Как раз самое время. Если представится случай, его нельзя упускать.
Ничего более определенного он не сказал, прибавив только, что напишет маме. Когда мы вышли в соседнюю комнату, папа оживился, повеселел и, забыв о моем присутствии, стал развлекать англичанку, щеголяя перед ней остроумием.
Поскольку письма в тот день он не написал, нам пришлось заночевать в городе. Мной овладело смятение, и столько мыслей теснилось в голове, что я заснула только под утро.
Назавтра папа настроен был иначе. Вчерашний разговор о замужестве он обратил в шутку, успокоил меня и стал допытываться, в самом ли деле мама едет в Карле-бад.
— Это необходимо для ее здоровья,— сказала я.— И хоть мы не располагаем деньгами, а дядюшка помочь отказался, мы, тем не менее, едем, даже если придется залезть в долги.
— У нее фактотум хороший,— понизив голос, заметил папа.
Перед отъездом он был со мной очень ласков.
— Помни, Серафина,— сказал он на прощанье,— хотя мы редко видимся, никто так не любит тебя и не печется о твоем благе, как я. Положись во всем на меня. Рад бы подарить тебе деньги, да сам стеснен в средствах... Может статься, увидимся в Карлсбаде... Я тоже туда собираюсь...
Дома мама учинила мне форменный допрос.
— Память у тебя хорошая,— сказала она, усаживая меня подле себя,— опиши мне во всех подробностях свою встречу с отцом. Пожалуйста, постарайся не упустить ни слова из того, что он говорил. Для меня это очень важно.
Желая угодить маме, я повторила почти дословно наш разговор. Но едва я обмолвилась о том, что он шутя упомянул о моем замужестве, мама, дрожа от негодования, вскочила со стула. Мне с трудом удалось ее успокоить.
— Я слишком хорошо знаю твоего отца,— невольно вырвалось у нее,— конечно, ты должна его почитать, и я не сомневаюсь, он по-своему любит тебя и желает добра, но что-что, а выдавать тебя замуж мое дело. Убеждена, у него на этот счет самые нелепые планы и в мужья он прочит тебе кого-нибудь из своих приятелей, умеющих пускать пыль в глаза, но по существу людей никчемных.
Намерение папы ехать в Карлсбад тоже немало ее встревожило.
Вечером вернулся барон, и, едва он переступил порог, мама с жаром начала рассказывать ему о папе, а потом я слышала, они о чем-то долго шептались.
Меня это насторожило.
А почему бы, собственно, мне не выйти замуж? Вон бабушку в пятнадцать лет выдали. А мне нельзя? Только пускай папа не воображает, будто я соглашусь на любую партию. Меня интересует прежде всего не возраст, не наружность и не какие-то там достоинства, а состояние и еще чтобы он не был деспотом. Быть под башмаком у мужа и потом оказаться в мамином положении,— нет, спасибо! На это я никогда не соглашусь.
9 ю. Крашевский
17 апреля Барон по настоянию мамы едет с нами; он по своей доброте не смеет ей ни в чем отказать. А от Пилюси я слышала: его присутствие необходимо, так как мама опасается какой-нибудь выходки со стороны отца.
В полдень, только собрались мы выйти в гостиную,— барон уже с час поджидал маму,— к крыльцу подкатила знакомая дядина колымага. После такого письма его появление было для всех полной неожиданностью. А этот грубиян как ни в чем не бывало ввалился в своих смазных сапогах в гостиную. Барон, которому от него достается ещ$ больше, чем маме,— они друг друга просто не терпят,— с радостью дал бы тягу, да было уже поздно.
Когда он подъехал к дому, мы с мамой были еще у нее в комнате.
— Бессовестный! — негодуя, воскликнула она.— Наглец! Да как он смеет показываться мне на глаза!
Она поспешила в гостиную, желая избавить барона от неприятного тет-а-тет. Дядюшка уже сидел против него; опершись на палку и прищурив один глаз, уставился он на свою жертву. Барон сжал губы и побледнел. Мама с подчеркнутой холодностью поздоровалась с братом.
— Что, небось не ждали меня? — Он засмеялся.— А мне попрощаться захотелось и пожелать вам счастливого пути.
Заметив мамину кислую мину, он прибавил:
— Не обижайся на меня, сестрица. От барона таиться нечего — он тут свой человек: покровитель, родственник, советчик... Так вот, не мог я одолжить тебе денег на дорогу, потому как у самого негусто. Вы все мотаете деньги, один я прикапливаю, чтобы фамилия наша не захирела. И потом, я не сомневаюсь, барон, если надо, из-под земли деньги достанет. Его беззаветная преданность мне известна.
