Несомненно, Хозяйка Вселенной настолько занята, что читает только котировки акций.
К ее изумлению, Николя растаяла.
– О, я так люблю ее колонку, – выдохнула она. – Это просто прелесть.
– И я тоже, – вставила Аманда, возвращаясь обратно с вазочкой с фисташками в одной руке и спасенными от уничтожения розовыми лепестками в другой. Она предложила гостьям фисташки. – Я ее просто обожаю. И так интересно, что вы заговорили об этом, потому что сейчас сюда придет один человек, который все знает…
– А правда, что на самом деле Шампань ничего не пишет сама? – оборвала ее Николя.
Потрясенная Джейн вздрогнула. Неужели люди уже обо всем пронюхали? И ее наконец ждет заслуженное признание?
– Я слышала, она не написала ни слова, – настаивала Николя.
Джейн кивнула, чувствуя, как сдерживаемое несколько месяцев отчаяние вот-вот выплеснется перед сочувствующими слушателями.
– Ни одного, – начала она.
– Ни единой буковки, – уточнила Николя, возбужденно затягиваясь сигаретой.
– Ни даже запятой, – подтвердила Джейн. – Я…
– Да, за Шампань все делает ее агент, – торжествующе заключила Николя.
– Что?
Джейн почувствовала, как бурлящий энтузиазм, вытекая из нее, струится по подушкам дивана и исчезает под дверью в георгианском стиле.
– Да, я хожу заниматься в тот же спортивный зал, что и ее агент, – задыхаясь, выпалила Николя. – Некий Саймон. Он говорит, что пишет за Шампань все до последнего слова. И не слышит от нее ни слова признательности. Я бы сказала, это чертовски неблагодарно.
– Чертовски неблагодарно, – подтвердил донесшийся от дверей мужской голос. – Но, по-моему, мистер Саймон несколько преувеличивает.
Все повернулись к новоприбывшему. Черноволосый красивый мужчина уверенно и непринужденно появился в дверях, одетый в безупречно отутюженный костюм. Его темные сверкающие глаза не отрывались от Николя. Выражение лица тощей блондинки красноречивее любых слов говорило, что она не привыкла к возражениям. Чувственные губы гостя изогнулись в опасной улыбке.
– Представляю всем Сола Дьюсбери, – с гордостью заявила Аманда.
Дьюсбери мягко, словно пантера, прошел по ковру, пристально изучая остальных гостей. Действительно ли его взгляд, непроницаемый, будто тонированное стекло лимузина, задержался на Джейн на мгновение дольше, чем на других, или ей просто показалось?
– Я страшно сожалею, – сказал Дьюсбери, поворачиваясь спиной к камину и обращаясь к Аманде, оставшейся в противоположном углу гостиной. – Шампань отчаянно хотелось прийти, но она вынуждена была остаться, чтобы написать свою колонку. – Он перевел взгляд на Николя. – Прошу понять, жесткие сроки.
Аманда с готовностью кивнула.
– О, я бы пришла в ужас, если бы из-за нашей скромной вечеринки вся страна лишилась встречи с кумиром, которой ждала целый месяц, – прощебетала она. Комната огласилась придушенным кашлем. – Джейн, что с тобой? – озабоченно спросила Аманда.
– Все в п-п-порядке, – выдавила Джейн, чувствуя на себе цепкий взгляд Дьюсбери. – Просто поперхнулась. Ничего страшного.
– A table, – заявила Аманда, вспоминая уроки французского в школе.
Джейн с опаской посмотрела на хрупкие с виду стулья на тонких металлических ножках с узкими полосками красного бархата, призванными выполнять роль сидений и спинок. Усевшись, она обнаружила, что стул на самом деле очень неудобный. Особенно тот, на который указала ей хозяйка – рядом с крикливым Айво. Место между Амандой и Джейн осталось свободным. Неужели она сорвет джэк-пот и получит в качестве соседа Марка Стэкебла? Или это будет утешительный приз, жуткий Сол Дьюсбери? У Джейн в желудке вспорхнула стая бабочек, когда она увидела, что Стэкебл направляется к ней, тотчас же опустившаяся назад, как только Аманда решительно провела его мимо и усадила по другую сторону от себя.
– А вы, Сол, устраивайтесь здесь, рядом со мной, – кокетливо предложила Аманда Дьюсбери, похлопывая по бархатной ленточке, стоящей между ней и Джейн.
К счастью, хозяйка поручила Солу раскладывать устрицы а-ля Сен-Жак. Джейн тем временем приготовилась обрушиться на Айво. Слава богу, длительная практика с Шампань научила ее заставлять говорить и камень.
