Если же пробка инфицирована, т. е. содержит гноеродные бактерии, то на месте Э. образуется гнойник (абсцесс). Э. конечной артерии ведет к омертвению ограниченного участка, лишенного притока артериальной крови, к так наз. эмболическому инфаркту. Инфаркты реже образуются там, где между капиллярами конечных артерий имеются обильные анастомозы. Чаще всего встречаются инфаркты в почках, селезенке, легких и головном мозгу. Мозговая ткань в области инфаркта превращается в мягкую студенистую, а потом жидкую массу (размягчение мозга). В других органах инфаркт при благоприятных условиях рассасывается, замещаясь рубцовой тканью, причем форма инфаркта конусообразная, с обращенным к поверхности органа основанием. При неблагоприятных условиях инфаркт может подвергнуться творожистому размягчению или нагноению и вскрыться в соседнюю полость (брюшины, плевры), вызывая серьезные, нередко смертельный воспаления. Э. частицами злокачественной опухоли дают повод к развитию новых опухолей (так наз. переносные или метастатические опухоли). В. О.
Эмбрион
Эмбрион или зародыш – наименование, применяемое к яйцу после того, как оно пройдет сегментацию, хотя строгой определенности в применении этого термина не установлено. Иногда его применяют и к более ранним стадиям. По вылуплении из яйцевых оболочек или после рождения Э., если он не похож на взрослое животное, (imago), получает название личинки.
Эмерсон
Эмерсон (Ральф-Вальд Emerson) – известный американский писатель (1803 – 1882). Сын унитарианского священника, он готовился к профессии отца, изучал теологию в Гарвардском унив. и был проповедником общины унитарианцев в Бостоне, но, отказавшись подчинить свою независимую и свободную мысль обязательному толкованию некоторых догматов, порвал с церковью и с тех пор занимался чтением публичных лекций и литературой, писал в журналах и основал религиознофилософский журнал «The Dial». Первые произведения Э. имеют чисто философский характер: «Man thinking» (1837), «Litterary Ethics» (1838), «Nature» (1832, много изд.), «Lectures on the Times», «Method of nature and man the reformer» (1841), «Essays on the nature» (1841 – 44), «On new England reformers» (1844). Путешествие в Англию, познакомившее его непосредственно с традиционными культурными формами Старого Света, раскрыло в нем талант психолога – и он написал знаменитую свою книгу: «Essays on Representative Men» (1849). Э. – самый выдающийся представитель американского трансцендентального индивидуализма, доводящего до крайних выводов понятие личной самостоятельности; от природы люди равны способностями, каждый нуждается лишь в условиях свободного развитая того зародыша гения, который он – герой, поэт, мыслитель – носит в себе; природа есть инобытие Божества, Бог есть мудрость, сила, красота. Э. написал еще: «English Traits» (1856), «The Conduct of Life» (1860), речь в память Линкольна (1865), «Society and Solitude» (1870), «Letters and social Aims» (1875) и «Parnassus. Selected Poems» (1871). Полные собрания его сочинений выходили не раз, последнее в II т. (Бостон, 1883). Ср. Аех. Ireland, «R. W. Emerson» (1882); Holmes, «R. W. Emerson» (1885); С. W. Cooke, «Emerson» (1882); Conway, «Emerson at, home and abroad» (1882); Benson, «Emerson as poet» (1883); E. Emerson, «Emerson in Concord» (1889); «Correspondence of Th. Carlyle and R. Emerson» (1834 – 1872, доп. 1886 г.).
