Сразу же за кустарником начинался настоящий дремучий лес, который тянулся на десятки километров во все стороны.— Ну, и где же твоя деревня? Что-то я не вижу ни домов, ни пристани, ни даже маленькой прибрежной полянки. Кругом сплошной девственный лес. — Судя по отсутствию реакции Лепесток на слова Лилипута, он мог бы точно так же разговаривать с пустотой. — Ты чего молчишь? Эй, Лепесток, да очнись же! — Последние слова молодой человек уже прокричал, забыв все правила приличия.Ее неподвижные, остекленевшие глаза уставились в одну точку. Лицо побелело. Руки, безвольно повисшие вдоль тела, были сжаты в кулаки так сильно, что острые ногти продавили нежную кожу на ладонях, и горячая кровь крупными тягучими каплями падала на коричневый мох. Похоже, девушка пребывала в том самом состоянии, когда человек полностью погружен в какую-то свою личную проблему и у него напрочь отсутствует ощущение окружающего мира; в народе это именуется просто — столбняк.Лилипут схватил ее за плечи и сильно встряхнул раз пять подряд. После такой шокотерапии глаза у Лепесток стали помаленьку проясняться. Залитые кровью пальцы разжались. Все тело начала бить крупная дрожь. Ноги подогнулись. И, не успей Лилипут ее вовремя подхватить, она бы рухнула с тридцатиметрового обрыва головой вниз.— Но этого же не может быть! Ведь она же была тут, тут, тут!.. За что?! Что мы такого сделали?! Чем прогневили?! — слезы, прорвавшие плотину оцепенения, бурным потоком хлынули из прекрасных глаз.У Лепесток началась истерика. Даже Лилипут, несмотря на свои далеко не маленькие габариты, с трудом справлялся с этим хрупким созданием, которое, будто получив двойную порцию озверина, теперь изо всех сил пыталось свести счеты с жизнью, сиганув с тридцатиметровой вышки безо всякого парашюта.— Да пусти же меня! — исступленно кричала она. — Ну, чего привязался?!… Ты не понимаешь! Теперь за мной будет охотиться Орден Алой Розы! От его магов не убежишь, не спрячешься! Не сегодня-завтра они схватят нас в лесу! Из-за меня погибнешь и ты! Несмотря на все твое умение, их тебе не одолеть! Я не хочу доставаться им живой! Лучше уж я сама!! Пусти!!!Не обращая внимания па яростное сопротивление, Лилипут оттащил девушку от края «стартовой площадки в призрачный мир костлявой с косой». Посадил на тот самый, так-своевременно попавшийся минут десять назад ему на глаза корешок. Он укутал ее теплым одеялом из лисьей шкуры, после чего сам присел рядом и, обняв за все еще часто вздрагивающие плечи, притянул девушку к себе. Лепесток постепенно успокаивалась. Подержав ее еще минут десять, Лилипут ослабил хватку и принялся лечить ее изувеченные в шоке ладони: промыл их холодной водицей из небольшой глиняной посудины, предусмотрительно захваченной девушкой из избушки; водичка эта, взятая из ручья на Зачарованной поляне, хоть и не «сонная», но тоже обладала некоторой живительной силой. Затем Лилипут обмотал ее ладони чистыми тряпками.Пока Лилипут занимался нехитрым врачеванием, окончательно пришедшая в себя Лепесток сорванным до хрипоты голосом начала делиться соображениями: как она дошла до жизни такой, что уже и жить-то совсем не хочет, и куда подевалась родная деревня.— Прямо за Змеиной горкой, на которой мы сейчас сидим, и находилась деревня нашего рода. С этого обрыва она открывалась, как на ладони. Теперь, сам видишь, кругом сплошной лес. О подобном я слышала лишь однажды, от собственного отца. Как-то раз он очень много выпил и неожиданно разговорился. В тот вечер он рассказал множество удивительных историй. А на следующий, когда я стала приставать с расспросами, велел мне выкинуть из головы услышанную от него вчера чушь. Но я ничего не забыла. Выходит, это были совсем не сказки… Суди сам, вот одна из его истории. Он рассказывал, будто