохмотьями театральные афиши, спортивные тренажеры находились в полуразобранном состоянии.
Складывалось впечатление, что господин Маков бежал в панике, предупрежденный о появлении страшного и ужасного охотника. Это становилось, во-первых, интересным. И второе, человек в таком невротическом припадке способен допустить промашку. Ну-ка, что здесь у нас, и я прогуливаюсь по квартире, как сталкер по свалке.
Тот, кто до последнего времени проживал в этой квартире, не отличался чистоплотностью. На кухне нахожу завалявшийся рекламный проспектик, пропагандирующий здоровый дух в здоровом теле. Лоснящаяся бумага в замшевой пыли, адресок и номера телефонов обведены чернильными овальными кружочками. Не занимался ли господин Маков атлетическим шопингом? Сейчас модно посещать подобные заведения. Интересно, какие мышцы тренируют «атлеты» там?
М-да, чувствую, что чем дальше, тем глубже. Более омерзительного дела у тебя, menhanter, не было, это правда. Единственное, что утешает, раньше или позже вся эта невидаль закончится и ты сможешь вернуться в мир нормальных сношений, в смысле отношений.
Я возвращаюсь в джип, пора объезжать оговоренные точки, где меня ждут секретные сотрудники — назовем их X., Y. и Z. О существовании друг друга они, конечно, не знают, но есть в них странная схожесть в фигурах, лицах и одежде. Они люди толпы, они усреднены до статистического горожанина. Их трудно запомнить, как невозможно запомнить уличные урны. Сексоты неуловимы и способны решить любую задачу, входящую в их компетенцию. Я их узнаю исключительно по газете «Правда» в руке — шутка, но в каждой шутке…
Встреча с Х. назначена у кинотеатра «Художественный» — в самом людном местечке столицы. Оставив авто на стоянке Министерства обороны, шагаю на пятачок, где клокочут человеческие страстишки. Продают все, что можно продать, покупают все, что можно купить. В подземном переходе томятся бездельем художники. Ветер продувает Арбат, точно аэродинамическую трубу. Я стою у киноафиши и делаю заинтересованный вид любителя зарубежных фильмов. Секретный сотрудник X. появляется из ниоткуда, из хаотичной воронки бытия, из озябшей толпы.
— Приветствую вас, — шмыгает слабо фиолетовым носом. — Ну и погодка, не так ли?
— Да, — жестом руки приглашаю следовать за собой.
Направляемся в мокрый скверик к памятнику Н.В. Гоголю, который стоит и который «от советского правительства». Там садимся на лавочку, кинув на неё упомянутую газету «Правда», и начинаем обсуждать проблему. Не вдаваясь в тонкости дела, ставлю конкретную задачу: обнаружить объект за трое суток, его вводные данные такие-то, обратить внимание на возможных контактеров (список из четырех человек прилагается), никаких самостоятельных действий не предпринимать, оплата труда — пять тысяч долларов США.
— Вопросы есть?
— Все понятно, — говорит X., получая материалы и денежную пачечку. — Я могу идти?
— Пожалуйста, — остаюсь сидеть на скамейке.
— Простите, — мнется на ногах и не уходит.
— Что? — я крайне удивлен, такого ещё не было: может, сумма гонорара не устраивает?
— Простите, моя газетка, — и тянется к лавочке, где на её ребристых рейках лежит «Правда».
Потом человечек в занюханном макинтоше и с холщовой хозяйственной сумкой, где болталась однодневная плата всем столичным учителям, удалился прочь, а я остался, чеша затылок.
Чудной у нас проживает народец, ей-ей! Такую вот завитушку вывернет хоть стой, хоть падай. А специалист хороший, этот малость сквалыжный Х.
Посмеиваясь, я вернулся к машине. Теперь меня ждет прогулочная поездка к ЦПКиО им. Горького — там у входа, у детской карусельки, должен находиться Y., изображающий заботливого папашу. Я выруливаю джип на Калининский проспект и мчусь в транспортном потоке, потом поворот на Садовое кольцо — и вперед — вперед, menhanter!