Эминеску
Эминеску (Михаил Eminescu, 1849 – 1889) – румынский писатель. Примкнув к труппе провинциальных актеров, он вместе с нею некоторое время странствовал по румынским землям, терпя страшную нужду; позже довершил свое образование, изучив классические языки и философию. Беспокойная жизнь, полная материальных лишений и нравственных потрясений, способствовала развитию наследственного, по-видимому, недуга, и уже в 1883 г. у Э. появились первые признаки душевной болезни. Помещенный в лечебницу сначала в Бухаресте, потом в Вене, он продолжал работать, но его произведения этого времени, печатавшиеся преимущественно в журнале «Fintina Blanduziei», отличались меланхолическим характером и обнаруживали возрастающее ослабевание умственных сил. Он умер в больнице для душевнобольных в Бухаресте. Ему принадлежат стихотворения, несколько новелл и ряд политических статей. Последние статьи, написанные им в качестве редактора журнала «Timpul», проникнуты консервативными идеями. Из его новелл на первом плане стоят «Fat frгmos din lacrima» и «Sarmanul nul Dionisie», представляющие соединение метафизических мечтаний с реалистическими описаниями; некоторые страницы достигают большой красоты и являются как бы исповедью автора. Своей известностью Э. обязан, главным образом, стихотворениям. В первых из них по времени Э. – большой патриот и свободен от пессимистических идей. Содержание стихотворений венского периода, когда Э. был уже болен, очень разнообразно: тут есть и песни любви, и элегии, и пьесы в народном духе. Особенно хороши его сатиры и сонеты, которые иными критиками признаются за самое лучшее из всего написанного на румынском языке. Издавали его произведения: Т. Maiorescu, «Poesii Iui М. Eminescu» (Бухарест, 1884; 4 изд., ib., 1892); Mortune, «Proza si versur Iui M. Emenescu» (Яссы, 1890); «Culegere de articole d'ale Iui Eminescu» (Бухарeст, 1891). О нем писали: Т. Maiorescu, «Critice» (1874); J. Gherea, «Studii critice» (1890, 1 т.); N. Patrascu, «Mihail Eminescu viata si operila Iui» (Бухарест, 1892); Ar. Densuєianu, «Mihail Eminescu» («Revista critica literara»).
Ир. П.
Эмир
Эмир (арабск. – «вождь») – так первоначально у арабов назывались полководцы. После Магомета так стали называться мусульманские правители, претендовавшие одновременно на власть духовную и светскую. Халиф Омар первый принял титул Э. аль-муменин (или муминин), т. е. «вождь верующих». Позже первый министр халифата принял титул «вождя вождей», Э. аль-омра (или аль-омара), последний получил значение полновластного майордома. Помимо Омаядов и Аббассидов титул Э.– альмуменин носился еще Фатимидами, Омаядами Испании и Альмогадами. Альморавиды и Мериниды приняли другой титул – Э.-аль-муслемин (или аль-мослимин). В настоящее время вождь большого каравана паломников, ежегодно отправляющегося в Мекку, называется Э. аль-хаджи, т. е. предводитель паломников. С падением арабских халифатов титул Э. уступил место другим титулам (напр. султан, хан), но и теперь эмирами величают себя бухарский и афганский государи; в обоих последних случаях титул этот приравнивается титулу «князь» или «светлейший князь». Персы сократили «Э.» в «мир» и образовали слово «мирза» – сын князя или принц.
Эмпедокл из Агригента
Эмпедокл из Агригента – яркий представитель сицилийской культуры V в., необычайно живой, пестрой, отзывчивой ко всем духовным движениям, ко всем литературным и философским течениям греческого мира. Величайшие поэты Греции – Симонид, Бакхилид, Эсхил, Пиндар – были дорогими, почетными гостями при дворе сицилийских тиранов. Лучшие художники Греции работали на них; ни в одной греческой стране не воздвигалось такого множества великолепных храмов, как наприм. в Агригенте или Селинунте. Нигде не знали большей роскоши, как в этих богатых, быстро расцветших городах, где, по выражению Э., граждане торопились насладиться, как будто им предстояло завтра умереть, и строили себе такие дома, как будто им предстояло жить вечно. С роскошью и утонченностью соединялась значительная литературная образованность и деятельная умственная жизнь, захватывавшая все более и более обширные круги и отражавшая различные влияния, шедшие с противоположных концов греческого мира. Литературное образование делается потребностью в высших кругах; к воспитанию предъявляются новые требования. С систематическим изучением словесности соединяется изучение искусства слова – риторики, которая зарождается впервые именно в Сицилии, и притом в двоякой форме – прикладного искусства судебного красноречия (впервые разработанного Тисием и Кораксом) и самостоятельного искусства изящного слова. Самые различные философские учения – ионийцев, пифагорейцев, элейцев – считались общеизвестными, как это показывает