- Парни, - обратился к жующим Парфюмо на южном диалекте, - это моя новая помощница, родня одного дружка, с которым мы воевали ещё в большую войну. Она полька, по-нашему понимает плохо. Но глупостей не позволяет. Запомните сами и передайте другим. Кто с первого раза не поймет, будет иметь дело со мной.
Старик снизу вверх глянул на Кристину и легонько шлепнул её по заду:
- Пошли ко мне, сладкая, поговорить надо.
Миновав грязный темный коридорчик, они оказались на кухне, полной густого чада от шипящих на дровяной плите сковородок.
- Слышал, ты у нас ненадолго. - Сказал старик, помешивая в большой кастрюле что-то бурое, пахнущее красным перцем.
- Угу, - сделав туповатое лицо, отозвалась Кристина.
- Говорят, можешь помогать на кухне бесплатно. Посуду перемыть, овощи почистить.
- Угу, - согласилась Кристина, снабженная Стефано небольшой суммой на проживание.
- Значит, стол и койка тебе дармовые будут. - Парфюмо осторожно втянул губами горячую жидкость с ложки и удовлетворенно причмокнул. - А ещё говорят, что полицейских не любишь.
Старик не глядя на Кристину, вывалил в кастрюлю кипевший на сковороде соус.
- Не люблю, - согласилась Кристина, насупившись. Что известно Этому багровому старику, о чем шептался с ним Гвидо?
Закончив с соусом, Парфюмо отер руки о фартук, звонко шлепнул гостью по заду.
- А где их здесь взять? - хитро подмигнул он. - Здесь люди сами свои вопросы решают. Прошлым летом один чудило надумал сети в чужом месте ставить. Отрезали ему яйца. Свои же, - тихо, мирно, чтобы наука была... Да ты не дрожи, красивая. Подбери ухажера покрепче, а с другими ни гу-гу. Бо-ольшие неприятности могут случиться. - Он погрозил Кристине длинной ложкой, с которой капала подлива, и девушка смущенно потупилась. - Иди к той синьоре, что белье во дворе развешивает, она тебе уже апартаменты приготовила. Фина её зовут. Хозяйка моя, стало быть, - твоя госпожа. Женщина строгая и набожная...
- Эй! - окликнул Парфюмо удаляющуюся девушку. - Здесь недавно по телевизору интересную картину показали: одна русская шлюшка из тюрьмы сбежала, да ещё конвоира пристукнула. Кровищи, - как на скотобойне! Толстяк зашелся хрюкающим смехом, и Кристину вдруг осенила догадка: "Лиловая свинья" - это и есть сам Парфюмо. Как бы лестно ни отзывался о нем Антонелли.
Слов женщины, говорившей на диалекте, Кристина почти не разобрала, объяснялась жестами, как глухонемая. Да, в этих краях она почувствовала себя путешественницей, попавшей в экзотическую глухомань.
Здесь все было непривычно и живописно, будто из какого-то старого кино про солнечную Колабрию. Январь, - а вокруг преисполненное радости жизни цветение. Темно-зеленый глянец апельсиновых рощ и бархатисто-серебряная листва зарослей олив покрывают склоны холмов, а виноградники кажутся полосатыми ковриками, наброшенными на каменистые уступы, спускающиеся к морю. В крошечных долинах, заросших мягкой травой, бродят отары, на серой гальке побережья сушатся перевернутые кверху дном лодки, развешена паутина рыбацких сетей с большими бусинками стеклянных шаров, служащих поплавками. Море называется Тирренским и соединяется узким Мессинским проливом с Ионическим. Там, за проливом, в золостисто-голубой дымке парит знойная загадочная Сицилия.
Дома в деревеньках, спускающихся к заливу Сант-Эвфемия, выстроены из белого камня. Чудом прилепившись к скалам над бухтой, они образуют единое целое, наподобие пчелиного улья или древесного гриба, облепившего ступенчатыми наростами старую кору.
"Лиловая свинья" расположена на самом верху деревеньки, неподалеку от проходящей вдоль побережья автострады. В отличии от нижних кабачков и тратторий, предназначенных для рыбаков и гостей, прибывающих с моря, "Свинья" - место встречи погонщиков и пастухов, а также придорожная забегаловка, куда заскакивают водители машин, развозящих овощи, фрукты, молоко, сыры и прочие сельхозпродукты. Это почти всегда местные, чужаки в такую глушь забредают редко. Их не любят и опасливо сторонятся.
