Теперь он снова задался вопросом, была ли хоть крупица правды в том, что говорили об Абделе, когда он был еще ребенком. Многочисленные слухи гласили, что Абдель был отродьем демона, кэмбиона или алуфинда, а может даже сыном какого-то злого мага, или возможно потомком развращенных архимагов Нетереза. Впрочем, Беуросу и его друзьям было трудно поверить в это, так как они изучали демонологию и знали, что Абдель не в состоянии показать хоть какую-нибудь из возможностей, обычно ассоциировавшихся с демоническими. Тем не менее, Абдель вырос до огромного размера и его сила и жажда насилия не походили полностью на человеческие, по крайней мере, в глазах мягких и кротких монахов Кэндлкипа. Воспоминания об этом пресекли предположение Беуроса о том, что Абдель мог лично убить Гориона и охранник было подумал, что пора выполнять свои обязанности – исполнить волю Кэндлкипа.
Вдруг в памяти Беуроса всплыло одно имя, и он быстро использовал еще одно из небольшое магическую вещь из числа доступных ему. Он произнес имя Тесторил в конус из золотой фольги и доверил устройству передачу сообщения престарелому монаху. Тем временем, он должен был попробовать задержать Абделя, хотя и очень сомневался, что будет легко. Абдель и молодая женщина все еще стояли недалеко отворот и спокойно разговаривали. Беурос открыл смотровое окошко.
«Дайте мне книгу», – внезапно прозвучал голос Беуроса, заставив Джахейру подскочить от неожиданности. Они подняли глаза к небольшом окошку, расположенному по крайней мере в десяти футах от земли. Все, что они смогли разглядеть там – была недовольная прыщавая физиономия Беуроса с кривыми желтыми зубами и серой щетиной. Абдель был знаком с Беуросом значительную часть своей жизни.
Брови наемника изумленно полезли вверх. Беурос не удивился, что у Абделя ничего такого с собой не было. Он, в общем-то, не слишком бы удивился, узнай, что Абдель вообще разучился читать.
«Беурос…» – начал Абдель.
«Постой», – прервал его охранник, – «принеси мне книгу или свиток или… хоть что-нибудь, только чтоб на нем были письмена. Дай мне что-нибудь для Кэндлкипа и сможешь войти».
Теперь была очередь Абделя в замешательстве поднять брови. Он наградил низкорослого Беуроса прохладным взглядом.
«С чего это вдруг, Беурос? Что вообще тут происходит?»
«Дело Кэндлкипа», – надменно ответил охранник, – «это дело познания «.
«Хорошее же тут обращение с путешественниками…» – улыбнулась Джахейра.
«Дайте мне книгу!» – прервал Беурос, кидая на женщину разъяренный взгляд.
«У меня нет…» – начал Абдель, но остановился, вспомнив, что у него действительно была книга, которая ужасала его, но он всерьез сомневался, что сможет заставить себя расстаться с ней.
«Дайте нам несколько минут, о капитан осторожность», – саркастически сказала Джахейра, делая соответствующий жест в направление Беуроса. Охранник покинул свой наблюдательный пункт.
«Абдель», – позвала Джахейра, придвигаясь к нему поближе, так как с неба уже стали падать тяжелые капли, – «Та книга, она у тебя с собой?»
Абдель, выглядевший напряженно и взволнованно, хотя и сам не знал причин своего волнения.
«Абдель?» – снова позвала она. – «Ведь она у тебя с собой, не так ли? Книга, которую Ксан нашел в бандитском лагере, я имею в виду».
Абдель кивнул, стараясь не смотреть ей в глаза.
«Хорошо, тогда просто отдай её этому подсматривателю, и давай продолжим то, зачем пришли. Мы провели в дороге почти десять дней и возможно, что люди, за которыми мы прошли через все Девять Адов, так старавшиеся нас остановить, сейчас находятся прямо здесь и смеются над нами».
Абдель глубоко вздохнул и, наконец, поднял взгляд на Джахейру. Не проронив ни слова, он сбросил со спины дорожный мешок и запустил руку вовнутрь. Он даже не посмотрел на книгу, когда вытаскивал ее из мешка.
«Беурос!» – позвала Джахейра, смотря на окошко. Через некоторое время Беурос показался и Джахейра с удивлением заметила выражение неподдельного любопытства на его лице. Джахейра понадеялась, что и она и Абдель были более сдержаны в проявлении своих эмоций.
