Сейчас он заговорит о конях. Эйха, почему бы и нет? Во всем этом есть что-то лошадиное.– Наверное. Все-таки герцогиня четырех родила.– Но выжили только двое. – Он погрузил локоть в подушку, подпер широкой ладонью голову.– Сила не имеет ничего общего с живучестью, – возразила она. – Правда, кое-кто утверждает, что без силы нет семени, необходимого для выживания рода.– Так мы что, будем об этом спорить?– Как пожелаешь, дон Алехандро. Он поморщился.– Я хочу быть просто Алехандро, а не наследником герцога.– Но ведь ты наследник герцога.– Даже здесь?– Везде… Алехандро.Снова блеснули в улыбке зубы, у глаз на миг пролегли веселые морщинки.– Что теперь?– Все, что захочешь.– А если я захочу тебя?– Я в твоем распоряжении.. – До каких пор? Пока мне не надоест?Как это понимать? Он испытывает ее? Или знает?– Я думаю, ты можешь делать все, что хочешь. Я твоя. По крайней мере сегодня. А может, и этой ночью. Пока ему не надоест. “О Матра, как мне больно и тошно! Я больше не нужна его отцу”.Он снова потянулся, поиграл бицепсами.– Что теперь с тобой будет?Горечь все-таки прорвалась.– Слишком много вопросов!Опустилась тяжелая тишина. Гитанна поняла, что он затаил дыхание. Когда он снова задышал, она мысленно прочитала молитву и добавила: “Какая я дура! С ним, в таком тоне…” И приготовилась услышать гневную, презрительную отповедь.– Эйха, но ведь это лучший способ получать знания, – сказал он как ни в чем не бывало.Потрясенная до глубины души, она посмотрела на него и поняла, что он говорит вполне серьезно.– А что, я не прав? – Опять улыбка, опять блеск зубов, в том числе одного кривого. – Проклятие! Я снова спрашиваю.Ему всего шестнадцать. Но он уже не девственник, и у него добрый нрав, и он смешлив. Разве так себя обычно ведут наследники герцогов, сызмальства зажатые рамками несгибаемых традиций?Неужели Бальтран в детстве был таким же?– Твой брат – не очень талантливый художник, – сказал он.– Матра эй Фильхо, он слишком талантливый художник… – Она осеклась и спросила, когда он перестал смеяться:– Зачем?Зачем ты меня подначиваешь?– Хочу знать, правильны ли мои предположения. – Он уперся ладонью в перину, сел, прикрыв чресла льняной простыней, и прислонился к спинке кровати. Его колено скользнуло по ее икре, отстранилось, робко вернулось. Он еще не привык к ощущениям, возникающим после физической близости. – Когда я кого-нибудь спрашиваю, он говорит лишь то, что я, по его мнению, рассчитываю услышать.– И что ты рассчитываешь услышать от меня? Напрасно она искала на его лице признаки раздражения. Он сидел в расслабленной позе и вслушивался в ее слова. “Не то, что мы, придворные, – подумала она. – Обычно мы ищем истину в том, что не сказано”.– Ты бы так не ответила, если бы хотела мне угодить. Я с тобой вполне откровенен, это не пустая светская болтовня. Титанна покачала головой.– Только не в постели."Твой отец не терпел откровенных разговоров в постели”.– Значит, мне надо больше времени проводить в постели.– Не сомневаюсь, что так и будет, – сухо промолвила она.– Сила до'Веррада?– Неугомонность, – огрызнулась она. “И неослабевающий интерес!” Казалось, Алехандро призадумался.– Говорят, ты безмозглая курица.– Безмозглая курица? Это кто же так говорит?– Моя мать.Гитанна сидела неподвижно, обдумывая ответ, который Алехандро, по ее мнению, ожидал услышать. – Теперь я вижу, это не правда, – сказал Алехандро.– Герцогини не лгут.– С матерями это бывает, – возразил он. – Она твердит, что ненавидит моего отца. – Он прислонился затылком к резной спинке кровати. – А это, разумеется, самая настоящая ложь.Она никак не ожидала, что ей доведется перемывать герцогине косточки с ее сыном. Так же, как не могла предвидеть, что пустит сына герцогини к себе в постель.– Я бы на ее месте тоже лгала сыну, – сказала Гитанна.– Потому что ты любовница моего отца.– Потому что она его любит.– А он любит тебя.– Бальтран меня не любит! – выпалила она. – Алехандро, поверь! Может, нас кое-что и связывает – то, что бывает между мужчиной и женщиной, – но любви тут нет. Эн верро.– Потому что патро не может на тебе жениться? Все-таки он еще совсем мальчишка. Только ребенок может задать такой вопрос из чистого любопытства, вовсе не желая унизить.