В ответ на это Цезарь подкупил Куриона, сторонника оптиматов, через него предложил П. распустить свои войска и отказаться от наместничества в Испании. П. отвечал уклончиво; Kypион предложил сенату решить вопрос категорически; большинство сената приняло предложение, которое было одобрено и народом. Оптиматам и П. оставалось только объявить войну Цезарю; П. получил полномочия производить набор войска. Не смотря на тактичное и осторожное, скорее примирительное поведете Цезаря, противоположная партия действовала с необдуманною горячностью, ведя дело к неминуемой войне. Когда в начале 49 г. пришло письмо Цезаря, с предложением мира, предложение это было резко отвергнуто: Цезарю приказано было к определенному сроку распустить войска, под угрозой поступить с ним как с врагом отечества. Тогда же П. был назначен главнокомандующим всех сухопутных и морских сил, с неограниченной военной властью и с правом свободно распоряжаться казной. Цезарь принял вызов и перешел Рубикон. Став под знамя аристократической партии, П. был на этот раз чем-то в роде наемного полководца, а не предводителем партии, действующим за свой страх и осуществляющим государственную идею. Это замедляло его военные приготовления, между тем как Цезарь поспешно. шел к Риму, с 5000 пехоты и 300 всадниками. Когда известие о приближении Цезаря дошло до сената, П. удалился с войском в Луцерию, затем в Брундизий, откуда переправился с войсками в Диррахий. Под командою его собралось 11 легионов, 5000 конницы и флот из 500 кораблей. Завоевав Испанию, где стояли Помпеевы легионы, Цезарь зимой 49 – 48 г. приступил к переправе войска в Грецию. Часть войска переправилась удачно, но легат П., Бибул, сжег корабли, на которых должна была переехать другая; в то же время П. стеснил Цезаря при Диррахии. Цезарь удалился в Фессалию, куда последовал за ним и П. Неизвестно, чем кончилась бы кампания, если бы П. действовал по собственному плану и не был стесняем вмешательством нетерпеливых оптиматов, которые увлекали его к решительному шагу. По настоянию оптиматов, П., в августе 48 г., вынужден был вступить в битву с Цезарем, при Фарсале; не смотря на значительный перевес его войска над войском Цезаря, сражение было им проиграно. П. упал духом, покинул войско и отправился на восток, чтобы там искать помощи. Прибыв в Лесбос, он взял на корабль свою жену Корнелию и младшего сына Секста и поплыл к Кипру, где был снабжен деньгами, а оттуда направился к Египту, в расчете на помощь египетского царя; но Пофин и Ахиллас, правившие Египтом вместо малолетнего Птолемея XII Диониса, умертвили П., в надежде заслужить этим благодарность Цезаря. Прибывший через несколько дней Цезарь получил от царедворцев Птолемея голову и перстень врага. Тело его, оставленное на берегу, было похоронено солдатами, а голова торжественно сожжена Цезарем и пепел ее с почестями предан земли. Ср. Плутарх, «Жизнь Помпея»; Caesar, «De bello civili»; Buchuer, «Ueber den Lebensplan d. Gn. Pompeins Magnus» (1847 – 49, 2 пpoгp.); Dressel, «Ueber die Politische Rolle des Gnaeus Pompeius Magnus» (1863).
Н. О.
