Темрай вдруг подумал, что Хедсаю там не место.
– Я слушаю.
Собеседник на секунду замялся.
– Думаю, тебе лучше поехать и посмотреть самому. Боюсь, у нас возникли проблемы.
Темрай настороженно посмотрел на него, забыв про зажатый в пальцах кусок соленой утки.
– Какого рода? – требовательно спросил он. – Еще больше наблюдателей с низовий реки?
– Кажется, больше, чем наблюдатели: они скорее напоминают армию.
«Что за глупость, – подумал Темрай, – это либо армия, либо нет. Вряд ли ее можно спутать с чем-то другим. – Затем в голове мелькнула мысль: – О боги…»
– Да, полагаю, я поеду посмотрю сам, – сказал он. – Журрай, Моуднай, возьмите мою лошадь, лук и ждите меня на краю вырубки.
Пока пересекали вброд реку и ехали по петляющей меж холмов дороге, никто не проронил ни слова. Достигнув вершины, на которой возвышался недавно построенный маяк, остановились. Отсюда, как уверяли некоторые, можно разглядеть самую высокую башню Верхнего города. Это был отличный наблюдательный пост, и Темрай учитывал данное обстоятельство, выбирая место для лагеря.
– Ну, где ваша армия? – поинтересовался вождь, переводя дух.
Последние полмили им пришлось пройти пешком, ведя лошадей в поводу, а за минувшие несколько месяцев Темрай провел слишком много времени без отдыха и сна.
Хедсай вытянул руку. Вдалеке, примерно милях в пятнадцати, что-то сверкало на солнце. Темрай прищурился. Это игра воображения, или он действительно видит клубы пыли?
– Журрай, – окликнул вождь, – у тебя орлиный глаз. Как ты думаешь, что это?
Журрай сложил ладони козырьком и вгляделся в даль.
– Я бы сказал, что это большой отряд, кавалерия, судя по пыли и скорости, с которой они двигаются. Если им известно место нашей дислокации, они будут здесь часа через три.
– Проклятие!
Вождь нахмурился. К своему удивлению, он не ощущал страха, скорее недовольство и злость. Меньше всего ему хотелось ввязываться в сражение с тяжелой кавалерией неподалеку от строительного лагеря, где собирали и испытывали около двухсот катапульт и до полусотни требушетов, – можно подумать, ему больше нечем заняться!
– Что ж, думаю, нам нужно подготовиться к встрече, – невозмутимо констатировал вождь. – Моуднай, возвращайся в лагерь и объявляй тревогу. Недсай, собери всех дозорных, не нужно, чтобы нас заметили раньше времени. Пусть они думают, что мы глупы и неосторожны. – Темрай неожиданно усмехнулся. – Вы знаете, как планируют сражения? Я – нет.
Двое всадников спустились чуть ниже, чтобы не выделяться на гребне холма, и почти четверть часа изучали местность, отмечал малейшие особенности ландшафта и не обменявшись за это время и парой слов. Затем лицо вождя осветила улыбка.
– Потрясающе! – пробормотал он. – Журрай, мы уничтожим их, если будем сохранять спокойствие и не попытаемся быть умнее, чем мы есть.
– Я знаю, что бы я делал, будь я их командиром, – кивнул Журрай. – Что бы предпринял ты?
Темрай нахмурился, собираясь с мыслями. Разговор с Журраем поможет прояснить ситуацию, кроме того, не исключено, что собеседник подскажет что-то важное, чего не заметил вождь.
– Лагерь расположен на возвышенности на другой стороне реки и с обеих сторон защищен холмами. Чтобы добраться до лагеря, нужно пересечь реку, а сделать это можно лишь в двух местах. – Темрай замолчал, задумчиво поглаживая подбородок. – Главный брод находится чуть ниже по течению, у излучины, как раз между восточным краем обоих отрогов, возле вырубки и пристани. Второй брод расположен неподалеку от лагеря, примерно в полумиле. Естественно, они постараются держаться той стороны холма, пока не окажутся возле самого брода. Согласен?
Журрай кивнул.
– На месте их командира я бы выбрал верхний брод. Было бы неразумно не использовать такое природное прикрытие.
Темрай задумался, стараясь представить себя на месте другого человека, кем бы этот человек ни являлся.
