Если бы маркиз вздумал, спасаясь от барона, бежать из Франции, австрийский двор возбудил бы процесс против своего пленника для отмщения за честь королевы – бывшей эрцгерцогини империи. Если бы он остался на родине – на него можно было донести революционному правительству, и тогда роль, которую маркиз сыграл в истории ожерелья, неизбежно привела бы его на эшафот. Таким образом, он всецело находился во власти барона.
Подобно тому замку, в котором он нашел теперь несколько вынужденный приют, отец Бланш также был между двух огней и потому решился на последнее средство. Так как Бланш решительнее прежнего отказывалась уступить настояниям барона, го маркиз, истощив все доводы, признался наконец дочери, какая опасность угрожала ему: его имущество, честь и даже жизнь были в руках барона. Если Бланш не спасет его, ему остается только умереть. Неужели она не боится, что совесть будет упрекать ее в отцеубийстве, если она доведет несчастного отца до такого отчаянного шага?
Дрожащая, потрясенная этим признанием, Бланш могла лепетать лишь какие-то бессвязные слова. Странное упорство барона поражало ее; неужели у человека, который стремился сделаться ее мужем, не было ни сострадания, ни чувства собственного достоинства? Как мог он домогаться ее руки, зная, что она ненавидит его и любит другого, от которого даже имеет ребенка? Уверенная, что барон получил посланное через Леонарда письмо, Бланш старалась успокоить отца. Она говорила себе, что барон, конечно, был тронут ее признанием и ничего не рассказал маркизу; а если он не выдал ее тайны, то, следовательно, не хотел злоупотреблять своим страшным влиянием на маркиза. Безумно влюбленный, он полагал, что Бланш возьмет назад свое решение, прощал ее и желал забыть, что ее сердце уже раньше принадлежало другому. Может быть, он надеялся, что заставит полюбить себя. Итак, в глубине души Левендаля все еще жила надежда, которую непременно следовало уничтожить; а для этого необходимо было настаивать на отказе. И Бланш, не объясняя отцу причин, еще раз повторила, что никогда не будет женой барона.
– В таком случае, – в бешенстве закричал маркиз, полагая, что его дочь сошла с ума, – я заставлю тебя повиноваться, непокорная развратница! Ты будешь обвенчана нынче же ночью, слышишь? Нынче же ночью, хотя бы мне пришлось самому тащить тебя к алтарю, связанную по рукам и ногам! – И он вышел из комнаты, чтобы повидаться с бароном и посоветовать ему поспешить с приготовлениями к брачной церемонии.
Оставшись одна, Бланш задумалась. Решимость Левендаля разобьется о ее энергию. Она будет бороться до конца, она не перестанет отказываться от союза, внушающего ей отвращение. Но для этой борьбы ей недоставало самого верного союзника – ее ребенка… Отчего он не здесь, не с нею? Присутствие этого живого доказательства ее любви к другому убедило бы маркиза, а барона вынудило бы отказаться от его притязаний.
Бланш с возрастающим беспокойством спрашивала себя, что могло помешать Екатерине Лефевр сдержать обещание.
Наступила ночь, и ей пришлось отказаться от надежды увидеть вдали идущую в замок женщину с ребенком на руках. Глубокая печаль охватила Бланш при мысли об армиях, которые грозной стеной окружили замок. Она говорила себе, что Екатерина, вероятно, побоялась пуститься в путь по местности, наводненной войсками; может быть, ее вынудили отложить путешествие.
«Она не придет! – с тоской думала Бланш. – И кто знает, увижу ли я когда-нибудь свое дитя?»
Мысль, что ее могут вынудить к браку, внушавшему ей отвращение, что ее отказ может стать причиной разорения и даже смерти отца, приводила Бланш в отчаяние. Тогда она решилась бежать, подумав, что пойдет прямо по дороге, наудачу. Ночь темна; соседство двух армий благоприятствует побегу. Дороги кишат испуганными людьми, спасающимися от войск, и она могла бы проскользнуть незаметно или по крайней мере не возбуждая подозрений. Добравшись до Брюсселя или хоть до Лилля, она оттуда отправится в Париж, в Версаль, разыскивать Екатерину и маленького Анрио. У нее есть драгоценности и немного золота; когда она будет далеко от этого ненавистного замка, она напишет отцу; его гнев утихнет, и он пришлет ей денег.