Помпей
Помпей (Sextus Pompeius Magnus) – младший сын П. Великого от Муции, родился в 75 г. до Р. Хр. После битвы при Фарсале он сопровождал своего отца в Египет и был свидетелем его смерти. После битвы при Фапсе (46 г.) он отправился в Испанию, где служил под командой своего старшего брата. После битвы при Мунде он начал корсарскую войну с легатами Цезаря. По смерти Цезаря ему удалось сделаться главнокомандующим флота, с помощью которого он занял значительную часть Испании и Сицилию. Когда триумвиры объявили его врагом отечества, он, владея сицилийскими гаванями, стал захватывать корабли, которые везли хлеб в Италию. После брундизийского договора (40 г.) Октавиан и Антонии, обеспокоенные волнениями, которые происходили в Риме по случаю голода, рушились хотя для вида примириться с П. и заключили с ним договор, по которому он обязался не мешать морской торговле, не принимать дезертиров и беглых рабов и ежегодно присылать из Сицилии, которая предоставлена была в его власть, вместе с Корсикой, Сардинией и Ахаией, определенное количество хлеба. Таким образом, римское государство было разделено между четырьмя владыками: Октавианом, Антонием, Лепидом и П. Вскоре Антоний нарушил соглашение отказавшись отдать П. принадлежавшую ему по мизенскому договору Axaию. Тогда П. занял некоторые из приморских городов Италии, возобновил пиратские набеги и снова стал принимать на свои корабли дезертиров. Вражда усилилась еще более, когда Менодор, легат П., передал Октавиану Корсику и Сардинию. П. снова стал перехватывать хлебные транспорты; опять начался в Италии голод. Отправившись против П., 0ктавиан сперва потерпел неудачу, так как флот его был слабее, а Лепид и Антоний не прислали ему помощи. Но П. не сумел воспользоваться удобной минутой и дал 0ктавиану оправиться. Под руководством Агриппы, в 37 г. был снаряжен новый флот; Антоний, примирившийся с Октавианом, дал последнему 120 кораблей. Между Милами и Тиндаридой флот П. потерпел большой урон, но, отступив к Тавромению, застал здесь Октавиана, разбил его и опять задержал доставку провианта в Италию. Вскоре в Сицилии, около Мессаны, собрались римские легионы Агриппы, Октавиана и Лепида; здесь же, у Мильского мыса, стояли оба флота. В 36 г. при Навлохе, в виду обоих сухопутных войск, флоты вступили в битву, которая решилась в пользу Октавиана. П. на уцелевших кораблях уплыл, с дочерью и сокровищами, на восток, надеясь найти себе помощь у Антония, но навлек на себя подозрение в подаче помощи парфенянам и был убит в Милете одним из легатов Антония. Смерть П. развязала руки Октавиану и ускорила его победоносный въезд в Рим.
Н. О.
Помяловский Николай Герасимович
Помяловский (Николай Герасимович) – известный беллетрист. Родился в 1835 г. в семействе дьякона петербургской малоохтенской кладбищенской церкви. Постоянное соприкосновение с похоронами, панихидами, покойниками не помешало ему расти мальчиком крепким и здоровым, закаленным упражнениями на местных рыбных промыслах. Домашняя жизнь сложилась для него благоприятно. 8 лет он был определен в Александро-Невское духовное училище, которое впоследствии и было им описано в знаменитых «Очерках бурсы». В четвертом очерке бурсы, под заглавием. «Бегуны и спасенные», П. вывел самого себя под именем Карася. Кулачное право, право физически сильного, дерзкого и наглого царило над всеми остальными сторонами товарищеской бурсацкой жизни; не найди маленький П. себе покровителя в лице одного из старших воспитанников бурсы, ему пришлось бы совсем плохо. Этот период ученической жизни выработал в нем недоверчивость, скрытность, озлобленность и ненависть к окружающей среде. Неумелые педагогические приемы тогдашних учителей, а также непонятные детскому уму и бестолковые учебники отбили в П. всякую охоту к учению и классным занятиям: он рано стал лениться, оставался по несколько лет в классе и понемногу обратился в бесшабашного, озлобленного и «отпетого» бурсака. Его жестоко пороли (всего, по собственному его счету, до четырехсот раз), а потом и сечь перестали. Пробыв в училище 8 лет, он перешел в семинарию, где условия жизни были уже много лучше и где он впервые обрисовался в глазах товарищей как человек большого ума, глубокого анализа та широких дарований. И семинария, подобно училищу, мало давала пищи умам воспитанников, хотя уроки русского языка, а в особенности логики и психологии, все же хоть несколько вызывали интерес к занятиям и ставили вопросы, над которыми приходилось задумываться. Результатом этих размышлений явилось издание в старшем