* * * * *
Беурос вытер пот с лица, задаваясь вопросом, что могло задержать Тесторила. Абдель и женщина снова разговаривали между собой, и у Беуроса появилось ужасное ощущение, как будто его живот провалился сквозь пол. Что, если Абдель ухитрится все-таки попасть вовнутрь? Услышав, что женщина позвала его, он с тяжелым сердцем открыл ставень.
«Книга?» – спросил Беурос.
Когда он увидел, что Абдель сжимал в своей большой руке, то его сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Это была книга, переплетенная, ни много, ни мало, в человеческую кожу и на переплете был изображен символ, который ему не приходилось видеть уже много лет, символ, изображавший человеческий череп. Неважно, что это был за том, но сразу было заметно, что он очень ценный. Злая вещь без сомнения, но бесспорно предмет, достойный изучения. Если это действительно был какой-то темный текст, то для Фаэруна конечно будет лучше, если он будет храниться в безопасности в стенах Кэндлкипа.
«Книга?» – заинтересовался охранник, затем широко усмехнулся, когда его глаза остановились на старом томе в протянутой руке Абделя, – «Хорошо, хорошо…»
«Может, сначала, впустишь нас?» – прервала Джахейра, легко уловив жадность в глазах Беуроса.
Беурос рассмеялся и это не был слишком уж приятный смех.
«Ни за что в жизни, девочка. Скажи ему протолкнуть книгу в щель».
Абдель впрочем, расслышал Беуроса достаточно хорошо и без Джахейры. Наемник недоуменно посмотрел на смотровое окошко, которое было футов на восемь или выше покрытой гравием земли.
Беурос активировал спусковой механизм на секретной панели, которая откроет щель в воротах.
«Вот если бы окно было немного пониже…» – начала Джахейра, но щель, открывшаяся на высоте талии Абделя, прервала ее дальнейшие размышления. И Абдель и Джахейра изумленно заморгали, так как никто из них не заметил ранее в этом месте никакой щели.
«Задвинь книгу туда, Абдель», – мягко сказал Беурос, наконец-то назвав наемника по имени.
«Я так и знал, что ты не забыл меня, ублюдок», – проворчал Абдель, подходя к воротам с протянутой книгой.
Глаза Джахейры сузились, словно она собиралась спросить Абделя, все ли с ним в порядке. Вдруг наемник резко остановился, когда край старой книги коснулся щели. Было заметно, что ему очень не хочется расставаться с книгой.
«Во имя Миликки, Абдель, ты ведь даже не можешь прочитать ее», – нетерпеливо сказала Джахейра, – «отдай ты ему эту тяжелую, старую книгу и давай наконец-то войдем вовнутрь «.
«Действительно, Абдель», – послышался голос Беурос», – послушай эту молодую женщину и отдай мне книгу. Я нуждаюсь в подтверждении ваших честных намерений».
Абдель не мог отпустить книгу. У него было ощущение, что его пальцы прохватила судорога, что его кулак сомкнулся в предсмертной хватке, и что книга была его последней надеждой выжить – или была последней надеждой на что-то противоположное?
«Абдель?» – с трудом дошел до его сознания голос Джахейры, которую явно взволновала его внезапная остановка.
Абдель еще раз вздохнул и отпустил книгу, позволив ей провалиться в щель. Лицо Беуроса снова исчезло из окошка и на этот раз надолго.
Беурос спустился вниз и подобрал книгу. Прикосновение к ней вызвало у него одновременно ужас и радость.
«Что у тебя тут, Беурос?» – раздался из-за его спины голос Тесторила, заставивший охранника резко развернуться к нему, задохнувшись от неожиданности.
* * * * *
Менее чем через час Абдель и Джахейра уже сидели в личной комнате Тесторила, наблюдая, как он готовит чай. Пока они шли по Кэндлкипу, на Абделя нахлынуло множество уже давно забытых ощущений, а внутренний двор замка вверг его в настоящий водоворот воспоминаний. Реакция Тесторила на новость о смерти Гориона заставила Абделя снова пережить ее. Джахейра, почувствовав, что творится у него на душе, сочувственно сжала его руку. Она выглядела нетерпеливой, но Абдель догадывался о причине. Все мысли о Железном Троне начисто вылетели из его головы.
«Я не буду спрашивать, где ты достал эту книгу, Абдель», – сказал Тесторил, протягивая чашку чая Джахейре, – «но я рад, что ты решил принести ее сюда. Ты совершил благое дело».