– Пожалуй, ты прав, – согласился вождь, – что только облегчает нашу задачу. Будь я их командиром, возле главного брода я бы разделил отряд на два и большую часть отправил наверх, к лагерю. Оставшаяся часть начинает форсировать реку, мы, разумеется, нападаем, а в это время первый отряд вылетает из-за холмов и атакует нас сзади. Мы понимаем, что окружены. Единственный путь к отступлению – вниз по реке. Противник овладевает лагерем и уничтожает все машины. Хороший план.
– В случае, если они уверены, что мы их не заметили, – обронил собеседник. – Впрочем, мы скоро узнаем по направлению, которое они выберут. Насколько я понимаю, они не смогут форсировать реку в десяти милях от лагеря.
– Не уверен, – ответил Темрай, – но предположим что они это сделают. Теперь о том, что делаем мы. Ты берешь две трети людей, делишь их на два отряда и прячешь в обеих рощах. В какой-то момент меньшая часть их сил попадает в засаду так, что им ничего не останется, как бежать на восток. Таким образом, лучшая часть сил противника вообще не принимает участия в схватке. – Молодой человек приподнялся на стременах и пристально посмотрел на берег у излучены реки, стараясь представить его наводненным кричащими людьми и охваченными паникой лошадьми. – Считая, что все наши силы сосредоточены здесь, второй отряд нападает на пустой, по их мнению, лагерь, что является большой ошибкой, поскольку там их уже ждут. Наши основные силы будут находиться на этом берегу, непосредственно под этим холмом, и в нужный момент они атакуют противника со спины. Если повезет, нам, возможно, удастся зажать их в тиски и загнать в реку. – Темрай оборвал рассуждения и, широко распахнув глаза, посмотрел на собеседника. – Журрай, а что, если все будет совсем не так? Нам придется разделить наших людей на четыре группы. Мне это не нравится.
– Все же лучше, чем толпой сидеть в лагере, – ответил собеседник. – В любом случае, если что-то пойдет не по плану, вы всегда сможете бежать вниз по реке, думаю, они не станут преследовать вас. Во всяком случае, на месте командира я бы не рискнул пускаться в погоню. То же касается и моего отряда, – добавил он. – Мы всегда можем отступить на восток, затем вернуться и встретиться с тобой у нижнего брода. – Журрай закусил губу и пробормотал: – Этот план выглядит совершенным… или, может, мы блестящие стратеги, просто раньше не знали об этом?
Темрай выпрямился в седле, глядя на столб пыли на плоской, как блин, равнине.
– Тебе доводилось участвовать в сражениях… На что это похоже?
– На большую неразбериху, – ответил Журрай. – Чаще всего тебя охватывает страх, поскольку ты не представляешь, что происходит. Обычно, во всяком случае, в тех сражениях, в которых мне приходилось участвовать, все начинается с долгого утомительного ожидания, когда нервы на пределе и кажется, что тебя вот-вот убьют. Когда ожидание становится невыносимым, ты понимаешь, что не в силах совладать со своими нервами и готов бежать при первом появлении врага, и не важно, что потом всю жизнь будешь чувствовать на себе презрение окружающих. Когда же сражение начинается, ты готов покончить с собой, тем самым избавив противника от ненужных хлопот, правда, потом, по моему опыту, у тебя просто не остается времени и сил, чтобы как следует испугаться. Ты либо вместе со всеми отчаянно пытаешься услышать сквозь невообразимый шум приказы командира, либо командуешь сам – тогда ты настолько занят тем, чтобы твои команды слышали и выполняли, что зачастую не замечаешь, что утыкан стрелами, как еж колючками.
Что же касается непосредственно битвы, это еще большая неразбериха. Прежде всего у тебя начисто вылетает из головы все то, чему тебя учили во время уроков фехтования и стрельбы, ты просто выпускаешь стрелы одну за одной, потому что если начнешь прицеливаться, то либо выронишь стрелу, либо лопнет тетива, либо противник неожиданно отъедет в сторону.
Когда же дело доходит до рукопашной, ты обычно скачешь слишком быстро, чтобы хоть как-то отслеживать происходящее. Неожиданно вокруг тебя оказываются люди – свои и чужие, при желании можно промчаться сквозь все поле битвы, и никто не остановит тебя, потому что обычно противник напугав и смущен не меньше, чем ты, и никто по-настоящему не хочет драться. Если же приходится обнажить мечи, не думай, что это похоже на турнир по фехтованию. Ты ранишь тебя ранят, хотя чаще всего этого не замечаешь – ты либо падаешь замертво, либо бьешься со следующим. Если тебя убивают, ты в большинстве случаев даже не видишь лица противника. Происходит все что угодно, но только не то, что запланировано. Вот так выглядит сражение, на девяносто пять процентов исход зависит от удачи и на пять – от таланта командующего. Еще вопросы?