– Чем вы занимаетесь?
Джейн возненавидела себя за этот жуткий вопрос, но сейчас ей приходилось идти на крайние меры. Если бы он не помог, она была готова спрашивать Айво про обретение любви Иисуса. Тэлли, сидевшая напротив, лучезарно улыбнулась. Джейн оскалилась в ответ. Хорошо Тэлли радоваться. Ей досталось заветное место по другую сторону от Марка Стэкебла, и они уже непринужденно болтали друг с другом, словно старые друзья. Еще больше Джейн раздосадовало то, что Тэлли определенно выглядела просто восхитительно. Алхимия света свечей смыла красноту с ее носа, придала бархатистую глубину глазам и озарила мягким золотистым нимбом ее волосы. Тэлли изящно обхватила ножку бокала, и у нее на пальце сверкнул фамильный перстень Венери.
– Я художник, – сказал, точнее, пробрызгал слюной Айво, демонстрируя при этом последствия полного пренебрежения к гигиене полости рта и обилие огромных дупел, которым позавидовали бы дубы Гайд-парка.
– И что вы рисуете? – спросила Джейн.
– В основном я работаю с банками.
– С банками?
Джейн растерянно умолкла. Неужели Айво создает рекламные проспекты для банков?
– Верно, – подтвердил тот. – С банками из-под кока-колы, зеленого горошка, томатной пасты – с любыми. Я их собираю, расплющиваю, а затем создаю из них картины.
– А вы их предварительно моете? – не удержалась от вопроса Джейн.
– Вовсе необязательно, – величественно промолвил Айво. Джейн пришла к выводу, что у него очень нелепый голос. Преисполненный сознания собственного величия, художник едва шевелил губами. – Когда банки полные, можно добиться очень любопытных эффектов. Например, я частенько бросаю банку с фасолью на дорогу и жду, когда ее расплющит машина. Потом я отдираю ее от асфальта и прикрепляю к холсту.
В этот момент Аманда поставила на стол блюдо с тушеной говядиной и вазочку с чем-то серым, напоминающим картофельное пюре. У Джейн в душе все оборвалось. Только не это! Именно то блюдо, которое совершенно не переваривает ее желудок.
– Джейн, положить артишоки? – спросила Аманда, зачерпывая солидную порцию смеси и вываливая ее зловещей кучкой на тарелку.
Джейн со страхом посмотрела на серую массу. Это не артишоки, а пурген какой-то. Ее организм начисто отказывался принимать это блюдо. Вот и сейчас перед ней лежала куча проблем на всю ночь.
– Значит, вы и есть та самая знаменитая Джейн Бентли, – послышался рядом с ней протяжный, елейный голос. – Очень рад наконец лично познакомиться с вами. Я очень много о вас слышал – от Шампань.
Обернувшись, Джейн увидела красивое, проницательное лицо Сола Дьюсбери. Его подернутые дымкой глаза не отрываясь смотрели на нее. Изящно подняв одну бровь, он изогнул свои роскошные, чувственные губы в самую широкую и очаровательную улыбку.
– Знаете, наверное, я могу сказать то же самое о вас, – настороженно ответила Джейн.
Она никак не могла оторвать взгляда от золотой цепочки его часов. Из нагрудного кармана пиджака лезвием ножа торчал острый угол сложенного носового платка. Джейн от души хлебнула вина, пытаясь успокоиться.
– Судя по тому, что я о вас слышала, вы человек очень занятой, – наконец выпалила она. Ее пугала полная неподвижность Сола, уподобившегося змее, приготовившейся совершить бросок. – Чем вы занимаетесь, когда отдыхаете? – добавила она как можно небрежнее.
Наверное, лучше всего увести разговор подальше от дел, учитывая то, что недавно Джейн запретила Шампань даже упоминать о них.
– О, всем понемножку, – ответил Сол, с любопытством наблюдая, как Джейн залпом глотает «Домэн де Вье», одно из лучших вин из коллекции Питера. – Например, мне очень нравится бывать на скачках. Если точнее, я внимательно слежу за выступлением двух лошадей.
– Вот как?
– Да. Одну зовут Живодерня; это служит ей постоянным напоминанием о том, что ее ждет, если она начнет проигрывать. Другую по той же причине зовут Падаль.
Сол одарил ее волчьим оскалом. Джейн пришлось приложить все силы, чтобы унять дрожь. От него веяло жутким холодом. Джейн чувствовала себя «Титаником», налетевшим на айсберг, но только без теплоты и юмора, с которыми обычно произносят слово «айсберг».
