Но медэксперт полагает, что обнаружил зазубрину на задней части одного из левых ребер, которую якобы не могли оставить зубы животного.
– Нож?
– Предположительно.
Девлин повернулся к Чоу.
– Нож, вероятно, был довольно длинным, раз достал до ребра сзади.
– Да, – согласился Чоу.
– С левой стороны?
– Да.
– Значит, убийца держал нож правой рукой и оказался достаточно сильным человеком, если лезвие прошло почти сквозь все тело.
– Несомненно.
– Убитого бросили в дождевом лесу, чтобы труп растерзали хищники?
Чоу молча кивнул.
– И у нас нет никаких версий о причинах убийства?
– Никаких.
Девлин опять задал вопрос, но, скорее, себе, а не Чоу:
– Как, черт возьми, мог он так кончить?
– Прочти досье. Генерал Крэнстон расскажет тебе все остальное. На все вопросы по этому делу ответы искать придется тебе, Джек. Крэнстон утверждает, что сможет оплатить все расходы по нашему расследованию. Если так случится, что его денег не хватит, я лично возмещу затраты агентства. Прочитай отчет. Проконсультируйся с нашим отделением в Гонолулу. Поговори с генералом Крэнстоном. Завтра я должен быть в Гонконге. Держи меня, пожалуйста, в курсе происходящего.
– Слушаюсь, сэр.
Чоу шагнул к Девлину. Руки были заложены за спину. Прежде чем продолжить разговор, он помолчал, наклонив голову, потом вновь поднял глаза на Девлина. Тот слушал внимательно и сосредоточенно.
– Не стану скрывать, Джек, я хотел вначале поручить дело кому-либо другому. Считал, что тебе надо дать какое-то время восстановить силы и прийти в себя после смерти отца. Но ты лично знал мистера Крэнстона. Уверен, что когда-то его судьба была тебе небезразлична.
– И сейчас тоже.
– Да. Я подумал, что ты захочешь заняться расследованием.
– Вы верно решили.
– Хорошо. – Чоу протянул руку и легонько похлопал Девлина по плечу. – Пожалуйста, Джек, сделай все, что возможно.
Девлин кивнул, и Чоу опустил руку. Странно, но простое прикосновение больше слов объяснило Девлину глубину переживаний Чоу.
В следующее мгновение аудиенцию можно было считать завершенной. Вероятно, Чоу и Девлину стоило сесть и поговорить о деле до глубокой ночи, но именно этого Чоу никогда бы не сделал. Не проронив больше ни слова, этот человек, пожалуй, единственный в мире, кому Девлин позволял быть своим начальником, взял со стола маленький кожаный портфель и направился к двери.
Девлин не пошевелился и остался стоять на том же месте, оцепенев от охвативших его чувств. Даже после стольких лет совместной работы с Чоу Девлин не переставал удивляться воздействию, которое на него оказывали авторитет и некий магнетизм этого человека. Сейчас дело было даже не в его собственной реакции на сообщение об ужасной смерти Билли Крэнстона. Он ощущал, с каким трудом Чоу сдерживает гнев по поводу произошедшего. Девлин считал себя лично ответственным перед Джаспером Крэнстоном и перед Уильямом Чоу. Ужасался тому, что произошло. Вспоминал дружбу, закаленную войной. Все чувства в его душе смешались, превратились в мощный вихрь и взбудоражили.
Чоу вышел, входная дверь мягко захлопнулась. Прошло еще несколько секунд. У Девлина появилось неодолимое желание что-либо предпринять, освободиться от охватившего его оцепенения. Необходимо вернуться в реальность окружавшей действительности. Усилием воли, словно бы преодолевая сопротивление воздуха, он сделал шаг, повернул голову налево, потом – направо, лишь теперь осознав, что в комнате стемнело. Последние краски заката затягивало плотной пеленой тумана. Девлин обошел комнату, зажигая светильники и желая скорее наполнить помещение мягким электрическим светом, чтобы вытеснить отблески красно-багрового закатного зарева, которое еще недавно заливало его поднебесную обитель.
