Сейчас, накануне длительной разлуки, разумеется, бессмысленно было бы браться за освоение грамоты, поэтому обычно тягучие осенние вечера заполнялись рассказами, преданиями, накопленными Гердонезом и всей Поднебесной. Когда на улице стучал холодный косой дождь, у лениво коптящего очага вел Иигуир свои неторопливые речи. Затаив дыхание, набившиеся в землянку ребятишки внимали, как их седой учитель говорил о диковинных народах и землях, великих королях и славных героях, могучих волшебниках и легендарных красавицах. Ближе к выходу жались по стенкам взрослые, свободные от дозоров, но променявшие часы отдыха на рисуемые Иигуиром чарующие картины. Было что-то мистическое в затягивавшихся за полночь историях. В один из таких вечеров старик поведал, наконец, и о хардаях — сказочных воинах с далеких островов. Описанные чудеса потрясли слушателей. Если взрослые недоверчиво шушукались вдоль стен, то у мальчишек все это вызвало взрыв искреннего восторга и энтузиазма. «Вот это да! Нам бы так научиться! Мокрого места бы от варваров не осталось! Тогда бы мы им показали!» — наперебой галдели они.— Вы будете такими, — просто ответил Бентанор. — И ваши родители на Небесах будут гордиться совершенными вами великими делами. Это случится не скоро, но, верю, случится обязательно!
К середине октября корабль для дальнего перехода был подготовлен, а вскоре дошли вести и от Бойда. Уехавший вместе с ним слуга, примчавшись на взмыленном коне, незамедлительно направился к Иигуиру. Старик мучился очередным приступом радикулита, потому принял гонца, не вставая с лежанки.— Все в порядке, мессир! — Парень тяжело дышал после скачки, но зато светился гордостью от выполняемой важной миссии. — Господин Бойд поручил сообщить, что устное согласие короля и канцлера на аренду получено. Через неделю-другую будут оформлены все документы. Также велено передать вам эти три письма.В первом из посланий Бойд красочно расписывал свои страдания и подвиги в бездонных чиновничьих коридорах, под конец же кратко и печально добавлял, что за пятнадцатилетнюю аренду придется выложить не три, а более четырех тысяч золотых. Под вторым посланием, на пергаменте с гербовой печатью, стояла подпись самого короля Орцци. Целый лист выражений соболезнования, почтения и общих фраз не содержал, впрочем, каких-либо новых сведений. Эскобар повертел в руках благоухающий свиток и откинул его в угол комнаты.— Милейший король очень мягко стелет, — заметил он, поморщившись. — Правда, его великодушие забыло распространиться на денежную сферу. Про Бику — полсловечка. А уж, заявись сюда мелонги, уверен, он палец о палец не ударит, дабы нас выручить.— Скорее всего, — согласился Иигуир. — Орцци, вероятно, хочет сохранить дружеские отношения с соседями, не раздразнив, однако, их новых господ. Если когда-нибудь мелонги всерьез вознамерятся поставить вопрос о нашем лагере, Его Величество вполне способен откреститься.— Надо же, этот хитрец все еще пытается умаслить мелонгов дипломатией и уступками! Не понимает, с кем имеет дело! Однажды варвары накинут петлю и на его шею.— Если их не остановят...С куда большим интересом Эскобар разглядывал третье послание. Он ходил вокруг него, точно голодный зверь, жаждущий добычи и одновременно сдерживающий себя. Загвоздка состояла в том, что адресатом значился граф Ле-Менен.— Мы его полновластные хозяева на данную минуту, — неопределенно произнес офицер, — стало быть, имеем законное право прочитать.— Разве благородному человеку не зазорно вскрывать чужие письма? — усмехнулся Иигуир.Эскобар покосился с досадой:— Но ведь, в конце-то концов, речь идет о наших жизнях, мессир! Значит, мы и должны первыми узнать приговор короля.— А честь дворянина?— Потроха Вальгарры! — Эскобар еще быстрее задвигался кругами у свитка. — Тинас же обязан быть в курсе, какой ответ нам высылал, правильно? Что там в его послании?— Ничего конкретного, насколько помню, по крайней мере, он уверен в благополучном исходе. И Орцци успокаивает. Тебе этого недостаточно, друг мой?— Все неопределенно, — покривился Эскобар. — Может, Тинас что-то недопонял? Не оценил всю степень опасности угодившего к нам хищника? Если король прикажет отпустить Бику... Разбирательства, мессир, потребуют недель, а нас затопчут в тот же вечер! Это ли не основание вскрыть письмо?