Германская монархия X – XII вв. располагала этими средствами еще в достаточной мере. Кроме значительных доменов здесь сохранялись еще поступления от налогов, судебные доходы и доходы от различного рода регалий.
Как использовались все эти средства королевской властью?
Часть земли королевских доменов использовалась для организации: вотчинного хозяйства, предназначенного для снабжения двора. Земли, на которых велось домениальное хозяйство (Tafeiguter), оставались продолжительное время в реальном владении королей. То же с известным основанием можно сказать и о королевских землях, розданных имперским аббатствам. Этими землями король распоряжался по праву «частной церкви». Но совсем по-другому обстояло с землями, раздаваемыми королем в бенефиции и лены, а также с землями, подаренными частным лицам. Эти земли, как правило, навсегда уходили из фиска. Правда, из дипломов известно много случаев возвращения бенефициев, но эти бенефиции тут же жаловались новым держателям. Фонд королевских бенефиций мог служить, таким образом, только средством привязать на время вассалов к трону. В конечном результате земля становилась собственностью вассалов, и королевская власть никаких доходов с нее не получала.
То же происходило и с регалиями. Королевская власть обладала множеством различных регалий, унаследованных от раннефеодального периода: судебными доходами, административными штрафами (fredus, bannus), доходами от чеканки монеты, пошлин, рынков и вообще от всего, что связано с появлением и ростом городов, поступлениями от владений фиска, а также королевскими прерогативами на укрепления и сбор общих сплочений. Из дипломов мы узнаем еще о ряде других, более мелких регалий (баналитетов) – винной, пивной, соляной, горной, мясной, регалии на незанятые земли и обнаруженные клады и пр. Все эти регалии по существу означали право на эксплуатацию отдельных категорий населения и право на присвоение того, что при общинном строе являлось достоянием общины. Сохранение этих прав за фиском означало, что процесс развития частной феодальной собственности и вотчинной власти еще не завершился и что публичная феодальная власть располагала долей прибавочного продукта значительной части производящего населения.
Но в изучаемый период усиленно происходило отчуждение регалий. Короли раздавали права на учреждение рынков, на сбор пошлин и чеканку монеты, права на владение лесами и пустошами, горными ископаемыми и соляными залежами, на производство и продажу пива и вина, на право охоты, рыбной ловли и т. п. Кроме передачи прав, короли передавали и государственные судебно-административные должности – графов, сотников, шультгайсов, фогтов. Отчуждение регалий рассматривалось королем и феодалами как простое отчуждение доходов, хотя на деле это означало перераспределение политической власти над населением: король терял эту власть, феодалы ее приобретали.
В чем же скрывалась причина этого пресловутого отчуждения регалий и связанной с ними политической власти?
Легче всего объяснить действия королевской власти исторической ошибкой или опрометчивостью ее политики. Почему бы королям не удерживать всех этих прав и не сконцентрировать их в руках государства вместо раздачи частным лицам? В других государствах, при иной исторической обстановке королевская власть действительно собирала и восстанавливала эти прерогативы, отнимая их у крупных феодальных сеньоров. Но это был совершенно иной процесс, вызванный новыми историческими условиями.
Отчуждение государственной властью регалий было явлением, свойственным в той или иной мере всем феодальным государствам, и имело под собой вполне объективную основу. Закрепощение крестьянства и превращение его в объект феодальной собственности и эксплуатации вотчинников оказывалось несовместимым с сохранением над крепостными административных, судебных и фискальных прав со стороны органов публичной власти. Рано или поздно все эти права должны были перейти к вотчинникам. Это, как известно, совершалось в форме передачи иммунитетных прав и пожалования банна. По той же причине к вотчинникам должны были перейти права, связанные с реализацией всей хозяйственной деятельности их крепостных и зависимых крестьян, – права на сбор пошлин, организацию промыслов и т. п. Вот объективная основа перехода к вотчинникам королевских регалий.
Но эти, регалии, как и права иммунитета, переходили к отдельным феодальным землевладельцам во многих случаях «по милости королей», в результате пожалования. Что же заставляло королей жаловать регалии и расточать таким образом источники своей власти?