– Нет. – Темрай покачал головой. – Помню, когда я был совсем ребенком, стан атаковали солдаты Максена. У меня об этом остались аналогичные воспоминания. Только сопротивляться никто не пытался. Зачем я затеял все это? – удрученно добавил вождь. – должно быть, я сошел с ума.
– Да, если угодно вашей милости, – ухмыльнувшись, ответил Журрай. – Поехали, пора возвращаться в лагерь.
Когда с тыла неожиданно посыпались варвары, мгновенно приведя отряд в полное замешательство, Лордан почувствовал смутное облегчение. Самое худшее уже случилось, больше неприятных сюрпризов быть не должно. Остается уничтожить их, и на сегодняшний день задача будет выполнена.
Даже когда за спиной замертво падали в воду, командующий не испытывал страха: он знал, что его не убьют – не сейчас и не таким образом. Бардаса охватило удивительное спокойствие словно он был здесь зрителем. Сейчас события развивались так, как он и предполагал. Права старая армейская поговорка: «Держи друзей близко, а врагов еще ближе»
Наибольшая проблема, с которой столкнулся Лордан, пятеро его так называемых сокомандиров, – решилась сама собой: двое из них были мертвы. Что касается оставшихся троих, даже если те остались в живых, в чем Бардас сомневался, они уже не могли причинить особого вреда. Натянув поводья, всадник выбрал одного из варваров, на котором можно сорвать злость, и занес меч.
Конечно, он сам во всем виноват. Если бы не жаловался целыми днями, что его поставили во главе этого рискованного и глупого предприятия, ему бы не навязали за день до похода пятерых бездельников, каждый из которых был глубоко убежден, что главнокомандующим является Лордан, а они находятся здесь для декорации.
Шесть генералов на одну армию настоящее безумие. Когда пятью тысячами необученных волонтеров командуют шестеро генералов, дело заранее обречено на провал.
Навстречу Бардасу скакал варвар с копьем наперевес. Лордан осадил коня, спокойно дожидаясь, когда тот приблизится, в последний момент отпрянул в сторону и обрушил короткий мощный удар на шею противника. Что-то похожее на острие клинка или топора ткнулось в область левого колена, защищенного тяжелым доспехом. «Армия дилетантов! Никогда не атакуй бесцельно, либо убивай, либо даже не пытайся». Лордан развернул лошадь. Противник находился к нему спиной, в его кожаном доспехе, как раз под мышкой, зияла дыра, достаточно удобная, чтобы клинок с одного удара пронзил ему сердце. Фехтовальщик не стал смотреть, как варвар качнулся в седле и рухнул на землю, дав шпоры коню, он поскакал туда, где во всеобщей неразберихе образовалось относительно свободное пространство. Бардас не хотел бесцельно убивать людей, кроме того, ему требовалось время, чтобы обдумать дальнейшие действия.
Он не мог оценить точное количество сил противника, но было очевидно, что его люди окружены со всех сторон и прижаты к реке. Это означало, что нужно пробиваться либо вперед, либо назад. Скорее всего основные силы врага сосредоточены позади отряда, следовательно, им остается идти вперед и, возможно, обескуражить противника своим появлением вблизи лагеря. Дальше, при удачном раскладе они уничтожат оставшиеся в засаде вражеские отряды, соберут остатки своих людей и покинут место боя, сохранив хотя бы видимость организации.
Но сначала к делам первостепенным. Лордан развернул коня и начал пробиваться сквозь плотную массу перепуганных новобранцев. Трудно было отыскать более бесполезное сборище ни к чему не годных созданий, тем не менее какая-то часть их последовала за командиром. Этого оказалось достаточно, чтобы перенести центр боя на восточный берег реки. По счастью, варвары ослабили натиск, видимо, считая, что уже одержали победу. Теперь оставалось лишь закончить начатое.
Чтобы добраться до противоположного берега, Бардасу пришлось убить семерых и искалечить еще четверых врагов. Достигнув суши, воин обнаружил, что правая рука болит настолько сильно, что он едва может дышать, а голова раскалывается после того, как на его шлем обрушилось нечто, что ему не удалось разглядеть.
