А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

— И фонари двойные...
— А слуг сколько? — спросила я с насмешкой.
— Ну, этих бездельников тьма-тьмущая! В черных ливреях с галунами, в малиновых жилетах, в гамашах, с аксельбантами...
Он заглянул мне в глаза; я, изображая изумление, всплеснула руками и покачала головой, потом, не выдержав, рассмеялась. Он тоже засмеялся и так зашелся от смеха, что повалился на ближайшую скамейку. С трудом сдерживая раздражение, я решила испытать его преданность.
На обрывистом склоне довольно высоко росли колокольчики, и я сделала вид, будто любуюсь ими. Он проследил за моим взглядом.
— Сорвать? Вам хочется, а?
— Да, хочется...
Он кинулся было исполнять мое желание, но склон был отвесный, и он опасливо отступил.
— Очень хочется?
— Очень,— ироническим тоном произнесла я.
В это время мимо пробегал босоногий мальчуган, и мой кавалер, не долго думая, схватил его за плечо и, достав из кармана гульден, показал пальцем на цветок. Мальчуган в один миг вскарабкался на скалу, сорвал колокольчик и бросил вниз. Оскар поднял его и с улыбкой протянул мне.
Я поблагодарила его и извлекла для себя полезный урок: жизнью ради меня он рисковать не станет, даже руку не оцарапает, зато денег не пожалеет.
Впрочем, смешно ожидать от него героических подвигов...
Старинная мера длины, равная примерно 0,5 м.
30 июня
Пани Целестина познакомила меня с очень милой особой — кузиной экс-банкира, того, который носит за ней зонтик. Флора (так зовут ее) приехала сюда с матерью, но та, кажется, не presenteble *, и банкир, пользуясь своими связями, хочет ввести кузину в высшее общество.
Флора — прелестное создание... Лицо белое, точно из алебастра, вьющиеся волосы, черные, как у цыганки, глаза, а взгляд огненный, маняще-загадочный и вместе пугливый. Поначалу она очень робела. При том, что она хорошо воспитана, обладает многими достоинствами, превосходно играет на фортепиано, ей не хватает смелости и уверенности в себе. Я взяла ее под свое покровительство, и не прошло и двух часов, как мы с ней уже подружились. Она нравится мне больше, чем Адель.
Она ластится ко мне в благодарность за мою доброту и участие. Мы решили дружить. Правда, мама посматривает на нее косо, но ничего...
Богатая, благовоспитанная, веселая, Флора выгодно отличается от этой ходячей добродетели — Адели. Посмотрим, чего она стоит...
2 июля
Мы с Флорой, точно две сестры... понимаем друг друга с полуслова. Она призналась мне, что ее руки добивается некий банкир из Вены— богатый плешивый старик. «Но меня это не пугает,— тут же оговорилась она.— За молодого выйти не штука, зато я стану обладательницей редкостных драгоценностей... От его первой я^ены осталось прелестное колье... не меньше шестидесяти тысяч гульденов стоит... И особняк у него на Ринге!..
Еще по секрету сообщила она, в нее безумно влюблен молодой музыкант (она сама играет не хуже Клары Вик). «Но не таскаться же мне с ним по Европе с концертами,— говорит она.— Погрустим, повздыхаем и забудем друг друга... Впрочем, может, когда-нибудь и доведется встретиться».
Я тоже не осталась перед ней в долгу и открылась, кого прочат мне в мужья. И как только представился удобный случай, познакомила ее с Оскаром. Но в другой раз поостерегусь сводить их,— бесстыдник так уставился на нееь что меня зло взяло. Напрасно он воображает, что я позволю ему волочиться за каждой юбкой!
1 нашего круга (фр-).
Но Флора очень быстро раскусила, с кем имеет дело, и стала подтрунивать над ним, чем и охладила его пыл.
— Ну, что ты скажешь? — спросила я, когда он ушел.
— Непривлекательный,— отвечала она серьезно,— но для мужа как раз il est siiffisamment laid 4.. умом тоже не блещет, но это даже к лучшему. Важно узнать, действительно ли он богат? И не деспот ли?
— Он слушается меня.
— G'est tout се qui il faut...2
— Ну, что ты посоветуешь?
— Одно могу только сказать: если нет другого выбора, я бы согласилась.
— Даже не любя?
Она пожала плечами и улыбнулась, показав два ряда красивых белых зубов.
— Любовь — жалкий фарс! Она хороша в романах, а в жизни cela ne compte pas, ce n'est pas serieux3.
Она права, я не хочу быть несчастливой, как мама. Богатство... свобода... что может быть важнее. Велю ему купить такое колье, что Флора от зависти позеленеет.