К этому понуждала политическая необходимость. Монархи раздавали регалии и передавали банн крупным феодалам для того, чтобы иметь их поддержку и помощь в борьбе со своими противниками. Если бы у королей были другие средства для вознаграждения феодалов – например, деньги, то они, несомненно, предпочли бы расплачиваться этими средствами, вместо того чтобы раздавать свои права и прерогативы. Но других средств тогда не существовало.
Для германских королей отчуждение регалий и банна не казалось при существовавших тогда условиях ощутимой потерей. Непосредственно в материальном и политическом смысле они как будто ничего не теряли. Отчуждая регалии, например, епископам и аббатам, короли взамен получали готовые натуральные сервиции, имевшие для королевского бюджета большее значение, чем пожалованные прелатам рыночное право или регалии на какие-либо промыслы. Реализация прав основания рынков и промыслов в целях получения соответствующих доходов была для королевской власти в условиях того времени крайне затруднительным делом. Передача этих прав церковным учреждениям давала фиску прямые выгоды.
Таким образом, регалии, банн и прочие средства публичной власти являлись в тех условиях орудием политического действия и политической борьбы. Другое дело, что не все короли и королевские советники могли одинаково удачно пользоваться этими средствами. Однако промахи и неудачи политиков нельзя считать таким обстоятельством, которое могло изменить направление политического развития страны. Нельзя также возлагать вину за это на то, что регалии не были позже снова собраны и сконцентрированы в руках королевской власти, а оказались во власти территориальных князей. Перераспределение регалий само являлось юридическим выражением изменения организации политической власти; в основе его лежали изменившиеся экономические условия и новые формы эксплуатации крепостных.
* * *
У нас нет оснований упрекать королевскую власть в Германии в том, что она не принимала мер к усилению своих позиций и к созданию более прочной фискальной базы. Попытки в этом направлении предпринимались, и они сводились прежде всего к собиранию и упорядочению домениального землевладения. Но в силу ряда причин, речь о которых будет ниже, немецким королям не удалось консолидировать свой домен и сделать его центром политического объединения страны.
Крушение домениальной политики было обусловлено глубокими объективными причинами. Как известно, домениальная политика проводилась в Германии не с такой настойчивостью и последовательностью, как во Франции. Это объясняется тем, что у германских королей не было такой острой нужды в домениальном хозяйстве, как у французских; в Германии долгое время фиск мог пополняться за счет общегосударственных источников – налогов, регалий и в особенности за счет внешних завоеваний.
В рассуждениях буржуазных немецких историков о связи крушения домениальной политики с наступившим упадком королевской власти и прогрессировавшей раздробленностью Германии имеется безусловно свой резон: уменьшение домениального землевладения в условиях того времени ослабляло позиции королевской власти и вело страну к политическому распаду; рост домена и поглощение им самостоятельных сеньориальных владений означали ликвидацию феодальной политической раздробленности. Классический пример являет история французской монархии XII – XIV вв. В других странах, ставших на путь изживания феодальной раздробленности, происходило то же, хотя и со значительными местными особенностями. Почему в Германии этот путь развития оказался невозможным? На этот вопрос немецкая буржуазная историография удовлетворительного ответа не дала.
Кроме расширения и концентрации домена королевская власть в Германии могла упрочить свое положение посредством овладения герцогствами и герцогским землевладением.
Герцогская власть в начале X в. имела под собой не менее прочную базу, чем сама королевская власть. Герцог обладал крупной земельной собственностью и большими ленными владениями. Он пользовался значительными фискальными доходами с герцогства и располагал властью над местной церковью. Сама королевская власть, как уже отмечалось выше, могла строиться только на базе герцогской власти. Неудивительно поэтому, что короли стремились завладеть герцогствами вместе с их ленным землевладением и герцогскими доходами и осуществлять наряду с принадлежащей им высшей властью в государстве и герцогскую власть в отдельных областях.
Посмотрим, какие попытки делались в этом направлении. Оттон I, как известно, заместил во всех герцогствах властвовавшие там династии своими родственниками и членами собственного семейства. Во главе Баварии он поставил своего брата Генриха; во главе Швабии – собственного сына Лиудольфа; во главе Лотарингии стоял зять короля герцог Конрад. Брат короля Бруно, получивший архиепископство Кельнское, фактически осуществлял герцогскую власть над частью Саксонии и Лотарингии. Восточная часть Саксонии была отдана в лен королевскому вассалу Герману Биллунгу. Но результат всего этого был, как известно, весьма неутешительным: герцогства оставались герцогствами, и возглавлявшие их королевские родственники оказались не более склонными подчиняться власти сильного короля, чем прежние герцоги. Они были носителями сепаратистских тенденций, а их королевское происхождение только усиливало собственный династический вес.