Он опять уселся на диван, взял в руки папку и открыл ее. В ней лежали три листа бумаги, заполненные плотным текстом, отпечатанным на бланках Тихоокеанской безопасности. Текст содержал отчет о первом контакте с Джаспером Крэнстоном. Там же находились ксерокопии отчета медицинского эксперта о вскрытии, произведенном в Хило. Две странички с копией доклада отделения городской полиции Хило в округе Пуна. И еще были фотографии. Двенадцать цветных снимков. Размером восемь на десять. Очень страшных. Столь нереальных, что могли показаться кадрами дешевого фильма ужасов.
Пять фотографий, сделанных при ярком дневном освещении, запечатлели место гибели. Казалось, что тело сначала поддерживалось стволом дерева охиа, а потом завалилось налево да так и замерло в неестественной позе, полусидя. Часть тела от груди до таза выглядела черным дуплом, окаймленным разлагающейся плотью. Грязная, разорванная спереди футболка, с разлохмаченными краями прорехи, обтягивала зияющую полость. Внутри огромной раны белели обглоданные кости – участки позвоночника, таза и ребер, а также виднелись куски черного гниющего мяса, разорванные остатки хрящей и сухожилий. Обе руки Билли широко раскинуты ладонями вверх. Голова свернута набок. Вместо лица – ужасная маска смерти: ввалившиеся щеки, оскал зубов широко раскрытого рта, мертвые глаза, грязные спутанные волосы. Борода достает почти до зияющей полости.
Фотография казалась гротескным изображением молящегося в лохмотьях, на лице застыло выражение ужаса и недоумения.
Остальные снимки размером восемь на десять были четкими изображениями развороченной плоти, снятыми 35-миллиметровой камерой со вспышкой и другими осветительными приборами. Снимки были сделаны рукой судебно-медицинского эксперта. Труп, очищенный и омытый, ровно уложен на спину. Серовато-бурая кожа имела пепельный оттенок с темными трупными пятнами вокруг открытой раны. Длинная борода и волосы зачесаны назад, грудная клетка вскрыта и развернута, черепная коробка тоже вскрыта, мозг извлечен. Потом ужасающие останки Билли Крэнстона были собраны и стянуты широкими небрежными стежками толстой черной нитки.
Ничего более отталкивающего, чем то, что осталось от Билли, и представить было нельзя. Фонтан энергии, удивительный герой юности Девлина превратился в растерзанную груду гниющего мяса. Даже некогда ослепительно-белые зубы казались маленькими грязными обломками мертвой кости.
Фотографии ясно иллюстрировали, что произошла страшная трагедия, но ничего не могли сообщить о ее причинах. Девлин закрыл папку, он решил оставить чтение текста на завтрашний день. В самолете у него будет достаточно времени, чтобы в полной мере ощутить и снова пережить ту боль, которую ему доставят ровные и бесстрастные строчки отчетов.
Глава 2
За время пятичасового перелета на Гавайи Девлин внимательно изучил досье по делу Билли. Оно поведало ему, что происходило после смерти Билли, но почти ничего не сообщало из того, что случилось до. Из отчетов стало понятно, что полиции почти ничего не удалось обнаружить. Полицейские не вдавались в объяснения о том, почему не нашли ничего важного. И, разумеется, в отчетах ничего не сообщалось о том, каким образом Билли пал так низко.
Девлин надеялся, что ответы появятся у него после встречи с отцом Билли, генералом Джаспером Крэнстоном. Он закрыл глаза и задремал, а огромный «ДС-10» по-прежнему стремительно мчался на восток, удлиняя, растягивая сутки.
Самолет летел вслед за солнцем, долго не давая растаять закату. И все же в Гонолулу они прилетели уже ночью. Находясь высоко в небе, Девлин время от времени смотрел вниз. Совершенно отсутствовало впечатление, что самолет пересек огромный океан. Появившийся на горизонте город оказался похожим на тысячи таких же: полосы и вспышки света, рассекающие темноту, не давали представления о том, что ждет пассажиров на земле.
Девлин вышел из самолета, ощущая себя бодрым и отдохнувшим. В Сан-Франциско он проспал всю ночь и часть утра, к тому же в самолете подремал и сейчас чувствовал, как его тело снова наливается силой.
Еще в Сан-Франциско он связался с генералом Крэнстоном и разузнал дорогу к его дому на Оаху.
Не терпелось выбраться из аэропорта. Он вновь оказался в другой климатической зоне, в ином мире.