— Не стоит об этом говорить,— заметила мама, бросив на меня выразительный взгляд.
Я отошла к окну.
— Напротив, стоит. Для того я и приехал. С деньгами сейчас трудно, а для тех, у кого расходы превышают доходы, еще трудней.
— Я вас ни о чем больше не прошу,— обиженным тоном сказала мама.— Простите, что обеспокоила своим письмом.
— Правду выслушать никогда не мешает,— не унимался упрямец.
Мама покраснела: по ее лицу видно было, что она едва сдерживает гнев, но, поскольку барон отмалчивался, ее прорвало.
— Уважаемый братец,— возвышая голос, сказала она,— я не маленькая и знаю жизнь не хуже вас! И не нуждаюсь в ваших советах и наставлениях. Пожалуйста, не сравнивайте меня с собой. Вы, слава богу, здоровы и к удобствам не привыкли, без которых я обойтись не могу. И не совестно вам попрекать несчастную, больную женщину за то, что она ради единственной дочери хочет продлить свои дни!
Ну теперь дядюшка уймется, подумала я. Но не тут-то было!
— Любезная сестрица,— отозвался он,— дай бог всем ваши силы и здоровье! Для своего возраста вы, ей-ей, прекрасно сохранились.
При упоминании о возрасте мама вспыхнула; ясно, дядюшка хотел поддеть ее.
Тут барон вдруг встал и, подойдя к дядюшке и пристально глядя на него, изысканно вежливо спросил:
— Вы уже посеяли овес, пан поручик?
Его вопрос сбил дядюшку с толку, и он на мгновенье даже потерял дар речи, но, придя в себя, откинулся на спинку кресла и захохотал.
— Ну и чудак же вы, право! — воскликнул он. Однако щекотливую эту тему оставил и обратился ко
мне с каким-то вопросом. Но я на него рассердилась из-за мамы, вышла демонстративно из комнаты и вернулась, лишь когда позвали к столу.
При моем появлении дядюшка подскочил ко мне, наверно, задобрить меня хотел, но я была непреклонна.
За обедом да и за все время, проведенное у нас, он, казалось, умышленно выбирал такие темы для разговора, чтобы досадить и насолить маме и барону. Только он один ел и пил. Барон даже не развернул салфетку, мама тоже ни к чему не притронулась. Но его это мало трогало.
Мама не любит, когда при ней упоминают о папе, и дядюшке прекрасно это известно, но он, как нарочно, не закрывая рта, говорил о нем, и, видно, ему доставляло наслаждение видеть, как мама то краснела, то бледнела.
Когда под вечер к крыльцу подъехала бричка и за дядюшкой закрылась дверь, все с облегчением вздохнули. Мама чуть не плакала.
— Теперь, Герман, ты убедился,— отнеслась мама к барону,— что я обречена на вечные муки и страдание.
Должна сносить его дерзости и выставить вон не могу из страха, как бы он не прогневался и не оставил наследство дальним родственникам. У него ни капли жалости нет ко мне, напротив, он испытывает удовольствие, причиняя мне боль.
Барон лишь пожал плечами.
19 апреля
С нетерпением жду отъезда, хотя до него еще далеко. Но я только надеждой и живу!
Это мое первое путешествие за границу! Раньше июня мы не тронемся в путь. И так слишком рано, говорит мама: избранное общество съезжается позже, но тогда и цены значительно выше.
Если бы не ожидание перемены, было бы совсем тоскливо. Мисс Дженни оставила меня в покое, но мне от этого мало радости. После урока она затворяется в своей комна* те и читает. Все сходятся во мнении, что она препротивная, но держать англичанку считается признаком хорошего тона, поэтому приходится ее терпеть. Самое большее через год мама, наверно, ее рассчитает. Я уже немножко говорю по-английски, но думаю, он мне вряд ли пригодится в жизни.
Вчера барон нас заинтриговал... Разговор зашел о хозяйстве, о том, что перевелись честные люди и ни на кого нельзя положиться. Мама недовольна Морозковичем, но ему покровительствует Пильская... У барона дела тоже, видно, обстоят не блестяще. Потому-то и заговорили об управляющих и экономах. И вдруг барон со смехом говорит:
— Из-за отъезда и чтобы поправить хозяйство, я нанял в управляющие агронома. Вы, кузина, будете смеяться, когда узнаете, кто он. У меня, барона, управляющий — граф, причем знатного, старинного рода. Настоящий граф...