классе семинарии рукописного журнала: «Семинарский листок», в котором П. принял самое деятельное участие. Затаенным желанием П. было, чтобы «листок прошел через весь курс и чтобы на его страницах был выяснен идеал семинариста». Оживление, вызванное среди воспитанников появлением журнала, имело и вредную сторону: они по ночам устраивали танцы, театральные представления и разные оргии. Начальство разузнало об этом, арестовало зачинщиков и исключило восемь человек наиболее способных и энергичных воспитанников. «Листок» захирел и прекратил свое существовaниe на 7-м выпуске. П. поместил в нем несколько философских рассуждений, напр. «Попытка решить нерешенный и притом философский вопрос: имеют ли животные душу?», а также начало рассказа «Махидов». С прекращением «Листка» П. снова отдался апатии и лени и стал чаще и чаще предаваться пьянству. Он окончил курс предпоследним" хотя под конец учебного курса начальство сумело разглядеть в его лице не «окончательного дурака». По окончании курса П. поселился у матери на 0хте, усиленно занявшись чтением и самообразованием; в этот период он сильно увлекался педагогическими вопросами и обратил особенное внимание на младшего брата. «Сам погиб» – говаривал он – «но брату погибнуть не дам и в бурсу не пущу! Я расскажу ему все, до чего додумался: человеком, может быть, сделаю». Тогда же он задумал писать педагогически статейки и очерки, и один из очерков, «Вукол», отдал в редакцию «Журнала для воспитания» Чумикова. Статьи Добролюбова и Чернышевского оказали громадное влияние на склад убеждений П.; в том же смысле подействовало на него и сближение с представителями университетской молодежи. Он поступил вольнослушателем в университет. и особенно увлекся лекциями М. М. Стасюлевича. Вскоре он занялся преподавательскою деятельностью в Шлиссельбургской воскресной школе. Здесь он обратил на себя внимание своими оригинальными методами преподавания; ему вскоре предложено было место учителя в младшем классе Смольного института, где инспектором состоял Ушинский. В институте, не смотря на блестящее начало его педагогической деятельности, дело не пошло; он натолкнулся на рутину и косность, которые оказались сильнее его новаторских стремлений. Не терпя сделок с совестью, П. бросил учительство, отказался от обеспечивавшего его места и снова остался без всяких средств к жизни. Выручило его то, что около этого времени была принята редакцией «Современника» повесть «Мещанское счастье» (1861). Он познакомился с главными представителями редакции и сделался постоянным сотрудником журнала, с определенным содержанием. Новая дорога принесла ему немало счастья и радости, но вместе с тем большие средства дали ему возможность вести разгульный несдержанный образ жизни. В конце того же 1861 г. в «Современнике» появилась вторая его повесть, «Молотов», имеющая, помимо своего общелитературного характера, громадное значение для характеристики самого П. В лице Череванина автор во многом выразил здесь свой собственный образ мыслей и даже свою манеру речи. П. испытал свои силы и в других литературных жанрах – в качестве критика, фельетониста, но эти роды писательства ему не удались. Следующим крупным его произведением были «Очерки бурсы», окончательно упрочившие его литературное имя. Он замышлял ряд других произведений, но они остались неоконченными. Материала для них им было собрано немало, но самый процесс его собирания был очень тяжел. В своем желании реабилитировать интеллигентный пролетариат, в стремлении показать и среди падших, среди забитых пошлостью жизни и злобою дня душу живую, П. слишком тесно сближался с этими падшими, слишком проникался их наклонностями и привычками. Это имело самые печальные следствия для его здоровья. Среди кабаков и притонов разврата, в душной атмосфере ночлежных домов он окончательно расшатал свое здоровье, падал все ниже и ниже и никакие усилия родных и близких уже не могли его поддержать и вывести на настоящую дорогу. Открывшаяся в ране на ноге гангрена положила конец его бурной, многострадальной жизни. Скончался П. 5 окт. 1863 г., не выполнив многого из своих широких замыслов, но успев внести в нашу литературу свежую струю: он первый поставил читателей лицом к лицу с положительными типами из среды интеллигентного пролетариата, поставленного в невыгодные условия борьбы за существование. Ср. биографический очерк П., составленный Н. А. Благовещенским, в предисловии к «Полному собранию сочинений»; ст. Д. И. Писарева, «Роман кисейной барышни». Собрание соч. П. выдержало несколько изд.