Комната Кристины оказалась в старом амбаре, где в летний сезон жили наемные работники Парфюмо, помогавшие возделывать большой огород. Густо разросшийся сад скрывал приземистое, сложенное из разномастных валунов, строение от посторонних глаз. В тени огромных грецких орехов, едва начинавших зеленеть, было прохладно и сыро, а на разогретой солнцем каменистой тропинке, словно рассыпанные драгоценности, дремали большие сине-зеленые мухи.
Амбар под соломенной крышей казался заброшенным и безопасным. Это обстоятельство больше всего радовало Кристину - здесь она могла уединиться и даже запереть тяжелую дощатую дверь ржавой задвижкой. Оконце с треснутыми мутными стеклами в развалившихся рамах казалось менее надежным. Но поставленные на подоконник Кристиной ряды пустых бутылок должны были предупредить об опасности, если кто-нибудь задумал бы проникнуть сюда ночью. По крайней мере, она успеет проснуться от грохота, прежде, чем её придушат.
Пугливость, настороженность помощницы Парфюмо казалась странной. Она не только не искала знакомств. но вообще предпочитала не показываться на глаза посетителям, предпочитая возиться на кухне с грязной посудой или заниматься на задворках стиркой.
Взбивая пену в большом оцинкованном корыте, закрепленном на массивных козлах, она порой замирала, словно прислушивалась к чему-то. В эти минуты мысли Кристины растекались, теряя ориентиры, и ей начинало казаться, что именно так сходят с ума. Живая, ощутимая до мелочей, чужая жизнь пугала реальностью материализовавшегося кошмара. Это солнце, кусты, холмы, морская синь на горизонте, толстая синьора Фина - жена Парфюмо, пахнущая чем-то кислым и старавшаяся не подходить близко к полячке, брезгливо поджимавшая губы в разговорах с ней, состоящих из коротких распоряжений, - что это, сон на яву? Но какова же тогда явь - подлинная её, Кристинина жизнь? Московская пятиэтажка, римская тюрьма, скромная гостиница "Парма", роскошные владения Антонелли?
Почему-то отчетливо всплывал в памяти быстрый, как удар, взгляд Надин-Белоснежки, узнавшей о контракте подружки с "Каратом", и её наморщенный, то ли пренебрежительно, то ли завистливо, носик. "Миллионы ты там грести не будешь, - и не мечтай. Там таких ищущих пруд пруди. Но вот со здоровым сексом проблем, наверняка, не будет. Уж чего-чего, а темперамента тамошним чернопопеньким не занимать", - заверила она Кристину на прощание. Смешно. Уж в гадалки Надьке лучше не соваться. Ночь с Элмером, одна, правда, очень желанная ночи и садистские надругательства Рино - богатая любовная практика, ничего не скажешь! Элмер умер, не сумев даже привязаться к ней, но успел затянуть на шее русской подружки тугую петлю. От этой мысли по коже пробегали мурашки, и Кристина затравленно озиралась, отчетливо представляя огромное бронзовое тело, возникающее рядом.
"Все к лучшему, - твердила себе Кристина. - Эти сказочные, затерянные в южной глуши края - не ссылка, а награда. И обещание победы". Как пишут путеводители, изученные Кристиной у Стефано накануне отъезда, природные и климатические условия в этих краях "отличаются покоряющим своеобразием". Теплый воздух какого-то особого вкуса, смешавший запахи моря и пробуждающейся земли, не ведающей зимней спячки, морская синь до горизонта, манящая тем сильнее, чем настоятельнее заявляла о себе потребность в хорошей бане.
Через три дня работы на жаркой кухне Кристина почувствовала, что покрылась слоем грязи и пота. На вопрос работницы о возможности помыться, Парфюмо пренебрежительно хмыкнул: - Вон в саду бочка. Бери ведро и тащи в хлев. Воды пока не жалко.... - Он окинул Кристину таким цепким масляным взглядом, что ей стало ясно, - не даром здесь у восьмидесятилетних стариков ребятня пузатая бегает.
- Я не прочь приласкать тебя, сладкая. Как-нибудь вечерком. Моя хозяйка к сестре гостить уезжает. У меня пластинки есть хорошие. И заплачу, конечно. Парфюмо никогда не скупится для такого дела, и силенки ещё имеются. - Он смачно ущипнул её пониже спины, подтверждая свои слова.
- Спасибо. Потом. Я ещё не привыкла... Устала... - пробормотала работница невпопад, пряча сверкнувшие отвращением глаза.
Для купания Кристина выбрала вечерние часы, когда перед ужином в забегаловке наступало затишье и хозяева отдыхали в доме. Два ведра, кружка и кусочек хозяйственного мыла - вот и все, что заменило ей ванну. Но и это было настоящим пиршеством для истомившегося по воде тела.