— Из немцев? — спрашивает мама.
— Нет, поляк, по фамили Опалинский. Из тех, знаменитых Опалинских. Его прадед занимал высокую должность при дворе, отец владел огромными поместьями. А его самого обстоятельства вынудили в восемнадцать лет покинуть родину, мать умерла, не перенеся разлуки с ним, отца он лишился еще раньше. Поместья конфисковали, а то немногое, что осталось, присвоили родственники. И юноша остался без денег, без поддержки, один на белом свете. Так, во всяком случае, он рассказывал. Каким-то чудом он не погиб и даже выбился в люди. Изучил агрономию, технологию, получил диплом и пользуется репутацией знатока своего дела. Мне его усиленно рекомендовали. На меня он, признаться, произвел самое благоприятное впечатление. Сначала я немного опасался, как бы этот граф in partibus [ не зазнавался, но нет, он знает свое место, не фамильярничает, держится скромно, не лезет с разговорами. Однако манеры выдают в нем прекрасно воспитанного человека.
— Как, вы наняли эмигранта?! 2
Барон оставил мамин вопрос без ответа.
Как выяснилось, граф-управляющий очень мил, совершенный комильфо, но немного дичится людей. Ему еще нет тридцати лет, и он очень хорош собой.
Фуй, как стыдно! Сама не знаю, почему меня так заинтересовал этот человек. Только дневнику осмелюсь признаться в том, что мне хотелось бы иметь кого-нибудь... на ком можно бы испытать свои чары. Вот было бы забавно, если бы в меня кто-нибудь безумно влюбился. За себя я совершенно спокойна, но не мешает немного попрактиковаться перед вступлением в жизнь. А этот несчастный эмигрант не посмеет глаз на меня поднять... И я одним взглядом низвергала бы его в бездонную пропасть отчаяния и возносила на вершины блаженства. Да, это было бы забавно!
Мама тоже заинтересовалась им. Я слышала, она сказала барону: «Привези его как-нибудь к нам... Морозкович плохо управляется с хозяйством, хотя Пильская и ручается за него, но то ли он недотепа, то ли не везет ему, во всяком случае, Сулимов приносит все меньше дохода. Может, твой граф согласится присмотреть заодно и за моим хозяйством».
Барон не имеет ничего против, только сомневается, согласится ли граф Опалинский. Во всяком случае, он обещал привезти его, если удастся... Что значит «если удастся»!?
Мне не терпится его увидеть.
20 апреля
Его сиятельство не принял приглашения! Даже съездить с бароном в Сулимов не согласился. Мама в недоумении пожала плечами. Но от своих планов, как видно, не от-
1 без имущества (лат.).
2 Так называли в Галиции участников восстания 1863 года, которые вынуждены были после его подавления покинуть ту часть Польши, которая входила в состав Российской империи.
казалась. Барон пригласил нас к себе на чай. Сейчас полнолуние, и вечера стоят ясные, светлые.
Значит, мы все-таки увидим загадочного графа.
25 апреля
Погода испортилась, похолодало, даже порошил снег, и визит к барону пришлось отложить. Только сегодня выбрались мы к нему, но граф-управляющий, возбудивший наше любопытство, не соизволил явиться в гостиную, отговорившись делами. За ним дважды посылали,— он просил извинить его и не пришел. Барон даже сам ходил в контору и вернулся несолоно хлебавши. Признаться, мне было досадно: неужели ему неинтересно с нами познакомиться? Барон потешается над его странностями, мама недоумевает. Между тем приехавший из управы чиновник вынудил его переговорить с бароном, благодаря чему мы и удостоились чести лицезреть сиятельного графа.
Увидев его, я сразу догадалась, что это он. Вид у него скромный, но весьма приличный. Лицо приятное и благородное, высокий лоб, нос с горбинкой, усики закручены кверху, руки белые с длинными пальцами. Я хорошо разглядела его. Он стоял у порога, не решаясь взглянуть на нас. Лишь когда мама спросила его о чем-то, он поднял глаза, и тут я пронзила его взглядом.
Но, кажется, это не произвело на него никакого впечатления. Ну что ж, первый раз не считается! Мама подошла к нему и со свойственным ей тактом и очарованием вежливо (как она умеет, когда захочет) попросила заглянуть как-нибудь к нам, осмотреть имение и, если он сочтет для себя возможным, уделить немного внимания нашему хозяйству. Он ответил неопределенно. Мама пригласила его к обеду. Но я не расслышала, принял он приглашение или нет.
