— Дитя мое, нельзя рассуждать так низко и цинично. Особенно в присутствии человека, который пострадал по твоей вине.
Лорд Эрменвир дернулся так сильно, что едва не потерял равновесие и не упал.
— Смит, я ничего такого не имел в виду! В конце концов, ты сам едва не истребил их! Скажи, разве тогда, в пещере, тебе хотя бы на секунду не показалось, что это было бы правильно? Разве массовое уничтожение не решило бы уйму проблем разом? То есть я хочу сказать, что, если сами боги считают это хорошей идеей, кто мы такие, чтобы спорить?
— Ну, может быть, это не самые добрые боги, — сказал Смит, — раз они убивают собственных детей. Может быть, с ними стоит поспорить.
— Возможно, — согласилась госпожа. — Возможно, боги просто хотели посмотреть, устоите ли вы перед искушением уничтожить мир. Совершать ошибки всегда гораздо проще, чем исправлять их. А если это не испытание, то как не прийти к выводу, что боги глуповаты и не столь уж могущественны?
Она протянула руку и коснулась его плеча. От ее руки в Смита так и хлынула волна тепла.
— Я думаю, что если ваша раса породила человека, способного на такую жертву, это бесспорно означает, что она достойна продолжать жить, — заметила госпожа. — И я намерена посмотреть, как это будет.
Лорд Эрменвир, безуспешно пытавшийся разжечь трубку в сыром воздухе, надулся:
— Ну ладно, построю я тебе этот город. Но если ты ждешь, что сюда так и хлынут всякие придурки, готовые выкладывать денежки за курсы медитации, я тебя разочарую: полезное их не интересует. Они хотят новой религии.
— Они нуждаются в ней, поскольку верят, что в мире есть нечто получше глупости и насилия, — сурово отчеканила госпожа. — Сердца у них на месте. А мы позаботимся, чтобы и с умами все было в порядке. И вот-вот появится тот, кто поведет их за собой встречать рассвет нового мира. — Внезапно без всякого предупреждения она повернулась и в упор взглянула на леди Сунне, которая тихонечко пятилась к кораблю: — Неужели тебе так не терпится в дорогу, доченька?
Леди Сунне покраснела и шагнула вперед, что-то бормоча. Она была гораздо выше матери, но рядом с ней казалась гадким утенком.
— Ну, ведь тебе, кажется, нечего мне сказать, — промямлила она.
— Я должна сказать тебе очень многое, — ответила госпожа. — Но сначала будь любезна доставить бедного Смита в целости и сохранности домой, к семье. Ты перед ним в долгу: если бы ты не совала свой нос в то, что тебя не касается, у него было бы две руки.
— Нет, я здесь ни при чем, это судьба, — заупрямилась леди Сунне. — А смерть, грозящая целому народу, меня очень даже касается. И я уже извинилась. Что мне еще сделать, чтобы загладить вину?
Госпожа улыбнулась:
— Используй силу своего сердца, детка. Помоги брату построить город. Особенно библиотеку.
При этих словах леди Сунне просияла. А ее мать окинула оценивающим взглядом лилово-алые шелка, змеевидные украшения, обнаженные руки — и вздохнула:
— И будь добра, перед возвращением купи себе в Салеше что-нибудь приличное из одежды.
Лорд Эрменвир бочком подобрался к сестре.
— Выше голову! — посоветовал он. — Только подумай, как здорово будет пробежаться по магазинам! — Он покосился на мать. — Я собираюсь потратить целую кучу денег. Нужна же мне компенсация за то, что мне придется прикидываться хорошим мальчиком!
— А ты и есть хороший мальчик, — кротко ответила его мать, — кем бы перед самим собой ни прикидывался.
Лорд Эрменвир заскрежетал зубами.
К вечеру первого дня пути на горизонте показались яркие полосатые паруса. Они безжизненно висели на мачтах в неподвижном воздухе, но тем не менее стремительно приближались.
— О, еще одна галера без рабов, — заметил Смит, разгоняя порхающих перед ним бабочек. — Может, поинтересуемся новостями?
Примерно через час они подплыли настолько близко, что стало слышно, как мерно шлепают по воде весла — громче, чем их собственные, — а еще через час увидели, как на палубе встречного судна машут руками и приплясывают люди.
— Э-ге-ге-ге-гей! — кричал какой-то толстяк, поправляя падающий на глаза розовый венок. — Что за судно? Вы откуда?
— «Гнездо Зимородка», порт приписки Салеш, идем из Ретестлина! — заорал Смит. — А вы что за корабль?