Абдель отказался от чашки, предложенной Тесторилом, и престарелый монах сам глотнул из нее.
«Я даже не знаю, о чем она», – признался Абдель, – «я не смог прочитать ее».
Это сообщение явно застало Тесторила врасплох.
«А ты что, пробовал?» – удивился он.
Абдель недоуменно посмотрел на него и пожал плечами.
«Эта книга, сын мой», – пояснил монах, – «является одной из очень, немногих сохранившихся копий, описывающих нечестивые обряды во имя Баала, Бога Убийств».
Абдель вспыхнул и отвернулся. Его влекло к книге, он отчаянно хотел прочитать ее, понять ее, но стыдился этого чувства и старался держать его в тайне. Юноша все еще сомневался, что он был сыном этого мертвого бога, но присутствие влияния Баала, должно быть, было движущей силой в его жизни – его жизни до Гориона.
«Тогда я рада, что мы избавились от нее», – смотря в глаза Абделю произнесла Джахейра, – «то, что я сказал тебе, это правда, Абдель».
Наемник тяжело вздохнул и натянуто улыбнулся.
«Твой отец», – быстро сказал Тесторил, явно чувствуя себя не в своей тарелке, затрагивая столь больную для Абделя тему, – «доверил кое-что моей заботе. Он сказал мне, что, если он вдруг… безвременно… если он умрет прежде, чем…»
Монах с трудом сдерживал слезы, не в силах продолжать.
«О чем ты говоришь, брат?» – спросил Абдель, наконец, подняв взгляд на Тесторила.
«Письмо», – всхлипывая, ответил монах, – «письмо и камень доступа, который даст тебе свободный проход в Кэндлкип».
«Письмо?» – вздрогнув, переспросил Абдель, припоминая кусок пергамента в руке умирающего Гориона.
«Я видел его», – выдавил он, – «Горион держал его в руке, когда умер».
«Невозможно», – возразил Тесторил, – «письмо находится здесь, у меня».
Глава 24
Когда Абдель начал негромко читать письмо, Джахейра отвела глаза и все время чтения почти не смотрела на него.
«Приветствую тебя, сын мой.
Если ты читаешь это, значит я принял безвременную смерть. Я хотел бы сказать, чтобы ты не горевал обо мне, но мне гораздо легче при мысли, что ты будешь. Ведь это будет значить, что я сделал для тебя все, что сделал бы для своего сына любой хороший отец».
Абдель на мгновение остановился. Если бы Джахейра посмотрела на него в этот момент, то увидела бы как вздулись мускулы на его шее и его сжатые губы. Горион сделал свое дело и сделал его хорошо. Сын бога убийства – хотя и только на мгновение – онемел от горя.
«В этом письме написано то, что я должен был бы сказать тебе раньше и лично, но хотя моя смерть пришла слишком быстро и я не успел ничего сказать, все равно я считаю, что ты должен узнать все и узнать от меня. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо еще в этом мире. Ты должен верить тому, что я написал здесь, хотя я никогда не говорил тебе ничего подобного. Вспомни, что хотя я тебе ничего не говорил, но и не лгал».
Абдель снова сделал паузу и посмотрел на Джахейру, которая все также смотрела куда-то вдаль.
«Он собирался сказать мне то, что сказала мне ты? тихо произнес он, «не так ли? «
Джахейра кивнула и Абдель, вздохнув, продолжил чтение.
«Всю свою жизнь ты знал, что я не твой родной отец и ты никогда не знал имени твоего отца. Это имя произносят только испуганным шепотом, настолько велик ужас перед тем, кто его носил. Ты являешься сыном…»
Абдель снова вздохнул и его лицо исказилось в неком отдаленном подобии натянутой улыбки. Единственная слеза скатилась вниз по его щеке и Джахейра снова отвела глаза.
«…сущности, известной как Баал, Бог Убийств. Сущность эта была настолько злой и мерзкой, что непонятно, как вообще вселенная могла выдержать его ненавистное присутствие.