Вечером, когда мы остались вдвоем, мама обняла меня, поцеловала, назвала «душечкой». Я поняла: предстоит серьезный разговор.
— Милая Серафина,— начала она,— ты слишком сурово обращаешься с бедным, добрым юношей, влюбленным в тебя по уши. Обнадежь его, не отталкивай от себя.., Надо кончать с этим.
— Надо?!
— Да, другого выхода нет. Тайный советник торопит с ответом. Оскар, по его словам, совсем обезумел и досаждает ему просьбами поскорей порешить дело с женить^ бой. Он опасается, как бы Оскар с горя не сделал чего-нибудь над собой.
— Как бы не так! — Я рассмеялась.— Может, он утопится или со скалы бросится?
Мама покраснела.
— Вряд ли он на это способен. Но какую-нибудь глупость выкинуть вполне может.
— Любопытно...
— Так или иначе, соглашайся, другой такой партии не представится.
1 достаточно некрасив (фр.),
2 Это то, что нужно... (фр.)
3 это ни к чему, не имеет никакого значения (фр.),
Я упросила маму дать мне на неделю отсрочку. Не знаю, как быть... Не могу решиться...
Адель посеяла в душе моей сомнения, Флора развеяла их. И я то решаюсь, то меня охватывает страх...
Неделя! Неделя на размышление... Отец сердится, генерала не видно.
8 июля
Никому в целом свете, только дневнику могу я поведать свою тайну.
Скажи мне кто-нибудь несколько дней назад, что со мной произойдет подобное, я бы рассмеялась ему в лицо. Невероятный, ужасный случай!..
Назавтра после разговора с мамой погода была отличная, и барон с советником предложили всей компанией поехать в горы. Нас, по обыкновению, оставили вдвоем, и мама со своими спутниками умышленно шла так медленно, что я с беспокойством оглядывалась, боясь остаться наедине с Оскаром.
И мои опасения оправдались. Но я думала, самое большее — он возьмет меня за руку, подойдет ближе, чем дозволяется приличиями, но что он способен на такой чудовищный поступок, никак не подозревала... Еще в начале прогулки я заметила, что он как-то особенно беспокоен, возбужден, больше, чем обычно, рассеян, отвечает совсем уж невпопад, умолкает на полуслове, в общем, ведет себя очень странно.
Солнце закатилось за горы, начинало смеркаться. Видя, что мама далеко отстала, я остановилась и, обернувшись, глядела на дорогу. Вдруг чувствую, кто-то подхватил меня на руки. Хочу крикнуть и не могу: во рту, точно кляп, носовой платок. Этот наглец Оскар сгреб меня в охапку и потащил. Откуда только силы у него взялись?
Не успела я опомниться, как оказалась в экипаже,— видно, лошади стояли поблизости наготове. Я прянула к дверце, пытаясь открыть ее, но лошади мчались во весь опор. Стала звать на помощь: тоже бесполезно,— кругом густой лес. Бешенство, ярость овладели мной, но он не дал мне даже шевельнуться, целовал руки и насильно склонил меня, беззащитную, к повиновению.
Нет, я не в состоянии описать эту сцену. От стыда и страха я чуть не потеряла сознание. Лошади неслись вскачь, я билась у него в руках, вырывалась, но все напрасно. Стемнело, силы оставили меня... Я просила, молила о пощаде,— никакого результата. Бормоча что-то невразумительное, с дико горящими, как у Ропецкой, глазами, он душил меня в объятиях, целовал. Хотя я не из числа тех девиц, которые чуть что хлопаются в обморок, но в конце концов, обессилев, я, кажется, лишилась чувств. Тогда остановили лошадей, принесли из ручья воду, и, когда я пришла в себя, карета снова тронулась.
Мольбы были напрасны. Мой обезумевший суженый насильно надел мне на палец бриллиантовое кольцо. Не знаю, долго ли мы ехали, наконец экипаж остановился, и меня в слезах ввели в дом, по виду напоминающий постоялый двор. Оскар помог мне подняться по лестнице. Для нас были приготовлены комнаты.
Только на третий день приехал барон с советником и освободили меня из неволи. В Карлсбаде никто не знает о случившемся. Пустили слух, будто я заболела. Ночью на полпути от города меня встретила мама. Оскар, видимо, даже не понимает, что совершил преступление. Он, точно в бреду, беспрестанно что-то бормочет и целует руки то маме, то мне...
У барона вид насупленный, советник ругает племянника и пугает могущими воспоследовать неприятностями, мама в отчаянии ломает руки. И все сходятся в одном: теперь свадьба неминуема.