Иигуир промолчал, однако выразительное молчание ответило Эскобару вернее слов. Еще несколько минут офицер чертыхался, скрипел зубами и до боли сжимал кулаки, затем, очевидно совладав с порывом, махнул рукой:— Хорошо, мессир, будь по-вашему. Сумеете подняться? Вручим графу послание... и сразу же увидим возможные последствия. Если случится худшее... Клянусь Небесами, я отыщу повод незамедлительно вызвать Бику на поединок! А вы будете свидетелем.— Смерть графа нас не спасет, друг мой, — напомнил Иигуир.— Зато даст время унести ноги. Одного-двух дней, пока опустевшая землянка не вызовет подозрений, как раз хватит.Пленник встретил их лежа и вставать с топчана явно не собирался.— День добрый, господа, — буркнул он. — Или, может, уже вечер?— День, сударь, день, — отозвался Эскобар, оглядывая узилище. — И, мыслю, давно ожидаемый вами день. Невероятно, как за столь короткий срок вы ухитрились здесь все... загадить!— Извините. — Бику положил ногу на ногу. — Слуг не оставили, а сам я не слишком привычен... Как вы сказали? Долгожданный день? Всеблагой Творец, неужели свершилось? То-то я смотрю, явились серьезные гости впервые за эти недели.Он грузно сел на своем ложе.— Валяйте, господа, просвещайте относительно моей дальнейшей судьбы. Признаться, местная смертная скука уже кажется мне омерзительнее самой смерти.Переглянувшись со стариком, Эскобар молча притянул пленнику свиток.— Королевские? — Тот тщательно осмотрел печати и адресацию. — Вот, значит, куда вы взывали о помощи. Неглупо... хотя и безнадежно.— Ознакомьтесь, сударь, для начала с текстом, — заметил офицер, откидывая ненароком полу плаща от меча. — Сумеете сами прочесть или кого-нибудь пригласить?— Справлюсь, — фыркнул граф. — Только вы напрасно ждете, господа, я не вскрою печати при посторонних.— Что такое? Стесняетесь своих навыков? Или боитесь за страшные тайны? Если заметили, сударь, письмо передал вам я, причем в целости. Следовательно, содержащиеся там секреты меня мало интересуют.— Думайте, что хотите. — Бику пожал плечами и демонстративно отложил пергамент в сторону. — На самом деле это старая привычка — не читать никаких сообщений на людях. Особенно важные сообщения и особенно в обществе недоброжелателей. Еще отец, мир его праху, учил меня этому, и ныне, полагаю, неподходящий момент что-либо менять.С минуту продолжалась безмолвная игра нервов. Иигуир был вполне готов оставить пленника в одиночестве, однако вошедший в раж Эскобар казался непреклонным. Наконец, тихо выругавшись, Бику схватил письмо и отвернулся к стене. Гердонезцы следили, как он возится с печатями, затем разворачивает пергамент. То ли у графа действительно имелись затруднения с грамотой, то ли света от распахнутой двери не хватало, только читал он долго, сопя и ерзая на топчане. Отвлекшись болью в спине, старик уловил хищный взгляд Эскобара — лучшего момента для нападения нельзя было бы желать. Один удар рукоятью меча по затылку, и опасный противник отойдет в иной мир, оступившись в своей тесной землянке. Вероятно, лишь заурядное любопытство удерживало сейчас офицера от прыжка.Напряженное ожидание затягивалось. Похоже, Бику принимался неоднократно перечитывать послание, словно не поверив собственным глазам. Когда он в конце концов развернулся, рука Эскобара сползла с оружия — граф был очень зол. Какое-то время он просидел, глядя в пол, после чего поднял голову:— Ладно, господа, освобождайте меня. Загостился здесь, пора и в чувство приходить... Еще от стряпни вашей вечное несварение. Коня сберегли?— Не желаете ли поделиться монаршей волей, сударь? — Эскобар с трудом подавил неуместную в данный момент улыбку.— К чему? — буркнул хмурый пленник. — Достаточно того, что ваше поселение я больше не трону. Довольны? Прикажите подготовить коня.— Неужели королю удалось хоть как-то воздействовать на самовластного графа Ле-Менена?— Выходит, отыскались рычаги. Можно было б, конечно, проявить норов, да вот только не уверен, что случай того достоин. Или я ошибаюсь, господин Иигуир?