Потом мой внедорожник приблизился к Крымскому мосту. Москва-река тянула свои холодные воды, где плавали ржавые баржи, рыбки-мутанты и ветошные утопленники. Осень покрывала Нескучный сад невесомой рыжью. Громадное «Чертово колесо» недвижно мглело во влажном воздухе.
— Приветствую вас, — встретил меня Y. у карусели с верблюдами-слониками-жирафами. — Ну и погодка, не так ли?
— Да, — ответил я и мы совершили неспешную прогулку по заасфальтированной площади, обходя лужи и катающих на роликах детишек.
После нашего содержательного моциона cексот тоже в стандартном стареньком макинтоше, но с красочным полиэтиленовом пакетом растворяется в праздничной толпе. Я же тороплюсь на новую встречу. Она должна произойти у гостиницы «Москва». Мой джип снова погружается в транспортную сель, и я имею возможность произвести несколько телефонных звонков. Первый — в атлетический клуб под романтическим названием «Геракл», второй — в Большой театр, программку которого я обнаружил в квартире моложавого извращенца, третий — полковнику Старкову.
— Есть информация, — говорит он. — Не по телефону. Встречаемся у лошади. Когда?
Я отвечаю: «плюс двадцать один», что означает — через три часа после наших переговоров.
Наконец прибываю к гостинице. Начинает моросить дождь. Провинциальный люд открывает зонтики. Ветер усиливается. Естественно, появившийся из ниоткуда сексот Z., шмыгает слабо сизым носом и проговаривает всю ту же фразу:
— Ну и погодка, не так ли?
Потом он проваливается сквозь землю, а я, переведя дух, уже мчусь в джиповом отсеке в атлетический клуб «Геракл». По телефону мне сообщили: господин Маков является его членом, что дает ему право посещать спортивный зал, бассейн, сауну в любое удобное время. Понятно, что я не надеялся сдернуть молодчика с тренажера «велосипед», расчет был более верный: найти кого-нибудь из его знакомых по совместному увлечению, взять того на прихват и получить по возможности полезную информацию.
То есть такой тотальный сыск предусматривает проверку всех мыслимых и немыслимых версий. Это помогает понять внутреннюю психомоторику объекта. Если надо будет, я и в Большой театр пойду. А почему бы и нет? То, что это мельпоменовское заведение «атлет» посещал, сомнений никаких. А вдруг мы столкнемся в гальюне с зеркалами. И потом — у меня есть прекрасный повод провести вечерок с Мариной. Надеюсь, ей все равно какие балетные танцульки смотреть.
Более того подозреваю, что этим культпоходом дело только начнется. В последние часы я успел узнать много интересного о местах, где горн, выразимся красиво, нижней трубы трубит сбор. Центральные места для однополых — у фонтана перед Большим театром, возле памятника героям Плевны, в Александровском саду — «под звездами» и в туалетах аэровокзала. У каждого пункта своя аура любви.
В сквере у Большого ищут духовного и телесного общения студенты театральных, хореографических училищ и прочих заведений, имеющих отношение к культуре и искусству. Заслуженный работник культуры — сокращенно: ЗАСРАК. Не есть ли это почетное звание — знаком специфической любви? У памятника героям Плевны — место знакомства богатых извращенцев. Что же касается параш аэровокзала, то там случается любовь буквально на лету. Ну и так далее.
Я подозревал, да и знал, что существует некий параллельный мир. Однако не до такой же степени, господа, цвета утренней морской волны. Убогие вы все и весь ваш е`род. Жалкие. Как бы вы ни тешили себя иллюзиями.
Я, например, не развлекаю себя иллюзиями. Я не лучше и не хуже других. Единственное, что меня отличает от многих: я понимаю свое несовершенство. И стараюсь работать над собой. И так, чтобы мой пир духа не портил окружающую среду — среду обитания, все больше похожую на зону, где мы все обречены делать вид, что живем — и живем счастливо.
… Атлетический клуб «Геракл» находился на Краснопресненской набережной — напротив Международного торгового центра имени красного капиталиста Хаммера. Удобно во всех смыслах: потренировал нижние мышцы, перешел дорогу, сыскал платежеспособного клиента с AIDS и никаких проблем.