Желая ему польстить, мама назвала его графом, но он возразил:
— Какой я граф? С теперешним моим положением графский титул несовместим, да я и не претендую на него. Я принадлежу к числу тех, кто не властвует, а трудится ради куска хлеба.
По словам мамы, он заражен тлетворным духом демократизма. Может, она права... Но он такой красавчик, и по глазам видно, не какой-нибудь увалень неотесанный.
Только такая наивная девчонка, как я, способна увлечься первым встречным мужчиной и притом еще эмигрантом... Но, кроме него, не на ком испробовать свои чары.
Ведь он всего-навсего управляющий и не может иметь на меня виды, а я ни за что не влюблюсь в него.
Болтовня Пильской наводит меня на разные размышления... Она проговорилась как-то, что мама, когда ей было шестнадцать лет, влюбилась в гувернера. Тот отнесся к этому серьезно, и ему отказали от места. А с ее стороны это была просто шутка, невинная забава. Беда в том, что люди низкого звания принимают все за чистую монету и из-за этого получаются недоразумения. Но я-то буду осторожна и не дам себя опутать. А строить глазки можно, это никому не возбраняется.
27 апреля
Сегодня у нас обедал пан Артур... Снизошел-таки! Осмотрев имение, он объявил, что сказать ему, собственно, нечего, так как хозяйство ведется по-старинке, патриархально, и подходить к нему с современной меркой не приходится. Чтобы поправить дело, понадобятся деньги и время, и так далее, и тому подобное.
Меня все это мало трогает, зато молодой граф возбудил во мне любопытство. Он ни разу не взглянул в мою сторону. Понятно, он робеет, боится, как бы его не сочли наглецом, но чтобы хоть украдкой, искоса не бросить взгляд на такое очаровательное создание, как я...
Вид у него чопорный, надменный, настороженный, держится он независимо, словно боится, как бы его не заподозрили в фамильярности или с ним не вздумали фамильярничать. Гордец, а прикидывается этаким смиренником.
Сегодня он показался мне еще красивей, чем в тот раз. Я думала, он разучился вести себя в обществе и, имея постоянно дело с мужиками да приказчиками, утратил хорошие манеры. Но мама, которая на этот счет очень строга и требовательна, вынуждена была признать, что он хорошо воспитан и, несмотря ни на что, в нем чувствуется знатное происхождение.
Ну и пусть его красив, благовоспитан, а меня злит его холодное высокомерие. Даже разговаривая, глаз не поднимает на собеседника. Я была все время начеку, и, если бы мне удалось перехватить его взгляд, он пропал бы: я постаралась бы сделать такие же меланхолические глаза, как мама, когда она просит барона о какой-нибудь услуге. Его счастье, на этот раз он избежал опасности, посмотрим, что будет дальше... Мама при поддержке барона уломала его заняться нашим имением с условием, чтобы Морозко-вич в точности выполнял его указания. Итак, ему придется приезжать к нам... обедать у нас. Ничего, мы его расшевелим... Маме он понравился, значит, и она произвела на него впечатление,— иначе быть не может! — я видела, как она с ним кокетничала ради преумножения доходов от Сулимова,
28 апреля
Желанная гостья! Дорогая тетя-графиня! Между сестрами редко встретишь такую любовь! Их связывает нежная дружба, они друг друга понимают без слов, скучают в разлуке и, по крайней мере, раза два в неделю обмениваются письмами...
Тетя Мария для меня как самая близкая подруга. Ей с детских лет поверяла я свои тайны. Да, я с полным правом называю ее своей подругой — любимой подругой. К ней я отношусь с большим доверием, чем к маме.
Добрая, снисходительная, слов нет, до чего мила!
Ей в жизни повезло больше, чем маме, хотя и у нее есть свои огорчения. Муж у нее скупец и чудак: по словам Пильской, он жене предпочитает горничных. Фи, какая гадость! И сыновей отправил учиться во Львов, не позволив воспитывать их дома при матери.
Мама целиком завладела тетей и не отпускала от себя целый вечер. Устроившись в уголке, они разговаривали шепотом и никак не могли наговориться. А мне пришлось заваривать чай, чего я терпеть не могу. Обжигаю себе руки, проливаю его на скатерть, то он получается слишком слабый, то слишком крепкий. Да и к чему утруждать себя? Разливать чай — обязанность старых дев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Ничего более определенного он не сказал, прибавив только, что напишет маме. Когда мы вышли в соседнюю комнату, папа оживился, повеселел и, забыв о моем присутствии, стал развлекать англичанку, щеголяя перед ней остроумием.