бы в древности один восставший против Ордена Алой Розы род был буквально стерт с лица земли за одну ночь. Ему поведал об этом какой-то купец, который якобы заснул в сотне шагов от жилья, а проснулся в густом лесу. При этом исчезли ночевавшие под крышами домов гостеприимного рода все его слуги и весь товар. Купец подозревал, что сам спасся лишь благодаря давней привычке спать под открытым небом. Это магия самой высшей ступени. На подобное не способен ни один, даже очень одаренный, колдун. Только Высшим магам, соединившим свои силы в единой волшбе, под силу такое… ума не приложу, кому мог перейти дорогу безобидный законопослушный род Белого Ужа? У нас же отродясь не было врагов. А теперь, оказывается, я — последний Белый Уж…Повествование было прервано новыми рыданьями.Лилипут решил воспользоваться возникшей паузой и поделиться своими мыслями об услышанном, а заодно, в который раз, попытаться успокоить спутницу:— Слушай, Лепесток, а с чего ты взяла, что больше никому, кроме тебя, не удалось спастись? Ведь ты сама говорила, что у вас в роду много народа. Может, кого-то вообще не было в деревне во время нападения. Ребята вы все зажиточные, этих, как там их, колец золотых, у каждого с избытком. Наверняка, многие отправились куда-нибудь попутешествовать, к друзьям в гости, например. Да мало ли куда с деньгами-то можно уплыть, благо, пристань под боком.— Большой Сход у нас должен был быть на следующий день! — воскликнула Лепесток сотрясающимся от беспрерывного рыдания голосом. — Понимаешь ты это или нет? На нем все родичи должны присутствовать. Все! Правило такое! Нарушивший его с позором изгоняется. Сход начинается с первой зарей. Поэтому в ту ночь все до единого родичи собрались в деревне.— Ну ладно, ладно, все были, все, — примирительно сказал Лилипут. — Только не надо так кричать… Но ты ведь убежала, спаслась от пиратов, а что ж другие-то, дурнее тебя? Тоже, небось, как поняли, что дело пахнет керосином… — увидев недоумение в глазах девушки, Лилипут тут же поправился: — То есть единственная возможность выжить — бежать оттуда без оглядки… Вот, и полетели кто куда, только пятки засверкали. У нас говорят, ужом ускользнул, вот и сородичи твои тоже…Своим проникновенным выступлением Лилипуту вроде бы удалось вселить в Лепесток хоть какую-то надежду. По крайней мере, она перестала реветь.— Что ж, быть может, ты и прав, — еще всхлипывая, но, уже успокаиваясь, проговорила девушка. И чуть слышно добавила: — Но вдруг ожившие, цепляющие на ходу деревья, да и волколаки, бросившиеся в погоню…— Ну вот и хорошо, вот и ладушки! — сделав вид, что не расслышал ее последние слова, радостно воскликнул Лилипут. — Сейчас спустимся с этой Змеиной горки… Кстати, почему такое название? На ней что, змей много, что ли?— Нет, ужи под ней жили… РАНЬШЕ!— Да ладно тебе. Сейчас в кустиках внизу пошарим и наверняка встретим трясущихся от страха юрких ужиков.— Нет, никуда мы не пойдем, — решительно запротестовала Лепесток. — Гляди, темнеет уже. На горе еще светло, а в низине уже ночь. Сейчас поужинаем, и спать ляжем. А вот утром… Кто знает, может, я действительно не самая неуловимая.— Решено, — улыбнулся Лилипут. — Так мы и сделаем.Поужинав, Лилипут насобирал кучу мягкого мха и сверху постелил просушенное костром одеяло. Пусть не царское, но очень теплое ложе было готово.Обнявшись и завернувшись в пропахший костром мех, они окунулись в мир грез и сновидений.