Б. Глинский
Понтифекс
Понтифекс (Pontifex, ierodidaskaloV, ieronomoV, ierojulax, ierojanthV). – Понтифексы (или понтифики) составляли в древнем Риме коллегию sacerdotes publici populi Romani, имевшую высший надзор за отечественным культом. Происхождение коллегии относится к легендарной эпохе царей и связано с именем царя Нумы Помпилия, который, по преданию, организовал коллегию и сам был первым верховным жрецом (Pontitex Maximus). Вопрос о значении имени pontifex и о первоначальной компетенции коллегии П. принадлежит к числу труднейших в области римской истории и права. Большинство древних исследователей производили слово роntifex от pons и facio и толковали его в том смысле, что жрецы, носившие это имя, первоначально должны были наблюдать за ремонтом и постройкой свайного моста в Риме (Pons Sublicius), имевшего в религиозном отношении громадную важность (Варрон, Дионисий, Плутарх, Ливий). Великий П. Муций Сцевола (а также Лукан и Лид) производили это слово от posse и facere так что pontifex = potifex (имеющий власть совершать жертвоприношения). В новейшее время Rubino, Huschke, Mommsen, Jordan, Bouche-Leclercq полагают, что П. заведовали первоначально постройкой моста через Тибр, как важного центра религиозных церемоний, т. е. повторяют старую гипотезу; Моммзен прибавляет, что П. были вообще инженерами, которым одним были известны тайны чисел и мер. Отсюда исходили их обязанности по составлению календаря, наблюдению за правильным следованием праздников и т. д. По Ланге и Куну (Kuhn), П. первоначально были строители дорог, преимущественно для религиозных целей, при чем слово pontifex содержит в себе тот же корень, что в словах: patoV, pontoV, пятьи т. д. Gцttling отождествляет слово pontifex со словом pompifex = устроитель церемоний (ср. греч. pomph). Марквардт производит это слово от корня рu, который встречается в словах purus, punio, роеnа, и видит П. жрецов очистителей. Helbig под словом pons подразумевает свайную постройку и предполагает, что П. существовали еще в эпоху италийских озерных поселений и имели отношение к возведению свайных построек. Энман («Легенда о римских царях», "Ж. М. Н. Пр. «, 1895), исходя из предположения, что главной обязанностью П. было составление календаря, производит корень pont от глагола pendo, pendeo (вешать, висеть) и ставит его в связь с обязанностью П. вывешивать календарь во всеобщее сведение. Религиозное и политическое значение понтификата было весьма велико, но, по принципу отделения сакрального права от гражданского, понтифики имели отношение к последнему лишь вследствие случайного сходства некоторых их функций с функциями магистратов. На обособленность понтификата от магистратуры указывают яснее всего следующие контрасты: магистраты избирались на год, П. были пожизненными жрецами; магистраты избирались на комиссиях с полным составом избирательных голосов, П. назначались верховным жрецом, а если позднее. (с третьего века) и избирались в трибных комиссиях, то при участии лишь меньшинства голосов (17 триб из 35); две магистратуры не были совместимы в одном лице, понтификат был совместим с любой магистратурой. В области сакрального права П. представляли собою как бы государство, имея все права. какие были доступны в Риме жречеству. Организация коллегии П. была закончена уже в царский период; в начале республики была создана лишь должность верховного жреца, который заменил собою царя (Ланге полагает, что должность Pontifex Maximus существовала и в царский период) и был носителем власти; остальные члены коллегии составляли его совет (consilium). Так как первоначально одни патриции были членами общегосударственной религиозной семьи, то они одни и имели права на занятие жреческих должностей; плебеи были допущены к понтификату лишь