Старик спокойно глянул в потемневшее лицо:— У вас была уйма времени, господин граф, которое вы намеревались посвятить разгадке наших планов. Это оказалось не по силам?— Ну да, разгадаешь тут, — скривился Бику. — Вы не заходили, меня в лагерь не выпускали, а едва высунешь нос на солнце, как ваши гадкие мальчишки... У вас растут редкостные сорванцы, господа, не замечали?— К тому и стремимся, — фыркнул Эскобар.— Значит, дело все-таки в них? Попробую угадать: мечтаете вырастить армию для возвращения в Гердонез. Попал?Иигуир кивнул:— Очень близко, сударь. Видите, не столь уж велика тайна, чтобы ввязываться ради нее в неприятности.— Как знать, — недоверчиво протянул Бику. — Почему же мне и сейчас упорно кажется, будто здесь зреет нечто необычное? Армия-то получается больно скромная, такой и города не отбить. А люди во главе затеи неглупые, если не сказать больше. Стало быть, существует какая-то изюминка, да?— Позвольте-ка, сударь, мне самому взглянуть на письмо. — Эскобар предпочел изменить тему.— Зачем? Я же все передал: меня отпустить, вас — оставить в покое.— Я лишь желаю предельно точно выполнить волю Его Величества короля Орцци. Вы, господин граф, могли что-нибудь напутать или запамятовать. Раз уж мы начали не доверять друг другу на слово, пусть так продолжается и впредь.Бику сделался еще мрачнее. Определенно, ему до отчаяния не хотелось показывать королевские строки кому бы то ни было, однако на свободу без подобного подтверждения он вправду не попал бы. Мгновение пленник даже колебался, то подавая свиток, то отдергивая назад, то силясь что-то пояснить в напутствие. Наконец, сопровождаемое страдальческим взглядом письмо перекочевало к Эскобару. Тот развернул пергамент к свету. Иигуир тем временем наблюдал, как разбойный граф, заламывая руки, метался в тесном закутке, потом плюхнулся на топчан, пряча лицо во мраке. Старик покачал головой. Похоже, король Валесты не только нашел нужные слова для обуздания строптивца, но и ухитрился превратить само оглашение вердикта в пытку. Дело сознательно обставили так, чтобы с содержанием послания неизбежно ознакомились бы посторонние. Вытаскиванию прошлых грехов или нынешнего позора на всеобщее обозрение надлежало уязвить пленника еще больнее. Вероятно, тут сводились некие давнишние и высокие счеты, беженцев же больше волновало, не наживут ли они себе, таким образом, лютого врага, усмиренного лишь на короткий срок.— Все правильно, — Эскобар передал документ старику. — Я распоряжусь, сударь, чтоб вас собрали в дорогу незамедлительно.— Уж будьте так любезны, — буркнули из темного угла.Говоря по совести, граф Ле-Менен мог бы и не переживать так по поводу обнародования своей переписки. Хотя в послании и приводился внушительный перечень имен с датами, Иигуиру практически все они оказались незнакомы. В целом удалось понять, что, упомянув былые подвиги графа, Его Величество очень прозрачно намекал на готовность положить им предел. Спокойствие лагеря гердонезцев, кстати, не являлось единственным условием отмены наказания, речь шла также о каких-то землях, тяжбах, замках и прочем. Похоже, прошение знаменитого чужестранного гостя попало на подготовленную почву, где его использовали с предельной эффективностью. Хотелось бы еще, чтобы расплачиваться за одержанную победу пришлось не только беженцам.— Убедились, сударь? — поинтересовался хмурый Бику, подходя к двери. — Стало быть, мне тоже иногда можно доверять на слово.— Я никогда в этом и не сомневался, — отозвался Иигуир. — Безгрешные ангелы и абсолютные злодеи, сударь, встречаются крайне редко, у всех остальных можно при желании отыскать как темные, так и светлые грани.— Спасибо... что сохраняете хоть каплю веры в меня, — хмыкнул Бику, помолчав. — А пока прощайте. Живите здесь в мире, растите своих головорезов... Посмотрим, что у вас получится. Может, навещу через годик-другой... Не беспокойтесь, сир, без армии возмездия... Я же обещал...