Лилипуту вновь снился все тот же странный сон. На этот раз что-то в нем неуловимо изменилось. Да, точно. Белый маг кажется начинал теснить голубого. Белый смерч чуть-чуть, едва-едва, стал больше. Голубые молнии слетали с посоха уже не так быстро, как в первый раз, и хотя по-прежнему для глаза они были едва уловимы, но Лилипут каким-то загадочным образом это чувствовал. И еще, чуть заметная тоненькая трещинка появилась на одном из лучей голубой звезды, висящей на стальной цепочке на шее у голубого мага. Лилипут бы ни за что не заметил сам столь незначительной детали, но кто-то третий, чьими глазами он смотрел на волшебный поединок, казалось, специально сфокусировал его внимание па этих неуловимых мелочах. На сей раз видение длилось заметно дольше. Лилипуту было позволено попристальнее вглядеться в лица сражающихся. Одно из этих напряженных лиц он как будто бы уже где-то раньше видел, по ему не дали разрешить эту загадку, в очередной раз, переключив его внимание на второстепенные предметы. Поэтому последние две-три секунды чудесного сна Лилипут вглядывался в мельчайшие детали меча — кстати, очень похожего на его собственный. Меч плыл в нескольких сантиметрах от рук голубого мага, в любую минуту готовый прийти на смену посоху. Посередине стального клинка пылала семиконечная голубая звезда, такая же как на груди у мага. Попав в поле зрения Лилипута, она вспыхнула ярко-синим огнем… От вспышки Лилипут мгновенно проснулся.
Глава 3 На следующее утро молодые люди, наскоро собравшись, спустились с гостеприимной горки и, не теряя времени, приступили к поиску исчезнувшего селения и испарившихся вместе с ним жителей.Опять пришлось мечом пробивать себе дорогу. Но если раньше он занимался подобной физзарядкой, дабы выбраться из мрачной чащобы на свет божий к людям, то теперь добровольно тратил кучу здоровья, продираясь, все глубже в лесные дебри в поисках чего-то, чего тут, очень на то похоже, никогда и в помине не было. Уже после первой дюжины ударов пот застилал глаза Лилипуту. Очень скоро он с головы до ног был покрыт зелеными каплями густого сока молодого дубняка.Вскоре начала сказываться накопившаяся усталость. Удары, поначалу сыпавшиеся хлестко и быстро, стали более затянутыми. Приходилось собирать все остатки воли, дабы взметнуть в очередном яростном замахе наливающуюся тяжелой кровью руку. Лепесток, с которой они условились искать в разных местах, рубилась где-то в другой части «заповедника». Звонкие удары ее сабельки временами долетали до слуха Лилипута сквозь треск ломающихся под ударами его булатного клинка молодых дубков.Неизвестно, сколько прошло времени с начала этого безумного истребления ни в чем не повинных зеленых насаждений, но в конечном итоге терпение Лилипута все-таки лопнуло. Прорубив вполне впечатляющую аллею, он так и не нашел никаких следов людей. Практически не гнущейся рукой молодой человек кое-как запихал кажущийся пудовым меч в заплечные ножны и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, медленно поплелся в поисках Лепесток.Оказалось, что за пару часов Лилипут вырубил длинный коридор, идти по которому было совсем не здорово. За ватные от усталости ноги постоянно цеплялись остовы истребленных растений, что было странно — Лилипут вырубал молодые деревца под самый корешок, а эти высовывались аж на двадцать-тридцать сантиметров.«Как же я здесь смог пройти, — недоумевал молодой человек. — Тут же ногу некуда поставить, под ними земли даже не видно! И острые, как колья!.. Минуточку! А это что еще за дела?.. Эй, это совсем не смешно! Ну-ка прекратите немедленно! Мы так не договаривались!»Чуть видневшийся на расстоянии примерно двухсот метров просвет вдруг исчез. На месте только что срубленного его мечом кустарника внезапно стали появляться новые, гораздо более мощные деревья.Пару минут Лилипут не мог сдвинуться с места, продолжая тупо пялиться на чудо природы. Ему показалось, что за это время стенки прорубленного тоннеля заметно сдвинулись, да и длина его порядочно сократилась и продолжала уменьшаться прямо на глазах.