Поскольку письма в тот день он не написал, нам пришлось заночевать в городе. Мной овладело смятение, и столько мыслей теснилось в голове, что я заснула только под утро.
Назавтра папа настроен был иначе. Вчерашний разговор о замужестве он обратил в шутку, успокоил меня и стал допытываться, в самом ли деле мама едет в Карле-бад.
— Это необходимо для ее здоровья,— сказала я.— И хоть мы не располагаем деньгами, а дядюшка помочь отказался, мы, тем не менее, едем, даже если придется залезть в долги.
— У нее фактотум хороший,— понизив голос, заметил папа.
Перед отъездом он был со мной очень ласков.
— Помни, Серафина,— сказал он на прощанье,— хотя мы редко видимся, никто так не любит тебя и не печется о твоем благе, как я. Положись во всем на меня. Рад бы подарить тебе деньги, да сам стеснен в средствах... Может статься, увидимся в Карлсбаде... Я тоже туда собираюсь...
Дома мама учинила мне форменный допрос.
— Память у тебя хорошая,— сказала она, усаживая меня подле себя,— опиши мне во всех подробностях свою встречу с отцом. Пожалуйста, постарайся не упустить ни слова из того, что он говорил. Для меня это очень важно.
Желая угодить маме, я повторила почти дословно наш разговор. Но едва я обмолвилась о том, что он шутя упомянул о моем замужестве, мама, дрожа от негодования, вскочила со стула. Мне с трудом удалось ее успокоить.
— Я слишком хорошо знаю твоего отца,— невольно вырвалось у нее,— конечно, ты должна его почитать, и я не сомневаюсь, он по-своему любит тебя и желает добра, но что-что, а выдавать тебя замуж мое дело. Убеждена, у него на этот счет самые нелепые планы и в мужья он прочит тебе кого-нибудь из своих приятелей, умеющих пускать пыль в глаза, но по существу людей никчемных.
Намерение папы ехать в Карлсбад тоже немало ее встревожило.
Вечером вернулся барон, и, едва он переступил порог, мама с жаром начала рассказывать ему о папе, а потом я слышала, они о чем-то долго шептались.
Меня это насторожило.
А почему бы, собственно, мне не выйти замуж? Вон бабушку в пятнадцать лет выдали. А мне нельзя? Только пускай папа не воображает, будто я соглашусь на любую партию. Меня интересует прежде всего не возраст, не наружность и не какие-то там достоинства, а состояние и еще чтобы он не был деспотом. Быть под башмаком у мужа и потом оказаться в мамином положении,— нет, спасибо! На это я никогда не соглашусь.
9 ю. Крашевский
17 апреля Барон по настоянию мамы едет с нами; он по своей доброте не смеет ей ни в чем отказать. А от Пилюси я слышала: его присутствие необходимо, так как мама опасается какой-нибудь выходки со стороны отца.
В полдень, только собрались мы выйти в гостиную,— барон уже с час поджидал маму,— к крыльцу подкатила знакомая дядина колымага. После такого письма его появление было для всех полной неожиданностью. А этот грубиян как ни в чем не бывало ввалился в своих смазных сапогах в гостиную. Барон, которому от него достается ещ$ больше, чем маме,— они друг друга просто не терпят,— с радостью дал бы тягу, да было уже поздно.
Когда он подъехал к дому, мы с мамой были еще у нее в комнате.
— Бессовестный! — негодуя, воскликнула она.— Наглец! Да как он смеет показываться мне на глаза!
Она поспешила в гостиную, желая избавить барона от неприятного тет-а-тет. Дядюшка уже сидел против него; опершись на палку и прищурив один глаз, уставился он на свою жертву. Барон сжал губы и побледнел. Мама с подчеркнутой холодностью поздоровалась с братом.
— Что, небось не ждали меня? — Он засмеялся.— А мне попрощаться захотелось и пожелать вам счастливого пути.
Заметив мамину кислую мину, он прибавил:
— Не обижайся на меня, сестрица. От барона таиться нечего — он тут свой человек: покровитель, родственник, советчик... Так вот, не мог я одолжить тебе денег на дорогу, потому как у самого негусто. Вы все мотаете деньги, один я прикапливаю, чтобы фамилия наша не захирела. И потом, я не сомневаюсь, барон, если надо, из-под земли деньги достанет. Его беззаветная преданность мне известна.