Но, шагая по терминалу, Девлин не ощущал себя на Гавайях. Если не смотреть на витрины магазина, предлагавшего сплетенные из цветов гирлянды, то аэропорт был точно таким же, как в любом другом городе Америки. Только войдя в центральный зал и, неожиданно очутившись в аэропорту без стен, он действительно ощутил себя прибывшим на Гавайи. Под ногами был пол, над головой – крыша, защищающая от дождя, но стены отсутствовали. Нежно обволакивал, напоенный ароматами, влажный воздух островов. Даже смешанный с выхлопами реактивных двигателей, вдыхать его было приятно. Девлин наконец осознал, что вне сомнения, находится на Гавайях.
Что касается основной процедуры прилета, все было так, как везде. Вниз – к зоне получения багажа. Поиск машины, оформление. Бумаги – в бардачок. Сидение немного назад. Поправить зеркала. Найти выключатель фар. И – вперед.
Все знакомо, как и везде. Но Девлину было известно не все. Пока он ехал на север от Гонолулу, в маленькой комнатке, расположенной в восточном крыле здания аэропорта, списки пассажиров, прилетевших с материка вечерними рейсами, легли на стол Кееко Рамона, сотрудника службы безопасности аэропорта. Кееко был одет в стандартную коричневую униформу с квадратным значком на правом кармане рубашки и нашивкой на левом рукаве, что делало его похожим на полицейского. Но он им не был. Кееко Рамон являлся одним из тысяч низкооплачиваемых, едва образованных работяг, нанимаемых охранными агентствами и получавших доступ к сведениям, о которых нормальные люди и вообразить не могут.
Кееко Рамон имел звание сержанта Гавайского агентства безопасности (ГАБ), платили ему восемь долларов двенадцать центов в час, что на один доллар двенадцать центов превышало зарплату сотрудников без звания.
Гавайское агентство безопасности было не единственной компанией, принадлежавшей Эдди Лиху, но зато наиболее любимым. Работа именно этого агенства возбуждала аппетит владельца. Это было воплощение его натуры. ГАБ было таким, каким он намеревался видеть его. Идея Лиху была ясной и простой: если что-то прибывает на острова, то часть этого «чего-то» должна непременно принадлежать ему. Туристы ли, товары, наркотики, проститутки – все едино, от всего, что имело хоть какую-то цену, кусочек должен отломиться ему, Лиху. В этом и состояла цель предприятия. А первым делом, конечно, надо знать, что и кто прибывает.
Итак, Кееко Рамон просматривал списки пассажиров трех авиалиний. Перед ним стояла задача из разряда не очень сложных. Необходимо просто выбрать имена, имеющие определенные признаки: в одиночку или вдвоем прибывающие мужчины, путешествующие без женщин. Смешанные пары его не интересовали. Женщины в сопровождении мужчин в его список не попадали. Группы туристов игнорировались. Японцы также игнорировались. Особое внимание уделялось американцам с фамилиями, которые выдавали определенную этническую принадлежность.
Сначала Кееко изучал пассажиров бизнес-класса, тщательно отбирая несколько имен. Потом переходил к первому классу. Первый он любил гораздо больше, чем бизнес. Он всегда просматривал список таких пассажиров особенно внимательно. Фамилия Девлин ничем не выделялась. Это не Браун или Смит, которые, как считал Кееко, всегда принадлежат черным. Он непременно вносил в список одиночку с фамилией Браун или Смит. Не была фамилия Девлин и еврейской, такие он также чаще всего игнорировал. Не была и испанской, испанские всегда пользовались его пристальным вниманием.
Фамилия Девлин была слишком обычной, но Кееко ее не пропустил. Фамилия принадлежала человеку, путешествующему в одиночку, причем он прибывшему первым классом. Такому самое место в списке.
Он выписал еще шестнадцать фамилий и отпечатал на машинке в алфавитном порядке, указав рейс прибытия. Все фамилии уместились на страничке фирменного бланка. Данные Кееко немедленно передал по факсу в главный офис в Гонолулу. Покончив с этим, сержант направился к автомату с кофе. Предстояли еще три часа дежурства, но в основном его ночная работа была завершена.
* * *
Дом Крэнстона находился на северном побережье Оаху, и дорога заняла почти час. Здешние автодороги были известны Девлину, ему приходилось ездить по ним и раньше. Но всегда что-то менялось. На этот раз ему показалось, что пока магистраль номер два переходила в двухполосное федеральное шоссе номер девяносто девять, а дальше в восемьдесят второе, пересечений прибавилось, прибавилось и светофоров. Увеличилось количество признаков цивилизации, меньше осталось настоящих Гавайев. Даже ананасовые поля казались урезанными.