– Еще я очень люблю ловить рыбу, – продолжал Сол.
Джейн с трудом могла представить его часами стоящим неподвижно на берегу водоема.
– Неужели?
– Да, и я очень слежу за своими снастями, – начал развивать свою мысль Сол. – Раз уж об этом зашла речь, как раз сейчас я пытаюсь создать новую блесну.
Джейн непроизвольно опустила взгляд.
– Блесну для ловли рыбы, – пояснил Сол. Его глаза, скрытые дымкой, оставались начисто лишенными выражения. – Я работаю над такой блесной, на которую всегда будет клевать рыба.
Она никак не могла понять, издевается ли он над ней.
– Секрет заключается в том, – сказал Сол, глядя ей прямо в глаза, – чтобы прикрепить к блесне несколько волосков из промежности женщины.
Джейн захлестнула волна стыда. Айво, напротив, оживленно встрепенулся.
– Рыба не может устоять перед запахом женских ферментов, – продолжал Сол. – И, как это ни странно, волосы разного цвета притягивают различные виды рыб. – Он помолчал, многозначительно глядя на копну светлых волос, венчающих голову Джейн. – Так, например, лосось, как и мужчины, предпочитает блондинок.
Айво прыснул.
Джейн заметила, что теперь и Шолто, сидевший напротив рядом с Тэлли, тоже внимательно слушает Дьюсбери.
– Неужели это правда? – спросил он, и его выпученные глаза совсем вылезли из орбит. Череп, покрытый жидкими волосами, порозовел от восторженного возбуждения.
– Как интересно, – пробормотала Джейн, свирепо втыкая вилку в горку забытых и остывших артишоков.
– Да, не правда ли? – проурчал Сол. – Я пытался убедить Шампань упомянуть об этом в своей колонке, так как это должно заинтересовать многих читателей.
Что-то интересное в колонке Шампань, подумала Джейн, уже само по себе будет достижением.
– Но, насколько я понял со слов Шампань, ее статьи, как бы это выразиться, подвергаются определенной цензуре.
Сол одарил Джейн зловещей улыбкой.
– Как говорит Шампань, вы с чрезмерным энтузиазмом редактируете ее колонку, – продолжал недобро улыбаться он.
Джейн с негодованием сделала большой глоток вина.
– Что вы хотите сказать?
– Я хочу сказать, – тихо произнес Сол, не мигая глядя ей прямо в глаза, – что иногда вы даже вычеркиваете то, что она хочет вставить в свои статьи.
– Вы намекаете на то, что я не позволяю ей к месту и не к месту всовывать упоминания о ваших квартирах и спортивных залах? – огрызнулась Джейн, ощущая в желудке бурление, не имеющее никакого отношения к артишокам. – Извините, но нам нужно думать о читателях. По-моему, они заслуживают большего, чем художественно обработанная реклама ваших деловых интересов.
– С каких это пор газетчиков начали волновать интересы читателей? – протянул Сол, сардонически ухмыляясь. – А лично вам следует в первую очередь подумать о чем-то более важном. Например, об интересах Шампань. Не говоря уж о ваших собственных.
– Я вас не понимаю, – сказала Джейн. Закатив глаза, Сол снисходительно усмехнулся.
– Скажем так, – произнес он таким тоном, словно разговаривал с полным идиотом. – Совершенно случайно мне известно о Шампань кое-что весьма любопытное. – Дьюсбери заговорщически склонился к уху Джейн. Ее нос уловил тонкий аромат дорогого лосьона после бритья. – В частности, вы не поверите, какие вещи она вытворяет в спальне, – прошептал он. Джейн словно загипнотизированная не могла оторваться от его глаз. – Воспитанным девушкам такое даже в голову не может прийти. Естественно, у меня есть фотографии, подтверждающие мои слова. Только подумайте, какой разразится скандал, если они попадут в распоряжение… гм… желтой прессы.
Умолкнув, Сол спокойно пригубил вино.
– Вы не посмеете, – выдавила Джейн.
У нее даже не возникло сомнений в том, что эти фотографии действительно существуют. Вероятно, у Дьюсбери есть и соответствующее звуковое сопровождение.
– Ну разумеется, – улыбнулся Сол. – Конечно, это будет зависеть от того, как отныне будут… гм… редактироваться колонки Шампань.
– Вы хотите сказать, что если я не буду постоянно трубить о ваших делах, вы отдадите снимки бульварным изданиям?
– Вижу, мы прекрасно поняли друг друга.
Сол накрыл своей холодной, изящной ладонью горячую, влажную руку Джейн.