Позади него отряд уходил сквозь брешь, образовавшуюся в линии обороны противника, больше напоминавшей беспорядочную толпу. Им никто не препятствовал. Варвары, уверившись в победе, уже не хотели драться: зачем зря рисковать своей жизнью? В их рядах вдруг возникло смятение. Сейчас они хотели, чтобы их оставили в покое, и Лордан был счастлив оказать варварам такую услугу. Оглянувшись на бурлящий поток, командующий с удивлением обнаружил, что за ним следует четыре пятых его армии. Остальные наверняка мертвы, черт с ними.
Предположения оправдались. Меньше всего враг ожидал, что разгромленный отряд пойдет в атаку, Поэтому Лордан беспрепятственно провел его мимо гряды холмов к двум маленьким рощам, где счастливая толпа варваров окружала остатки его армии.
Заметив, что события принимают неожиданный поворот, кочевники, даже не пытаясь создать видимость сражения, подались к верхнему броду, туда, откуда, по их мнению, будет совершено нападение. Тем лучше. Чтобы сохранить жизни вверенных ему людей, командующий больше всего нуждается в пространстве, времени и спокойствии. Собрав остатки обоих флангов, Лордан скомандовал правый поворот и повел свой отряд на восток, за излучину реки.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Осознав, что все еще жив, Темрай открыл глаза и издал пронзительный крик. Минуту спустя мертвого коня утащили в сторону, а самого вождя вынули из воды. Его трясло, как в лихорадке, но Темрай ничего не мог с этим поделать.
– Что случилось? – выдохнул он. Я думал, мы победили.
– Победили, – подтвердил человек, державший его правую руку. – Они бежали и сейчас направляются к городу.
– Что случилось? – повторил вождь. – Сначала все шло так, как мы и предполагали, а в следующий момент они хлынули на нас.
Он вздрогнул, вспоминая ужас, охвативший его, когда воин с каменным лицом, словно сама смерть, снял мощную защиту и остался один на один с Темраем.
Сначала все происходило стремительно: воин занес над ним меч прежде, чем тот успел понять, что делать. Затем время словно остановилось. Клинок врага медленно показался из-за шеи его лошади, и в следующее мгновение Темрай ощутил, что он вместе с конем оказался в воде. Вождь помнил удивительное чувство покоя и смирения в тот момент, когда он ударился о каменное дно брода, помнил копыта вражеской лошади на лице и груди… И вот он снова жив, ничего не болит, кости целы, и даже, кажется, кровь на одежде принадлежит не ему. Как Журрай и говорил – неразбериха.
– А где Журрай? – спросил вождь, заранее зная ответ.
– Погиб, – коротко сказал собеседник, от руки того, кто ранил тебя. Он, кажется, пытался спасти тебя…
«Интересная мысль… Но я тоже был там. Он, вероятно, даже не понял, что его ударило. Так же как и я. Итак, Журрай мертв. Подумаю об этом позже. Проклятие, сражение ведь еще не закончено, нужно что-то делать…»
– Они далеко от лагеря?
– Да, насколько мне известно, – кивнул собеседник. – Поскакали к верхнему броду. Их там перехватят. Мы так и будем разговаривать посреди реки или начнем выбираться?
Темрай позволил отнести себя на берег. Им пришлось переступать через людей, по большей части еще живых, но уже обреченных.
«Это неправильно! Они скребут по земле, потому что голоса больше не служат им, а мы переступаем через них, словно через коровий навоз».
– Объявите, что битва окончена. – Голос Темрая звучал жестко. – Пусть все соберутся в лагере, потом нужно будет очистить место сражения.
«Кажется, я видел его лицо раньше. Хотя почему бы нет? В конце концов, я же шесть месяцев проработал в городском арсенале. Может быть, какие-то из этих мечей сделаны мной, может быть, даже тот, который убил Журрая. Впрочем, какая разница. Все это было так давно, что скорее напоминает сон. Я тоже стал другим и похож на себя прежнего не больше, чем бабочка на гусеницу. Ну, хватит об этом, нам очень многое нужно сделать».
Кто-то привел ему свежего коня.
«О боги, Гром, мой бедный старый друг, ты погиб, а я вспомнил о тебе только сейчас. Когда я был мальчишкой, я плакал до красноты в глазах, если умирал конь…»
Темрай выпрямился в седле и тут же ощутил все синяки, ушибы, растянутые мышцы и рваные раны, полученные им при падении на каменистое дно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Я слушаю.