Пока Девлин ехал до городка Халеива на северном побережье, дождь то начинал моросить, то прекращался. Наконец свежий бриз с океана расчистил небо и унес с собой дождевые тучи. Девлин опустил боковое стекло и снизил скорость до тридцати пяти миль в час. Так ему было легче заметить ориентиры, данные Крэнстоном.
Ресторан Джеймсона. Пляж Сансет. Пшеничное поле. Вполне можно обойтись без карты, в которой ему все равно никогда не удавалось разобраться на ходу. Подробное описание ориентиров избавляло от необходимости расшифровывать длинные гавайские названия на тех немногих указателях, которые удавалось заметить. Привыкнуть к гавайскому языку удастся, конечно, не так скоро. А тем более невозможно за столь короткий срок научиться читать наименования дорог и городков, которые совпадали с названиями совершенно других дорог и городков на иных островах архипелага.
Когда Девлин подъехал совсем близко к тому месту, где, по его предположениям, должен находиться дом Крэнстона, он принялся высматривать длинную стену, высотой около восьми футов, сложенную из лавовых плит. Стена должна находиться на обочине со стороны океана. Автомобиль уже миновал несколько низких оград. Наконец Девлин заметил то, что искал. Проехать мимо было совершенно невозможно. Стена оказалась и длиннее, и выше всех остальных. Он съехал на поросшую травой грунтовую колею, которая тянулась параллельно стене, и попытался обнаружить подъездную аллею или ворота. Ярдов через сто показались ворота, врезанные в стенной проем. Они были сделаны из проволочной сетки, шириной около семи футов. К гаражу на две машины вела дорожка, по другую сторону ворот ограда тянулась еще футов на тридцать и круто заворачивала к океану.
Девлин остановил машину прямо напротив ворот, вышел и стал рассматривать дом. Особняк был расположен на участке, вытянутом вдоль прибрежной линии. Слабый желтоватый фонарь светился возле входной двери футах в двадцати левее Девлина.
Он поискал кнопку звонка или переговорное устройство, но ничего не обнаружил. Ничто не свидетельствовало о гостеприимстве хозяина дома. Пришлось внимательно осмотреть ворота. Они были сдвижными, изнутри придерживались крючком, но замок оказался не заперт. Откинув защелку, Девлин слегка сдвинул створку, чтобы только пройти на территорию.
Он снова запер ворота и успел сделать в направлении к входной двери дома не более десяти шагов. Неожиданно из-за угла выскочил мастифф и бросился ему навстречу.
Собака мчалась со всех ног и громко лаяла. Лай иногда прерывался чудовищным рычанием, казалось, пес намеревается вцепиться гостю в горло. Даже при слабом лунном свете можно было определить, что весит он никак не менее ста пятидесяти фунтов. Да и по голосу, грубому и хриплому, стало понятно, что он может принадлежать только очень крупному животному.
Спасаться бегством было поздно. Собака успеет добежать до ворот раньше и настигнет. Поэтому Девлин выставил перед собой саквояж, стараясь защититься от первого броска чудовища. Если собаку удастся отбросить сразу, то потом можно двинуть ей по ребрам ногой, уповая на то, что пес ее не отгрызет. А может быть, стоит ударить по носу саквояжем. Девлин громко бранился, как в адрес собаки, так и в адрес Крэнстона, который не удосужился предупредить, что дом охраняется столь ретивым четвероногим сторожем.
Но когда расстояние между собакой и гостем сократилось футов до десяти, пес неожиданно остановился, преграждая человеку путь к дому. Мастифф перестал лаять и злобно зарычал. Рычание было не менее ужасным, чем лай.
Девлин настолько разъярился, что чуть было не двинулся псу навстречу, чтобы всерьез выяснить отношения. Если бы у него было с собой оружие, то он без сомнения пристрелил собаку. С каким удовольствием он выпустил бы весь запас патронов в ее глупую башку. Никто не появлялся на пороге дома, чтобы отозвать зверя. Девлин засомневался, не ошибся ли адресом, и начал медленно отступать к воротам. Мастифф тут же двинулся вперед и снова принялся лаять, не замолкая ни на секунду, чтобы перевести дух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Нож?