– Ради всего святого, о чем вы шепчетесь? – натянутым голосом прогудела Аманда.
В течение последних десяти минут она боролась с неприятным ощущением, что Сол Дьюсбери согласился прийти только ради встречи – подумать только! – с Джейн Бентли.
– Поделитесь же своей тайной со всеми! – пронзительно провизжала она. – Мы умираем от любопытства.
– О, это пустяки, – запинаясь, выдавила Джейн.
– На пудинг все меняются местами, – распорядилась Аманда, собирая тарелки в стопку.
Она тотчас же мысленно выругала себя, запоздало вспомнив свое новое правило, к которому еще не успела привыкнуть: уносить тарелки на кухню по одной, так как, если складывать их в стопки, гости могут подумать, что хозяйка привыкла все делать сама, без помощи слуг.
Теперь Сол оказался зажат между Николя, тотчас же обрушившейся на него с расспросами о цвете полотенец в новом клубе здоровья, и Тэлли, отвернувшейся к Аманде, которой она стала рассказывать о последних драмах «Маллионза». Джейн, отметив с огромным облегчением, что ей больше не придется терпеть осаду со стороны Сола, устроилась рядом с Марком Стэкеблом. Красавец-банкир, предвидя неизбежный вопрос, сразу же начал в подробностях описывать свою работу в «Голдман». Вежливо слушая его, Джейн заметила, что Сол вдруг перестал обращать внимание на Николя. К недовольству блондинки, он теперь откровенно подслушивал разговор Тэлли с Амандой.
– Наталия, как вы говорите, сколько лет вашему дому? – неожиданно спросил у Тэлли Сол.
Затем он пустился в такие подробные расспросы относительно периодов, эпох и стилей, словно речь шла о неизлечимо больном.
– «Маллионз» занесен в перечень архитектурных памятников? – как бы мимоходом спросил Сол.
Тэлли покачала головой.
– Особняк чересчур запущен, – сказала она. – Долгое время его просто латали на скорую руку. Теперь нам дают субсидию на ремонт только в том случае, если половину затрат оплатим мы сами. Так что придется продавать «Маллионз» – другого выхода нет. – Тэлли вздохнула. – Кстати, завтра замок будут осматривать потенциальные покупатели. Джейн обещала приехать, чтобы обеспечить моральную поддержку.
– «Маллионз» надо занести в перечень архитектурных развалин! – вставила Джейн, выпившая к этому времени уже четыре больших бокала «Домэн де Вье» и почувствовавшая себя остроумнее Оскара Уайльда. – Я всегда говорила Тэлли, что этот дом ее разорит!
Сидевший рядом с ней Марк Стэкебл рассмеялся. Джейн радостно посмотрела на него. Молодой, красивый и, вне всякого сомнения, очень богатый. Просто невероятно, что у него есть еще и чувство юмора. Аманда же, казалось, наоборот, чувства юмора лишилась начисто. Сейчас она обносила гостей печеньем с таким видом, будто на нее кошка нагадила.
Джейн наклонилась к Стэкеблу, стараясь как можно больше выпятить грудь вперед.
– Расскажите мне подробнее о кривых потребительского спроса, – томно прошептала она.
11
– И что было дальше? – спросила Тэлли. – Чем ты занималась после моего ухода?
Подруги стояли на кухне «Маллионза», приобретшей благодаря отсутствию миссис Ормондройд и присутствию солнечных лучей, высветивших пылинки, кувыркающиеся в воздухе, непривычно жизнерадостный вид. Но этот свет, хотя и приглушенный, галогеновыми фарами терзал свинцовые веки Джейн. Сегодня с утра ее мучила даже не мать всех похмелий, а свекровь.
– Ничего интересного, – с трудом произнесла Джейн, склоняясь над раковиной. – У тебя есть анальгин?
У нее мелькнула страшная мысль, справится ли канализация «Маллионза» с теми задачами, которые она сейчас, вероятно, перед ней поставит.
– Но я хочу знать, – мягко, но настойчиво произнесла Тэлли. – Сегодня утром, когда мы тронулись в путь, ты выглядела страшнее смерти и за всю дорогу не произнесла ни слова, если не считать «Останови машину, меня тошнит». Так что давай, признавайся.
Она осторожно поставила кружку на стол, но гиперчувствительный мозг Джейн воспринял этот звук как грохот тысячи захлопнутых дверей. Джейн застонала.
– У вас с Марком Стэкеблом что-нибудь было? – продолжала Тэлли. – Когда я уходила, вы уже успели спеться. – Поспешно оглянувшись на балки перекрытий и огромный дубовый стол, она постучала по дереву. – Наверное, я не должна так говорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
К ее изумлению, Николя растаяла.