комедия Эпихарма, другого выдающегося представителя сицилийской культуры того времени. Рационалистическое просвещение делает быстрые успехи; спутницей риторики является софистика, с ее эклектизмом и скептицизмом. Горгий, ученик Э., был сицилиец; Протагор и Гиппий, две другие знаменитости софистики, гастролировали в Сицилии и пользовались там величайшим успехом, делая громадные сборы не только в больших греческих городах, но даже в маленьких сикелиотских местечках. Наряду с рационализмом и вольнодумством сильно сказывалось и мистическое течение, питавшееся таинствами Деметры, учением орфиков и пифагорейцев, умозрениями о загробной жизни и высшей природе человеческого духа. Политическая жизнь представлялась тревожной, изменчивой и подвижной. Общественный порядок был подточен политической и социальной борьбой, враждой между греками и сикелиотами, междоусобиями, постоянными заговорами. Тирания в Сицилии носила военный и консервативно-аристократический характер; войско состояло не из граждан, а из наемников; власть поддерживалась постоянным насилием, опираясь на наемное войско и богатую казну. Отсюда легкость государственных переворотов и отсутствие каких-либо политических традиций. В Агригенте и Сиракузах после низложения тиранов водворяется республиканский строй, но рознь между господствующими городами и подчиненными общинами, между греками и сикелиотами, между гражданами и наемниками и переселенцами не прекращается. Культура, не смотря на пышный расцвет, не имеет глубоких корней в отечественной почве. Э. соединяет все различные стороны этой колониальной культуры и в самом совмещении непримиримых противоположностей служит характерным продуктом своей страны. Он является зараз политическим деятелем демагогом, ритором, поэтом, врачем-философом, теософом и чудотворцем, притязающим на сверхчеловеческие знания и сверхчеловеческие почести. В его философии соединяются мистицизм и рационализм, умозрение элеатов, физиология италийских врачей с их попытками эмпиризма, гилозоизм ионийских философов и откровения пифагорейцев. Э. происходил из знатной семьи. По-видимому уже отец его Метон был противником тирании; таким является и сам Э., который, если верить позднейшим преданиям, не отступал перед крайними мерами против лиц, подозреваемых им в политическом заговоре. Когда после изгнания Фрасибула (466 г.) в Агригенте установился аристократический строй, Э. выступил вождем демократической партии, которой удалось восторжествовать после трехлетней борьбы. Однако, и ему пришлось поплатиться изгнанием за свою политическую роль; по-видимому, он и умер изгнанником в Пелопоннесе, хотя о смерти его существуют различные баснословные рассказы. Э. был поэтом и ритором; Аристотель признает его изобретателем риторики. В поэмах Э. можно видеть систематическое употребление многих риторических фигур и ухищрений, составляющих особенность Горгия (Diels, «Grorgius u. E.», в «Sitzungsb. d. Akd. d. Wiss. in Berlin», 1884). Далее, Э. был знаменитым врачом, которого признавали в древности одним из основателей италийской школы врачей. В медицине Э. находился отчасти под влиянием Алкмеона Кротонского, как по отдельным вопросам эмбриологии и физиологии, так и в общем взгляде на природу организма: по Алкмеону, здоровье зависит от «равноправия», т. е. равновесия и согласия изначального множества элементов, входящих в состав организма, тогда как болезнь вызывается «монархией» какого-либо одного из них. Однако, и в медицине Э. шел своим путем, имел последователей и оказал влияние на позднейшие медицинские теории. Судя по росказням, где он обращается в целителячудотворца, его врачебная слава была велика; по-видимому, и сам он об этом свидетельствует и во всяком случае высоко ценит свои медицинские познания, соединяя их со своим общим учением о природе. Как философ, стремившийся примирить различные философские и научный тенденции своего времени, он оставил по себе памятник в поэме «О природе»; как практический мистик и теософ, он выступает в другой поэме, «Очищения», по всей вероятности написанной после первой (Diels, «Die Gredichte d. Е.», «Ber. d. Berl. Akd.», 1898). Обе уцелели лишь в отрывках – всего 450 стихов, которые были неоднократно изданы (последнее издание Дильса, «Fragmente d. Vorsokratiker», 1903). В «Очищениях» Э. описывает свое появление, как явление какого-то бессмертного божества; увенчанный повязками и венками из цветов, он шествует, окруженный последователями, и принимает поклонение, которое ему всюду воздается. Тысячи идут за ним, ища получить от него пользу: одни ждут оракула, другие – целительного слова от разнообразных недугов. «Однако, что мне об этом распространяться, будто я делаю нечто великое, – замечает он, – ведь