Чтобы выбраться из живой ловушки, надо было бежать со всех ног, тогда, может быть, ему еще удастся протиснуться между загораживающими выход стволами. В любом случае, с каждой секундой их количество на пути к спасению стремительно увеличивалось. Стволы дубов с треском срастались, образуя непреодолимую стену. О том, чтобы срубить хоть одно подобное дерево, даже будучи совершенно отдохнувшим, а не уставшим, как сейчас, даже имея в руках настоящий походный топор, а не эту неудобную железяку под названием меч, не могло быть и речи.И он метнулся из последних сил к ближайшей щели в деревянном «заборе».Разумеется, Лилипут не успел. Ему удалось сделать лишь шесть прыжков, чудом сохраняя равновесие среди торчащих во все стороны и цепляющихся за ноги обрубков, пол ним оживал хищный ковер зеленых щупальцев. Зеленые тиски сжимались.От ужаса Лилипут крепко-накрепко зажмурился и дрожащими губами повторял, как заклинание, один и тот же набор фраз:— Этого не может быть, потому что быть не может! Деревья не могут расти так чудовищно быстро. Я просто слегка переутомился, и мне что-то там мерещится. Сейчас я отдохну, и все пройдет. Вот сейчас открою глаза, и все будет в порядке!.. — и вместо того, чтобы взглянуть правде в глаза, он все сильнее зажмуривался и даже, для верности, прикрыл лицо потными ладонями.Оцепенение длилось недолго. Из ступора Лилипута вывел грубый удар чем-то острым по спине. Как только глаза открылись, из его горла вырвался страшный крик до смерти перепуганного человека. К нему со всех сторон тянулись толстые, твердые ветки вековых исполинов.За первым ударом посыпался настоящий шквал пинков, зуботычин, оплеух, подсечек, подножек, подзатыльников, пощечин. Исполинская мощь разозлившегося леса должна была разорвать молодого человека на мелкие кусочки своими кряжистыми лапами, но он выстоял. Нет, не подумайте, что Лилипут вот так стоял и хохотал во все горло, как какой-нибудь сверхчеловек, якобы не чувствуя боли, когда телу сотрясается под ударами сотен здоровенных дубин. Напротив, повинуясь внезапному порыву, который унес страх и усталость, наш герой вновь выдернул меч и стал отбиваться.Лилипут сам недоумевал, как он это делает, но получалось у него очень здорово. Он будто отгородился от докучливых веток живым щитом из сверкающей стали. Меч крутился в правой руке, зверски выворачивая кисть, со скоростью винта набирающего высоту вертолета, но, несмотря на чудовищные нагрузки, рука совершенно не чувствовала боли. Вокруг стоял треск разрубаемого сразу в десятках мест дерева. Лилипут шутя перерубал ветки в руку толщиной так, как будто они были не из твердой, живой древесины, а из податливого воска.Если бы его врагами были обычные живые люди, они бы, созерцая столь потрясающее мастерство владения клинком, наверняка бросились бы в панике врассыпную. Но, к сожалению, противником Лилипута был необъятный лес. На месте срезанной ветви тут же вырастала свежая, за ней — следующая. Лес, словно сказочный Змей Горыныч, вместо одной отрубленной головы выращивал две новых — так могло продолжаться до бесконечности.Меж тем силы Лилипута были отнюдь не безграничны. В яростной попытке с боем пробиться из этого страшного места к Змеиной горке он нисколько не преуспел. До горы было не более полусотни шагов, и Лилипут отчетливо видел ее в просветах между деревьями. Безысходность зверя, пойманного в крепкий, надежный капкан, мало-помалу стала заполнять его душу. Он еще сражался, но в его глазах уже не было былой ярости, веры в успех, восхищения столь внезапно проснувшимся умением владеть оружием пращуров. Все чаще его меч опаздывал с ударом, и на зеленой от крови леса рубашке стали появляться багровые разводы.