– Предположительно.
Девлин повернулся к Чоу.
– Нож, вероятно, был довольно длинным, раз достал до ребра сзади.
– Да, – согласился Чоу.
– С левой стороны?
– Да.
– Значит, убийца держал нож правой рукой и оказался достаточно сильным человеком, если лезвие прошло почти сквозь все тело.
– Несомненно.
– Убитого бросили в дождевом лесу, чтобы труп растерзали хищники?
Чоу молча кивнул.
– И у нас нет никаких версий о причинах убийства?
– Никаких.
Девлин опять задал вопрос, но, скорее, себе, а не Чоу:
– Как, черт возьми, мог он так кончить?
– Прочти досье. Генерал Крэнстон расскажет тебе все остальное. На все вопросы по этому делу ответы искать придется тебе, Джек. Крэнстон утверждает, что сможет оплатить все расходы по нашему расследованию. Если так случится, что его денег не хватит, я лично возмещу затраты агентства. Прочитай отчет. Проконсультируйся с нашим отделением в Гонолулу. Поговори с генералом Крэнстоном. Завтра я должен быть в Гонконге. Держи меня, пожалуйста, в курсе происходящего.
– Слушаюсь, сэр.
Чоу шагнул к Девлину. Руки были заложены за спину. Прежде чем продолжить разговор, он помолчал, наклонив голову, потом вновь поднял глаза на Девлина. Тот слушал внимательно и сосредоточенно.
– Не стану скрывать, Джек, я хотел вначале поручить дело кому-либо другому. Считал, что тебе надо дать какое-то время восстановить силы и прийти в себя после смерти отца. Но ты лично знал мистера Крэнстона. Уверен, что когда-то его судьба была тебе небезразлична.
– И сейчас тоже.
– Да. Я подумал, что ты захочешь заняться расследованием.
– Вы верно решили.
– Хорошо. – Чоу протянул руку и легонько похлопал Девлина по плечу. – Пожалуйста, Джек, сделай все, что возможно.
Девлин кивнул, и Чоу опустил руку. Странно, но простое прикосновение больше слов объяснило Девлину глубину переживаний Чоу.
В следующее мгновение аудиенцию можно было считать завершенной. Вероятно, Чоу и Девлину стоило сесть и поговорить о деле до глубокой ночи, но именно этого Чоу никогда бы не сделал. Не проронив больше ни слова, этот человек, пожалуй, единственный в мире, кому Девлин позволял быть своим начальником, взял со стола маленький кожаный портфель и направился к двери.
Девлин не пошевелился и остался стоять на том же месте, оцепенев от охвативших его чувств. Даже после стольких лет совместной работы с Чоу Девлин не переставал удивляться воздействию, которое на него оказывали авторитет и некий магнетизм этого человека. Сейчас дело было даже не в его собственной реакции на сообщение об ужасной смерти Билли Крэнстона. Он ощущал, с каким трудом Чоу сдерживает гнев по поводу произошедшего. Девлин считал себя лично ответственным перед Джаспером Крэнстоном и перед Уильямом Чоу. Ужасался тому, что произошло. Вспоминал дружбу, закаленную войной. Все чувства в его душе смешались, превратились в мощный вихрь и взбудоражили.
Чоу вышел, входная дверь мягко захлопнулась. Прошло еще несколько секунд. У Девлина появилось неодолимое желание что-либо предпринять, освободиться от охватившего его оцепенения. Необходимо вернуться в реальность окружавшей действительности. Усилием воли, словно бы преодолевая сопротивление воздуха, он сделал шаг, повернул голову налево, потом – направо, лишь теперь осознав, что в комнате стемнело. Последние краски заката затягивало плотной пеленой тумана. Девлин обошел комнату, зажигая светильники и желая скорее наполнить помещение мягким электрическим светом, чтобы вытеснить отблески красно-багрового закатного зарева, которое еще недавно заливало его поднебесную обитель.
Он опять уселся на диван, взял в руки папку и открыл ее. В ней лежали три листа бумаги, заполненные плотным текстом, отпечатанным на бланках Тихоокеанской безопасности. Текст содержал отчет о первом контакте с Джаспером Крэнстоном. Там же находились ксерокопии отчета медицинского эксперта о вскрытии, произведенном в Хило. Две странички с копией доклада отделения городской полиции Хило в округе Пуна. И еще были фотографии. Двенадцать цветных снимков. Размером восемь на десять. Очень страшных. Столь нереальных, что могли показаться кадрами дешевого фильма ужасов.