в 800 г. до Р. Хр. Сначала всех членов коллегии П. было пять (шестым, вероятно, был царь или pontifex maximus), с 300 г. – девять (в том числе 4 из плебеев), с 81 г. – пятнадцать. Выше всех членов коллегии стоял P. maximus, в лице которого сохранился остаток древнейшего монархического строя. Из quasi магистратских компетенций ему принадлежало право назначать жрецов, творить суд в пределах сакрального права, управлять сакральной кассой. Право назначения жрецов перешло, вместе с прерогативами царской власти в области сакрального права, к понтификам еще в начале республики. Члены коллегии имели право кооптации, т. е. избрания нового члена из среды жрецов. В 104 г. народный трибун Кней Домиций Агенобарб провел плебисцит, узаконивший новый порядок пополнения коллегии: понтифики должны были выставлять (nоminare) известное число кандидатов, из которых 17 триб жребием выбирали новых П.; за выборами на комиссиях следовала обычная кооптация. С этого времени comitia sacerdotum вошли в порядок государственной жизни и происходили раз в год для высших жреческих коллегий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
Н. О.
Помпей
Помпей (Sextus Pompeius Magnus) – младший сын П. Великого от Муции, родился в 75 г. до Р. Хр. После битвы при Фарсале он сопровождал своего отца в Египет и был свидетелем его смерти. После битвы при Фапсе (46 г.) он отправился в Испанию, где служил под командой своего старшего брата. После битвы при Мунде он начал корсарскую войну с легатами Цезаря. По смерти Цезаря ему удалось сделаться главнокомандующим флота, с помощью которого он занял значительную часть Испании и Сицилию. Когда триумвиры объявили его врагом отечества, он, владея сицилийскими гаванями, стал захватывать корабли, которые везли хлеб в Италию. После брундизийского договора (40 г.) Октавиан и Антонии, обеспокоенные волнениями, которые происходили в Риме по случаю голода, рушились хотя для вида примириться с П. и заключили с ним договор, по которому он обязался не мешать морской торговле, не принимать дезертиров и беглых рабов и ежегодно присылать из Сицилии, которая предоставлена была в его власть, вместе с Корсикой, Сардинией и Ахаией, определенное количество хлеба. Таким образом, римское государство было разделено между четырьмя владыками: Октавианом, Антонием, Лепидом и П. Вскоре Антоний нарушил соглашение отказавшись отдать П. принадлежавшую ему по мизенскому договору Axaию. Тогда П. занял некоторые из приморских городов Италии, возобновил пиратские набеги и снова стал принимать на свои корабли дезертиров. Вражда усилилась еще более, когда Менодор, легат П., передал Октавиану Корсику и Сардинию. П. снова стал перехватывать хлебные транспорты; опять начался в Италии голод. Отправившись против П., 0ктавиан сперва потерпел неудачу, так как флот его был слабее, а Лепид и Антоний не прислали ему помощи. Но П. не сумел воспользоваться удобной минутой и дал 0ктавиану оправиться. Под руководством Агриппы, в 37 г. был снаряжен новый флот; Антоний, примирившийся с Октавианом, дал последнему 120 кораблей. Между Милами и Тиндаридой флот П. потерпел большой урон, но, отступив к Тавромению, застал здесь Октавиана, разбил его и опять задержал доставку провианта в Италию. Вскоре в Сицилии, около Мессаны, собрались римские легионы Агриппы, Октавиана и Лепида; здесь же, у Мильского мыса, стояли оба флота. В 36 г. при Навлохе, в виду обоих сухопутных войск, флоты вступили в битву, которая решилась в пользу Октавиана. П. на уцелевших кораблях уплыл, с дочерью и сокровищами, на восток, надеясь найти себе помощь у Антония, но навлек на себя подозрение в подаче помощи парфенянам и был убит в Милете одним из легатов Антония. Смерть П. развязала руки Октавиану и ускорила его победоносный въезд в Рим.