Составив этот план, Бланш тотчас же начала приводить его в исполнение. Кое-как уложив в небольшой мешок все свои драгоценности, она накинула дорожный, плащ, захватив с собой еще другой плащ с капюшоном, предназначенный служить и одеялом, и тюфяком в неудобных гостиницах, где ей придется искать приюта.
Нарочно оставив в своей комнате свет, Бланш осторожно открыла дверь и на цыпочках сошла вниз, прислушиваясь к каждому звуку затаив дыхание, останавливаясь на каждом шагу, встревоженная, но не теряя мужества. Добравшись до двери, выходившей на огород, она без шума отворила ее и очутилась под открытым небом.
Ночь была чудная, свежая, но недостаточно темная. Приходилось избегать открытых пространств, чтобы не быть замеченной из замка.
Осторожно огибая замок и проходя мимо ярко освещенной комнаты, где ужинала прислуга, Бланш вдруг заметила за одним деревом две странные фигуры. Она вздрогнула и остановилась. Обе фигуры стали медленно приближаться к ней.
Страх парализовал Бланш; она не могла ни бежать, ни кричать. Смутно различала она высокий и тонкий силуэт мужчины и женщину в короткой юбке и маленькой шляпе с поднятыми полями. Через минуту оба очутились возле нее.
– Молчите! Мы – ваши друзья, – быстро произнесла женщина.
– Этот голос! – прошептала Бланш. – Кто вы? Я боюсь. Я позову на помощь!
– Не зовите! Скажите, где нам найти мадемуазель Бланш де Левелин?
– Но это я! Боже мой! Неужели это вы, Екатерина?! – воскликнула Бланш, узнав наконец ту, которая должна была возвратить ей ребенка.
Изумленная и обрадованная этой встречей, Екатерина поспешно сообщила Бланш, что пришла сюда вместе с ла Виолеттом поговорить с Бланш о ребенке, которого готова передать ей, если мать уже может теперь заботиться о нем.
– Где же мой маленький Анрио? – спросила Бланш, дрожа от боязни услышать дурное известие.
Но ее тотчас успокоили.
Тогда она, удивленная нарядом маркитантки, спросила:
– Что же значит этот костюм?
Екатерина сообщила ей, что служит в полку и что маленький Анрио спит сладким сном под защитой стрелков 13 полка.
Бланш захотела немедленно отправиться в лагерь, но Екатерина посоветовала ей остаться в замке. Завтра выяснятся намерения австрийской армии. Может быть, французы займут замок, и тогда будет очень легко привести ребенка. Но идти ночью по полям, где на каждом шагу могут встретиться разведчики, – да это безумие! Екатерина добавила, что, по ее мнению, Бланш надо благоразумно переночевать в замке, а завтра видно будет, что делать. Но Бланш объявила, что решилась бежать из замка, так как ее в эту ночь хотели силой отдать за барона Левендаля.
– Что же делать? – в недоумении сказала добрая Екатерина. – Какое несчастье, что с нами нет Лефевра! – прошептала она. – Он-то уж дал бы нам добрый совет! Если бы этот дуралей мог придумать что-нибудь! – проворчала она, глядя на ла Виолетта. – Слушай, есть у тебя какой-нибудь план? – резко спросила она у своего помощника.
– Если хотите, – застенчиво ответил он, – я вернусь в лагерь и приведу ребенка.
Екатерина пожала плечами.
– Не могу себе представить тебя, ла Виолетт, с ребенком на руках.
– А если я пойду с вами? – с живостью сказала Бланш. – О, Екатерина, позволь мне идти с тобой!
– А опасность? А пули? А часовые?
– Ничего этого я не боюсь. Разве мать может бояться, когда дело идет о свидании с ее ребенком?
Екатерина уже была готова согласиться на ее просьбу, когда шум голосов заставил их замолчать и спрятаться в тени деревьев. Это был барон Левендаль, окруженный слугами с факелами в руках.
– Доложите мадемуазель де Лавелин, – приказал барон одному из слуг, – что пора приступить к церемонии и что я жду ее в часовне вместе с маркизом.
Перейдя площадку перед замком, он направился к маленькой часовне, видневшейся посреди лужайки.
– Боже мой! Я погибла! Они заметят мое отсутствие! – прошептала Бланш.
– Надо выиграть время. Но как? Ах, есть одно средство, только очень сомнительное, – сказала Екатерина. – Что, если бы кто-нибудь пошел туда вместо вас? Это на четверть часа задержало бы их розыски.
– Четверть часа? Это было бы спасением! – сказала Бланш. – Я успела бы выйти из парка и укрыться в деревне. Кто знает? Может быть, я добралась бы до французских аванпостов. Да, это чудная мысль. Но кто же может заменить меня?