Дверь в хлев не запиралась, пол застилала солома, сгнившая в глубине и ещё сухая, золотистая, сверху. Сквозь щели в крыше, набранной из узеньких дощечек, проникали полоски света, на потолочных перекрытиях возились, тихонько воркуя, голуби. Кристина намылилась и с удовольствием облилась прохладной одой. Потом, опустившись на колени, намылила длинные волосы, жалея, что не остригла их накануне бегства. Искушение отделаться от обременительной шевелюры было велико - перед кем ей теперь щеголять? Ведь не фотомодель, а, скорее, каторжница, значит, и замашки иные. Но Кристине казалось, что именно с этой незначительной детали начнется её капитуляция перед обстоятельствами. Нет, Марыся Сташевская останется Кристиной Лариной до тех пор, пока хватит сил сопротивляться отчаянию. Она яростно теребила слипшиеся, упавшие на солому длинные пряди.
Несколько раз Кристине послышалось, что за стенами хлева кто-то ходит, перешептываясь и хихикая. Но теперь с ней так бывало частенько - тени, шорохи, звуки, - в се пугало и настораживало. "Глупости! , - успокаивала себя Кристина, сдерживая дрожь и желание немедленно спрятаться в своей каморке. Нарочито медленно она облилась из ведра и откинула назад мокрые волосы. В дверях, мерзко улыбаясь и протягивая ей дрожащей рукой замусоленную купюру, стоял Парфюмо.
- Уйдите! Прочь! - крикнула девушка, натягивая на мокрое тело ситцевое платье. Но старик и не думал отступать - рядом с ним появилась огромная фигура местного пастуха, слывшего юродивым.
- Кьямо тоже дает тебе деньги. Не брыкайся, малютка, мы только немного поиграем, а ты сможешь купить себе красивое платьице и конфетки. Правда, Кьямо? - Старик двигался вперед, а за ним, раскинув руки и разинув слюнявый рот, шагнул бородатый дебил.
- Прочь! - Кристина запустила в старика ведром и, толкнув коленом не ожидавшего нападения гиганта, выскочила в сад.
Первым желанием было скрыться в горах, но она быстро сообразила, что омерзительные деревенские кавалеры куда безопаснее неведомых убийц, идущих, возможно, по её следу. По сравнению с Рино Бронзато свиноподобный Парфюмо и даже полоумный пастушок выглядели комически. "Уж этих-то прохиндеев Марыся сумеет раскидать за милую душу!" - убеждала себя Кристина, клацая зубами от страха и холода.
Она заперлась в своей комнате, приняв все меры предосторожности: проверила ограждение из пустых бутылок на окне и положила под подушку украденный на кухне нож.
Вскоре послышались шаги и шипящий голос Парфюмо под дверью:
- Ты разбила мне голову, чертовка! Мою старую, глупую голову. Парфюмо ведь сразу понял, что ты за птица...Завтра же можешь убираться туда, откуда явилась, - в вонючую каталажку, в тюрягу, грязная шлюха!
Кристина затаилась, а когда хрюканье, означающее язвительный смех, утихло, натянула вязаную кофту и по уши залезла под одеяло. Никуда она не пойдет - и в темном саду, и в харчевне страшно. Она совсем одинока и скоро, наверно, придет весть о гибели Стефано, а затем явятся полицейские и увезут беглянку в самую мерзкую тюрьму, предназначенную для отъявленных злодеев.
От голода Кристину слегка мутило - с раннего утра она не съела ни крошки. Она свернулась в клубок под ветхим одеялом, не отрывая глаз от темнеющего окна, за которым таилась опасность. А когда тело стал сотрясать озноб, попыталась запеть: "Степь да степь кругом, путь далек лежит..." Странно звучали здесь слова русской песни про глухую морозную ночь. Снег, снег, - мягкий, теплый, как пуховый платок. Печально завывающая, убаюкивающая метель...Только что-то сильно впивается в горло, сдавливает губы...Открыв глаза она попыталась закричать. Но рот стягивало что-то тугое, а в густом мраке кто-то очень сильный, пахнущий потом, скручивал ей за спиной руки. - "Кьямо!" - догадалась Кристина. - Дебил вернулся, чтобы изнасиловать меня!" Она согнула колени, собираясь ударить мужчину. Но тот ловко поймал её ноги, затягивая щиколотки веревкой. Затем на голову Кристины обрушилась вонючая мешковина и тяжелый кулак. В глазах бенгальскими огнями рассыпались звезды и все поглотила тьма...
Она пришла в себя от свежего ночного воздуха и острой боли - кто-то резко сорвал пластырь, стягивавший губы. Кристина вскрикнула, ощутив во рту солоноватый привкус.