Н. О.
Помяловский Николай Герасимович
Помяловский (Николай Герасимович) – известный беллетрист. Родился в 1835 г. в семействе дьякона петербургской малоохтенской кладбищенской церкви. Постоянное соприкосновение с похоронами, панихидами, покойниками не помешало ему расти мальчиком крепким и здоровым, закаленным упражнениями на местных рыбных промыслах. Домашняя жизнь сложилась для него благоприятно. 8 лет он был определен в Александро-Невское духовное училище, которое впоследствии и было им описано в знаменитых «Очерках бурсы». В четвертом очерке бурсы, под заглавием. «Бегуны и спасенные», П. вывел самого себя под именем Карася. Кулачное право, право физически сильного, дерзкого и наглого царило над всеми остальными сторонами товарищеской бурсацкой жизни; не найди маленький П. себе покровителя в лице одного из старших воспитанников бурсы, ему пришлось бы совсем плохо. Этот период ученической жизни выработал в нем недоверчивость, скрытность, озлобленность и ненависть к окружающей среде. Неумелые педагогические приемы тогдашних учителей, а также непонятные детскому уму и бестолковые учебники отбили в П. всякую охоту к учению и классным занятиям: он рано стал лениться, оставался по несколько лет в классе и понемногу обратился в бесшабашного, озлобленного и «отпетого» бурсака. Его жестоко пороли (всего, по собственному его счету, до четырехсот раз), а потом и сечь перестали. Пробыв в училище 8 лет, он перешел в семинарию, где условия жизни были уже много лучше и где он впервые обрисовался в глазах товарищей как человек большого ума, глубокого анализа та широких дарований. И семинария, подобно училищу, мало давала пищи умам воспитанников, хотя уроки русского языка, а в особенности логики и психологии, все же хоть несколько вызывали интерес к занятиям и ставили вопросы, над которыми приходилось задумываться. Результатом этих размышлений явилось издание в старшем классе семинарии рукописного журнала: «Семинарский листок», в котором П. принял самое деятельное участие. Затаенным желанием П. было, чтобы «листок прошел через весь курс и чтобы на его страницах был выяснен идеал семинариста». Оживление, вызванное среди воспитанников появлением журнала, имело и вредную сторону: они по ночам устраивали танцы, театральные представления и разные оргии. Начальство разузнало об этом, арестовало зачинщиков и исключило восемь человек наиболее способных и энергичных воспитанников. «Листок» захирел и прекратил свое существовaниe на 7-м выпуске. П. поместил в нем несколько философских рассуждений, напр. «Попытка решить нерешенный и притом философский вопрос: имеют ли животные душу?», а также начало рассказа «Махидов». С прекращением «Листка» П. снова отдался апатии и лени и стал чаще и чаще предаваться пьянству. Он окончил курс предпоследним" хотя под конец учебного курса начальство сумело разглядеть в его лице не «окончательного дурака». По окончании курса П. поселился у матери на 0хте, усиленно занявшись чтением и самообразованием; в этот период он сильно увлекался педагогическими вопросами и обратил особенное внимание на младшего брата. «Сам погиб» – говаривал он – «но брату погибнуть не дам и в бурсу не пущу! Я расскажу ему все, до чего додумался: человеком, может быть, сделаю». Тогда же он задумал писать педагогически статейки и очерки, и один из очерков, «Вукол», отдал в редакцию «Журнала для воспитания» Чумикова. Статьи Добролюбова и Чернышевского оказали громадное влияние на склад убеждений П.; в том же смысле подействовало на него и сближение с представителями университетской молодежи. Он поступил вольнослушателем в университет. и особенно увлекся лекциями М. М. Стасюлевича. Вскоре он занялся преподавательскою деятельностью в Шлиссельбургской воскресной школе. Здесь он обратил на себя внимание своими оригинальными методами преподавания; ему вскоре предложено было место учителя в младшем классе Смольного института, где инспектором состоял Ушинский. В институте, не смотря на блестящее начало его педагогической деятельности, дело не пошло; он натолкнулся на рутину и косность, которые оказались сильнее его новаторских стремлений. Не терпя сделок с совестью, П. бросил учительство, отказался от обеспечивавшего его места и снова остался без всяких средств к жизни. Выручило его то, что около этого времени была принята редакцией «Современника» повесть «Мещанское счастье» (1861). Он познакомился с главными представителями редакции и сделался постоянным сотрудником журнала, с определенным содержанием. Новая дорога принесла ему немало счастья и радости, но вместе с тем большие средства дали ему возможность вести разгульный несдержанный образ жизни. В конце того же 1861 г. в «Современнике» появилась вторая его повесть, «Молотов», имеющая, помимо своего общелитературного характера, громадное значение для характеристики самого П. В лице Череванина автор во многом выразил здесь свой собственный образ мыслей и даже свою манеру речи. П. испытал свои силы и в других литературных жанрах – в качестве критика, фельетониста, но эти роды писательства ему не удались. Следующим крупным его произведением были «Очерки бурсы», окончательно упрочившие его литературное имя. Он замышлял ряд других произведений, но они остались неоконченными. Материала для них им было собрано немало, но самый процесс его собирания был очень тяжел. В своем желании реабилитировать интеллигентный пролетариат, в стремлении показать и среди падших, среди забитых пошлостью жизни и злобою дня душу живую, П. слишком тесно сближался с этими падшими, слишком проникался их наклонностями и привычками. Это имело самые печальные следствия для его здоровья. Среди кабаков и притонов разврата, в душной атмосфере ночлежных домов он окончательно расшатал свое здоровье, падал все ниже и ниже и никакие усилия родных и близких уже не могли его поддержать и вывести на настоящую дорогу. Открывшаяся в ране на ноге гангрена положила конец его бурной, многострадальной жизни. Скончался П. 5 окт. 1863 г., не выполнив многого из своих широких замыслов, но успев внести в нашу литературу свежую струю: он первый поставил читателей лицом к лицу с положительными типами из среды интеллигентного пролетариата, поставленного в невыгодные условия борьбы за существование. Ср. биографический очерк П., составленный Н. А. Благовещенским, в предисловии к «Полному собранию сочинений»; ст. Д. И. Писарева, «Роман кисейной барышни». Собрание соч. П. выдержало несколько изд.