– Я! – сказала Екатерина. – Но нельзя терять ни минуты. Давайте ваш плащ. Скорее! Вот уже идет барон!
Убедившись, что для церемонии все готово, барон отправился к маркизу, намереваясь мимоходом отдать в конюшнях последние приказания относительно своего отъезда. Тотчас после венчания он рассчитывал уехать с молодой женой в Брюссель. Наступление австрийской армии и неизбежность сражения заставили его назначить свадьбу и отъезд раньше предполагаемого.
Екатерина поспешно закуталась в плащ Бланш, а мадемуазель де Лавелин накинула на себя запасной плащ и, крепко поцеловав энергичную маркитантку, удалилась в сопровождении ла Виолетта, гордого своей новой ролью охранителя путешествующей знатной дамы. Екатерина с тревогой провожала их глазами, пока они не исчезли в темноте.
«Бедный маленький Анрио! Увижу ли я его когда-нибудь? – с волнением думала Екатерина. – А что, если моему Лефевру также не придется увидеться со мной? Ах, не надо думать об этом; надо как можно лучше разыграть роль невесты!»
Она смело направилась к низкой, ярко освещенной комнате, где слуги болтали после ужина.
– Доложите барону, что мадемуазель де Лавелин ожидает его в часовне! – отрывисто сказала Екатерина, остановившись на пороге, и медленно удалилась, стараясь придать величие своей походке и боясь запутаться в складках чересчур длинного плаща.
Близ часовни она услышала шум шагов и голоса.
– Так ты действительно знаешь пароль, Леонард? – спросил барон.
– Да, – ответил тот, к кому обращался Левендаль, – мне удалось узнать его. Я заманил курьера к нам в кухню, пообещав сообщить ему разные сведения, и напоил его, потому что его томила жажда и, вероятно, также сон, потому что он теперь крепко спит.
– А его бумаги? – с живостью спросил Левендаль.
– Я прочел их. Ничего важного, кроме пароля, который я запомнил.
– Хорошо, Леонард! Беги скорей к австрийцам, предупреди дежурного офицера! – И с этими словами барон вернулся в замок.
«Что это значит? – спросила себя Екатерина. – Какой пароль они узнали? Уж не наш ли?»
С минуту она колебалась. Может быть, ей следовало бежать во французский лагерь и поднять тревогу? Но она обещала своей покровительнице обмануть ее преследователей, оставшись вместо нее в часовне. Нет, сперва она исполнит свое обещание, а потом успеет добежать до лагеря и предупредить Лефевра об измене.
Екатерина с решительным видом вошла в часовню, сгорая от нетерпения поскорее увидеть барона, а потом ускользнуть, чтобы поднять тревогу в отряде мужа.
«Что, если их захватят во сне! – с ужасом думала она. Но свойственная ей беззаботность скоро взяла верх. – Нет, храбрецы тринадцатого полка спят только одним глазом; они не подпустят австрийцев на ружейный выстрел, несмотря на то, что их пароль похищен; они покажут, что у нас бдительная стража и что мы остерегаемся изменников».
Несколько успокоившись, она опустилась в одно из кресел, приготовленных перед алтарем для жениха и невесты.
В углу коленопреклоненный священник усердно молился, не обращая на Екатерину ни малейшего внимания.
Она с любопытством разглядывала изображения крестного пути, украшения на дарохранительнице, мерцавшую в темноте лампаду и четыре зажженные свечи, разливавшие печальный свет. Ожидание казалось ей бесконечным.
Вдруг дверь часовни с шумом растворилась; послышались шум шагов и бряцанье сабель.
Чтобы продлить обман, Екатерина плотнее завернулась в свой плащ и, стараясь скрыть лицо, опустилась на колени.
Священник медленно поднялся с колен и, приблизившись к алтарю, начал вполголоса читать положенные молитвы. Барон Левендаль, со шляпой в руке, подошел к той, кого принимал за свою невесту, и сказал с улыбкой:
– Я надеялся, мадемуазель, иметь честь и счастье лично проводить вас в это святое место вместе с вашим батюшкой… он не меньше меня радуется вашему согласию. Я понимаю вашу застенчивость и охотно прощаю ее. Позвольте мне занять место рядом с вами!
Екатерина молчала и не трогалась с места.
Маркиз приблизился в свою очередь.