Попытки собрать в руках королевского семейства отдельные герцогства делались и позже. Генрих III отнял в 1058 г. по суду князей Баварское герцогство у герцога Конрада и передал его своему двухлетнему сыну Генриху IV. Когда в 1054 г. Генрих IV был коронован в короли, герцогство перешло к его младшему сыну Конраду. В следующем году после смерти этого Конрада герцогство было передано императрице Агнесе. Вскоре Агнеса передала Баварию Оттону Нордгеймскому.
В конечном итоге все попытки оказались безрезультатными; герцогствами продолжали править герцоги, королевская власть по-прежнему оставалась надстройкой над герцогствами и княжествами.
В отношении других публичных государственных прав королевская власть не делала и этого, а, наоборот, отчуждала их от короны и передавала в руки церковных и светских князей.
Королевский двор. Как и во Франкском государстве, в Германии в изучаемый период средоточием высшей государственной власти являлся королевский двор. В узком смысле двор состоял из членов королевского семейства и их слуг, а также из тех министериалов и служащих свободного происхождения, которые составляли собственно правительственный аппарат. Между этими служащими и личными слугами короля и членов его семейства строгих различий но проводилось, так как функции их часто смешивались.
Но королевский двор не замыкался кругом этих постоянных лиц; в него включался еще значительный переменный состав из церковных и светских феодалов, пребывание которых при короле было необходимым в интересах их собственного или королевского дела. Монархи были заинтересованы в том, чтобы держать продолжительное время при своем дворе самых могущественных и влиятельных князей с тем, чтобы они не бунтовали и не составляли антикоролевских заговоров. Уход князя от двора означал разрыв с королем и враждебные намерения по отношению к монархии.
Таким образом, по численности королевского двора в близости к нему феодальной знати можно судить о силе королевской власти. Чем больше феодалов получало содержание и подачки от короля, тем больше было поддержки у монархии в ее собственном классе.
В Германии в изучаемый период при королевском дворе постоянно находилось большое количество феодалов. Их влекла туда жажда к приобретению земельных владений или судебных и других привилегий, связанных с получением феодальных доходов.
О численном составе королевского двора можно судить по данным о дневном рационе продуктов, расходовавшихся на его содержание. При этом следует исходить из того расчета, что весь постоянный состав кормился за счет двора, для прибывающих на время устраивались угощения.
По данным саксонского анналиста, двор Оттона I ежедневно потреблял 1000 свиней и овец, 10 повозок вина и столько же пива, большое количество хлеба, 8 быков и много других продуктов. Таким количеством продуктов можно прокормить не менее 20 тыс. человек. Но данные саксонского анналиста скорее всего неточны, преувеличены, хотя и основывались на «сохранившейся записи». Для второй половины XI в. мы имеем более точные косвенные данные. По списку поместий и поступающих с них сервиций для королевского стола, составленному в 1064 – 1065 гг., насчитывалось 522 сервиции. На дневное потребление приходилось следующее количество продуктов: 5 коров, 46 свиней, 8 поросят, 14 гусей, 71 кур, 7 ф. перца и пр. Ими можно было прокормить не более 3 тысяч человек. Не меньшее количество продуктов поступало к королевскому столу от монастырских и епископских сервиций. Но из других источников мы узнаем, что двор этого короля хронически голодал.
Как бы ни было, а двор короля со всеми слугами и слугами этих слуг насчитывал множество людей, и содержание их требовало больших средств.
Нет нужды останавливаться на описании королевского двора, его должностей и служб. Это прекрасно изображено в общих работах по истории государственного устройства Германии. Ограничимся только перечислением основных должностных лиц и определением их компетенции, с тем чтобы основное внимание сосредоточить на характеристике политической роли двора и находящейся при нем знати.