Ты не помнишь Времена Бед, когда боги ходили по Фаэруну. Как и остальные боги, Баал был вынужден жить в смертной оболочке. Насколько мне удалось узнать, Баал как-то предугадал свою смерть, которая ждала его в это время. Тогда он стал искать женщин, причем каждой расы и каким-то образом вселялся в них или совратил их. Твоя мать была одной из этих женщин, смертной…»
Тишина, повисшая в воздухе после этих слов, казалось, провисела так несколько часов. Абдель поднял полные слез глаза на Джахейру и увидел, что она сидит, закрыв лицо руками. Она сидела на шаткой железной кровати, на которой спал Абдель, когда был всего лишь малышом. Свиток, который он изготовил на первом году обучения, висел на стене над ее головой как жестокое напоминание о лжи, которой была вся его жизнь. Он продолжил читать, хотя знал, что там написано дальше; и что еще хуже того, он не знал, что делать дальше.
«Твоя мать была одной из этих женщин, смертной, погубленной воплощением убийств».
На сей раз он остановился достаточно надолго, чтобы сжать большой кулак с такой силой, что из под ногтей потекла кровь. Когда он продолжил читать, его голос был столь же напряжен как и его кулак.
«Твоя мать умерла во время родов. Я был ее другом и знал паладина Торма, который принес тебя ко мне. Я почувствовал себя обязанным растить тебя как собственного сына. Годы все шли и я видел в тебе – каждый день – обещание жизни вне какой-то божественной судьбы, я полюбил тебя как только отец может любить своего сына. Теперь я могу только надеяться, что ты в свою очередь будешь всегда думать обо мне как о своем отце».
Так и есть, подумал Абдель, надеясь, что Горион услышал его.
«Кровь бога течет в твоих жилах. Если ты покопаешься в нашей обширной библиотеке, то увидишь, что ее основатель Алондо, многократно предсказывал появление потомков Баала. Возможно, эти пророчества помогут тебе найти свой путь.
В мире слишком много тех, кто хотел бы использовать тебя в своих собственных целях. У тебя есть много братьев и почти так же много сестер. За эти годы паладины Торма – среди которых у меня есть друзья – и Харперы и многие другие приглядывали как за тобой и так за многими из твоих братьев, по мере возможности конечно. Некоторых мы потеряли из вида, некоторые, по нашим сведениям, мертвы и еще одного мы нашли. Этот является твоим братом и ты возможно захочешь поверить, что он – твоя семья, что он может стать твоим братом, но я настоятельно прошу тебя не делать этого. Не жди от него ничего хорошего, он был воспитан отнюдь не в спокойной, прилежной атмосфере Кэндлкипа, но кучкой безликих культистов, все еще цепляющихся за безнадежное рабство в оковах веры мертвому богу».
Он называет себя Саревок.
Услышав резкий вздох Джахейры, Абдель оторвался от письма и посмотрел на нее. Она удивленно смотрела на него покрасневшими и полными слез глазами.
«Не Реилтар?» – хрипло прошептала она.
«Саревок», – повторил Абдель, перечитывая письмо.
«Тебе знакомо это имя?» – спросил он у Джахейры.
Она покачала головой и снова отвела глаза.
«Он представляет из себя наибольшую опасность» , – продолжил читать Абдель, – «Он обучался здесь, в Кэндлкипе, и таким образом знает много об истории потомков Баала и о тебе лично. Я оставил тебе камень доступа, который даст тебе доступ к внутренним библиотекам. Секретный вход в них ты сможешь найти в одном из читальных залов на первом этаже. Не говори ни кому из монахов об этом камне, так как они сразу же заберут его у тебя. Во внутренних библиотеках есть секретный подземный ход, который выведет тебя из Кэндлкипа. Используй его только в самом крайнем случае.
Твой любящий отец, Горион».
«Абдель…» – позвала Джахейра, но не успела ничего сказать. Дверь отлетела в сторону и несколько человек ворвались в комнату. Абдель молниеносно отреагировал, как впрочем и всегда в подобных случаях, и быстро поднял руки, прикрывая голову.
Первый же удар был настолько сильным, что чуть не сломал ему левую руку. Абдель вскочил и использовав всю мощь своих мускулов, чтобы оттолкнуть дубину, которой его ударили и сломать ее о низкий потолок. Одновременно с треском сломанной дубины сильная боль вспыхнула в ушибленной руке Абделя. Но он проигнорировал боль и схватив отломанный конец дубины, перешел в нападение, даже не соизволив рассмотреть свою цель. Он прочитал письмо, которое отправило его жизнь по наклонной плоскости вниз в какую-то яму, впрочем снабдив предварительно небольшой надеждой, письмо, которое создало больше вопросов, чем ответов. Хотя смерть Гориона была раной, которая теперь внезапно снова открылась, Абдель не позволил ярости увести себя на прежний путь. Когда он ударил человека в голову отломанным куском его собственной дубины, то приложил достаточное усилие, чтобы оглушить его, но не убить.