– Ты хорошо сделала, дочь моя, – вполголоса сказал он: – Я рад, что ты наконец образумилась! – Затем он прибавил уже громко: – Да сними же этот дорожный плащ, Бланш! Невежливо венчаться в таком виде! Наконец, надо оказать честь нашим гостям, свидетелям с твоей стороны и со стороны твоего мужа; это офицеры генерала Клерфэ! Открой по крайней мере свое лицо! Да улыбнись же! В такой день, как сегодня, это обязательно!
При упоминании об австрийских офицерах Екатерина сделала резкое движение, от которого плащ распахнулся, и из-под него показалась юбка с трехцветным шнурком. Маркиз почти сорвал с нее плащ и крикнул ошеломленный:
– Это не моя дочь!
– Кто вы? – спросил не менее озадаченный барон.
В эту минуту священник обернулся к присутствующим и протянул руки, бормоча:
– Да благословит вас, всемогущий Господь Бог! Мир вам… – Он ждал, чтобы ему ответили: «И со духом твоим», но общее замешательство было так велико, что никто не следил за богослужением, австрийские офицеры тоже приблизились к Екатерине.
– Француженка?! Маркитантка?! – с комическим ужасом воскликнул ют, который казался начальником.
– Ну да, француженка! Екатерина Лефевр, маркитантка тринадцатого полка! Это вам не по сердцу, голубчики мои? – воскликнула мадам Сан-Жень, выпутываясь из длинного плаща Бланш; она готова была смеяться в лицо озадаченному жениху, высунуть язык взбешенному маркизу, щелкнуть пальцами перед носом австрийцев, с тревогой озиравшихся вокруг, точно они ожидали, что из исповедальни или из алтаря выскочат солдаты 13 полка, название которого так гордо бросила им Екатерина.
XVIII
Когда прошли первые минуты изумления, один из офицеров, положив руку на плечо Екатерины, произнес:
– Мадам, вы моя пленница!
– Ну-ну! Вот еще! – сказала Екатерина. – Ведь я не сражаюсь. Я здесь в гостях как парламентер.
– Перестаньте издеваться! Вы пробрались в этот замок, которым я овладел именем его величества императора австрийского. Вы француженка на австрийской территории, и я вас арестую!
– Вы уже нынче и женщин арестовываете? Это не очень любезно!
– Вы маркитантка.
– Маркитантки не солдаты.
– Я арестую вас не как солдата, а как шпионку! – произнес офицер и, сделав знак своим спутникам, приказал: – Позвать четверых солдат и увести эту женщину. Не спускать с нее глаз!
Барон Левендаль, бросившийся в комнату Бланш, вернулся в часовню совершенно расстроенный.
– Господа, – начал он сдавленным голосом, – эта женщина способствовала бегству мадемуазель де Лавелин, моей невесты. Где мадемуазель де Лавелин? – с гневом обратился он к Екатерине.
Она расхохоталась и ответила:
– Если вы желаете видеть мадемуазель де Лавелин, то вам придется расстаться с господами австрийцами и отправиться во французский лагерь… вот где она ожидает вас!
– Во французском лагере?! Что ей там понадобилось?
– Это должно успокоить вас. Не у французов же станет она искать Нейпперга, к которому вы ревновали ее, – сказал маркиз, пытаясь ободрить ошеломленного жениха.
– Может быть, – произнес барон. – Но что заставило ее бежать к французам? Уж не влюблена ли она в Дюмурье?
– Мадемуазель пошла к своему ребенку, – спокойно сказала Екатерина.
– К своему ребенку?! – в один голос воскликнули маркиз и барон, одинаково озадаченные.
– Ну да! К маленькому Анрио, прелестному херувимчику… от вас такой, наверно, не мог бы родиться, барон! – насмешливо добавила мадам Сан-Жень, поддразнивая обманутого жениха.
Но Левендаль был слишком удручен, чтобы обратить внимание на ее насмешливые слова.
Присутствовавший при этой сцене Леонард совершенно растерялся, вместо улыбки на его лице появилась жалкая гримаса. Все его планы рушились: с исчезновением Бланш ребенок, о существовании которого теперь стало известно барону, потерял значение постоянной угрозы Дамоклова меча для той, кому предстояло превратиться в баронессу Левендаль. У него была отнята всякая возможность осуществить выгодные комбинации, зародившиеся в его голове, когда ему стала известна тайна мадемуазель де Лавелин. Он принялся соображать, что теперь предпринять.
– Я тоже отправлюсь во французский лагерь, – прошептал он, – я знаю пароль… меня пропустят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17