- Ничего, пусть поорет - здесь хоть сотню монашек перетрахай, - никто не услышит. - Гнусный голос, отсутствие диалекта, сильные пальцы, шарящие по кристининой груди.
- Погоди, кайф портишь! - отозвался другой, помоложе, тоже, видимо, не из местных. - Здесь где-то наш приятель сопит, - доставим мальчику напоследок хорошенькое удовольствие.
- Эй, ублюдок, ты жив? - позвал молодой. - Жаль, темнота, да мы постараемся к тебе подкатить. Не обидим. Любишь смотреть порнушку? Сейчас будет! - Он захихикал - Тащи-ка сюда киску, Дылда!
Кристину за ноги отволокли куда-то по каменному полу, присыпанному сеном. Во мраке, чуть осветленном лунным светом, пробивающимся в заколоченное окно, глаза смогли различить неподвижное связанное тело, к которому её бросил один из бандитов. Плечом Кристина ощутила тепло, исходящее от жертвы, - слава Богу, не труп!
- Вы живы? - прошептала она.
- Живехонек и ждет представления. Я готов, нежная моя! - Один из бандитов, рухнув на Кристину, рванул на ней платье. Она закричала, пытаясь сопротивляться связанными ногами.
- Так не годится, - в очередь, сынок! Я первый. - Нападавшего оттолкнул, очевидно, дружок постарше.
Кристина услышала звон пряжки на ремне: встав над ней на четвереньки, мужчина лихорадочно расстегивал брюки.
- Нет! - завопила она и тут же сжалась от криков и боли.
Бандит отлетел в сторону, сбитый ударом: человек, лежавший рядом с Кристиной, исхитрился лягнуть его связанными ногами, задев её колено.
- Сука живучая! Жаль, не пристрелили сразу! - взвыл поверженный насильник и, подняв с пола камень, обрушил его на голову пленника.
Кристина услышала жуткий тупой звук - лежащее рядом тело обмякло, навалившись на нее. Спасителя убили - теперь она целиком в руках бандитов. Крик, вырвавшийся из её горла, был страшен. Рванувшийся к ней Дылда, наткнулся на что-то - ухнул металл, запахло бензином. Он в сердцах ударил Кристину ногой и длинно выругался.
- Эй, что за бардак! - заглянул в двери третий, видимо, главный. Гавнюки вонючие, поразвлечься решили?! Где канистра? Что?! - он пинками вытолкал дружков из сарая и с силой захлопнул дверь. Кристина слышала, как лязгнул металлический засов и бандиты, отчаянно переругиваясь, удалились. Облизав пересохшие, израненные губы, она тихо застонала.
- Ты жива? - послышался рядом хриплый мужской голос. - Страшно повезло, я, кажется, жив... Меня связали и бросили здесь ещё утром... Ой... кажется, в голове дырка... И безумно хочется пить...
- Кто вы? Что происходит? Что им надо от нас? Кто эти люди?
- Ты в полном порядке, крошка. Столько вопросов - как у профессора на экзаменах или в телевикторине... - мужчина перевел дух. - Могу прояснить в общих чертах ситуацию: эти ребята, не знаю, кто они, собираются нас поджарить. Почему-то непременно вдвоем и обязательно на костре... Может, секта такая... Как бы жертвоприношение...
- Я слышала, как тот, что главный, послал кого-то за бензином. Свой запас они, кажется разлили... - Кристина говорила спокойно, страх пропал теперь ей было все равно.
- Ты ранена?
- Кажется, нет. У меня связаны руки и ноги, я совсем не чувствую пальцев... И губы болят.
- Значит, жива, и способна принять участие в цирковое шоу... Для начала постарайся подсунуть свои ручки к моим губам... Эй, шевелись, даже если ты испытываешь тягу к самосожжению, меня-то спасти должна. С насильниками тебя, со всей очевидностью, теплые чувства не связывают. Или я зря старался, разогнав кавалеров?
- Спасибо... Только я словно во сне, - ничего не понимаю и ничего не чувствую...
- Это шок. Встряхнись, детка. Подумай обо мне - мне просто до зарезу необходимо выжить и рассчитаться с этими ребятами.
Кристина повернулась спиной к своему соседу, согнулась, подставляя ему связанные кисти.
- Порядок, детка. Лежи так, у меня челюсти покрепче, да и опыта больше.
Кристине пришлось изогнуться и мужчина со стоном дотянулся до её рук. Она почувствовала его горячие губы на своей коже и взвизгнула от укуса.
- Извини, зубы соскочили. И неудобно очень. Я ж не Копперфильд.
Кристина зажмурилась, молясь о том, чтобы веревки пришлись незнакомцу по зубам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44