Пять фотографий, сделанных при ярком дневном освещении, запечатлели место гибели. Казалось, что тело сначала поддерживалось стволом дерева охиа, а потом завалилось налево да так и замерло в неестественной позе, полусидя. Часть тела от груди до таза выглядела черным дуплом, окаймленным разлагающейся плотью. Грязная, разорванная спереди футболка, с разлохмаченными краями прорехи, обтягивала зияющую полость. Внутри огромной раны белели обглоданные кости – участки позвоночника, таза и ребер, а также виднелись куски черного гниющего мяса, разорванные остатки хрящей и сухожилий. Обе руки Билли широко раскинуты ладонями вверх. Голова свернута набок. Вместо лица – ужасная маска смерти: ввалившиеся щеки, оскал зубов широко раскрытого рта, мертвые глаза, грязные спутанные волосы. Борода достает почти до зияющей полости.
Фотография казалась гротескным изображением молящегося в лохмотьях, на лице застыло выражение ужаса и недоумения.
Остальные снимки размером восемь на десять были четкими изображениями развороченной плоти, снятыми 35-миллиметровой камерой со вспышкой и другими осветительными приборами. Снимки были сделаны рукой судебно-медицинского эксперта. Труп, очищенный и омытый, ровно уложен на спину. Серовато-бурая кожа имела пепельный оттенок с темными трупными пятнами вокруг открытой раны. Длинная борода и волосы зачесаны назад, грудная клетка вскрыта и развернута, черепная коробка тоже вскрыта, мозг извлечен. Потом ужасающие останки Билли Крэнстона были собраны и стянуты широкими небрежными стежками толстой черной нитки.
Ничего более отталкивающего, чем то, что осталось от Билли, и представить было нельзя. Фонтан энергии, удивительный герой юности Девлина превратился в растерзанную груду гниющего мяса. Даже некогда ослепительно-белые зубы казались маленькими грязными обломками мертвой кости.
Фотографии ясно иллюстрировали, что произошла страшная трагедия, но ничего не могли сообщить о ее причинах. Девлин закрыл папку, он решил оставить чтение текста на завтрашний день. В самолете у него будет достаточно времени, чтобы в полной мере ощутить и снова пережить ту боль, которую ему доставят ровные и бесстрастные строчки отчетов.
Глава 2
За время пятичасового перелета на Гавайи Девлин внимательно изучил досье по делу Билли. Оно поведало ему, что происходило после смерти Билли, но почти ничего не сообщало из того, что случилось до. Из отчетов стало понятно, что полиции почти ничего не удалось обнаружить. Полицейские не вдавались в объяснения о том, почему не нашли ничего важного. И, разумеется, в отчетах ничего не сообщалось о том, каким образом Билли пал так низко.
Девлин надеялся, что ответы появятся у него после встречи с отцом Билли, генералом Джаспером Крэнстоном. Он закрыл глаза и задремал, а огромный «ДС-10» по-прежнему стремительно мчался на восток, удлиняя, растягивая сутки.
Самолет летел вслед за солнцем, долго не давая растаять закату. И все же в Гонолулу они прилетели уже ночью. Находясь высоко в небе, Девлин время от времени смотрел вниз. Совершенно отсутствовало впечатление, что самолет пересек огромный океан. Появившийся на горизонте город оказался похожим на тысячи таких же: полосы и вспышки света, рассекающие темноту, не давали представления о том, что ждет пассажиров на земле.
Девлин вышел из самолета, ощущая себя бодрым и отдохнувшим. В Сан-Франциско он проспал всю ночь и часть утра, к тому же в самолете подремал и сейчас чувствовал, как его тело снова наливается силой.
Еще в Сан-Франциско он связался с генералом Крэнстоном и разузнал дорогу к его дому на Оаху.
Не терпелось выбраться из аэропорта. Он вновь оказался в другой климатической зоне, в ином мире.