Б. Глинский
Понтифекс
Понтифекс (Pontifex, ierodidaskaloV, ieronomoV, ierojulax, ierojanthV). – Понтифексы (или понтифики) составляли в древнем Риме коллегию sacerdotes publici populi Romani, имевшую высший надзор за отечественным культом. Происхождение коллегии относится к легендарной эпохе царей и связано с именем царя Нумы Помпилия, который, по преданию, организовал коллегию и сам был первым верховным жрецом (Pontitex Maximus). Вопрос о значении имени pontifex и о первоначальной компетенции коллегии П. принадлежит к числу труднейших в области римской истории и права. Большинство древних исследователей производили слово роntifex от pons и facio и толковали его в том смысле, что жрецы, носившие это имя, первоначально должны были наблюдать за ремонтом и постройкой свайного моста в Риме (Pons Sublicius), имевшего в религиозном отношении громадную важность (Варрон, Дионисий, Плутарх, Ливий). Великий П. Муций Сцевола (а также Лукан и Лид) производили это слово от posse и facere так что pontifex = potifex (имеющий власть совершать жертвоприношения). В новейшее время Rubino, Huschke, Mommsen, Jordan, Bouche-Leclercq полагают, что П. заведовали первоначально постройкой моста через Тибр, как важного центра религиозных церемоний, т. е. повторяют старую гипотезу; Моммзен прибавляет, что П. были вообще инженерами, которым одним были известны тайны чисел и мер. Отсюда исходили их обязанности по составлению календаря, наблюдению за правильным следованием праздников и т. д. По Ланге и Куну (Kuhn), П. первоначально были строители дорог, преимущественно для религиозных целей, при чем слово pontifex содержит в себе тот же корень, что в словах: patoV, pontoV, пятьи т. д. Gцttling отождествляет слово pontifex со словом pompifex = устроитель церемоний (ср. греч. pomph). Марквардт производит это слово от корня рu, который встречается в словах purus, punio, роеnа, и видит П. жрецов очистителей. Helbig под словом pons подразумевает свайную постройку и предполагает, что П. существовали еще в эпоху италийских озерных поселений и имели отношение к возведению свайных построек. Энман («Легенда о римских царях», "Ж. М. Н. Пр. «, 1895), исходя из предположения, что главной обязанностью П. было составление календаря, производит корень pont от глагола pendo, pendeo (вешать, висеть) и ставит его в связь с обязанностью П. вывешивать календарь во всеобщее сведение. Религиозное и политическое значение понтификата было весьма велико, но, по принципу отделения сакрального права от гражданского, понтифики имели отношение к последнему лишь вследствие случайного сходства некоторых их функций с функциями магистратов. На обособленность понтификата от магистратуры указывают яснее всего следующие контрасты: магистраты избирались на год, П. были пожизненными жрецами; магистраты избирались на комиссиях с полным составом избирательных голосов, П. назначались верховным жрецом, а если позднее. (с третьего века) и избирались в трибных комиссиях, то при участии лишь меньшинства голосов (17 триб из 35); две магистратуры не были совместимы в одном лице, понтификат был совместим с любой магистратурой. В области сакрального права П. представляли собою как бы государство, имея все права. какие были доступны в Риме жречеству. Организация коллегии П. была закончена уже в царский период; в начале республики была создана лишь должность верховного жреца, который заменил собою царя (Ланге полагает, что должность Pontifex Maximus существовала и в царский период) и был носителем власти; остальные члены коллегии составляли его совет (consilium). Так как первоначально одни патриции были членами общегосударственной религиозной семьи, то они одни и имели права на занятие жреческих должностей; плебеи были допущены к понтификату лишь в 800 г. до Р. Хр. Сначала всех членов коллегии П. было пять (шестым, вероятно, был царь или pontifex maximus), с 300 г. – девять (в том числе 4 из плебеев), с 81 г. – пятнадцать. Выше всех членов коллегии стоял P. maximus, в лице которого сохранился остаток древнейшего монархического строя. Из quasi магистратских компетенций ему принадлежало право назначать жрецов, творить суд в пределах сакрального права, управлять сакральной кассой. Право назначения жрецов перешло, вместе с прерогативами царской власти в области сакрального права, к понтификам еще в начале республики. Члены коллегии имели право кооптации, т. е. избрания нового члена из среды жрецов. В 104 г. народный трибун Кней Домиций Агенобарб провел плебисцит, узаконивший новый порядок пополнения коллегии: понтифики должны были выставлять (nоminare) известное число кандидатов, из которых 17 триб жребием выбирали новых П.; за выборами на комиссиях следовала обычная кооптация. С этого времени comitia sacerdotum вошли в порядок государственной жизни и происходили раз в год для высших жреческих коллегий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152