я же выше этих людей, обреченных на множество гибелей». В общем, путь спасения, которому учит Э., есть пифагорейский. Он проповедует душепереселение; предписывает воздержание от мясной пищи и кровавых жертв, в которых видит убийство ближних; допускает только растительную пищу, за исключением бобов, запрещенных пифагорейскими правилами, хотя такое вегетарианство трудно обосновать его учением о душепереселении, так как он признает, что наша душа переселяется не только в тела животных, но и в тела растений: он помнит, что он сам был уже однажды «юношей, девой, кустом, птицей и рыбой безгласной». Он говорит о былом блаженстве золотого века, о превосходстве человеческой природы до грехопадения и о сверхчувственности божества, которое он, подобно Ксенофану, определяет как не имеющее человеческих органов и человеческого образа, как «священный и неизреченный дух» (134). Ритуально-очистительные таинства или средства Э. нам неизвестны. Что он принадлежал к пифагорейской секте – это явствует из вышесказанного, а также и из того преимущественного значения, какое имел в его проповеди Аполлон – главное божество пифагорейского очистительного культа. В Пифагоре он видел человека, обладавшего сверхъестественным знанием. От Алкидама, ученика Горгия, мы знаем, что Э. был учеником Парменида, также принадлежавшего к пифагорейскому союзу. Философское учение Э. не вполне согласуется с пифагорейской мистикой. Это заставило некоторых предполагать, что его две поэмы относятся к различным периодам его жизни: сначала он был религиозным учителем и гностиком, а затем сделался натуралистическим философом – или, наоборот, под конец жизни от натурфилософии обратился к мистике. Но строго логическая связь вообще отсутствует в эклектической системе Э., мистицизм, притом окружающий себя риторикой и несвободный от своего рода шарлатанства, сказывается в обеих поэмах. Во второй и, по всей вероятности, позднейшей поэме Э., по-видимому, более останавливался на своем сверхъестественном могуществе и достоинстве; но уже в первой («О природе») он обещает верному ученику научить его снадобьям против старости и болезней, средствам для укрощения ветров, дождя или засухи и даже для воскресения мертвых. Соединение медицины с философским умозрением сказывается прежде всего в том, что Э. не отвергает, подобно Пармениду, свидетельства чувств. Наоборот, он требует от ученика наблюдения каждого предмета посредством тех органов чувств, которым он доступен и насколько он им доступен; он признает, однако. человеческое знание немощным, потому что чувственные способности наши ограничены, мысль притупляется нуждою и заботами, а жизнь быстротечна. Люди верят лишь в то, на что они случайно натыкаются в своих блужданиях; каждый хвалится тем, что он нашел целое, между тем как оно недоступно зрению и слуху и даже непостижимо уму. Такое скромное начало, однако, вовсе не служит признаком скептицизма, являясь введением к смелому мистико-умозрительному построению, которое выдается или принимается за откровение свыше. В этом откровении, впрочем, впечатлительный Э. многим обязан своим предшественникам, в особенности Пармениду. Подобно ему, он признает началом всего полноту бытия, которую и он представляет себе в виде всеобъемлющего шарообразного тела; описывая ее подобно элейцам, он вместе с ними приписывает ей и физические, и духовные свойства, признавая ее божеством. Далее, Э. отрицает всякое происхождение или уничтожение истинно сущего, и притом в тех же выражениях, как и Парменид. Сущее тожественно себе и не может произойти из ничего или обратиться в ничто. Вне полноты нет ничего; пустое пространство безусловно не существует, а потому к полноте ничто не может прибавиться и ничто не может из ее исчезнуть. Эта полнота и есть божественный «Сферос». До сих пор согласие с Парменидом очевидно; но, в отличие от него, Э. признает реальное множество, движение и качественные различия вещей, о которых свидетельствуют наши чувства. У Парменида нет перехода от Единого Сущего к миру явлений; есть только это Единое Сущее, все прочее – ложь. Но откуда в истине могла возникнуть иллюзия или ложь? Сказать, что она есть заблуждение человека – значить признать существование человека, а с ним вместе и всего миpa ограниченных существ, возникших ранее человека и независимо от него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Эмбрион
Эмбрион или зародыш – наименование, применяемое к яйцу после того, как оно пройдет сегментацию, хотя строгой определенности в применении этого термина не установлено. Иногда его применяют и к более ранним стадиям. По вылуплении из яйцевых оболочек или после рождения Э., если он не похож на взрослое животное, (imago), получает название личинки.