Собеседник на секунду замялся.
– Думаю, тебе лучше поехать и посмотреть самому. Боюсь, у нас возникли проблемы.
Темрай настороженно посмотрел на него, забыв про зажатый в пальцах кусок соленой утки.
– Какого рода? – требовательно спросил он. – Еще больше наблюдателей с низовий реки?
– Кажется, больше, чем наблюдатели: они скорее напоминают армию.
«Что за глупость, – подумал Темрай, – это либо армия, либо нет. Вряд ли ее можно спутать с чем-то другим. – Затем в голове мелькнула мысль: – О боги…»
– Да, полагаю, я поеду посмотрю сам, – сказал он. – Журрай, Моуднай, возьмите мою лошадь, лук и ждите меня на краю вырубки.
Пока пересекали вброд реку и ехали по петляющей меж холмов дороге, никто не проронил ни слова. Достигнув вершины, на которой возвышался недавно построенный маяк, остановились. Отсюда, как уверяли некоторые, можно разглядеть самую высокую башню Верхнего города. Это был отличный наблюдательный пост, и Темрай учитывал данное обстоятельство, выбирая место для лагеря.
– Ну, где ваша армия? – поинтересовался вождь, переводя дух.
Последние полмили им пришлось пройти пешком, ведя лошадей в поводу, а за минувшие несколько месяцев Темрай провел слишком много времени без отдыха и сна.
Хедсай вытянул руку. Вдалеке, примерно милях в пятнадцати, что-то сверкало на солнце. Темрай прищурился. Это игра воображения, или он действительно видит клубы пыли?
– Журрай, – окликнул вождь, – у тебя орлиный глаз. Как ты думаешь, что это?
Журрай сложил ладони козырьком и вгляделся в даль.
– Я бы сказал, что это большой отряд, кавалерия, судя по пыли и скорости, с которой они двигаются. Если им известно место нашей дислокации, они будут здесь часа через три.
– Проклятие!
Вождь нахмурился. К своему удивлению, он не ощущал страха, скорее недовольство и злость. Меньше всего ему хотелось ввязываться в сражение с тяжелой кавалерией неподалеку от строительного лагеря, где собирали и испытывали около двухсот катапульт и до полусотни требушетов, – можно подумать, ему больше нечем заняться!
– Что ж, думаю, нам нужно подготовиться к встрече, – невозмутимо констатировал вождь. – Моуднай, возвращайся в лагерь и объявляй тревогу. Недсай, собери всех дозорных, не нужно, чтобы нас заметили раньше времени. Пусть они думают, что мы глупы и неосторожны. – Темрай неожиданно усмехнулся. – Вы знаете, как планируют сражения? Я – нет.
Двое всадников спустились чуть ниже, чтобы не выделяться на гребне холма, и почти четверть часа изучали местность, отмечал малейшие особенности ландшафта и не обменявшись за это время и парой слов. Затем лицо вождя осветила улыбка.
– Потрясающе! – пробормотал он. – Журрай, мы уничтожим их, если будем сохранять спокойствие и не попытаемся быть умнее, чем мы есть.
– Я знаю, что бы я делал, будь я их командиром, – кивнул Журрай. – Что бы предпринял ты?
Темрай нахмурился, собираясь с мыслями. Разговор с Журраем поможет прояснить ситуацию, кроме того, не исключено, что собеседник подскажет что-то важное, чего не заметил вождь.
– Лагерь расположен на возвышенности на другой стороне реки и с обеих сторон защищен холмами. Чтобы добраться до лагеря, нужно пересечь реку, а сделать это можно лишь в двух местах. – Темрай замолчал, задумчиво поглаживая подбородок. – Главный брод находится чуть ниже по течению, у излучины, как раз между восточным краем обоих отрогов, возле вырубки и пристани. Второй брод расположен неподалеку от лагеря, примерно в полумиле. Естественно, они постараются держаться той стороны холма, пока не окажутся возле самого брода. Согласен?
Журрай кивнул.
– На месте их командира я бы выбрал верхний брод. Было бы неразумно не использовать такое природное прикрытие.
Темрай задумался, стараясь представить себя на месте другого человека, кем бы этот человек ни являлся.