Меня встретили радушно: мы всегда рады новым членам клуба, только уплатите в кассу пять тысяч баксов за год. Разумеется, платить за атлетическое фу-фу я не стал, чем очень огорчил марципанового менеджера Коcтю. Еще больше он огорчился, когда я начал задавать конкретные вопросы по господину Макову.
— Простите, — сказал менеджер. — А вы из каких органов?
— Из самых внутренних, — и помахал перед чужим носом удостоверением цвета пурпурных потрохов.
— Я должен вызвать управляющего, — на это сказал Костя и, взявшись за телефонную трубку, предложил: не желаю ли я пока ознакомиться с услугами их спортивно-оздоровительного центра?
А почему бы и нет? И в помощь мне передается херувимчик Эдик, и мы с ним идем на звуки лязга металла. В тренажерном зале, выкрашенном в модные кислотные цвета наркотического забытья, атмосфера всеобщего потливого азарта: на всевозможных спортивных снарядах молодые атлеты, у большинства которых выхоленные физии, а в физических движениях уверенность в завтрашнем дне.
— Одни мальчики, — резюмирую я. — А где девочки?
— У нас же мужской клуб, — ответствует Эдик. — По интересам.
Я плюю себе под ноги: интерес понятен — здесь проходят подготовку те, кто скоро пополнит ряды офицерского братства Армии любовников. Сколько подобных мужских клубов по интересам в столице? Черт знает что, такое впечатление, что интенсивно готовятся элитные кадры для захвата власти? Как был кремлевский небосклон не был совершенно залит васильковым цветом. Пока у нас государственный флаг трехцветный. Не случится ли такого, что в одно прекрасное утро граждане великой страны, проснувшись, обнаружат над куполом Администрации голубые хоругви? Армия любовников на марше, и только.
— Прошу вас, — голос херувимчика вывел меня из глубокой задумчивости. — У нас там ещё бассейн, сауна, бар, видеозал.
— Видеозал, как интересно, — сказал я. — Мой любимый мультик «Белоснежка и семь гномов», а твой, Эдичка? «Али-баба и сорок разбойников»?
На этом ознакомительная прогулка закончилась, меня вновь пригласили в дирекцию, где помимо улыбающегося менеджера, появились новые действующие лица: жирновато-лысоватый управляющий Рувим Шапиро и при нем два атлета, выполняющих роль вышибал.
— Мы не даем информацию о наших клиентах, — радостно сообщил самоуверенный донельзя управляющий. — Никому, тем более сотрудникам органов.
Я не люблю, когда со мной разговаривают сидя. Я стою, а некто, считая себя хозяином положения, покачивается в кресле на колесиках и несет вздор. Хотя, может, господин Шапиро решил, что имеет дело с очередным мелкотравчатым вымогателем в партикуляре, и посему особенно церемониться не следует. Я посчитал нужным убедить его в обратном, ударом ноги отправив кресло с жировым брикетом в угол, а остальным приказал лечь на пол и думать о приятном и вечном. Меня послушали: многозарядый «Стечкин» в руках убеждал мгновенно и лучше всех слов.
— Слушай, сионистик, — благодушно предупредил я Шапиро. — У меня времени мало, но пристрелить тебя, пидера, хватит.
Что-что, а умею убеждать строптивцев — добрым и проникновенным словом. Господин управляющий прекрасно понял, что лучше быть живым и богатым, чем кормить собой прожорливую подземную фауну. Он затряс жировыми складками и заявил, что я могу полностью положиться на него. Я посмеялся: пусть кто-нибудь другой это делает, а меня интересует конкретная информация по господину Макову.
— Костя, будь добры, — слабым голосом проговорил Рувимчик. — Посмотри по компьютеру, — и мне с испугом: — Ему можно?..
— Ему все можно, — ответил я. — Но осторожно.
Скоро мой джип уже накручивал километры по столичным проспектам. Предполагаю, что мой визит вежливости запомнился многим — корректностью: ведь я мог случайно кого-нибудь пристрелить. Повезло всем: и тем, кто мог получить пулю в лодыжку, и мне, мечтающему обнаружить гвардии сержанта Армии любовников.
В подобных случаях утверждают: жадность фраера сгубила. Дело в том, что господин Маков оплатил свое желание быть атлетически пригожим по безналичному счету «Оргхимбанка».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42