Основные службы при короле и дворе строились по двойной системе – аристократической и министериальной. Были, с одной стороны, почетные стольник, чашник, камерарий, маршал и канцлер из князей, получавших это звание по особой милости короля и служивших только в особо торжественных случаях, и, с другой стороны, «рабочий» министериалитет с целым штатом помощников и прочего обслуживающего персонала, причем эти настоящие королевские слуги стола, чаши, камеры, конюшни и канцелярии во многих случаях были не из министериалов, а из знатных людей высокого ранга. А канцлерами были даже члены королевского дома. (Бруно – брат Оттона I).
При дворе германских королей упоминается еще должность vicedominus, напоминающего собой франкского майор-дома. По временам этот майордом достигал большого могущества и руководил не только персоналом придворного министериалитета, но и политикой двора. Такое положение занимал в начале правления Генриха IV Адальберт Бременский. Позже должность майордома занимал Бенно (Оснабрюкский). Как и франкский майордом, vicedominus являлся ставленником аристократии и назначался с ее согласия. Так, о Бруно Трирском говорится, что он занял эту должность с общего согласия князей (communi consilio principum).
Кроме этих основных министерий, были еще другие службы и ведомства: королевский меченосец, заведующий службой безопасности, королевский щитоносец (должность аристократического характера), придворные медики и капелланы. Королевская канцелярия была укомплектована целым штатом писцов – нотариев. У каждого из «министров» был свой штат более мелких министериалов. Особенно многочисленной была придворная капелла, служившая, как и в Каролингской империи, резервом кадров высшего духовенства. Паписты клеймили ее как средоточие симонии и различных пороков. Из королевской капеллы вышли многие видные церковные деятели: папа Лев IX, Анно Кельнский и др. Члены капеллы использовались в качестве учителей, послов и служащих канцелярии. Должность архикапеллана и архиканцлера по временам совмещалась одним духовным лицом.
Капелла и в это время служила школой подготовки клира. Это видно из того, что короли часто дарили пробстов и других клириков из числа их собственных сервов. Обучали их этому ремеслу не иначе, как в придворной капелле.
Функции министериалов двора выходили далеко за пределы собственно дворцовой службы. Им приходилось вести правительственные дела феодального государства, так как других органов исполнительной власти монархия не имела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Как использовались все эти средства королевской властью?
Часть земли королевских доменов использовалась для организации: вотчинного хозяйства, предназначенного для снабжения двора. Земли, на которых велось домениальное хозяйство (Tafeiguter), оставались продолжительное время в реальном владении королей. То же с известным основанием можно сказать и о королевских землях, розданных имперским аббатствам. Этими землями король распоряжался по праву «частной церкви». Но совсем по-другому обстояло с землями, раздаваемыми королем в бенефиции и лены, а также с землями, подаренными частным лицам. Эти земли, как правило, навсегда уходили из фиска. Правда, из дипломов известно много случаев возвращения бенефициев, но эти бенефиции тут же жаловались новым держателям. Фонд королевских бенефиций мог служить, таким образом, только средством привязать на время вассалов к трону. В конечном результате земля становилась собственностью вассалов, и королевская власть никаких доходов с нее не получала.
То же происходило и с регалиями. Королевская власть обладала множеством различных регалий, унаследованных от раннефеодального периода: судебными доходами, административными штрафами (fredus, bannus), доходами от чеканки монеты, пошлин, рынков и вообще от всего, что связано с появлением и ростом городов, поступлениями от владений фиска, а также королевскими прерогативами на укрепления и сбор общих сплочений. Из дипломов мы узнаем еще о ряде других, более мелких регалий (баналитетов) – винной, пивной, соляной, горной, мясной, регалии на незанятые земли и обнаруженные клады и пр. Все эти регалии по существу означали право на эксплуатацию отдельных категорий населения и право на присвоение того, что при общинном строе являлось достоянием общины. Сохранение этих прав за фиском означало, что процесс развития частной феодальной собственности и вотчинной власти еще не завершился и что публичная феодальная власть располагала долей прибавочного продукта значительной части производящего населения.