Эмерсон
Эмерсон (Ральф-Вальд Emerson) – известный американский писатель (1803 – 1882). Сын унитарианского священника, он готовился к профессии отца, изучал теологию в Гарвардском унив. и был проповедником общины унитарианцев в Бостоне, но, отказавшись подчинить свою независимую и свободную мысль обязательному толкованию некоторых догматов, порвал с церковью и с тех пор занимался чтением публичных лекций и литературой, писал в журналах и основал религиознофилософский журнал «The Dial». Первые произведения Э. имеют чисто философский характер: «Man thinking» (1837), «Litterary Ethics» (1838), «Nature» (1832, много изд.), «Lectures on the Times», «Method of nature and man the reformer» (1841), «Essays on the nature» (1841 – 44), «On new England reformers» (1844). Путешествие в Англию, познакомившее его непосредственно с традиционными культурными формами Старого Света, раскрыло в нем талант психолога – и он написал знаменитую свою книгу: «Essays on Representative Men» (1849). Э. – самый выдающийся представитель американского трансцендентального индивидуализма, доводящего до крайних выводов понятие личной самостоятельности; от природы люди равны способностями, каждый нуждается лишь в условиях свободного развитая того зародыша гения, который он – герой, поэт, мыслитель – носит в себе; природа есть инобытие Божества, Бог есть мудрость, сила, красота. Э. написал еще: «English Traits» (1856), «The Conduct of Life» (1860), речь в память Линкольна (1865), «Society and Solitude» (1870), «Letters and social Aims» (1875) и «Parnassus. Selected Poems» (1871). Полные собрания его сочинений выходили не раз, последнее в II т. (Бостон, 1883). Ср. Аех. Ireland, «R. W. Emerson» (1882); Holmes, «R. W. Emerson» (1885); С. W. Cooke, «Emerson» (1882); Conway, «Emerson at, home and abroad» (1882); Benson, «Emerson as poet» (1883); E. Emerson, «Emerson in Concord» (1889); «Correspondence of Th. Carlyle and R. Emerson» (1834 – 1872, доп. 1886 г.).
Эминеску
Эминеску (Михаил Eminescu, 1849 – 1889) – румынский писатель. Примкнув к труппе провинциальных актеров, он вместе с нею некоторое время странствовал по румынским землям, терпя страшную нужду; позже довершил свое образование, изучив классические языки и философию. Беспокойная жизнь, полная материальных лишений и нравственных потрясений, способствовала развитию наследственного, по-видимому, недуга, и уже в 1883 г. у Э. появились первые признаки душевной болезни. Помещенный в лечебницу сначала в Бухаресте, потом в Вене, он продолжал работать, но его произведения этого времени, печатавшиеся преимущественно в журнале «Fintina Blanduziei», отличались меланхолическим характером и обнаруживали возрастающее ослабевание умственных сил. Он умер в больнице для душевнобольных в Бухаресте. Ему принадлежат стихотворения, несколько новелл и ряд политических статей. Последние статьи, написанные им в качестве редактора журнала «Timpul», проникнуты консервативными идеями. Из его новелл на первом плане стоят «Fat frгmos din lacrima» и «Sarmanul nul Dionisie», представляющие соединение метафизических мечтаний с реалистическими описаниями; некоторые страницы достигают большой красоты и являются как бы исповедью автора. Своей известностью Э. обязан, главным образом, стихотворениям. В первых из них по времени Э. – большой патриот и свободен от пессимистических идей. Содержание стихотворений венского периода, когда Э. был уже болен, очень разнообразно: тут есть и песни любви, и элегии, и пьесы в народном духе. Особенно хороши его сатиры и сонеты, которые иными критиками признаются за самое лучшее из всего написанного на румынском языке. Издавали его произведения: Т. Maiorescu, «Poesii Iui М. Eminescu» (Бухарест, 1884; 4 изд., ib., 1892); Mortune, «Proza si versur Iui M. Emenescu» (Яссы, 1890); «Culegere de articole d'ale Iui Eminescu» (Бухарeст, 1891). О нем писали: Т. Maiorescu, «Critice» (1874); J. Gherea, «Studii critice» (1890, 1 т.); N. Patrascu, «Mihail Eminescu viata si operila Iui» (Бухарест, 1892); Ar. Densuєianu, «Mihail Eminescu» («Revista critica literara»).