— Как нелепо сыграть в ящик, будучи до смерти забитым деревьями в сошедшем с ума лесу, — с возмущением бормотал себе под нос Лилипут, бодрясь от звуков своего голоса. — Как это паршиво! Особенно теперь, когда познакомился с такой замечательной девушкой, как Лепесток. Кстати, а как у нее-то дела? Она же тоже лес рубила! Неужели, спятившие Деревья и на нее накинулись?! Бедняжка. Помнится, я клялся ее защищать, а сам гут дровосеком заделался, вон, сколько хворосту накромсал — всю зиму отапливаться можно!..Лилипут непроизвольно посмотрел вниз, в надежде отыскать груды хвороста, щепок и опилок, ведь уже около получаса, в поте лица, работал, как большая дисковая пила на лесопилке. От увиденного у него глаза полезли на лоб. Вопреки ожиданиям, под ногами был измочаленный его топтанием на одном месте мох, щедро присыпанный обычной лесной трухой: опавшей листвой, старыми сгнившими ветками — и никакого напоминания о доброй работе славного меча. На глазах Лилипута только что срубленная ветка у самой земли попросту исчезла, как и не бывало.Чудовищная догадка, зародившаяся в мозгу, нашла полное подтверждение в поведении наседавших со всех сторон молчаливых убийц. Вон та, вторая слева ветвь, на ней два коричневых желудя, вновь тянется к нему своей заостренной макушкой, хотя всего-то мгновение назад она же, начисто срубленная, едва-едва не коснулась земли. Выходит, он без толку тратит силы, сражаясь с непобедимыми волшебными деревьями, у которых только что срубленные ветки в следующую секунду как ни в чем не бывало отрастают вновь. Хрупкая надежда на возможное спасение растаяла, как дым.Говорят, что даже загнанный в угол заяц яростно бросается на преследующего его хищника, вот и Лилипут, смирившись с неизбежной гибелью, моментально перешел от защиты к нападению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Лилипуту вновь снился все тот же странный сон. На этот раз что-то в нем неуловимо изменилось. Да, точно. Белый маг кажется начинал теснить голубого. Белый смерч чуть-чуть, едва-едва, стал больше. Голубые молнии слетали с посоха уже не так быстро, как в первый раз, и хотя по-прежнему для глаза они были едва уловимы, но Лилипут каким-то загадочным образом это чувствовал. И еще, чуть заметная тоненькая трещинка появилась на одном из лучей голубой звезды, висящей на стальной цепочке на шее у голубого мага. Лилипут бы ни за что не заметил сам столь незначительной детали, но кто-то третий, чьими глазами он смотрел на волшебный поединок, казалось, специально сфокусировал его внимание па этих неуловимых мелочах. На сей раз видение длилось заметно дольше. Лилипуту было позволено попристальнее вглядеться в лица сражающихся. Одно из этих напряженных лиц он как будто бы уже где-то раньше видел, по ему не дали разрешить эту загадку, в очередной раз, переключив его внимание на второстепенные предметы. Поэтому последние две-три секунды чудесного сна Лилипут вглядывался в мельчайшие детали меча — кстати, очень похожего на его собственный. Меч плыл в нескольких сантиметрах от рук голубого мага, в любую минуту готовый прийти на смену посоху. Посередине стального клинка пылала семиконечная голубая звезда, такая же как на груди у мага. Попав в поле зрения Лилипута, она вспыхнула ярко-синим огнем… От вспышки Лилипут мгновенно проснулся.
Глава 3 На следующее утро молодые люди, наскоро собравшись, спустились с гостеприимной горки и, не теряя времени, приступили к поиску исчезнувшего селения и испарившихся вместе с ним жителей.Опять пришлось мечом пробивать себе дорогу. Но если раньше он занимался подобной физзарядкой, дабы выбраться из мрачной чащобы на свет божий к людям, то теперь добровольно тратил кучу здоровья, продираясь, все глубже в лесные дебри в поисках чего-то, чего тут, очень на то похоже, никогда и в помине не было. Уже после первой дюжины ударов пот застилал глаза Лилипуту. Очень скоро он с головы до ног был покрыт зелеными каплями густого сока молодого дубняка.