Но, шагая по терминалу, Девлин не ощущал себя на Гавайях. Если не смотреть на витрины магазина, предлагавшего сплетенные из цветов гирлянды, то аэропорт был точно таким же, как в любом другом городе Америки. Только войдя в центральный зал и, неожиданно очутившись в аэропорту без стен, он действительно ощутил себя прибывшим на Гавайи. Под ногами был пол, над головой – крыша, защищающая от дождя, но стены отсутствовали. Нежно обволакивал, напоенный ароматами, влажный воздух островов. Даже смешанный с выхлопами реактивных двигателей, вдыхать его было приятно. Девлин наконец осознал, что вне сомнения, находится на Гавайях.
Что касается основной процедуры прилета, все было так, как везде. Вниз – к зоне получения багажа. Поиск машины, оформление. Бумаги – в бардачок. Сидение немного назад. Поправить зеркала. Найти выключатель фар. И – вперед.
Все знакомо, как и везде. Но Девлину было известно не все. Пока он ехал на север от Гонолулу, в маленькой комнатке, расположенной в восточном крыле здания аэропорта, списки пассажиров, прилетевших с материка вечерними рейсами, легли на стол Кееко Рамона, сотрудника службы безопасности аэропорта. Кееко был одет в стандартную коричневую униформу с квадратным значком на правом кармане рубашки и нашивкой на левом рукаве, что делало его похожим на полицейского. Но он им не был. Кееко Рамон являлся одним из тысяч низкооплачиваемых, едва образованных работяг, нанимаемых охранными агентствами и получавших доступ к сведениям, о которых нормальные люди и вообразить не могут.
Кееко Рамон имел звание сержанта Гавайского агентства безопасности (ГАБ), платили ему восемь долларов двенадцать центов в час, что на один доллар двенадцать центов превышало зарплату сотрудников без звания.
Гавайское агентство безопасности было не единственной компанией, принадлежавшей Эдди Лиху, но зато наиболее любимым. Работа именно этого агенства возбуждала аппетит владельца. Это было воплощение его натуры. ГАБ было таким, каким он намеревался видеть его. Идея Лиху была ясной и простой: если что-то прибывает на острова, то часть этого «чего-то» должна непременно принадлежать ему. Туристы ли, товары, наркотики, проститутки – все едино, от всего, что имело хоть какую-то цену, кусочек должен отломиться ему, Лиху. В этом и состояла цель предприятия. А первым делом, конечно, надо знать, что и кто прибывает.
Итак, Кееко Рамон просматривал списки пассажиров трех авиалиний. Перед ним стояла задача из разряда не очень сложных. Необходимо просто выбрать имена, имеющие определенные признаки: в одиночку или вдвоем прибывающие мужчины, путешествующие без женщин. Смешанные пары его не интересовали. Женщины в сопровождении мужчин в его список не попадали. Группы туристов игнорировались. Японцы также игнорировались. Особое внимание уделялось американцам с фамилиями, которые выдавали определенную этническую принадлежность.
Сначала Кееко изучал пассажиров бизнес-класса, тщательно отбирая несколько имен. Потом переходил к первому классу. Первый он любил гораздо больше, чем бизнес. Он всегда просматривал список таких пассажиров особенно внимательно. Фамилия Девлин ничем не выделялась. Это не Браун или Смит, которые, как считал Кееко, всегда принадлежат черным. Он непременно вносил в список одиночку с фамилией Браун или Смит. Не была фамилия Девлин и еврейской, такие он также чаще всего игнорировал. Не была и испанской, испанские всегда пользовались его пристальным вниманием.
Фамилия Девлин была слишком обычной, но Кееко ее не пропустил. Фамилия принадлежала человеку, путешествующему в одиночку, причем он прибывшему первым классом. Такому самое место в списке.
Он выписал еще шестнадцать фамилий и отпечатал на машинке в алфавитном порядке, указав рейс прибытия. Все фамилии уместились на страничке фирменного бланка. Данные Кееко немедленно передал по факсу в главный офис в Гонолулу. Покончив с этим, сержант направился к автомату с кофе. Предстояли еще три часа дежурства, но в основном его ночная работа была завершена.
* * *
Дом Крэнстона находился на северном побережье Оаху, и дорога заняла почти час. Здешние автодороги были известны Девлину, ему приходилось ездить по ним и раньше. Но всегда что-то менялось. На этот раз ему показалось, что пока магистраль номер два переходила в двухполосное федеральное шоссе номер девяносто девять, а дальше в восемьдесят второе, пересечений прибавилось, прибавилось и светофоров. Увеличилось количество признаков цивилизации, меньше осталось настоящих Гавайев. Даже ананасовые поля казались урезанными.