Ир. П.
Эмир
Эмир (арабск. – «вождь») – так первоначально у арабов назывались полководцы. После Магомета так стали называться мусульманские правители, претендовавшие одновременно на власть духовную и светскую. Халиф Омар первый принял титул Э. аль-муменин (или муминин), т. е. «вождь верующих». Позже первый министр халифата принял титул «вождя вождей», Э. аль-омра (или аль-омара), последний получил значение полновластного майордома. Помимо Омаядов и Аббассидов титул Э.– альмуменин носился еще Фатимидами, Омаядами Испании и Альмогадами. Альморавиды и Мериниды приняли другой титул – Э.-аль-муслемин (или аль-мослимин). В настоящее время вождь большого каравана паломников, ежегодно отправляющегося в Мекку, называется Э. аль-хаджи, т. е. предводитель паломников. С падением арабских халифатов титул Э. уступил место другим титулам (напр. султан, хан), но и теперь эмирами величают себя бухарский и афганский государи; в обоих последних случаях титул этот приравнивается титулу «князь» или «светлейший князь». Персы сократили «Э.» в «мир» и образовали слово «мирза» – сын князя или принц.
Эмпедокл из Агригента
Эмпедокл из Агригента – яркий представитель сицилийской культуры V в., необычайно живой, пестрой, отзывчивой ко всем духовным движениям, ко всем литературным и философским течениям греческого мира. Величайшие поэты Греции – Симонид, Бакхилид, Эсхил, Пиндар – были дорогими, почетными гостями при дворе сицилийских тиранов. Лучшие художники Греции работали на них; ни в одной греческой стране не воздвигалось такого множества великолепных храмов, как наприм. в Агригенте или Селинунте. Нигде не знали большей роскоши, как в этих богатых, быстро расцветших городах, где, по выражению Э., граждане торопились насладиться, как будто им предстояло завтра умереть, и строили себе такие дома, как будто им предстояло жить вечно. С роскошью и утонченностью соединялась значительная литературная образованность и деятельная умственная жизнь, захватывавшая все более и более обширные круги и отражавшая различные влияния, шедшие с противоположных концов греческого мира. Литературное образование делается потребностью в высших кругах; к воспитанию предъявляются новые требования. С систематическим изучением словесности соединяется изучение искусства слова – риторики, которая зарождается впервые именно в Сицилии, и притом в двоякой форме – прикладного искусства судебного красноречия (впервые разработанного Тисием и Кораксом) и самостоятельного искусства изящного слова. Самые различные философские учения – ионийцев, пифагорейцев, элейцев – считались общеизвестными, как это показывает комедия Эпихарма, другого выдающегося представителя сицилийской культуры того времени. Рационалистическое просвещение делает быстрые успехи; спутницей риторики является софистика, с ее эклектизмом и скептицизмом. Горгий, ученик Э., был сицилиец; Протагор и Гиппий, две другие знаменитости софистики, гастролировали в Сицилии и пользовались там величайшим успехом, делая громадные сборы не только в больших греческих городах, но даже в маленьких сикелиотских местечках. Наряду с рационализмом и вольнодумством сильно сказывалось и мистическое течение, питавшееся таинствами Деметры, учением орфиков и пифагорейцев, умозрениями о загробной жизни и высшей природе человеческого духа. Политическая жизнь представлялась тревожной, изменчивой и подвижной. Общественный порядок был подточен политической и социальной борьбой, враждой между греками и сикелиотами, междоусобиями, постоянными заговорами. Тирания в Сицилии носила военный и консервативно-аристократический характер; войско состояло не из граждан, а из наемников; власть поддерживалась постоянным насилием, опираясь на наемное войско и богатую казну. Отсюда легкость государственных переворотов и отсутствие каких-либо политических традиций. В Агригенте и Сиракузах после низложения тиранов водворяется республиканский