– Знатные господа не женятся на содержанках.– Даже когда влюблены?– Любовь! – Она фыркнула. – Политика – вот что важнее всего для двора. Надеюсь, тебе доводилось слышать это слово.– Мердитто! – выругался он. – Еще бы не доводилось!– Эйха, еще бы не доводилось. – Гитанна вздохнула и сползла по спинке кровати, не обращая внимания на треск прозрачной ткани за спиной. – В Палассо Веррада от нее никуда не денешься.– Он тебя оставит при дворе? Мигом вспухли слезы.– Нет.– Гитанна…Оказывается, он знает ее имя.– Нет, – повторила она, пряча глаза.– Почему?"Потому что он уже дал мне понять, что все кончено. Прислав тебя”.– Потому что… потому что не бывает мужчин, всю жизнь преданных одной женщине.– Не бывает?– Я такого мужчины не знаю, – зло сказала она.– А если бы такой мужчина все же нашелся? Гитанна Серрано расхохоталась. Резкие, истерические нотки заставили Алехандро недоуменно посмотреть на нее.– Что я слышу? Ты собрался влюбиться в меня? Только потому, что мы с тобой переспали?В его глазах мелькнуло смущение.– Вот видишь? – Гитанна криво улыбнулась. – То-то и оно, малыш.Наследнику герцога сказать было нечего. Во всяком случае, вопросы, улыбки и смех тут явно не годились. Глава 11 Он стоял неподвижно, будто врос в мостовую, как эти деревья, посаженные еще прадедами, – оливы с раскидистыми кронами, с раздвоенными, точно узорные канделябры, древними стволами. Он не помнил, как здесь очутился; казалось, он совершенно внезапно и без малейших физических усилий перенесся из Палассо Грихальва на середину сокало Грандо, служившей центром Мейа-Суэрты, пока столица не раздалась вширь. На него падала тень многоярусного мраморного фонтана и величавых башен-близнецов собора Имагос Брийантос. Его толкал, кружил, нес живой, пестрый водоворот, – сегодня же Фуэга Весперра, праздник Зачатия. Вплоть до этого момента уши его не воспринимали шум, а глаза свет, он был совершенно одинок в плотной толпе горожан, что брела по улицам, как послушное стадо баранов, не нуждающееся даже в овчарке.Да, он пришел сюда вместе с толпой. Но теперь стоял как вкопанный, все мышцы одеревенели, под одеждой струился холодный пот – и это в такую-то жару! А худой кулак изо всех сил сжимал Золотой Ключ, и цепочка глубоко врезалась в шею.Чиева до'Орро. То, ради чего живут все Грихальва – все, кому довелось родиться мужчинами, и не просто способными, а Одаренными. Все, кого в семье ценят и на кого надеются. Все, кто достигает вершин мастерства, чей свет с каждым годом горит все ярче.– Но ради чего? – тоскливо прошептал Сарио. – Чтобы догореть на час раньше других?Если это правда… то, что сказала Сааведра… Случайно, неожиданно она наткнулась на ужасную догадку. Даже он, Вьехо Фрато, на своем веку ни разу не слышал, не подозревал… Ему даже в голову не приходило спросить. Не то что вообразить. А уж тем более изобразить.Он еще крепче сжал Чиеву.– А что, если они не знают? А что, если ни один из них не догадывается?Они винят во всем нерро лингву, смертоносную заразу, опустошившую город, герцогство, – больше всех от нее пострадал род Грихальва. Даже теперь, через шестьдесят лет, он борется за выживание. Мейа-Суэрта – радушный город, но слабым она не мирволит. Чтобы жить в ней спокойно, человеку нужно быть сильным, а семье – многочисленной.Но они с Сааведрой считают иначе…Хотя чуму все-таки следует взять в расчет. Переписи населения, хоть и неточны, документально подтверждают, что до нерро лингвы все мужчины в роду Грихальва жили дольше. За доказательством далеко ходить не надо – в Галиерре Грихальва полно картин, посвященных большому, жизнеспособному роду, который в ту пору считался одним из самых влиятельных, процветающих и знатных.– А теперь мы вымираем, – прошептал он. – Да какой герцог назначит Грихальву на пожизненную должность, если мало кто из нас доживает до тридцати, а в двадцать лет мы начинаем слабеть умом и телом?Кто-то задел его сзади, толкнул в плечо. Коренастый горожанин с кулем из промасленного холста, набитым праздничной снедью. К Сарио была обращена жирная, румяная щека. Он уловил смесь острых запахов: чеснок, маслины, лук, розмарин, мята и – в довершение букета – запах вина. Горожанин тихонько выругался – дескать, стоишь столбом, пройти не даешь, – но Сарио промолчал. Только второе ругательство – из уст другого прохожего – заставило его вспыхнуть от гнева."