– О, я так люблю ее колонку, – выдохнула она. – Это просто прелесть.
– И я тоже, – вставила Аманда, возвращаясь обратно с вазочкой с фисташками в одной руке и спасенными от уничтожения розовыми лепестками в другой. Она предложила гостьям фисташки. – Я ее просто обожаю. И так интересно, что вы заговорили об этом, потому что сейчас сюда придет один человек, который все знает…
– А правда, что на самом деле Шампань ничего не пишет сама? – оборвала ее Николя.
Потрясенная Джейн вздрогнула. Неужели люди уже обо всем пронюхали? И ее наконец ждет заслуженное признание?
– Я слышала, она не написала ни слова, – настаивала Николя.
Джейн кивнула, чувствуя, как сдерживаемое несколько месяцев отчаяние вот-вот выплеснется перед сочувствующими слушателями.
– Ни одного, – начала она.
– Ни единой буковки, – уточнила Николя, возбужденно затягиваясь сигаретой.
– Ни даже запятой, – подтвердила Джейн. – Я…
– Да, за Шампань все делает ее агент, – торжествующе заключила Николя.
– Что?
Джейн почувствовала, как бурлящий энтузиазм, вытекая из нее, струится по подушкам дивана и исчезает под дверью в георгианском стиле.
– Да, я хожу заниматься в тот же спортивный зал, что и ее агент, – задыхаясь, выпалила Николя. – Некий Саймон. Он говорит, что пишет за Шампань все до последнего слова. И не слышит от нее ни слова признательности. Я бы сказала, это чертовски неблагодарно.
– Чертовски неблагодарно, – подтвердил донесшийся от дверей мужской голос. – Но, по-моему, мистер Саймон несколько преувеличивает.
Все повернулись к новоприбывшему. Черноволосый красивый мужчина уверенно и непринужденно появился в дверях, одетый в безупречно отутюженный костюм. Его темные сверкающие глаза не отрывались от Николя. Выражение лица тощей блондинки красноречивее любых слов говорило, что она не привыкла к возражениям. Чувственные губы гостя изогнулись в опасной улыбке.
– Представляю всем Сола Дьюсбери, – с гордостью заявила Аманда.
Дьюсбери мягко, словно пантера, прошел по ковру, пристально изучая остальных гостей. Действительно ли его взгляд, непроницаемый, будто тонированное стекло лимузина, задержался на Джейн на мгновение дольше, чем на других, или ей просто показалось?
– Я страшно сожалею, – сказал Дьюсбери, поворачиваясь спиной к камину и обращаясь к Аманде, оставшейся в противоположном углу гостиной. – Шампань отчаянно хотелось прийти, но она вынуждена была остаться, чтобы написать свою колонку. – Он перевел взгляд на Николя. – Прошу понять, жесткие сроки.
Аманда с готовностью кивнула.
– О, я бы пришла в ужас, если бы из-за нашей скромной вечеринки вся страна лишилась встречи с кумиром, которой ждала целый месяц, – прощебетала она. Комната огласилась придушенным кашлем. – Джейн, что с тобой? – озабоченно спросила Аманда.
– Все в п-п-порядке, – выдавила Джейн, чувствуя на себе цепкий взгляд Дьюсбери. – Просто поперхнулась. Ничего страшного.
– A table, – заявила Аманда, вспоминая уроки французского в школе.
Джейн с опаской посмотрела на хрупкие с виду стулья на тонких металлических ножках с узкими полосками красного бархата, призванными выполнять роль сидений и спинок. Усевшись, она обнаружила, что стул на самом деле очень неудобный. Особенно тот, на который указала ей хозяйка – рядом с крикливым Айво. Место между Амандой и Джейн осталось свободным. Неужели она сорвет джэк-пот и получит в качестве соседа Марка Стэкебла? Или это будет утешительный приз, жуткий Сол Дьюсбери? У Джейн в желудке вспорхнула стая бабочек, когда она увидела, что Стэкебл направляется к ней, тотчас же опустившаяся назад, как только Аманда решительно провела его мимо и усадила по другую сторону от себя.
– А вы, Сол, устраивайтесь здесь, рядом со мной, – кокетливо предложила Аманда Дьюсбери, похлопывая по бархатной ленточке, стоящей между ней и Джейн.
К счастью, хозяйка поручила Солу раскладывать устрицы а-ля Сен-Жак. Джейн тем временем приготовилась обрушиться на Айво. Слава богу, длительная практика с Шампань научила ее заставлять говорить и камень.