И этот человек, вызывающий у меня омерзение, которому я жажду отомстить, должен стать моим мужем! В оправдание своего поступка он твердит, что обезумел от любви. Но это не любовь, а буря, шквал, несущие разрушение и гибель. Я боюсь его. Он зверь, а не человек...
Эскапада, потребовавшая от него напряжения всех сил, так изнурила его, что он слег в постель. Дядя и три лекаря неотлучно дежурят возле него,— он не должен умереть, прежде чем не обвенчается со мной. Ах, какой ужас, какой ужас! Кто бы мог подумать, что этот идиот способен на такой отчаянный шаг. В голове мутится, ничего не понимаю... Но как ни странно, его поступок не вызывает должного возмущения и гнева ни у барона, ни у советника, ни даже у мамы. Неужели он действовал с их ведома, чтобы таким образом принудить меня выйти за него замуж...
Даже подумать об этом страшно...
У мамы произошло неприятное объяснение с отцом: он домогался свидания со мной и, получив отказ, страшно рассердился.
Когда я вернулась и лежала в постели, он пришел опять, и мне удалось подслушать их разговор.
— Могу я, наконец, увидеть свою дочь? — спросил он дрожащим от гнева голосом.— По какому праву налагаете вы запрет на свидание отца с родной дочерью?
— Серафина была больна.
— Тем паче мне должно было ее видеть. — Она лежала в горячке.
— Неправда! -— в ярости вскричал отец.— Я убежден: тут кроется другое. Вы хотели расстроить мои планы...
Мама молчала. Отец ходил по комнате.
— Объясните, что все это значит?
— Хорошо, не стану скрывать от вас правду,— запинаясь, начала мама.— Серафины не было в городе... Пан Оскар, влюбленный в нее до безумия, осмелился...
— Что?! — закричал отец.— Как же вы не устерегли ее?
— Он похитил ее у меня на глазах и... увез. Мы три дня искали ее...
— А сама она как могла допустить до этого? Хорошо вы ее воспитали, сударыня, нечего сказать!
— Прошу не оскорблять меня! Серафина тут ни при чем. Во всем виноват влюбленный безумец, который чуть не поплатился за это жизнью. Понимаете,— прибавила мама,— теперь только замужество спасет ее от позора.
Папа иронически засмеялся.
— Ловко подстроено! Мы, мужчины, младенцы в сравнении с вами... Где нам тягаться с дамами! Мне бы никогда не пришло в голову подбить генерала похитить Се-рафину.
— Как вы смеете подозревать меня!
Судя по звуку, папа, должно быть, расшаркался перед мамой. Наступило непродолжительное молчание.
— Ну а сейчас вы разрешите мне повидать дочь? — уже спокойно спросил папа.
Мама открыла дверь в комнату, где я лежала на кровати.
— Бедное дитя,— проговорил папа, склонясь надо мной,— несчастная жертва...
Когда мы остались вдвоем, он посмотрел на меня так, словно хотел что-то сказать и не решался. Но, убедясь, что мамы нет в комнате, он зашептал мне на ухо:
— Мне от души тебя жалко! Очень жалко! И хотя то, что произошло, непоправимо, скажи чистосердечно... Признайся мне, если ты предпочитаешь генерала,— он, по крайней мере, человек, а не свинья, как этот идиот,— так вот, если ты согласна, я поговорю с ним. Мы с ним приятели, человек он просвещенный, без предрассудков и, невзирая ни на что, женится на тебе.
— Нет, милый папа, это невозможно,— сказала я, глядя ему в глаза.— Меня скомпрометировали...
— Кто? Этот идиот, который тебя увез. Генерал — un homme du monde, un galant homme \ он все подмет и женится.
У меня голова шла кругом.
— Нет, папа! Против судьбы не пойдешь! — тихо сказала я.
Опустив голову, он еще некоторое время посидел молча около меня, потом вскочил, прошелся несколько раз по комнате, не говоря ни слова, пожал мне руку и, не прощаясь с мамой, схватил шляпу и, хлопнув дверью, исчез.
В дверях моей комнаты тотчас появилась мама.
12 июля.
Волей-неволей пришлось встать,— сегодня наша помолвка. Видеть его не могу, до того он мне гадок, но ничего, я отомщу ему, когда стану его женой! Папа прийти отказался. При обручении присутствовали: барон, тайный советник, экс-банкир, пани Целестина, Мостицкая с дочкой и Флора.
Посмотрев на себя в зеркало, я ужаснулась своему виду.
Треволнения последних дней отразились на мне так, словно я постарела за эти несколько суток. Адель поверила в мою болезнь и сокрушается, что ей не позволили ухаживать за мной. А Флора посмотрела на меня пристально и поджала губы, видно, догадывается о чем-то. Может, по городу уже разнесся слух... может, всем известно. От этого недоумка всего можно ожидать... А что, если он похвалялся своими подвигами?