Но в изучаемый период усиленно происходило отчуждение регалий. Короли раздавали права на учреждение рынков, на сбор пошлин и чеканку монеты, права на владение лесами и пустошами, горными ископаемыми и соляными залежами, на производство и продажу пива и вина, на право охоты, рыбной ловли и т. п. Кроме передачи прав, короли передавали и государственные судебно-административные должности – графов, сотников, шультгайсов, фогтов. Отчуждение регалий рассматривалось королем и феодалами как простое отчуждение доходов, хотя на деле это означало перераспределение политической власти над населением: король терял эту власть, феодалы ее приобретали.
В чем же скрывалась причина этого пресловутого отчуждения регалий и связанной с ними политической власти?
Легче всего объяснить действия королевской власти исторической ошибкой или опрометчивостью ее политики. Почему бы королям не удерживать всех этих прав и не сконцентрировать их в руках государства вместо раздачи частным лицам? В других государствах, при иной исторической обстановке королевская власть действительно собирала и восстанавливала эти прерогативы, отнимая их у крупных феодальных сеньоров. Но это был совершенно иной процесс, вызванный новыми историческими условиями.
Отчуждение государственной властью регалий было явлением, свойственным в той или иной мере всем феодальным государствам, и имело под собой вполне объективную основу. Закрепощение крестьянства и превращение его в объект феодальной собственности и эксплуатации вотчинников оказывалось несовместимым с сохранением над крепостными административных, судебных и фискальных прав со стороны органов публичной власти. Рано или поздно все эти права должны были перейти к вотчинникам. Это, как известно, совершалось в форме передачи иммунитетных прав и пожалования банна. По той же причине к вотчинникам должны были перейти права, связанные с реализацией всей хозяйственной деятельности их крепостных и зависимых крестьян, – права на сбор пошлин, организацию промыслов и т. п. Вот объективная основа перехода к вотчинникам королевских регалий.
Но эти, регалии, как и права иммунитета, переходили к отдельным феодальным землевладельцам во многих случаях «по милости королей», в результате пожалования. Что же заставляло королей жаловать регалии и расточать таким образом источники своей власти?
К этому понуждала политическая необходимость. Монархи раздавали регалии и передавали банн крупным феодалам для того, чтобы иметь их поддержку и помощь в борьбе со своими противниками. Если бы у королей были другие средства для вознаграждения феодалов – например, деньги, то они, несомненно, предпочли бы расплачиваться этими средствами, вместо того чтобы раздавать свои права и прерогативы. Но других средств тогда не существовало.
Для германских королей отчуждение регалий и банна не казалось при существовавших тогда условиях ощутимой потерей. Непосредственно в материальном и политическом смысле они как будто ничего не теряли. Отчуждая регалии, например, епископам и аббатам, короли взамен получали готовые натуральные сервиции, имевшие для королевского бюджета большее значение, чем пожалованные прелатам рыночное право или регалии на какие-либо промыслы. Реализация прав основания рынков и промыслов в целях получения соответствующих доходов была для королевской власти в условиях того времени крайне затруднительным делом. Передача этих прав церковным учреждениям давала фиску прямые выгоды.
Таким образом, регалии, банн и прочие средства публичной власти являлись в тех условиях орудием политического действия и политической борьбы. Другое дело, что не все короли и королевские советники могли одинаково удачно пользоваться этими средствами. Однако промахи и неудачи политиков нельзя считать таким обстоятельством, которое могло изменить направление политического развития страны. Нельзя также возлагать вину за это на то, что регалии не были позже снова собраны и сконцентрированы в руках королевской власти, а оказались во власти территориальных князей. Перераспределение регалий само являлось юридическим выражением изменения организации политической власти; в основе его лежали изменившиеся экономические условия и новые формы эксплуатации крепостных.
* * *
У нас нет оснований упрекать королевскую власть в Германии в том, что она не принимала мер к усилению своих позиций и к созданию более прочной фискальной базы. Попытки в этом направлении предпринимались, и они сводились прежде всего к собиранию и упорядочению домениального землевладения. Но в силу ряда причин, речь о которых будет ниже, немецким королям не удалось консолидировать свой домен и сделать его центром политического объединения страны.
Крушение домениальной политики было обусловлено глубокими объективными причинами. Как известно, домениальная политика проводилась в Германии не с такой настойчивостью и последовательностью, как во Франции. Это объясняется тем, что у германских королей не было такой острой нужды в домениальном хозяйстве, как у французских; в Германии долгое время фиск мог пополняться за счет общегосударственных источников – налогов, регалий и в особенности за счет внешних завоеваний.