— «Веселый Бездельник» из порта Черная Скала! Слыхали новости, приятель?
— Какие новости? Неужели война закончилась?
— Герцог Скелкин подавился рыбьей костью! — ликовал толстяк. — Его сын подписал мирный договор на следующий же день!
— Одна капелька смерти, а сколько пользы! — пробормотал лорд Эрменвир.
— Блокаду сняли?
— Все поплыли по домам! — заверил его толстяк, принимая бокал вина из рук пышнотелой красотки. Он сделал глоток и стал тыкать пальцем в сторону «Гнезда Зимородка», хохоча: — Ой, у вас тоже бабочки!
— Они увязались за нами еще на реке! — ответил Смит и обернулся — тысячи белокрылых бабочек облепили снасти, так что местечка свободного не осталось.
Смит снова посмотрел на «Веселого Бездельника»: — Да и у вас найдется пара-тройка… Откуда они?
— А кто их знает! Летают стаями — и все тут! — Толстяк присмотрелся повнимательней. — Эй, что там у вас за команда?
— А мы с карнавала! — пояснил лорд Эрменвир.
— Значит, можно плыть домой прямо вдоль побережья? — поспешно спросил Смит.
— Путь свободен! — Толстяк сделал широкий жест, расплескивая остатки вина.
Путь действительно оказался свободен: спокойное море, гладкое, словно зеркало, безмятежное небо с перламутровыми облаками. Если бы не неровная линия берега, можно было решить, будто корабль плывет в самом сердце бескрайнего опала. Иногда шел теплый дождь, на палубу шлепались тяжелые капли, а над морем поднимался пар. «Гнездо Зимородка» проплывало сквозь тучи белых бабочек, носившихся над открытым морем, но, по всей видимости, направлявшихся туда же, куда и корабль. Многие садились передохнуть на такелаж, хотя лорд Эрменвир без устали гонял их.
— За что ты взъелся на бедных беляночек? — сердилась леди Сунне, намазывая Смиту на печеньице варенье из маковых лепестков.
— От них так и несет чудом! — прорычал ее брат и зашагал по палубе, стиснув руки под фалдами фрака.
Мыс Клин обошли без происшествий, а к рассвету следующего дня показались высоченные маяки Салеша, сбегающие к морю улицы и белый мрамор набережной. Вода была неподвижной, как стекло, так что всю дорогу пришлось разогревать котел и так ни разу и не поднять паруса.
Однако, когда корабль обогнул волнолом, Смит приказал выпустить пар и войти в гавань на волнах прилива. Ивострел открутил вентиль на котле, и пар со свистом вырвался вверх. Весла вздрогнули и замерли, и воцарилась неземная тишина, словно в гавань входил корабль-призрак.
— Ух ты! — Леди Сунне смотрела на берег, рукой прикрывая глаза от солнца.
Повсюду виднелись белые бабочки — они стаями порхали в воздухе и опускались на ветви деревьев, словно выпавший не в сезон снег. Они теснились на снастях всех кораблей в гавани. Они белели на головах и плечах жителей Салеша, которые стояли, словно во сне, и глядели на них. Никто не обратил внимания на «Гнездо Зимородка» и его живописную команду, когда они бросили якорь и сошли на берег.
— Это знамение чего-то грандиозного, — произнес Ивострел, шагая по Главной улице.
— Лето нынче очень жаркое, — ворчливо отозвался лорд Эрменвир, бросая гневные взгляды на белые крылья, заслонившие небо над рыночной площадью. — Вот всякая гадость и плодится. Куда вы так несетесь, прах вас побери?
— У него, знаешь ли, есть жена, и она его ждет, — приструнила брата леди Сунне.
— Я могу нести вас, хозяин, — предложил Режь.
— Что ж, это разумно, — согласился лорд Эрменвир и, когда Режь услужливо пригнулся, взгромоздился ему на плечи и устроился там, фыркая на бабочек, роящихся над головой. — Вперед, Режь!
— У вас часто происходят миграции бабочек в это время года? — спросила леди Сунне у Смита.
— Не помню такого, — ответил он, переводя дыхание. — Давно это у вас? — поинтересовался он у лавочника, который, задрав голову, пялился на белые крылышки, трепещущие на вывеске.
— Нынче ночью появились, — отозвался тот. — Ночной страж видел, как они летели с моря. Говорит, казалось, будто звезды падают с небес!
— Это знамение божье! — крикнула городская сигнальщица, разгоняя бабочек медным рожком.