— Не стоит об этом говорить,— заметила мама, бросив на меня выразительный взгляд.
Я отошла к окну.
— Напротив, стоит. Для того я и приехал. С деньгами сейчас трудно, а для тех, у кого расходы превышают доходы, еще трудней.
— Я вас ни о чем больше не прошу,— обиженным тоном сказала мама.— Простите, что обеспокоила своим письмом.
— Правду выслушать никогда не мешает,— не унимался упрямец.
Мама покраснела: по ее лицу видно было, что она едва сдерживает гнев, но, поскольку барон отмалчивался, ее прорвало.
— Уважаемый братец,— возвышая голос, сказала она,— я не маленькая и знаю жизнь не хуже вас! И не нуждаюсь в ваших советах и наставлениях. Пожалуйста, не сравнивайте меня с собой. Вы, слава богу, здоровы и к удобствам не привыкли, без которых я обойтись не могу. И не совестно вам попрекать несчастную, больную женщину за то, что она ради единственной дочери хочет продлить свои дни!
Ну теперь дядюшка уймется, подумала я. Но не тут-то было!
— Любезная сестрица,— отозвался он,— дай бог всем ваши силы и здоровье! Для своего возраста вы, ей-ей, прекрасно сохранились.
При упоминании о возрасте мама вспыхнула; ясно, дядюшка хотел поддеть ее.
Тут барон вдруг встал и, подойдя к дядюшке и пристально глядя на него, изысканно вежливо спросил:
— Вы уже посеяли овес, пан поручик?
Его вопрос сбил дядюшку с толку, и он на мгновенье даже потерял дар речи, но, придя в себя, откинулся на спинку кресла и захохотал.
— Ну и чудак же вы, право! — воскликнул он. Однако щекотливую эту тему оставил и обратился ко
мне с каким-то вопросом. Но я на него рассердилась из-за мамы, вышла демонстративно из комнаты и вернулась, лишь когда позвали к столу.
При моем появлении дядюшка подскочил ко мне, наверно, задобрить меня хотел, но я была непреклонна.
За обедом да и за все время, проведенное у нас, он, казалось, умышленно выбирал такие темы для разговора, чтобы досадить и насолить маме и барону. Только он один ел и пил. Барон даже не развернул салфетку, мама тоже ни к чему не притронулась. Но его это мало трогало.
Мама не любит, когда при ней упоминают о папе, и дядюшке прекрасно это известно, но он, как нарочно, не закрывая рта, говорил о нем, и, видно, ему доставляло наслаждение видеть, как мама то краснела, то бледнела.
Когда под вечер к крыльцу подъехала бричка и за дядюшкой закрылась дверь, все с облегчением вздохнули. Мама чуть не плакала.
— Теперь, Герман, ты убедился,— отнеслась мама к барону,— что я обречена на вечные муки и страдание.
Должна сносить его дерзости и выставить вон не могу из страха, как бы он не прогневался и не оставил наследство дальним родственникам. У него ни капли жалости нет ко мне, напротив, он испытывает удовольствие, причиняя мне боль.
Барон лишь пожал плечами.
19 апреля
С нетерпением жду отъезда, хотя до него еще далеко. Но я только надеждой и живу!
Это мое первое путешествие за границу! Раньше июня мы не тронемся в путь. И так слишком рано, говорит мама: избранное общество съезжается позже, но тогда и цены значительно выше.
Если бы не ожидание перемены, было бы совсем тоскливо. Мисс Дженни оставила меня в покое, но мне от этого мало радости. После урока она затворяется в своей комна* те и читает. Все сходятся во мнении, что она препротивная, но держать англичанку считается признаком хорошего тона, поэтому приходится ее терпеть. Самое большее через год мама, наверно, ее рассчитает. Я уже немножко говорю по-английски, но думаю, он мне вряд ли пригодится в жизни.
Вчера барон нас заинтриговал... Разговор зашел о хозяйстве, о том, что перевелись честные люди и ни на кого нельзя положиться. Мама недовольна Морозковичем, но ему покровительствует Пильская... У барона дела тоже, видно, обстоят не блестяще. Потому-то и заговорили об управляющих и экономах. И вдруг барон со смехом говорит:
— Из-за отъезда и чтобы поправить хозяйство, я нанял в управляющие агронома. Вы, кузина, будете смеяться, когда узнаете, кто он. У меня, барона, управляющий — граф, причем знатного, старинного рода. Настоящий граф...