Джахейра тоже вскочила на ноги, но у нее не было никакого оружия. Меч Абделя был прислонен к старому деревянному шкафу, выделенному ему Горионом для хранения одежды, когда был мальчиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Вдруг в памяти Беуроса всплыло одно имя, и он быстро использовал еще одно из небольшое магическую вещь из числа доступных ему. Он произнес имя Тесторил в конус из золотой фольги и доверил устройству передачу сообщения престарелому монаху. Тем временем, он должен был попробовать задержать Абделя, хотя и очень сомневался, что будет легко. Абдель и молодая женщина все еще стояли недалеко отворот и спокойно разговаривали. Беурос открыл смотровое окошко.
«Дайте мне книгу», – внезапно прозвучал голос Беуроса, заставив Джахейру подскочить от неожиданности. Они подняли глаза к небольшом окошку, расположенному по крайней мере в десяти футах от земли. Все, что они смогли разглядеть там – была недовольная прыщавая физиономия Беуроса с кривыми желтыми зубами и серой щетиной. Абдель был знаком с Беуросом значительную часть своей жизни.
Брови наемника изумленно полезли вверх. Беурос не удивился, что у Абделя ничего такого с собой не было. Он, в общем-то, не слишком бы удивился, узнай, что Абдель вообще разучился читать.
«Беурос…» – начал Абдель.
«Постой», – прервал его охранник, – «принеси мне книгу или свиток или… хоть что-нибудь, только чтоб на нем были письмена. Дай мне что-нибудь для Кэндлкипа и сможешь войти».
Теперь была очередь Абделя в замешательстве поднять брови. Он наградил низкорослого Беуроса прохладным взглядом.
«С чего это вдруг, Беурос? Что вообще тут происходит?»
«Дело Кэндлкипа», – надменно ответил охранник, – «это дело познания «.
«Хорошее же тут обращение с путешественниками…» – улыбнулась Джахейра.
«Дайте мне книгу!» – прервал Беурос, кидая на женщину разъяренный взгляд.
«У меня нет…» – начал Абдель, но остановился, вспомнив, что у него действительно была книга, которая ужасала его, но он всерьез сомневался, что сможет заставить себя расстаться с ней.
«Дайте нам несколько минут, о капитан осторожность», – саркастически сказала Джахейра, делая соответствующий жест в направление Беуроса. Охранник покинул свой наблюдательный пункт.
«Абдель», – позвала Джахейра, придвигаясь к нему поближе, так как с неба уже стали падать тяжелые капли, – «Та книга, она у тебя с собой?»
Абдель, выглядевший напряженно и взволнованно, хотя и сам не знал причин своего волнения.
«Абдель?» – снова позвала она. – «Ведь она у тебя с собой, не так ли? Книга, которую Ксан нашел в бандитском лагере, я имею в виду».
Абдель кивнул, стараясь не смотреть ей в глаза.
«Хорошо, тогда просто отдай её этому подсматривателю, и давай продолжим то, зачем пришли. Мы провели в дороге почти десять дней и возможно, что люди, за которыми мы прошли через все Девять Адов, так старавшиеся нас остановить, сейчас находятся прямо здесь и смеются над нами».
Абдель глубоко вздохнул и, наконец, поднял взгляд на Джахейру. Не проронив ни слова, он сбросил со спины дорожный мешок и запустил руку вовнутрь. Он даже не посмотрел на книгу, когда вытаскивал ее из мешка.
«Беурос!» – позвала Джахейра, смотря на окошко. Через некоторое время Беурос показался и Джахейра с удивлением заметила выражение неподдельного любопытства на его лице. Джахейра понадеялась, что и она и Абдель были более сдержаны в проявлении своих эмоций.
* * * * *
Беурос вытер пот с лица, задаваясь вопросом, что могло задержать Тесторила. Абдель и женщина снова разговаривали между собой, и у Беуроса появилось ужасное ощущение, как будто его живот провалился сквозь пол. Что, если Абдель ухитрится все-таки попасть вовнутрь? Услышав, что женщина позвала его, он с тяжелым сердцем открыл ставень.
«Книга?» – спросил Беурос.