Пока Девлин ехал до городка Халеива на северном побережье, дождь то начинал моросить, то прекращался. Наконец свежий бриз с океана расчистил небо и унес с собой дождевые тучи. Девлин опустил боковое стекло и снизил скорость до тридцати пяти миль в час. Так ему было легче заметить ориентиры, данные Крэнстоном.
Ресторан Джеймсона. Пляж Сансет. Пшеничное поле. Вполне можно обойтись без карты, в которой ему все равно никогда не удавалось разобраться на ходу. Подробное описание ориентиров избавляло от необходимости расшифровывать длинные гавайские названия на тех немногих указателях, которые удавалось заметить. Привыкнуть к гавайскому языку удастся, конечно, не так скоро. А тем более невозможно за столь короткий срок научиться читать наименования дорог и городков, которые совпадали с названиями совершенно других дорог и городков на иных островах архипелага.
Когда Девлин подъехал совсем близко к тому месту, где, по его предположениям, должен находиться дом Крэнстона, он принялся высматривать длинную стену, высотой около восьми футов, сложенную из лавовых плит. Стена должна находиться на обочине со стороны океана. Автомобиль уже миновал несколько низких оград. Наконец Девлин заметил то, что искал. Проехать мимо было совершенно невозможно. Стена оказалась и длиннее, и выше всех остальных. Он съехал на поросшую травой грунтовую колею, которая тянулась параллельно стене, и попытался обнаружить подъездную аллею или ворота. Ярдов через сто показались ворота, врезанные в стенной проем. Они были сделаны из проволочной сетки, шириной около семи футов. К гаражу на две машины вела дорожка, по другую сторону ворот ограда тянулась еще футов на тридцать и круто заворачивала к океану.
Девлин остановил машину прямо напротив ворот, вышел и стал рассматривать дом. Особняк был расположен на участке, вытянутом вдоль прибрежной линии. Слабый желтоватый фонарь светился возле входной двери футах в двадцати левее Девлина.
Он поискал кнопку звонка или переговорное устройство, но ничего не обнаружил. Ничто не свидетельствовало о гостеприимстве хозяина дома. Пришлось внимательно осмотреть ворота. Они были сдвижными, изнутри придерживались крючком, но замок оказался не заперт. Откинув защелку, Девлин слегка сдвинул створку, чтобы только пройти на территорию.
Он снова запер ворота и успел сделать в направлении к входной двери дома не более десяти шагов. Неожиданно из-за угла выскочил мастифф и бросился ему навстречу.
Собака мчалась со всех ног и громко лаяла. Лай иногда прерывался чудовищным рычанием, казалось, пес намеревается вцепиться гостю в горло. Даже при слабом лунном свете можно было определить, что весит он никак не менее ста пятидесяти фунтов. Да и по голосу, грубому и хриплому, стало понятно, что он может принадлежать только очень крупному животному.
Спасаться бегством было поздно. Собака успеет добежать до ворот раньше и настигнет. Поэтому Девлин выставил перед собой саквояж, стараясь защититься от первого броска чудовища. Если собаку удастся отбросить сразу, то потом можно двинуть ей по ребрам ногой, уповая на то, что пес ее не отгрызет. А может быть, стоит ударить по носу саквояжем. Девлин громко бранился, как в адрес собаки, так и в адрес Крэнстона, который не удосужился предупредить, что дом охраняется столь ретивым четвероногим сторожем.
Но когда расстояние между собакой и гостем сократилось футов до десяти, пес неожиданно остановился, преграждая человеку путь к дому. Мастифф перестал лаять и злобно зарычал. Рычание было не менее ужасным, чем лай.
Девлин настолько разъярился, что чуть было не двинулся псу навстречу, чтобы всерьез выяснить отношения. Если бы у него было с собой оружие, то он без сомнения пристрелил собаку. С каким удовольствием он выпустил бы весь запас патронов в ее глупую башку. Никто не появлялся на пороге дома, чтобы отозвать зверя. Девлин засомневался, не ошибся ли адресом, и начал медленно отступать к воротам. Мастифф тут же двинулся вперед и снова принялся лаять, не замолкая ни на секунду, чтобы перевести дух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49