В остальном они держались безукоризненно. И хотя при обручении делать подарки не принято, Оскар преподнес мне прелестное жемчужное ожерелье с бриллиантом. Флора говорит, оно не меньше тысячи гульденов стоит. А к нему еще — браслет, брошь и серьги...
Советник презентовал от себя часики, un amour de petite montre2 на изящной цепочке. И откуда у экс-наместника, у чернильной этой души, всю жизнь имевшего дело с циркулярами да чиновниками, столько вкуса?
1 светский человек, галантный человек (фр.)*
2 прелестные часики (фр.).
Мама устроила по этому случаю ужин.
В Карлсбаде все только и говорят о моей помолвке.
Свершилось... скоро я буду госпожой Гербурт...
Vogue la galere!..l He пришлось бы только потом по примеру мамы говорить: «Mais qu'allait-il faire sur cette galere?» 2
13 июля
Флора о чем-то догадывается и посматривает на меня с насмешкой. Но я не выдам ей свою тайну. Кажется, она завидует мне. Адель молчит, и в ее взгляде я читаю сострадание. Это мне тоже неприятно... Я не считаю свою участь достойной сожаления. Мама целыми днями наставляет меня, поучает, как держать его в повиновении. Я и сама понимаю, что от этого зависит мое благополучие.
Он вызывает во мне невыразимое отвращение, а отделаться от него нет никакой возможности,— так и липнет ко мне, навязывается со своей любовью. Хорошо еще, что мама вняла моей просьбе и не оставляет нас наедине.
Свадьба состоится в августе, как только будут улажены все формальности. Мама торопит со свадьбой, про Оскара и говорить нечего, а я... Я распорядилась касательно лошадей, экипажей, убранства дома, сервировки, ливрей, словом, вошла во все, вплоть до мелочей... Из Сули-мова сразу же после свадьбы мы отправимся в Швейцарию. Он беспрекословно со всем соглашается. Стоит мне высказать какое-нибудь пожелание, он тут же хватается за карандаш, но он у него отчего-то всегда ломается, и записывать приходится мне самой.
Боже, какой мукой будет жизнь с ним, пока я не переломлю его, не искореню малейшую попытку к неповиновению. Иной раз видно, что ему хочется настоять на своем, но под моим строгим взглядом он смиряется и бросается целовать мне руки. Сколько стараний придется приложить, чтобы выбить у него из головы эту дурь. Бывает, глаза его загораются диким огнем, как тогда... в карете. И меня от страха начинает бить дрожь, хотя он тщедушен и жалок.
Папа, даже не простившись со мной, уехал с генералом в Теплице.
1 Будь что будет. Букв.: плыви, моя ладья! (фр.)
2 А он как в эту ладью попал? (фр.) Перефразированное выражение из комедии Мольера «Проделки Скапена».
14 июля
Сегодня советник и Оскар нанесли нам прощальный визит. Они отбывают в Гербуртов, чтобы приготовиться не к свадьбе даже, а к моему возвращению из Швейцарии. Оскар был бесконечно нежен, верней, пылок и беспрестанно целовал мне руки, а когда мама на минутку вышла из комнаты, обнял меня и имел наглость поцеловать в губы. Я влепила ему пощечину, прежде чем он успел отскочить. Потом он просил прощения. Конечно, он по-своему любит меня, яоето дикая, необузданная страсть вызывает у меня омерзение. Ничего не могу с собой поделать: он мне гадок.
Мы тоже на днях возвращаемся в Сулимов. Нас задержало в Карлсбаде мамино нездоровье и кое-какие покупки. То-то удивится Пильская, когда узнает, что со мной произошло,— от нее ведь все равно ничего не утаишь.
Флора пронюхала что-то если не во всех подробностях, то в общих чертах. Но мне это безразлично. Пусть сплетничают сколько влезет...
Наша здешняя компания распалась. Я покидаю Карл-сбад без сожаления: эти места связаны для меня с тяжелыми воспоминаниями. Чем ближе день свадьбы, тем больший страх меня охватывает.
Остаться с ним с глазу на глаз! Нет, лучше смерть! Бывать в обществе, вести светскую жизнь? А его куда денешь? Как показаться с ним на люди?..
20 июля
В дороге было не до дневника... Сейчас пишу уже в Сулимове. Чувствую себя усталой и совершенно разбитой. Пока я собралась рассказать обо всем Пильской, мама меня опередила. И Пильская, вместо того чтобы возмутиться, еще и посмеялась надо мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12