Когда он увидел, что Абдель сжимал в своей большой руке, то его сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Это была книга, переплетенная, ни много, ни мало, в человеческую кожу и на переплете был изображен символ, который ему не приходилось видеть уже много лет, символ, изображавший человеческий череп. Неважно, что это был за том, но сразу было заметно, что он очень ценный. Злая вещь без сомнения, но бесспорно предмет, достойный изучения. Если это действительно был какой-то темный текст, то для Фаэруна конечно будет лучше, если он будет храниться в безопасности в стенах Кэндлкипа.
«Книга?» – заинтересовался охранник, затем широко усмехнулся, когда его глаза остановились на старом томе в протянутой руке Абделя, – «Хорошо, хорошо…»
«Может, сначала, впустишь нас?» – прервала Джахейра, легко уловив жадность в глазах Беуроса.
Беурос рассмеялся и это не был слишком уж приятный смех.
«Ни за что в жизни, девочка. Скажи ему протолкнуть книгу в щель».
Абдель впрочем, расслышал Беуроса достаточно хорошо и без Джахейры. Наемник недоуменно посмотрел на смотровое окошко, которое было футов на восемь или выше покрытой гравием земли.
Беурос активировал спусковой механизм на секретной панели, которая откроет щель в воротах.
«Вот если бы окно было немного пониже…» – начала Джахейра, но щель, открывшаяся на высоте талии Абделя, прервала ее дальнейшие размышления. И Абдель и Джахейра изумленно заморгали, так как никто из них не заметил ранее в этом месте никакой щели.
«Задвинь книгу туда, Абдель», – мягко сказал Беурос, наконец-то назвав наемника по имени.
«Я так и знал, что ты не забыл меня, ублюдок», – проворчал Абдель, подходя к воротам с протянутой книгой.
Глаза Джахейры сузились, словно она собиралась спросить Абделя, все ли с ним в порядке. Вдруг наемник резко остановился, когда край старой книги коснулся щели. Было заметно, что ему очень не хочется расставаться с книгой.
«Во имя Миликки, Абдель, ты ведь даже не можешь прочитать ее», – нетерпеливо сказала Джахейра, – «отдай ты ему эту тяжелую, старую книгу и давай наконец-то войдем вовнутрь «.
«Действительно, Абдель», – послышался голос Беурос», – послушай эту молодую женщину и отдай мне книгу. Я нуждаюсь в подтверждении ваших честных намерений».
Абдель не мог отпустить книгу. У него было ощущение, что его пальцы прохватила судорога, что его кулак сомкнулся в предсмертной хватке, и что книга была его последней надеждой выжить – или была последней надеждой на что-то противоположное?
«Абдель?» – с трудом дошел до его сознания голос Джахейры, которую явно взволновала его внезапная остановка.
Абдель еще раз вздохнул и отпустил книгу, позволив ей провалиться в щель. Лицо Беуроса снова исчезло из окошка и на этот раз надолго.
Беурос спустился вниз и подобрал книгу. Прикосновение к ней вызвало у него одновременно ужас и радость.
«Что у тебя тут, Беурос?» – раздался из-за его спины голос Тесторила, заставивший охранника резко развернуться к нему, задохнувшись от неожиданности.
* * * * *
Менее чем через час Абдель и Джахейра уже сидели в личной комнате Тесторила, наблюдая, как он готовит чай. Пока они шли по Кэндлкипу, на Абделя нахлынуло множество уже давно забытых ощущений, а внутренний двор замка вверг его в настоящий водоворот воспоминаний. Реакция Тесторила на новость о смерти Гориона заставила Абделя снова пережить ее. Джахейра, почувствовав, что творится у него на душе, сочувственно сжала его руку. Она выглядела нетерпеливой, но Абдель догадывался о причине. Все мысли о Железном Троне начисто вылетели из его головы.
«Я не буду спрашивать, где ты достал эту книгу, Абдель», – сказал Тесторил, протягивая чашку чая Джахейре, – «но я рад, что ты решил принести ее сюда. Ты совершил благое дело».
Абдель отказался от чашки, предложенной Тесторилом, и престарелый монах сам глотнул из нее.
«Я даже не знаю, о чем она», – признался Абдель, – «я не смог прочитать ее».
Это сообщение явно застало Тесторила врасплох.
«А ты что, пробовал?» – удивился он.
Абдель недоуменно посмотрел на него и пожал плечами.