– Чем вы занимаетесь?
Джейн возненавидела себя за этот жуткий вопрос, но сейчас ей приходилось идти на крайние меры. Если бы он не помог, она была готова спрашивать Айво про обретение любви Иисуса. Тэлли, сидевшая напротив, лучезарно улыбнулась. Джейн оскалилась в ответ. Хорошо Тэлли радоваться. Ей досталось заветное место по другую сторону от Марка Стэкебла, и они уже непринужденно болтали друг с другом, словно старые друзья. Еще больше Джейн раздосадовало то, что Тэлли определенно выглядела просто восхитительно. Алхимия света свечей смыла красноту с ее носа, придала бархатистую глубину глазам и озарила мягким золотистым нимбом ее волосы. Тэлли изящно обхватила ножку бокала, и у нее на пальце сверкнул фамильный перстень Венери.
– Я художник, – сказал, точнее, пробрызгал слюной Айво, демонстрируя при этом последствия полного пренебрежения к гигиене полости рта и обилие огромных дупел, которым позавидовали бы дубы Гайд-парка.
– И что вы рисуете? – спросила Джейн.
– В основном я работаю с банками.
– С банками?
Джейн растерянно умолкла. Неужели Айво создает рекламные проспекты для банков?
– Верно, – подтвердил тот. – С банками из-под кока-колы, зеленого горошка, томатной пасты – с любыми. Я их собираю, расплющиваю, а затем создаю из них картины.
– А вы их предварительно моете? – не удержалась от вопроса Джейн.
– Вовсе необязательно, – величественно промолвил Айво. Джейн пришла к выводу, что у него очень нелепый голос. Преисполненный сознания собственного величия, художник едва шевелил губами. – Когда банки полные, можно добиться очень любопытных эффектов. Например, я частенько бросаю банку с фасолью на дорогу и жду, когда ее расплющит машина. Потом я отдираю ее от асфальта и прикрепляю к холсту.
В этот момент Аманда поставила на стол блюдо с тушеной говядиной и вазочку с чем-то серым, напоминающим картофельное пюре. У Джейн в душе все оборвалось. Только не это! Именно то блюдо, которое совершенно не переваривает ее желудок.
– Джейн, положить артишоки? – спросила Аманда, зачерпывая солидную порцию смеси и вываливая ее зловещей кучкой на тарелку.
Джейн со страхом посмотрела на серую массу. Это не артишоки, а пурген какой-то. Ее организм начисто отказывался принимать это блюдо. Вот и сейчас перед ней лежала куча проблем на всю ночь.
– Значит, вы и есть та самая знаменитая Джейн Бентли, – послышался рядом с ней протяжный, елейный голос. – Очень рад наконец лично познакомиться с вами. Я очень много о вас слышал – от Шампань.
Обернувшись, Джейн увидела красивое, проницательное лицо Сола Дьюсбери. Его подернутые дымкой глаза не отрываясь смотрели на нее. Изящно подняв одну бровь, он изогнул свои роскошные, чувственные губы в самую широкую и очаровательную улыбку.
– Знаете, наверное, я могу сказать то же самое о вас, – настороженно ответила Джейн.
Она никак не могла оторвать взгляда от золотой цепочки его часов. Из нагрудного кармана пиджака лезвием ножа торчал острый угол сложенного носового платка. Джейн от души хлебнула вина, пытаясь успокоиться.
– Судя по тому, что я о вас слышала, вы человек очень занятой, – наконец выпалила она. Ее пугала полная неподвижность Сола, уподобившегося змее, приготовившейся совершить бросок. – Чем вы занимаетесь, когда отдыхаете? – добавила она как можно небрежнее.
Наверное, лучше всего увести разговор подальше от дел, учитывая то, что недавно Джейн запретила Шампань даже упоминать о них.
– О, всем понемножку, – ответил Сол, с любопытством наблюдая, как Джейн залпом глотает «Домэн де Вье», одно из лучших вин из коллекции Питера. – Например, мне очень нравится бывать на скачках. Если точнее, я внимательно слежу за выступлением двух лошадей.
– Вот как?
– Да. Одну зовут Живодерня; это служит ей постоянным напоминанием о том, что ее ждет, если она начнет проигрывать. Другую по той же причине зовут Падаль.
Сол одарил ее волчьим оскалом. Джейн пришлось приложить все силы, чтобы унять дрожь. От него веяло жутким холодом. Джейн чувствовала себя «Титаником», налетевшим на айсберг, но только без теплоты и юмора, с которыми обычно произносят слово «айсберг».
– Еще я очень люблю ловить рыбу, – продолжал Сол.