Чи'патро”, – сказал этот незнакомец.Сарио не стал спорить, не полез на обидчика с кулаками. По сути, этот человек прав – брак родителей Сарио не был освящен екклезией. Но ведь незнакомец имел в виду совсем другое.Одно дело быть незаконнорожденным и совсем другое (и более непереносимое) – принадлежать семье, носящей клеймо Чи'патро.Да, “Чи'патро” – слово особенное; оно относится только к Грихальва, оскорбительно только для Грихальва, о чьей беде и позоре помнит все герцогство, а если вдруг начнет забывать, санкто и санкта не преминут напомнить.Месть тза'абов. “Кто отец?"Сарио задушил ругательство в горле. Не надо. Ни к чему. Тем более сейчас – после того как он узнал правду. Кажется, всего лишь минуту назад они с Сааведрой стояли перед “Смертью Верро Грихальвы” кисти великого Пьедро и видели прошлое – обе его стороны. Грихальва и тза'аб. Умирающий на руках до'Веррады капитан, а за ним на вершине холма – воин в зеленом, язычник, убивший величайшего героя в истории Тайра-Вирте.– Ведь он мог бы стать герцогом, – пробормотал Сарио, глядя вслед горожанину с кулем еды. – Да, он мог бы стать герцогом… и я мог бы стать герцогом.Но он не станет герцогом. Никогда. Он – Грихальва, Чи'патро. А еще он тза'аб, враг.Ему и жить-то осталось всего лет тридцать. И то если повезет. Сарио Грихальва поднял глаза и сквозь слезы увидел башни величественного собора. В кулаке он все еще сжимал Чиеву до'Орро.– Благодарю тебя, Матра, – сказал он с сарказмом, – огромное спасибо за милостивое благословение грязному Чи'патро моронно. * * * Прижавшись к дверному косяку позвоночником, семинно Раймон подождал, когда сангво Отавио переступит порог, и схватил его за плечо.– Рапидиа, граццо… Он быстро слабеет.А затем обратился к Дэво, шедшему вслед за Отавио:– Уже вот-вот. Адеко. Времени почти не осталось.– Все здесь? – Дэво задержался у двери.– Нет… нет… – Раймон окинул взглядом собравшихся. “Как вороны, – мелькнула мысль в растерянном уме. – Да, как вороны над умирающим. Ждут добычи”.– Нет Сарио… и Ферико.– Нет. – На пороге остановился Ферико и дотронулся до рукава Дэво, чтобы пропустил. – Я здесь, а вот Сарио… Эйха! Кто-нибудь знает, где он шляется?– Сейчас не время, – проворчал Раймон.Дэво шагнул в сторону, но Ферико не спешил входить.– А санкта и санкто приглашены? Чуть помедлив, Раймон ответил:– Да, я послал за Премиас, но…– Премиас?! Да ты спятил! – взорвался Ферико. – Они скорее удавятся, чем пойдут к Грихальва.К ним подошел Отавио, устремил на Ферико тяжелый взор.– По-твоему, нас это должно устроить? Это личное дело…– После нерро лингвы мы для екклезии никто, – со злостью отрезал Ферико. – Нас, Грихальва, даже за людей не считают…– Чи'патро, – спокойно произнес Дэво. Он всего лишь констатировал общеизвестный факт, но слово прозвучало как проклятие.– Бассда! – цыкнул Раймон. – Артурро при смерти, а вы, как всегда, скандалите!– А почему бы нам не скандалить? – рассердился Ферико. – Разве он одобрит, если мы прикинемся смиренными овечками?Атмосфера разрядилась. Раймон не удержался от усмешки и подумал, что Артурро одобрил бы улыбки и иронию.Но в следующий миг нахлынуло отчаяние. Что сулит им грядущее? Каков будет новый порядок?– Матра Дольча, – голос его дрожал, – ну почему – он?!– Все там будем, – философски изрек Отавио. Дэво схватил и прижал к губам Чиеву до'Орро.– Номмо Матра эй Фильхо, – зашептал он. – Именами Святыми молю, да будет его уход легким, да будет с ним в пути праведный Свет…Отавио фыркнул.– Пока мы тут точим лясы, он, может быть, уже уходит. Пойдем скорее! Адеко!Вьехос Фратос потянулись к двери в соседнюю спальню. Только Раймон задержался.– Его здесь нет! – рявкнул Ферико. – Нам что, вежливо попросить Артурро, чтобы погодил со смертью, пока ты не разыщешь сопляка? Бассда, Раймон. Пусть себе бродит. Он ведь никогда не был нашим – и не станет.– Он наш…– Бассда, – повторил Ферико. – Некогда. Отавио ядовито улыбнулся.– Если ты так высоко ценишь мальчишку, почему бы не поручить ему Пейнтраддо Меморрио?