– Пожалуй, ты прав, – согласился вождь, – что только облегчает нашу задачу. Будь я их командиром, возле главного брода я бы разделил отряд на два и большую часть отправил наверх, к лагерю. Оставшаяся часть начинает форсировать реку, мы, разумеется, нападаем, а в это время первый отряд вылетает из-за холмов и атакует нас сзади. Мы понимаем, что окружены. Единственный путь к отступлению – вниз по реке. Противник овладевает лагерем и уничтожает все машины. Хороший план.
– В случае, если они уверены, что мы их не заметили, – обронил собеседник. – Впрочем, мы скоро узнаем по направлению, которое они выберут. Насколько я понимаю, они не смогут форсировать реку в десяти милях от лагеря.
– Не уверен, – ответил Темрай, – но предположим что они это сделают. Теперь о том, что делаем мы. Ты берешь две трети людей, делишь их на два отряда и прячешь в обеих рощах. В какой-то момент меньшая часть их сил попадает в засаду так, что им ничего не останется, как бежать на восток. Таким образом, лучшая часть сил противника вообще не принимает участия в схватке. – Молодой человек приподнялся на стременах и пристально посмотрел на берег у излучены реки, стараясь представить его наводненным кричащими людьми и охваченными паникой лошадьми. – Считая, что все наши силы сосредоточены здесь, второй отряд нападает на пустой, по их мнению, лагерь, что является большой ошибкой, поскольку там их уже ждут. Наши основные силы будут находиться на этом берегу, непосредственно под этим холмом, и в нужный момент они атакуют противника со спины. Если повезет, нам, возможно, удастся зажать их в тиски и загнать в реку. – Темрай оборвал рассуждения и, широко распахнув глаза, посмотрел на собеседника. – Журрай, а что, если все будет совсем не так? Нам придется разделить наших людей на четыре группы. Мне это не нравится.
– Все же лучше, чем толпой сидеть в лагере, – ответил собеседник. – В любом случае, если что-то пойдет не по плану, вы всегда сможете бежать вниз по реке, думаю, они не станут преследовать вас. Во всяком случае, на месте командира я бы не рискнул пускаться в погоню. То же касается и моего отряда, – добавил он. – Мы всегда можем отступить на восток, затем вернуться и встретиться с тобой у нижнего брода. – Журрай закусил губу и пробормотал: – Этот план выглядит совершенным… или, может, мы блестящие стратеги, просто раньше не знали об этом?
Темрай выпрямился в седле, глядя на столб пыли на плоской, как блин, равнине.
– Тебе доводилось участвовать в сражениях… На что это похоже?
– На большую неразбериху, – ответил Журрай. – Чаще всего тебя охватывает страх, поскольку ты не представляешь, что происходит. Обычно, во всяком случае, в тех сражениях, в которых мне приходилось участвовать, все начинается с долгого утомительного ожидания, когда нервы на пределе и кажется, что тебя вот-вот убьют. Когда ожидание становится невыносимым, ты понимаешь, что не в силах совладать со своими нервами и готов бежать при первом появлении врага, и не важно, что потом всю жизнь будешь чувствовать на себе презрение окружающих. Когда же сражение начинается, ты готов покончить с собой, тем самым избавив противника от ненужных хлопот, правда, потом, по моему опыту, у тебя просто не остается времени и сил, чтобы как следует испугаться. Ты либо вместе со всеми отчаянно пытаешься услышать сквозь невообразимый шум приказы командира, либо командуешь сам – тогда ты настолько занят тем, чтобы твои команды слышали и выполняли, что зачастую не замечаешь, что утыкан стрелами, как еж колючками.
Что же касается непосредственно битвы, это еще большая неразбериха. Прежде всего у тебя начисто вылетает из головы все то, чему тебя учили во время уроков фехтования и стрельбы, ты просто выпускаешь стрелы одну за одной, потому что если начнешь прицеливаться, то либо выронишь стрелу, либо лопнет тетива, либо противник неожиданно отъедет в сторону.
Когда же дело доходит до рукопашной, ты обычно скачешь слишком быстро, чтобы хоть как-то отслеживать происходящее. Неожиданно вокруг тебя оказываются люди – свои и чужие, при желании можно промчаться сквозь все поле битвы, и никто не остановит тебя, потому что обычно противник напугав и смущен не меньше, чем ты, и никто по-настоящему не хочет драться. Если же приходится обнажить мечи, не думай, что это похоже на турнир по фехтованию. Ты ранишь тебя ранят, хотя чаще всего этого не замечаешь – ты либо падаешь замертво, либо бьешься со следующим. Если тебя убивают, ты в большинстве случаев даже не видишь лица противника. Происходит все что угодно, но только не то, что запланировано. Вот так выглядит сражение, на девяносто пять процентов исход зависит от удачи и на пять – от таланта командующего. Еще вопросы?