— Из немцев? — спрашивает мама.
— Нет, поляк, по фамили Опалинский. Из тех, знаменитых Опалинских. Его прадед занимал высокую должность при дворе, отец владел огромными поместьями. А его самого обстоятельства вынудили в восемнадцать лет покинуть родину, мать умерла, не перенеся разлуки с ним, отца он лишился еще раньше. Поместья конфисковали, а то немногое, что осталось, присвоили родственники. И юноша остался без денег, без поддержки, один на белом свете. Так, во всяком случае, он рассказывал. Каким-то чудом он не погиб и даже выбился в люди. Изучил агрономию, технологию, получил диплом и пользуется репутацией знатока своего дела. Мне его усиленно рекомендовали. На меня он, признаться, произвел самое благоприятное впечатление. Сначала я немного опасался, как бы этот граф in partibus [ не зазнавался, но нет, он знает свое место, не фамильярничает, держится скромно, не лезет с разговорами. Однако манеры выдают в нем прекрасно воспитанного человека.
— Как, вы наняли эмигранта?! 2
Барон оставил мамин вопрос без ответа.
Как выяснилось, граф-управляющий очень мил, совершенный комильфо, но немного дичится людей. Ему еще нет тридцати лет, и он очень хорош собой.
Фуй, как стыдно! Сама не знаю, почему меня так заинтересовал этот человек. Только дневнику осмелюсь признаться в том, что мне хотелось бы иметь кого-нибудь... на ком можно бы испытать свои чары. Вот было бы забавно, если бы в меня кто-нибудь безумно влюбился. За себя я совершенно спокойна, но не мешает немного попрактиковаться перед вступлением в жизнь. А этот несчастный эмигрант не посмеет глаз на меня поднять... И я одним взглядом низвергала бы его в бездонную пропасть отчаяния и возносила на вершины блаженства. Да, это было бы забавно!
Мама тоже заинтересовалась им. Я слышала, она сказала барону: «Привези его как-нибудь к нам... Морозкович плохо управляется с хозяйством, хотя Пильская и ручается за него, но то ли он недотепа, то ли не везет ему, во всяком случае, Сулимов приносит все меньше дохода. Может, твой граф согласится присмотреть заодно и за моим хозяйством».
Барон не имеет ничего против, только сомневается, согласится ли граф Опалинский. Во всяком случае, он обещал привезти его, если удастся... Что значит «если удастся»!?
Мне не терпится его увидеть.
20 апреля
Его сиятельство не принял приглашения! Даже съездить с бароном в Сулимов не согласился. Мама в недоумении пожала плечами. Но от своих планов, как видно, не от-
1 без имущества (лат.).
2 Так называли в Галиции участников восстания 1863 года, которые вынуждены были после его подавления покинуть ту часть Польши, которая входила в состав Российской империи.
казалась. Барон пригласил нас к себе на чай. Сейчас полнолуние, и вечера стоят ясные, светлые.
Значит, мы все-таки увидим загадочного графа.
25 апреля
Погода испортилась, похолодало, даже порошил снег, и визит к барону пришлось отложить. Только сегодня выбрались мы к нему, но граф-управляющий, возбудивший наше любопытство, не соизволил явиться в гостиную, отговорившись делами. За ним дважды посылали,— он просил извинить его и не пришел. Барон даже сам ходил в контору и вернулся несолоно хлебавши. Признаться, мне было досадно: неужели ему неинтересно с нами познакомиться? Барон потешается над его странностями, мама недоумевает. Между тем приехавший из управы чиновник вынудил его переговорить с бароном, благодаря чему мы и удостоились чести лицезреть сиятельного графа.
Увидев его, я сразу догадалась, что это он. Вид у него скромный, но весьма приличный. Лицо приятное и благородное, высокий лоб, нос с горбинкой, усики закручены кверху, руки белые с длинными пальцами. Я хорошо разглядела его. Он стоял у порога, не решаясь взглянуть на нас. Лишь когда мама спросила его о чем-то, он поднял глаза, и тут я пронзила его взглядом.
Но, кажется, это не произвело на него никакого впечатления. Ну что ж, первый раз не считается! Мама подошла к нему и со свойственным ей тактом и очарованием вежливо (как она умеет, когда захочет) попросила заглянуть как-нибудь к нам, осмотреть имение и, если он сочтет для себя возможным, уделить немного внимания нашему хозяйству. Он ответил неопределенно. Мама пригласила его к обеду. Но я не расслышала, принял он приглашение или нет.