В рассуждениях буржуазных немецких историков о связи крушения домениальной политики с наступившим упадком королевской власти и прогрессировавшей раздробленностью Германии имеется безусловно свой резон: уменьшение домениального землевладения в условиях того времени ослабляло позиции королевской власти и вело страну к политическому распаду; рост домена и поглощение им самостоятельных сеньориальных владений означали ликвидацию феодальной политической раздробленности. Классический пример являет история французской монархии XII – XIV вв. В других странах, ставших на путь изживания феодальной раздробленности, происходило то же, хотя и со значительными местными особенностями. Почему в Германии этот путь развития оказался невозможным? На этот вопрос немецкая буржуазная историография удовлетворительного ответа не дала.
Кроме расширения и концентрации домена королевская власть в Германии могла упрочить свое положение посредством овладения герцогствами и герцогским землевладением.
Герцогская власть в начале X в. имела под собой не менее прочную базу, чем сама королевская власть. Герцог обладал крупной земельной собственностью и большими ленными владениями. Он пользовался значительными фискальными доходами с герцогства и располагал властью над местной церковью. Сама королевская власть, как уже отмечалось выше, могла строиться только на базе герцогской власти. Неудивительно поэтому, что короли стремились завладеть герцогствами вместе с их ленным землевладением и герцогскими доходами и осуществлять наряду с принадлежащей им высшей властью в государстве и герцогскую власть в отдельных областях.
Посмотрим, какие попытки делались в этом направлении. Оттон I, как известно, заместил во всех герцогствах властвовавшие там династии своими родственниками и членами собственного семейства. Во главе Баварии он поставил своего брата Генриха; во главе Швабии – собственного сына Лиудольфа; во главе Лотарингии стоял зять короля герцог Конрад. Брат короля Бруно, получивший архиепископство Кельнское, фактически осуществлял герцогскую власть над частью Саксонии и Лотарингии. Восточная часть Саксонии была отдана в лен королевскому вассалу Герману Биллунгу. Но результат всего этого был, как известно, весьма неутешительным: герцогства оставались герцогствами, и возглавлявшие их королевские родственники оказались не более склонными подчиняться власти сильного короля, чем прежние герцоги. Они были носителями сепаратистских тенденций, а их королевское происхождение только усиливало собственный династический вес.
Попытки собрать в руках королевского семейства отдельные герцогства делались и позже. Генрих III отнял в 1058 г. по суду князей Баварское герцогство у герцога Конрада и передал его своему двухлетнему сыну Генриху IV. Когда в 1054 г. Генрих IV был коронован в короли, герцогство перешло к его младшему сыну Конраду. В следующем году после смерти этого Конрада герцогство было передано императрице Агнесе. Вскоре Агнеса передала Баварию Оттону Нордгеймскому.
В конечном итоге все попытки оказались безрезультатными; герцогствами продолжали править герцоги, королевская власть по-прежнему оставалась надстройкой над герцогствами и княжествами.
В отношении других публичных государственных прав королевская власть не делала и этого, а, наоборот, отчуждала их от короны и передавала в руки церковных и светских князей.
Королевский двор. Как и во Франкском государстве, в Германии в изучаемый период средоточием высшей государственной власти являлся королевский двор. В узком смысле двор состоял из членов королевского семейства и их слуг, а также из тех министериалов и служащих свободного происхождения, которые составляли собственно правительственный аппарат. Между этими служащими и личными слугами короля и членов его семейства строгих различий но проводилось, так как функции их часто смешивались.
Но королевский двор не замыкался кругом этих постоянных лиц; в него включался еще значительный переменный состав из церковных и светских феодалов, пребывание которых при короле было необходимым в интересах их собственного или королевского дела. Монархи были заинтересованы в том, чтобы держать продолжительное время при своем дворе самых могущественных и влиятельных князей с тем, чтобы они не бунтовали и не составляли антикоролевских заговоров. Уход князя от двора означал разрыв с королем и враждебные намерения по отношению к монархии.