– Сначала надо его найти. – Пальцы Дэво впились в напряженные мышцы Раймонова плеча. – Пошли. Успеем еще полаяться. Аманьяха.Аманьяха. Завтра. Вот так всегда – аманьяха.Но для Артурро завтра не будет. Нынешний день для него последний. * * * Сааведра выслушала поручение без расспросов и возражений. Да она бы что угодно сделала для семинно Раймона – всегда такого доброго, а сейчас нервного, взволнованного, рассеянного. Молча кивнула и вышла на улицу – искать Сарио. Странно, почему Раймон решил, что она его найдет, ведь двое других не нашли… Эйха, наверное, семинно знает ее гораздо лучше, чем ей кажется. Подобно тому как она знает Сарио – лучше, чем кто-либо.И все-таки в разгар праздника… В такой день туфель на собственных ногах не увидишь. В Мейа-Суэрте яблоку негде упасть.Полдень. Неимоверный шум: по всему городу трезвонят колокола санктий – славят этот час, этот день. Когда-то в этот день и час Матерь зачала Сына, а через девять месяцев, на заре Нов'вива Премйа, Сын появился на свет.Уж лучше бы сейчас была Нов'вива. А то нынче жара и духота совсем не весенние, да еще влажность, да еще эта толкотня… В Нов'виву обычно холодно и неотесанной деревенщины не так много.Волосы пришлось наспех уложить на затылке с помощью витых медных шпилек – не очень приятно и красиво, когда к потному лицу липнут распущенные кудри. Духота тяжким грузом давила на плечи, медленно, но верно одолевала прямизну позвоночника. Сааведра прикрыла ладонью глаза от палящего солнца, и в квартале прямо перед ней, над изломами крыш, вознеслись громадные колокольни и крытые черепицей скаты Катедраль Имагос Брийантос – Собора Сияющих Образов.Вот бы забраться на башню… Да, с нее даже в огромной толпе на сокало Грандо можно разглядеть Сарио. Но не пустят. Ведь она не санкта. Хуже, она – Чи'патро. Ни один санкто, ни одна санкта в этом городе не пустит ее на башню высматривать другого Чи'патро. Правда, если не приглядываться с пристрастием, Сааведру можно принять за обычную тайравиртку, но ее непременно выдадут пятна краски на одежде, мел под ногтями, цепкие запахи растворителей. У святош из екклезии глаз острый и нюх тонкий.Сааведра зло скривила губы. “Да неужели они искренне почитали герцогиню Хесминию? – прошептала она. – Ведь это она нас приютила”.Впрочем, герцогиня Хесминия была из рода до'Шагарра и вышла замуж за до'Верраду. До'Шагарра и до'Веррада позволено делать все что им заблагорассудится.Сааведра решила, что обойдется без башни. Там ведь оглохнуть можно от колоколов, а слухом она не пожертвует даже ради Сарио.Жарко… Она стряхнула со щеки упавший локон, и тут ее осенило: фонтан!Да, он достаточно высок и прохладен, и на нем гораздо тише, чем на колокольне. И там всем наплевать, какая течет в ее жилах кровь. Правда, нелегко будет найти свободное местечко на верхнем ярусе.Фонтан за ближайшим поворотом – рукой подать, но не так-то легко пробраться сквозь эту сутолоку. В конце концов ей удалось отключить сознание, чтобы не слышать ругательств и сальных замечаний, не чувствовать боли в оттоптанных ногах, не думать о свалявшихся волосах и измятой одежде. С нее семь потов сошло, пока добралась до сокало Грандо, и было ощущение, что от локтей и ступней не осталось ничего. Утешала только надежда принять холодную ванну, как только она разыщет и приведет Сарио в Палассо Грихальва.Если она найдет Сарио.– Мердитто альба, – пробормотала Сааведра. – Такой везучий, талантливый, целеустремленный… расхаживает по городу, как сам герцог!Или как Верховный иллюстратор, правая рука герцога.– Матра, – прошептала Сааведра, – он верит, что нужно лишь время… Он уже считает себя им.Но должность Верховного иллюстратора принадлежит Сарагосе Серрано, а герцог Бальтран еще не передал сыну свой пост. И кто знает, когда еще дон Алехандро назначит нового придворного художника.– Бассда… – Она проследовала дальше сквозь толпу. К фонтану. Как она и ожидала, узорные мраморные ярусы оказались увешаны стайками детей, точно виноградными гроздьями. Дети лезли под струи, а многие резвились внизу, по колено в воде.– Ведра, семинно Раймон дал тебе поручение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40