«Эта книга, сын мой», – пояснил монах, – «является одной из очень, немногих сохранившихся копий, описывающих нечестивые обряды во имя Баала, Бога Убийств».
Абдель вспыхнул и отвернулся. Его влекло к книге, он отчаянно хотел прочитать ее, понять ее, но стыдился этого чувства и старался держать его в тайне. Юноша все еще сомневался, что он был сыном этого мертвого бога, но присутствие влияния Баала, должно быть, было движущей силой в его жизни – его жизни до Гориона.
«Тогда я рада, что мы избавились от нее», – смотря в глаза Абделю произнесла Джахейра, – «то, что я сказал тебе, это правда, Абдель».
Наемник тяжело вздохнул и натянуто улыбнулся.
«Твой отец», – быстро сказал Тесторил, явно чувствуя себя не в своей тарелке, затрагивая столь больную для Абделя тему, – «доверил кое-что моей заботе. Он сказал мне, что, если он вдруг… безвременно… если он умрет прежде, чем…»
Монах с трудом сдерживал слезы, не в силах продолжать.
«О чем ты говоришь, брат?» – спросил Абдель, наконец, подняв взгляд на Тесторила.
«Письмо», – всхлипывая, ответил монах, – «письмо и камень доступа, который даст тебе свободный проход в Кэндлкип».
«Письмо?» – вздрогнув, переспросил Абдель, припоминая кусок пергамента в руке умирающего Гориона.
«Я видел его», – выдавил он, – «Горион держал его в руке, когда умер».
«Невозможно», – возразил Тесторил, – «письмо находится здесь, у меня».
Глава 24
Когда Абдель начал негромко читать письмо, Джахейра отвела глаза и все время чтения почти не смотрела на него.
«Приветствую тебя, сын мой.
Если ты читаешь это, значит я принял безвременную смерть. Я хотел бы сказать, чтобы ты не горевал обо мне, но мне гораздо легче при мысли, что ты будешь. Ведь это будет значить, что я сделал для тебя все, что сделал бы для своего сына любой хороший отец».
Абдель на мгновение остановился. Если бы Джахейра посмотрела на него в этот момент, то увидела бы как вздулись мускулы на его шее и его сжатые губы. Горион сделал свое дело и сделал его хорошо. Сын бога убийства – хотя и только на мгновение – онемел от горя.
«В этом письме написано то, что я должен был бы сказать тебе раньше и лично, но хотя моя смерть пришла слишком быстро и я не успел ничего сказать, все равно я считаю, что ты должен узнать все и узнать от меня. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо еще в этом мире. Ты должен верить тому, что я написал здесь, хотя я никогда не говорил тебе ничего подобного. Вспомни, что хотя я тебе ничего не говорил, но и не лгал».
Абдель снова сделал паузу и посмотрел на Джахейру, которая все также смотрела куда-то вдаль.
«Он собирался сказать мне то, что сказала мне ты? тихо произнес он, «не так ли? «
Джахейра кивнула и Абдель, вздохнув, продолжил чтение.
«Всю свою жизнь ты знал, что я не твой родной отец и ты никогда не знал имени твоего отца. Это имя произносят только испуганным шепотом, настолько велик ужас перед тем, кто его носил. Ты являешься сыном…»
Абдель снова вздохнул и его лицо исказилось в неком отдаленном подобии натянутой улыбки. Единственная слеза скатилась вниз по его щеке и Джахейра снова отвела глаза.
«…сущности, известной как Баал, Бог Убийств. Сущность эта была настолько злой и мерзкой, что непонятно, как вообще вселенная могла выдержать его ненавистное присутствие.
Ты не помнишь Времена Бед, когда боги ходили по Фаэруну. Как и остальные боги, Баал был вынужден жить в смертной оболочке. Насколько мне удалось узнать, Баал как-то предугадал свою смерть, которая ждала его в это время. Тогда он стал искать женщин, причем каждой расы и каким-то образом вселялся в них или совратил их. Твоя мать была одной из этих женщин, смертной…»
Тишина, повисшая в воздухе после этих слов, казалось, провисела так несколько часов. Абдель поднял полные слез глаза на Джахейру и увидел, что она сидит, закрыв лицо руками. Она сидела на шаткой железной кровати, на которой спал Абдель, когда был всего лишь малышом. Свиток, который он изготовил на первом году обучения, висел на стене над ее головой как жестокое напоминание о лжи, которой была вся его жизнь. Он продолжил читать, хотя знал, что там написано дальше; и что еще хуже того, он не знал, что делать дальше.