– Нет. – Темрай покачал головой. – Помню, когда я был совсем ребенком, стан атаковали солдаты Максена. У меня об этом остались аналогичные воспоминания. Только сопротивляться никто не пытался. Зачем я затеял все это? – удрученно добавил вождь. – должно быть, я сошел с ума.
– Да, если угодно вашей милости, – ухмыльнувшись, ответил Журрай. – Поехали, пора возвращаться в лагерь.
Когда с тыла неожиданно посыпались варвары, мгновенно приведя отряд в полное замешательство, Лордан почувствовал смутное облегчение. Самое худшее уже случилось, больше неприятных сюрпризов быть не должно. Остается уничтожить их, и на сегодняшний день задача будет выполнена.
Даже когда за спиной замертво падали в воду, командующий не испытывал страха: он знал, что его не убьют – не сейчас и не таким образом. Бардаса охватило удивительное спокойствие словно он был здесь зрителем. Сейчас события развивались так, как он и предполагал. Права старая армейская поговорка: «Держи друзей близко, а врагов еще ближе»
Наибольшая проблема, с которой столкнулся Лордан, пятеро его так называемых сокомандиров, – решилась сама собой: двое из них были мертвы. Что касается оставшихся троих, даже если те остались в живых, в чем Бардас сомневался, они уже не могли причинить особого вреда. Натянув поводья, всадник выбрал одного из варваров, на котором можно сорвать злость, и занес меч.
Конечно, он сам во всем виноват. Если бы не жаловался целыми днями, что его поставили во главе этого рискованного и глупого предприятия, ему бы не навязали за день до похода пятерых бездельников, каждый из которых был глубоко убежден, что главнокомандующим является Лордан, а они находятся здесь для декорации.
Шесть генералов на одну армию настоящее безумие. Когда пятью тысячами необученных волонтеров командуют шестеро генералов, дело заранее обречено на провал.
Навстречу Бардасу скакал варвар с копьем наперевес. Лордан осадил коня, спокойно дожидаясь, когда тот приблизится, в последний момент отпрянул в сторону и обрушил короткий мощный удар на шею противника. Что-то похожее на острие клинка или топора ткнулось в область левого колена, защищенного тяжелым доспехом. «Армия дилетантов! Никогда не атакуй бесцельно, либо убивай, либо даже не пытайся». Лордан развернул лошадь. Противник находился к нему спиной, в его кожаном доспехе, как раз под мышкой, зияла дыра, достаточно удобная, чтобы клинок с одного удара пронзил ему сердце. Фехтовальщик не стал смотреть, как варвар качнулся в седле и рухнул на землю, дав шпоры коню, он поскакал туда, где во всеобщей неразберихе образовалось относительно свободное пространство. Бардас не хотел бесцельно убивать людей, кроме того, ему требовалось время, чтобы обдумать дальнейшие действия.
Он не мог оценить точное количество сил противника, но было очевидно, что его люди окружены со всех сторон и прижаты к реке. Это означало, что нужно пробиваться либо вперед, либо назад. Скорее всего основные силы врага сосредоточены позади отряда, следовательно, им остается идти вперед и, возможно, обескуражить противника своим появлением вблизи лагеря. Дальше, при удачном раскладе они уничтожат оставшиеся в засаде вражеские отряды, соберут остатки своих людей и покинут место боя, сохранив хотя бы видимость организации.
Но сначала к делам первостепенным. Лордан развернул коня и начал пробиваться сквозь плотную массу перепуганных новобранцев. Трудно было отыскать более бесполезное сборище ни к чему не годных созданий, тем не менее какая-то часть их последовала за командиром. Этого оказалось достаточно, чтобы перенести центр боя на восточный берег реки. По счастью, варвары ослабили натиск, видимо, считая, что уже одержали победу. Теперь оставалось лишь закончить начатое.
Чтобы добраться до противоположного берега, Бардасу пришлось убить семерых и искалечить еще четверых врагов. Достигнув суши, воин обнаружил, что правая рука болит настолько сильно, что он едва может дышать, а голова раскалывается после того, как на его шлем обрушилось нечто, что ему не удалось разглядеть.