Вскоре начала сказываться накопившаяся усталость. Удары, поначалу сыпавшиеся хлестко и быстро, стали более затянутыми. Приходилось собирать все остатки воли, дабы взметнуть в очередном яростном замахе наливающуюся тяжелой кровью руку. Лепесток, с которой они условились искать в разных местах, рубилась где-то в другой части «заповедника». Звонкие удары ее сабельки временами долетали до слуха Лилипута сквозь треск ломающихся под ударами его булатного клинка молодых дубков.Неизвестно, сколько прошло времени с начала этого безумного истребления ни в чем не повинных зеленых насаждений, но в конечном итоге терпение Лилипута все-таки лопнуло. Прорубив вполне впечатляющую аллею, он так и не нашел никаких следов людей. Практически не гнущейся рукой молодой человек кое-как запихал кажущийся пудовым меч в заплечные ножны и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, медленно поплелся в поисках Лепесток.Оказалось, что за пару часов Лилипут вырубил длинный коридор, идти по которому было совсем не здорово. За ватные от усталости ноги постоянно цеплялись остовы истребленных растений, что было странно — Лилипут вырубал молодые деревца под самый корешок, а эти высовывались аж на двадцать-тридцать сантиметров.«Как же я здесь смог пройти, — недоумевал молодой человек. — Тут же ногу некуда поставить, под ними земли даже не видно! И острые, как колья!.. Минуточку! А это что еще за дела?.. Эй, это совсем не смешно! Ну-ка прекратите немедленно! Мы так не договаривались!»Чуть видневшийся на расстоянии примерно двухсот метров просвет вдруг исчез. На месте только что срубленного его мечом кустарника внезапно стали появляться новые, гораздо более мощные деревья.Пару минут Лилипут не мог сдвинуться с места, продолжая тупо пялиться на чудо природы. Ему показалось, что за это время стенки прорубленного тоннеля заметно сдвинулись, да и длина его порядочно сократилась и продолжала уменьшаться прямо на глазах.Чтобы выбраться из живой ловушки, надо было бежать со всех ног, тогда, может быть, ему еще удастся протиснуться между загораживающими выход стволами. В любом случае, с каждой секундой их количество на пути к спасению стремительно увеличивалось. Стволы дубов с треском срастались, образуя непреодолимую стену. О том, чтобы срубить хоть одно подобное дерево, даже будучи совершенно отдохнувшим, а не уставшим, как сейчас, даже имея в руках настоящий походный топор, а не эту неудобную железяку под названием меч, не могло быть и речи.И он метнулся из последних сил к ближайшей щели в деревянном «заборе».Разумеется, Лилипут не успел. Ему удалось сделать лишь шесть прыжков, чудом сохраняя равновесие среди торчащих во все стороны и цепляющихся за ноги обрубков, пол ним оживал хищный ковер зеленых щупальцев. Зеленые тиски сжимались.От ужаса Лилипут крепко-накрепко зажмурился и дрожащими губами повторял, как заклинание, один и тот же набор фраз:— Этого не может быть, потому что быть не может! Деревья не могут расти так чудовищно быстро. Я просто слегка переутомился, и мне что-то там мерещится. Сейчас я отдохну, и все пройдет. Вот сейчас открою глаза, и все будет в порядке!.. — и вместо того, чтобы взглянуть правде в глаза, он все сильнее зажмуривался и даже, для верности, прикрыл лицо потными ладонями.Оцепенение длилось недолго. Из ступора Лилипута вывел грубый удар чем-то острым по спине. Как только глаза открылись, из его горла вырвался страшный крик до смерти перепуганного человека. К нему со всех сторон тянулись толстые, твердые ветки вековых исполинов.