Таким образом, по численности королевского двора в близости к нему феодальной знати можно судить о силе королевской власти. Чем больше феодалов получало содержание и подачки от короля, тем больше было поддержки у монархии в ее собственном классе.
В Германии в изучаемый период при королевском дворе постоянно находилось большое количество феодалов. Их влекла туда жажда к приобретению земельных владений или судебных и других привилегий, связанных с получением феодальных доходов.
О численном составе королевского двора можно судить по данным о дневном рационе продуктов, расходовавшихся на его содержание. При этом следует исходить из того расчета, что весь постоянный состав кормился за счет двора, для прибывающих на время устраивались угощения.
По данным саксонского анналиста, двор Оттона I ежедневно потреблял 1000 свиней и овец, 10 повозок вина и столько же пива, большое количество хлеба, 8 быков и много других продуктов. Таким количеством продуктов можно прокормить не менее 20 тыс. человек. Но данные саксонского анналиста скорее всего неточны, преувеличены, хотя и основывались на «сохранившейся записи». Для второй половины XI в. мы имеем более точные косвенные данные. По списку поместий и поступающих с них сервиций для королевского стола, составленному в 1064 – 1065 гг., насчитывалось 522 сервиции. На дневное потребление приходилось следующее количество продуктов: 5 коров, 46 свиней, 8 поросят, 14 гусей, 71 кур, 7 ф. перца и пр. Ими можно было прокормить не более 3 тысяч человек. Не меньшее количество продуктов поступало к королевскому столу от монастырских и епископских сервиций. Но из других источников мы узнаем, что двор этого короля хронически голодал.
Как бы ни было, а двор короля со всеми слугами и слугами этих слуг насчитывал множество людей, и содержание их требовало больших средств.
Нет нужды останавливаться на описании королевского двора, его должностей и служб. Это прекрасно изображено в общих работах по истории государственного устройства Германии. Ограничимся только перечислением основных должностных лиц и определением их компетенции, с тем чтобы основное внимание сосредоточить на характеристике политической роли двора и находящейся при нем знати.
Основные службы при короле и дворе строились по двойной системе – аристократической и министериальной. Были, с одной стороны, почетные стольник, чашник, камерарий, маршал и канцлер из князей, получавших это звание по особой милости короля и служивших только в особо торжественных случаях, и, с другой стороны, «рабочий» министериалитет с целым штатом помощников и прочего обслуживающего персонала, причем эти настоящие королевские слуги стола, чаши, камеры, конюшни и канцелярии во многих случаях были не из министериалов, а из знатных людей высокого ранга. А канцлерами были даже члены королевского дома. (Бруно – брат Оттона I).
При дворе германских королей упоминается еще должность vicedominus, напоминающего собой франкского майор-дома. По временам этот майордом достигал большого могущества и руководил не только персоналом придворного министериалитета, но и политикой двора. Такое положение занимал в начале правления Генриха IV Адальберт Бременский. Позже должность майордома занимал Бенно (Оснабрюкский). Как и франкский майордом, vicedominus являлся ставленником аристократии и назначался с ее согласия. Так, о Бруно Трирском говорится, что он занял эту должность с общего согласия князей (communi consilio principum).
Кроме этих основных министерий, были еще другие службы и ведомства: королевский меченосец, заведующий службой безопасности, королевский щитоносец (должность аристократического характера), придворные медики и капелланы. Королевская канцелярия была укомплектована целым штатом писцов – нотариев. У каждого из «министров» был свой штат более мелких министериалов. Особенно многочисленной была придворная капелла, служившая, как и в Каролингской империи, резервом кадров высшего духовенства. Паписты клеймили ее как средоточие симонии и различных пороков. Из королевской капеллы вышли многие видные церковные деятели: папа Лев IX, Анно Кельнский и др. Члены капеллы использовались в качестве учителей, послов и служащих канцелярии. Должность архикапеллана и архиканцлера по временам совмещалась одним духовным лицом.
Капелла и в это время служила школой подготовки клира. Это видно из того, что короли часто дарили пробстов и других клириков из числа их собственных сервов. Обучали их этому ремеслу не иначе, как в придворной капелле.
Функции министериалов двора выходили далеко за пределы собственно дворцовой службы. Им приходилось вести правительственные дела феодального государства, так как других органов исполнительной власти монархия не имела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29