Джейн с трудом могла представить его часами стоящим неподвижно на берегу водоема.
– Неужели?
– Да, и я очень слежу за своими снастями, – начал развивать свою мысль Сол. – Раз уж об этом зашла речь, как раз сейчас я пытаюсь создать новую блесну.
Джейн непроизвольно опустила взгляд.
– Блесну для ловли рыбы, – пояснил Сол. Его глаза, скрытые дымкой, оставались начисто лишенными выражения. – Я работаю над такой блесной, на которую всегда будет клевать рыба.
Она никак не могла понять, издевается ли он над ней.
– Секрет заключается в том, – сказал Сол, глядя ей прямо в глаза, – чтобы прикрепить к блесне несколько волосков из промежности женщины.
Джейн захлестнула волна стыда. Айво, напротив, оживленно встрепенулся.
– Рыба не может устоять перед запахом женских ферментов, – продолжал Сол. – И, как это ни странно, волосы разного цвета притягивают различные виды рыб. – Он помолчал, многозначительно глядя на копну светлых волос, венчающих голову Джейн. – Так, например, лосось, как и мужчины, предпочитает блондинок.
Айво прыснул.
Джейн заметила, что теперь и Шолто, сидевший напротив рядом с Тэлли, тоже внимательно слушает Дьюсбери.
– Неужели это правда? – спросил он, и его выпученные глаза совсем вылезли из орбит. Череп, покрытый жидкими волосами, порозовел от восторженного возбуждения.
– Как интересно, – пробормотала Джейн, свирепо втыкая вилку в горку забытых и остывших артишоков.
– Да, не правда ли? – проурчал Сол. – Я пытался убедить Шампань упомянуть об этом в своей колонке, так как это должно заинтересовать многих читателей.
Что-то интересное в колонке Шампань, подумала Джейн, уже само по себе будет достижением.
– Но, насколько я понял со слов Шампань, ее статьи, как бы это выразиться, подвергаются определенной цензуре.
Сол одарил Джейн зловещей улыбкой.
– Как говорит Шампань, вы с чрезмерным энтузиазмом редактируете ее колонку, – продолжал недобро улыбаться он.
Джейн с негодованием сделала большой глоток вина.
– Что вы хотите сказать?
– Я хочу сказать, – тихо произнес Сол, не мигая глядя ей прямо в глаза, – что иногда вы даже вычеркиваете то, что она хочет вставить в свои статьи.
– Вы намекаете на то, что я не позволяю ей к месту и не к месту всовывать упоминания о ваших квартирах и спортивных залах? – огрызнулась Джейн, ощущая в желудке бурление, не имеющее никакого отношения к артишокам. – Извините, но нам нужно думать о читателях. По-моему, они заслуживают большего, чем художественно обработанная реклама ваших деловых интересов.
– С каких это пор газетчиков начали волновать интересы читателей? – протянул Сол, сардонически ухмыляясь. – А лично вам следует в первую очередь подумать о чем-то более важном. Например, об интересах Шампань. Не говоря уж о ваших собственных.
– Я вас не понимаю, – сказала Джейн. Закатив глаза, Сол снисходительно усмехнулся.
– Скажем так, – произнес он таким тоном, словно разговаривал с полным идиотом. – Совершенно случайно мне известно о Шампань кое-что весьма любопытное. – Дьюсбери заговорщически склонился к уху Джейн. Ее нос уловил тонкий аромат дорогого лосьона после бритья. – В частности, вы не поверите, какие вещи она вытворяет в спальне, – прошептал он. Джейн словно загипнотизированная не могла оторваться от его глаз. – Воспитанным девушкам такое даже в голову не может прийти. Естественно, у меня есть фотографии, подтверждающие мои слова. Только подумайте, какой разразится скандал, если они попадут в распоряжение… гм… желтой прессы.
Умолкнув, Сол спокойно пригубил вино.
– Вы не посмеете, – выдавила Джейн.
У нее даже не возникло сомнений в том, что эти фотографии действительно существуют. Вероятно, у Дьюсбери есть и соответствующее звуковое сопровождение.
– Ну разумеется, – улыбнулся Сол. – Конечно, это будет зависеть от того, как отныне будут… гм… редактироваться колонки Шампань.
– Вы хотите сказать, что если я не буду постоянно трубить о ваших делах, вы отдадите снимки бульварным изданиям?
– Вижу, мы прекрасно поняли друг друга.
Сол накрыл своей холодной, изящной ладонью горячую, влажную руку Джейн.
– Ради всего святого, о чем вы шепчетесь? – натянутым голосом прогудела Аманда.