За первым ударом посыпался настоящий шквал пинков, зуботычин, оплеух, подсечек, подножек, подзатыльников, пощечин. Исполинская мощь разозлившегося леса должна была разорвать молодого человека на мелкие кусочки своими кряжистыми лапами, но он выстоял. Нет, не подумайте, что Лилипут вот так стоял и хохотал во все горло, как какой-нибудь сверхчеловек, якобы не чувствуя боли, когда телу сотрясается под ударами сотен здоровенных дубин. Напротив, повинуясь внезапному порыву, который унес страх и усталость, наш герой вновь выдернул меч и стал отбиваться.Лилипут сам недоумевал, как он это делает, но получалось у него очень здорово. Он будто отгородился от докучливых веток живым щитом из сверкающей стали. Меч крутился в правой руке, зверски выворачивая кисть, со скоростью винта набирающего высоту вертолета, но, несмотря на чудовищные нагрузки, рука совершенно не чувствовала боли. Вокруг стоял треск разрубаемого сразу в десятках мест дерева. Лилипут шутя перерубал ветки в руку толщиной так, как будто они были не из твердой, живой древесины, а из податливого воска.Если бы его врагами были обычные живые люди, они бы, созерцая столь потрясающее мастерство владения клинком, наверняка бросились бы в панике врассыпную. Но, к сожалению, противником Лилипута был необъятный лес. На месте срезанной ветви тут же вырастала свежая, за ней — следующая. Лес, словно сказочный Змей Горыныч, вместо одной отрубленной головы выращивал две новых — так могло продолжаться до бесконечности.Меж тем силы Лилипута были отнюдь не безграничны. В яростной попытке с боем пробиться из этого страшного места к Змеиной горке он нисколько не преуспел. До горы было не более полусотни шагов, и Лилипут отчетливо видел ее в просветах между деревьями. Безысходность зверя, пойманного в крепкий, надежный капкан, мало-помалу стала заполнять его душу. Он еще сражался, но в его глазах уже не было былой ярости, веры в успех, восхищения столь внезапно проснувшимся умением владеть оружием пращуров. Все чаще его меч опаздывал с ударом, и на зеленой от крови леса рубашке стали появляться багровые разводы.— Как нелепо сыграть в ящик, будучи до смерти забитым деревьями в сошедшем с ума лесу, — с возмущением бормотал себе под нос Лилипут, бодрясь от звуков своего голоса. — Как это паршиво! Особенно теперь, когда познакомился с такой замечательной девушкой, как Лепесток. Кстати, а как у нее-то дела? Она же тоже лес рубила! Неужели, спятившие Деревья и на нее накинулись?! Бедняжка. Помнится, я клялся ее защищать, а сам гут дровосеком заделался, вон, сколько хворосту накромсал — всю зиму отапливаться можно!..Лилипут непроизвольно посмотрел вниз, в надежде отыскать груды хвороста, щепок и опилок, ведь уже около получаса, в поте лица, работал, как большая дисковая пила на лесопилке. От увиденного у него глаза полезли на лоб. Вопреки ожиданиям, под ногами был измочаленный его топтанием на одном месте мох, щедро присыпанный обычной лесной трухой: опавшей листвой, старыми сгнившими ветками — и никакого напоминания о доброй работе славного меча. На глазах Лилипута только что срубленная ветка у самой земли попросту исчезла, как и не бывало.Чудовищная догадка, зародившаяся в мозгу, нашла полное подтверждение в поведении наседавших со всех сторон молчаливых убийц. Вон та, вторая слева ветвь, на ней два коричневых желудя, вновь тянется к нему своей заостренной макушкой, хотя всего-то мгновение назад она же, начисто срубленная, едва-едва не коснулась земли. Выходит, он без толку тратит силы, сражаясь с непобедимыми волшебными деревьями, у которых только что срубленные ветки в следующую секунду как ни в чем не бывало отрастают вновь. Хрупкая надежда на возможное спасение растаяла, как дым.Говорят, что даже загнанный в угол заяц яростно бросается на преследующего его хищника, вот и Лилипут, смирившись с неизбежной гибелью, моментально перешел от защиты к нападению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41