Посмотреть на отъезд бывшего пленника вышел почти весь лагерь. Теперь провожали безмолвно, настороженно, ни добрых слов, ни оскорблений. Граф помешкал, однако тоже обошелся без речей, направив коня шагом по направлению к всадникам, маячившим у гребня дальних холмов.— Полагаете, мессир, королевские угрозы надолго свяжут ему руки? — спросил Эскобар, глядя вслед. — А если жажда мести возьмет-таки верх?— Скоро узнаем, — вздохнул Иигуир.— Еще как узнаем! Если проживем ближайшие день-два, следовательно, нашлась подходящая узда для этого зверя.— Странная душа, — в голосе старика неожиданно послышалась печаль. — Отравленная, исковерканная, но, как мне чудится, не окончательно еще потерянная.— Хотите наставить Бику на путь истинный? — фыркнул Эскобар. — Полноте, мессир, он в этом совершенно не нуждается. Вам прежде удастся перестроить сверху донизу его чертов Ле-Менен, нежели сделать из разбойника по-настоящему порядочного человека.Иигуир провел ладонью по лицу, будто отгоняя несвоевременные мысли.— Никаких перестроек замков, друг мой. Мы взялись сейчас за возведение иного здания, и про сторонние развлечения придется забыть. Выждем пару ночей, а потом... Страшновато, конечно, оставлять детей лишь под защитой королевской бумажки да молитв Господу, однако капитан Левек неотступно торопит. Корабль готов к путешествию, каждый же день проволочки уменьшает наши и без того скромные шансы благополучно добраться до цели. Так передай ему, пожалуйста, что мы, вероятно, сможем отплыть послезавтра поутру.— Нет уж, увольте, — Эскобар замахал руками. — Пригласить его к вам я могу, а вот разговаривать... Это вас, мессир, он в последнее время зауважал, мы же предпочитаем обходить друг друга подальше... Глава 8 Лишь к вечеру второго дня беженцы окончательно уверились, что беда обошла их стороной. Никто не покушался на покой лагеря, исчезли из поля зрения дозоры дружинников. Еще более обнадеживающим признаком стало оживление ближних деревень. Крестьяне, затаившиеся на время грозы, осмелились вылезать на свет, уже не шарахаясь от чужаков, как от зачумленных. Этим простым людям никто ничего не скомандовал, они самим нутром почуяли перемену обстановки. Следовательно, впрямь наступала пора отправляться.На рассвете все обитатели поселка высыпали на берег провожать экспедицию. Аккурат второй день царила стылая, ветреная погода, надежный вестник грядущей зимы. Море было неспокойно, зло швыряло в собравшихся стаи ледяных брызг, и не в одной душе промелькнула тревога за судьбу начинающегося путешествия. Левек, сердитый больше обычного, без устали гонял моряков по всему кораблю. Тяжело поднялся на борт до конца не оправившийся Иигуир. Толпа на кромке прибоя стояла молча, понуро, даже печально: их друзья пускались в отчаяннейшее странствие, однако и остающимся предстояло выживать посреди беспощадного мира. Лишь несколько мальчишек попытались что-то крикнуть на прощание, но голоса потонули в плотном, мокром ветре. Рядом с Беронбосом замерла маленькая фигурка Ванга. Вчера он весь вечер проревел на коленях у учителя, да так и заснул, а сейчас кусал губы, дабы вновь не разрыдаться. Желая сократить тягостное расставание, Иигуир заставил себя отвернуться от берега. По его сигналу «Эло», выбрав якоря, взял курс на едва различимый во мгле тусклый блин солнца.Весь первый день они двигались в виду суши и по преимуществу на веслах. Очень скоро Иигуир с удивлением обнаружил, что нервничает больше, чем кто-либо другой на борту. Команде усилиями капитана с лихвой хватало работы, за которой не оставалось времени для напрасных умствований. Эскобар же с завидной беззаботностью удалился в их крохотную каюту на корме, где и коротал время в компании с кувшином вина. Вдобавок старик подозревал, что своим спокойствием в начале авантюрного предприятия спутники во многом обязаны непоколебимой вере в его, Иигуира, гений. Сам гений подобной уверенностью похвастаться не мог. Чтобы хоть как-то унять волнение, он долго бродил по палубе, спотыкаясь о веревки и путаясь под ногами моряков, пока от хлещущих соленых фонтанов совсем не промок. Оставалось лишь положиться на волю Господа и вернуться к Эскобару. Тот встретил старика радостным воплем:— Наконец-то одумались, мессир! Погода отвратная и вовсе не располагает к прогулкам. И чего это вы такой печальный? Проходите сюда. Нет лучшего лекарства от хандры и уныния, чем чарка доброго кунийского под удалую застольную песню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39