строй, но рознь между господствующими городами и подчиненными общинами, между греками и сикелиотами, между гражданами и наемниками и переселенцами не прекращается. Культура, не смотря на пышный расцвет, не имеет глубоких корней в отечественной почве. Э. соединяет все различные стороны этой колониальной культуры и в самом совмещении непримиримых противоположностей служит характерным продуктом своей страны. Он является зараз политическим деятелем демагогом, ритором, поэтом, врачем-философом, теософом и чудотворцем, притязающим на сверхчеловеческие знания и сверхчеловеческие почести. В его философии соединяются мистицизм и рационализм, умозрение элеатов, физиология италийских врачей с их попытками эмпиризма, гилозоизм ионийских философов и откровения пифагорейцев. Э. происходил из знатной семьи. По-видимому уже отец его Метон был противником тирании; таким является и сам Э., который, если верить позднейшим преданиям, не отступал перед крайними мерами против лиц, подозреваемых им в политическом заговоре. Когда после изгнания Фрасибула (466 г.) в Агригенте установился аристократический строй, Э. выступил вождем демократической партии, которой удалось восторжествовать после трехлетней борьбы. Однако, и ему пришлось поплатиться изгнанием за свою политическую роль; по-видимому, он и умер изгнанником в Пелопоннесе, хотя о смерти его существуют различные баснословные рассказы. Э. был поэтом и ритором; Аристотель признает его изобретателем риторики. В поэмах Э. можно видеть систематическое употребление многих риторических фигур и ухищрений, составляющих особенность Горгия (Diels, «Grorgius u. E.», в «Sitzungsb. d. Akd. d. Wiss. in Berlin», 1884). Далее, Э. был знаменитым врачом, которого признавали в древности одним из основателей италийской школы врачей. В медицине Э. находился отчасти под влиянием Алкмеона Кротонского, как по отдельным вопросам эмбриологии и физиологии, так и в общем взгляде на природу организма: по Алкмеону, здоровье зависит от «равноправия», т. е. равновесия и согласия изначального множества элементов, входящих в состав организма, тогда как болезнь вызывается «монархией» какого-либо одного из них. Однако, и в медицине Э. шел своим путем, имел последователей и оказал влияние на позднейшие медицинские теории. Судя по росказням, где он обращается в целителячудотворца, его врачебная слава была велика; по-видимому, и сам он об этом свидетельствует и во всяком случае высоко ценит свои медицинские познания, соединяя их со своим общим учением о природе. Как философ, стремившийся примирить различные философские и научный тенденции своего времени, он оставил по себе памятник в поэме «О природе»; как практический мистик и теософ, он выступает в другой поэме, «Очищения», по всей вероятности написанной после первой (Diels, «Die Gredichte d. Е.», «Ber. d. Berl. Akd.», 1898). Обе уцелели лишь в отрывках – всего 450 стихов, которые были неоднократно изданы (последнее издание Дильса, «Fragmente d. Vorsokratiker», 1903). В «Очищениях» Э. описывает свое появление, как явление какого-то бессмертного божества; увенчанный повязками и венками из цветов, он шествует, окруженный последователями, и принимает поклонение, которое ему всюду воздается. Тысячи идут за ним, ища получить от него пользу: одни ждут оракула, другие – целительного слова от разнообразных недугов. «Однако, что мне об этом распространяться, будто я делаю нечто великое, – замечает он, – ведь я же выше этих людей, обреченных на множество гибелей». В общем, путь спасения, которому учит Э., есть пифагорейский. Он проповедует душепереселение; предписывает воздержание от мясной пищи и кровавых жертв, в которых видит убийство ближних; допускает только растительную пищу, за исключением бобов, запрещенных пифагорейскими правилами, хотя такое вегетарианство трудно обосновать его учением о душепереселении, так как он признает, что наша душа переселяется