В течение последних десяти минут она боролась с неприятным ощущением, что Сол Дьюсбери согласился прийти только ради встречи – подумать только! – с Джейн Бентли.
– Поделитесь же своей тайной со всеми! – пронзительно провизжала она. – Мы умираем от любопытства.
– О, это пустяки, – запинаясь, выдавила Джейн.
– На пудинг все меняются местами, – распорядилась Аманда, собирая тарелки в стопку.
Она тотчас же мысленно выругала себя, запоздало вспомнив свое новое правило, к которому еще не успела привыкнуть: уносить тарелки на кухню по одной, так как, если складывать их в стопки, гости могут подумать, что хозяйка привыкла все делать сама, без помощи слуг.
Теперь Сол оказался зажат между Николя, тотчас же обрушившейся на него с расспросами о цвете полотенец в новом клубе здоровья, и Тэлли, отвернувшейся к Аманде, которой она стала рассказывать о последних драмах «Маллионза». Джейн, отметив с огромным облегчением, что ей больше не придется терпеть осаду со стороны Сола, устроилась рядом с Марком Стэкеблом. Красавец-банкир, предвидя неизбежный вопрос, сразу же начал в подробностях описывать свою работу в «Голдман». Вежливо слушая его, Джейн заметила, что Сол вдруг перестал обращать внимание на Николя. К недовольству блондинки, он теперь откровенно подслушивал разговор Тэлли с Амандой.
– Наталия, как вы говорите, сколько лет вашему дому? – неожиданно спросил у Тэлли Сол.
Затем он пустился в такие подробные расспросы относительно периодов, эпох и стилей, словно речь шла о неизлечимо больном.
– «Маллионз» занесен в перечень архитектурных памятников? – как бы мимоходом спросил Сол.
Тэлли покачала головой.
– Особняк чересчур запущен, – сказала она. – Долгое время его просто латали на скорую руку. Теперь нам дают субсидию на ремонт только в том случае, если половину затрат оплатим мы сами. Так что придется продавать «Маллионз» – другого выхода нет. – Тэлли вздохнула. – Кстати, завтра замок будут осматривать потенциальные покупатели. Джейн обещала приехать, чтобы обеспечить моральную поддержку.
– «Маллионз» надо занести в перечень архитектурных развалин! – вставила Джейн, выпившая к этому времени уже четыре больших бокала «Домэн де Вье» и почувствовавшая себя остроумнее Оскара Уайльда. – Я всегда говорила Тэлли, что этот дом ее разорит!
Сидевший рядом с ней Марк Стэкебл рассмеялся. Джейн радостно посмотрела на него. Молодой, красивый и, вне всякого сомнения, очень богатый. Просто невероятно, что у него есть еще и чувство юмора. Аманда же, казалось, наоборот, чувства юмора лишилась начисто. Сейчас она обносила гостей печеньем с таким видом, будто на нее кошка нагадила.
Джейн наклонилась к Стэкеблу, стараясь как можно больше выпятить грудь вперед.
– Расскажите мне подробнее о кривых потребительского спроса, – томно прошептала она.
11
– И что было дальше? – спросила Тэлли. – Чем ты занималась после моего ухода?
Подруги стояли на кухне «Маллионза», приобретшей благодаря отсутствию миссис Ормондройд и присутствию солнечных лучей, высветивших пылинки, кувыркающиеся в воздухе, непривычно жизнерадостный вид. Но этот свет, хотя и приглушенный, галогеновыми фарами терзал свинцовые веки Джейн. Сегодня с утра ее мучила даже не мать всех похмелий, а свекровь.
– Ничего интересного, – с трудом произнесла Джейн, склоняясь над раковиной. – У тебя есть анальгин?
У нее мелькнула страшная мысль, справится ли канализация «Маллионза» с теми задачами, которые она сейчас, вероятно, перед ней поставит.
– Но я хочу знать, – мягко, но настойчиво произнесла Тэлли. – Сегодня утром, когда мы тронулись в путь, ты выглядела страшнее смерти и за всю дорогу не произнесла ни слова, если не считать «Останови машину, меня тошнит». Так что давай, признавайся.
Она осторожно поставила кружку на стол, но гиперчувствительный мозг Джейн воспринял этот звук как грохот тысячи захлопнутых дверей. Джейн застонала.
– У вас с Марком Стэкеблом что-нибудь было? – продолжала Тэлли. – Когда я уходила, вы уже успели спеться. – Поспешно оглянувшись на балки перекрытий и огромный дубовый стол, она постучала по дереву. – Наверное, я не должна так говорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38