Желая ему польстить, мама назвала его графом, но он возразил:
— Какой я граф? С теперешним моим положением графский титул несовместим, да я и не претендую на него. Я принадлежу к числу тех, кто не властвует, а трудится ради куска хлеба.
По словам мамы, он заражен тлетворным духом демократизма. Может, она права... Но он такой красавчик, и по глазам видно, не какой-нибудь увалень неотесанный.
Только такая наивная девчонка, как я, способна увлечься первым встречным мужчиной и притом еще эмигрантом... Но, кроме него, не на ком испробовать свои чары.
Ведь он всего-навсего управляющий и не может иметь на меня виды, а я ни за что не влюблюсь в него.
Болтовня Пильской наводит меня на разные размышления... Она проговорилась как-то, что мама, когда ей было шестнадцать лет, влюбилась в гувернера. Тот отнесся к этому серьезно, и ему отказали от места. А с ее стороны это была просто шутка, невинная забава. Беда в том, что люди низкого звания принимают все за чистую монету и из-за этого получаются недоразумения. Но я-то буду осторожна и не дам себя опутать. А строить глазки можно, это никому не возбраняется.
27 апреля
Сегодня у нас обедал пан Артур... Снизошел-таки! Осмотрев имение, он объявил, что сказать ему, собственно, нечего, так как хозяйство ведется по-старинке, патриархально, и подходить к нему с современной меркой не приходится. Чтобы поправить дело, понадобятся деньги и время, и так далее, и тому подобное.
Меня все это мало трогает, зато молодой граф возбудил во мне любопытство. Он ни разу не взглянул в мою сторону. Понятно, он робеет, боится, как бы его не сочли наглецом, но чтобы хоть украдкой, искоса не бросить взгляд на такое очаровательное создание, как я...
Вид у него чопорный, надменный, настороженный, держится он независимо, словно боится, как бы его не заподозрили в фамильярности или с ним не вздумали фамильярничать. Гордец, а прикидывается этаким смиренником.
Сегодня он показался мне еще красивей, чем в тот раз. Я думала, он разучился вести себя в обществе и, имея постоянно дело с мужиками да приказчиками, утратил хорошие манеры. Но мама, которая на этот счет очень строга и требовательна, вынуждена была признать, что он хорошо воспитан и, несмотря ни на что, в нем чувствуется знатное происхождение.
Ну и пусть его красив, благовоспитан, а меня злит его холодное высокомерие. Даже разговаривая, глаз не поднимает на собеседника. Я была все время начеку, и, если бы мне удалось перехватить его взгляд, он пропал бы: я постаралась бы сделать такие же меланхолические глаза, как мама, когда она просит барона о какой-нибудь услуге. Его счастье, на этот раз он избежал опасности, посмотрим, что будет дальше... Мама при поддержке барона уломала его заняться нашим имением с условием, чтобы Морозко-вич в точности выполнял его указания. Итак, ему придется приезжать к нам... обедать у нас. Ничего, мы его расшевелим... Маме он понравился, значит, и она произвела на него впечатление,— иначе быть не может! — я видела, как она с ним кокетничала ради преумножения доходов от Сулимова,
28 апреля
Желанная гостья! Дорогая тетя-графиня! Между сестрами редко встретишь такую любовь! Их связывает нежная дружба, они друг друга понимают без слов, скучают в разлуке и, по крайней мере, раза два в неделю обмениваются письмами...
Тетя Мария для меня как самая близкая подруга. Ей с детских лет поверяла я свои тайны. Да, я с полным правом называю ее своей подругой — любимой подругой. К ней я отношусь с большим доверием, чем к маме.
Добрая, снисходительная, слов нет, до чего мила!
Ей в жизни повезло больше, чем маме, хотя и у нее есть свои огорчения. Муж у нее скупец и чудак: по словам Пильской, он жене предпочитает горничных. Фи, какая гадость! И сыновей отправил учиться во Львов, не позволив воспитывать их дома при матери.
Мама целиком завладела тетей и не отпускала от себя целый вечер. Устроившись в уголке, они разговаривали шепотом и никак не могли наговориться. А мне пришлось заваривать чай, чего я терпеть не могу. Обжигаю себе руки, проливаю его на скатерть, то он получается слишком слабый, то слишком крепкий. Да и к чему утруждать себя? Разливать чай — обязанность старых дев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12