не только в тела животных, но и в тела растений: он помнит, что он сам был уже однажды «юношей, девой, кустом, птицей и рыбой безгласной». Он говорит о былом блаженстве золотого века, о превосходстве человеческой природы до грехопадения и о сверхчувственности божества, которое он, подобно Ксенофану, определяет как не имеющее человеческих органов и человеческого образа, как «священный и неизреченный дух» (134). Ритуально-очистительные таинства или средства Э. нам неизвестны. Что он принадлежал к пифагорейской секте – это явствует из вышесказанного, а также и из того преимущественного значения, какое имел в его проповеди Аполлон – главное божество пифагорейского очистительного культа. В Пифагоре он видел человека, обладавшего сверхъестественным знанием. От Алкидама, ученика Горгия, мы знаем, что Э. был учеником Парменида, также принадлежавшего к пифагорейскому союзу. Философское учение Э. не вполне согласуется с пифагорейской мистикой. Это заставило некоторых предполагать, что его две поэмы относятся к различным периодам его жизни: сначала он был религиозным учителем и гностиком, а затем сделался натуралистическим философом – или, наоборот, под конец жизни от натурфилософии обратился к мистике. Но строго логическая связь вообще отсутствует в эклектической системе Э., мистицизм, притом окружающий себя риторикой и несвободный от своего рода шарлатанства, сказывается в обеих поэмах. Во второй и, по всей вероятности, позднейшей поэме Э., по-видимому, более останавливался на своем сверхъестественном могуществе и достоинстве; но уже в первой («О природе») он обещает верному ученику научить его снадобьям против старости и болезней, средствам для укрощения ветров, дождя или засухи и даже для воскресения мертвых. Соединение медицины с философским умозрением сказывается прежде всего в том, что Э. не отвергает, подобно Пармениду, свидетельства чувств. Наоборот, он требует от ученика наблюдения каждого предмета посредством тех органов чувств, которым он доступен и насколько он им доступен; он признает, однако. человеческое знание немощным, потому что чувственные способности наши ограничены, мысль притупляется нуждою и заботами, а жизнь быстротечна. Люди верят лишь в то, на что они случайно натыкаются в своих блужданиях; каждый хвалится тем, что он нашел целое, между тем как оно недоступно зрению и слуху и даже непостижимо уму. Такое скромное начало, однако, вовсе не служит признаком скептицизма, являясь введением к смелому мистико-умозрительному построению, которое выдается или принимается за откровение свыше. В этом откровении, впрочем, впечатлительный Э. многим обязан своим предшественникам, в особенности Пармениду. Подобно ему, он признает началом всего полноту бытия, которую и он представляет себе в виде всеобъемлющего шарообразного тела; описывая ее подобно элейцам, он вместе с ними приписывает ей и физические, и духовные свойства, признавая ее божеством. Далее, Э. отрицает всякое происхождение или уничтожение истинно сущего, и притом в тех же выражениях, как и Парменид. Сущее тожественно себе и не может произойти из ничего или обратиться в ничто. Вне полноты нет ничего; пустое пространство безусловно не существует, а потому к полноте ничто не может прибавиться и ничто не может из ее исчезнуть. Эта полнота и есть божественный «Сферос». До сих пор согласие с Парменидом очевидно; но, в отличие от него, Э. признает реальное множество, движение и качественные различия вещей, о которых свидетельствуют наши чувства. У Парменида нет перехода от Единого Сущего к миру явлений; есть только это Единое Сущее, все прочее – ложь. Но откуда в истине могла возникнуть иллюзия или ложь? Сказать, что она есть заблуждение человека – значить признать существование человека, а с ним вместе и всего миpa ограниченных существ, возникших ранее человека и независимо от него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106