Позади него отряд уходил сквозь брешь, образовавшуюся в линии обороны противника, больше напоминавшей беспорядочную толпу. Им никто не препятствовал. Варвары, уверившись в победе, уже не хотели драться: зачем зря рисковать своей жизнью? В их рядах вдруг возникло смятение. Сейчас они хотели, чтобы их оставили в покое, и Лордан был счастлив оказать варварам такую услугу. Оглянувшись на бурлящий поток, командующий с удивлением обнаружил, что за ним следует четыре пятых его армии. Остальные наверняка мертвы, черт с ними.
Предположения оправдались. Меньше всего враг ожидал, что разгромленный отряд пойдет в атаку, Поэтому Лордан беспрепятственно провел его мимо гряды холмов к двум маленьким рощам, где счастливая толпа варваров окружала остатки его армии.
Заметив, что события принимают неожиданный поворот, кочевники, даже не пытаясь создать видимость сражения, подались к верхнему броду, туда, откуда, по их мнению, будет совершено нападение. Тем лучше. Чтобы сохранить жизни вверенных ему людей, командующий больше всего нуждается в пространстве, времени и спокойствии. Собрав остатки обоих флангов, Лордан скомандовал правый поворот и повел свой отряд на восток, за излучину реки.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Осознав, что все еще жив, Темрай открыл глаза и издал пронзительный крик. Минуту спустя мертвого коня утащили в сторону, а самого вождя вынули из воды. Его трясло, как в лихорадке, но Темрай ничего не мог с этим поделать.
– Что случилось? – выдохнул он. Я думал, мы победили.
– Победили, – подтвердил человек, державший его правую руку. – Они бежали и сейчас направляются к городу.
– Что случилось? – повторил вождь. – Сначала все шло так, как мы и предполагали, а в следующий момент они хлынули на нас.
Он вздрогнул, вспоминая ужас, охвативший его, когда воин с каменным лицом, словно сама смерть, снял мощную защиту и остался один на один с Темраем.
Сначала все происходило стремительно: воин занес над ним меч прежде, чем тот успел понять, что делать. Затем время словно остановилось. Клинок врага медленно показался из-за шеи его лошади, и в следующее мгновение Темрай ощутил, что он вместе с конем оказался в воде. Вождь помнил удивительное чувство покоя и смирения в тот момент, когда он ударился о каменное дно брода, помнил копыта вражеской лошади на лице и груди… И вот он снова жив, ничего не болит, кости целы, и даже, кажется, кровь на одежде принадлежит не ему. Как Журрай и говорил – неразбериха.
– А где Журрай? – спросил вождь, заранее зная ответ.
– Погиб, – коротко сказал собеседник, от руки того, кто ранил тебя. Он, кажется, пытался спасти тебя…
«Интересная мысль… Но я тоже был там. Он, вероятно, даже не понял, что его ударило. Так же как и я. Итак, Журрай мертв. Подумаю об этом позже. Проклятие, сражение ведь еще не закончено, нужно что-то делать…»
– Они далеко от лагеря?
– Да, насколько мне известно, – кивнул собеседник. – Поскакали к верхнему броду. Их там перехватят. Мы так и будем разговаривать посреди реки или начнем выбираться?
Темрай позволил отнести себя на берег. Им пришлось переступать через людей, по большей части еще живых, но уже обреченных.
«Это неправильно! Они скребут по земле, потому что голоса больше не служат им, а мы переступаем через них, словно через коровий навоз».
– Объявите, что битва окончена. – Голос Темрая звучал жестко. – Пусть все соберутся в лагере, потом нужно будет очистить место сражения.
«Кажется, я видел его лицо раньше. Хотя почему бы нет? В конце концов, я же шесть месяцев проработал в городском арсенале. Может быть, какие-то из этих мечей сделаны мной, может быть, даже тот, который убил Журрая. Впрочем, какая разница. Все это было так давно, что скорее напоминает сон. Я тоже стал другим и похож на себя прежнего не больше, чем бабочка на гусеницу. Ну, хватит об этом, нам очень многое нужно сделать».
Кто-то привел ему свежего коня.
«О боги, Гром, мой бедный старый друг, ты погиб, а я вспомнил о тебе только сейчас. Когда я был мальчишкой, я плакал до красноты в глазах, если умирал конь…»
Темрай выпрямился в седле и тут же ощутил все синяки, ушибы, растянутые мышцы и рваные раны, полученные им при падении на каменистое дно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55