«Твоя мать была одной из этих женщин, смертной, погубленной воплощением убийств».
На сей раз он остановился достаточно надолго, чтобы сжать большой кулак с такой силой, что из под ногтей потекла кровь. Когда он продолжил читать, его голос был столь же напряжен как и его кулак.
«Твоя мать умерла во время родов. Я был ее другом и знал паладина Торма, который принес тебя ко мне. Я почувствовал себя обязанным растить тебя как собственного сына. Годы все шли и я видел в тебе – каждый день – обещание жизни вне какой-то божественной судьбы, я полюбил тебя как только отец может любить своего сына. Теперь я могу только надеяться, что ты в свою очередь будешь всегда думать обо мне как о своем отце».
Так и есть, подумал Абдель, надеясь, что Горион услышал его.
«Кровь бога течет в твоих жилах. Если ты покопаешься в нашей обширной библиотеке, то увидишь, что ее основатель Алондо, многократно предсказывал появление потомков Баала. Возможно, эти пророчества помогут тебе найти свой путь.
В мире слишком много тех, кто хотел бы использовать тебя в своих собственных целях. У тебя есть много братьев и почти так же много сестер. За эти годы паладины Торма – среди которых у меня есть друзья – и Харперы и многие другие приглядывали как за тобой и так за многими из твоих братьев, по мере возможности конечно. Некоторых мы потеряли из вида, некоторые, по нашим сведениям, мертвы и еще одного мы нашли. Этот является твоим братом и ты возможно захочешь поверить, что он – твоя семья, что он может стать твоим братом, но я настоятельно прошу тебя не делать этого. Не жди от него ничего хорошего, он был воспитан отнюдь не в спокойной, прилежной атмосфере Кэндлкипа, но кучкой безликих культистов, все еще цепляющихся за безнадежное рабство в оковах веры мертвому богу».
Он называет себя Саревок.
Услышав резкий вздох Джахейры, Абдель оторвался от письма и посмотрел на нее. Она удивленно смотрела на него покрасневшими и полными слез глазами.
«Не Реилтар?» – хрипло прошептала она.
«Саревок», – повторил Абдель, перечитывая письмо.
«Тебе знакомо это имя?» – спросил он у Джахейры.
Она покачала головой и снова отвела глаза.
«Он представляет из себя наибольшую опасность» , – продолжил читать Абдель, – «Он обучался здесь, в Кэндлкипе, и таким образом знает много об истории потомков Баала и о тебе лично. Я оставил тебе камень доступа, который даст тебе доступ к внутренним библиотекам. Секретный вход в них ты сможешь найти в одном из читальных залов на первом этаже. Не говори ни кому из монахов об этом камне, так как они сразу же заберут его у тебя. Во внутренних библиотеках есть секретный подземный ход, который выведет тебя из Кэндлкипа. Используй его только в самом крайнем случае.
Твой любящий отец, Горион».
«Абдель…» – позвала Джахейра, но не успела ничего сказать. Дверь отлетела в сторону и несколько человек ворвались в комнату. Абдель молниеносно отреагировал, как впрочем и всегда в подобных случаях, и быстро поднял руки, прикрывая голову.
Первый же удар был настолько сильным, что чуть не сломал ему левую руку. Абдель вскочил и использовав всю мощь своих мускулов, чтобы оттолкнуть дубину, которой его ударили и сломать ее о низкий потолок. Одновременно с треском сломанной дубины сильная боль вспыхнула в ушибленной руке Абделя. Но он проигнорировал боль и схватив отломанный конец дубины, перешел в нападение, даже не соизволив рассмотреть свою цель. Он прочитал письмо, которое отправило его жизнь по наклонной плоскости вниз в какую-то яму, впрочем снабдив предварительно небольшой надеждой, письмо, которое создало больше вопросов, чем ответов. Хотя смерть Гориона была раной, которая теперь внезапно снова открылась, Абдель не позволил ярости увести себя на прежний путь. Когда он ударил человека в голову отломанным куском его собственной дубины, то приложил достаточное усилие, чтобы оглушить его, но не убить.
Джахейра тоже вскочила на ноги, но у нее не было никакого оружия. Меч Абделя был прислонен к старому деревянному шкафу, выделенному ему Горионом для хранения одежды, когда был мальчиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28