— «Знамение божье»! Какая чушь! — взорвался лорд Эрменвир, а потом послышалось громкое «Ай-й-й!» — это Режь внес его в особенно густую тучу белых бабочек.
— По крайней мере, никаких признаков народных волнений, — заметил Смит.
— Никаких, — согласился лорд Эрменвир. — Зато кварталы зеленюков сплошь увешаны траурными флагами по Хлинъерит.
— Только бы они понимали, что это не мы, — нахмурился Смит.
— Они знают, кто это сделал, — угрюмо сказала леди Сунне. — У маминого народа скороходов нет, однако вы и представить себе не можете, с какой скоростью разлетаются вести просто по воздуху от беседки к беседке. Хорошо, что вы…
Они свернули на улицу, ведущую к гостинице «Панорама». Здесь бабочек было больше всего: они порхали и парили между домами, толстым белым одеялом покрывали сады, бились в окна гостиницы и терпеливо ползали по траве, выискивая способ проникнуть внутрь.
— Пусть только попробуют залететь в мой номер, — угрожающе произнес лорд Эрменвир.
— Тише ты, — шикнула на него сестра. — Смотри, что делается!
Они увидели, что Ивострел, первым вбежавший внутрь, не потрудился прикрыть за собой дверь и бабочки стремительно хлынули вслед за ним.
— Скорее! — крикнула леди Сунне и, приобняв Смита, потащила его по улице.
Лорд Эрменвир выкрикнул приказ, и Режь, Бей, Кусай, Дави, Хватай и Лягай загромыхали следом, и белые крылышки расступались перед ними, как облако. В холле не было ни одного посетителя, зато полно бабочек. Они неспешно струились вверх по лестнице бесконечным потоком. Из бара вышел человек и уставился на Смита. Это был носильщик Тигель.
— Девять кругов ада, начальник, что у тебя с рукой? — воскликнул он.
— Долгая история. А у вас тут как дела? — спросил Смит.
— Полнейший упадок и разложение, — мрачно ответил Тигель. — Постояльцев нет. В ресторане пришлось перестать готовить фирменные рыбные блюда, потому что рыбаки взвинтили цену до пяти крон за фунт. Мы бы и вовсе прогорели, если бы нянюшка Балншик не согласилась танцевать в баре. — Мрачность его сразу как рукой сняло. — Какая артистка! А еще у нашей Горицвет родился ребеночек. Это зеленюк только что побежал наверх, да? — Он оглядел холл. — Откуда все эти бабочки?
— Да чтоб я знал, — отозвался Смит.
Лорд Эрменвир слез с Режа.
— Останьтесь здесь, — велел он телохранителям. Не сказав больше ни слова, лорд Эрменвир, Смит и леди Сунне взлетели вверх по ступеням.
Распугивая стаи бабочек, они добежали до тесной мансарды, где жили Горицвет и Ивострел.
Здесь белых туч не было, но только потому, что все бабочки устроились на спинке кровати и сидели, то складывая, то расправляя крылышки. В постели, прижимая к груди какой-то сверток, полулежала Горицвет и целовала Ивострела, который обнимал ее, стоя на коленях у кровати.
Другой мебели в комнате не было, поэтому Балншик и госпожа Смит сидели на полу, а между ними стояла бутылка «Серебряного куста».
— Уже сорок пять секунд целуются, — сообщила госпожа Смит. — Ничего, скоро придется прерваться — дышать-то нужно. Ой, мой бедный Смит! — Она не без труда поднялась на ноги. — Где же твоя рука?
— Нет, и ладно, — ответил он, целуя повариху. — Ничего, у меня будет золотой протез, весь в изумрудах, который к тому же сможет выделывать всякие штуки.
— Но вы же мне обещали, что вернете его в целости и сохранности, мерзкий тип! — закричала госпожа Смит на лорда Эрменвира.
Тот пожал плечами и шаровой молнией прикурил трубку, но разъяренная леди Сунне тут же выхватила ее.
— Нельзя курить в комнате новорожденного! — напомнила она.
— Значит, ты тоже специалист по этим проклятым вопросам, да? — вскипел лорд Эрменвир, выкатив глаза.
— Мой господин, не шумите, — произнесла Балншик, грациозно, словно змея, поднимаясь с пола и хватая юного лорда за плечи. — Добро пожаловать в Салеш, моя госпожа, — кивнула она леди Сунне, а потом, запрокинув лорда Эрменвира, впилась в него таким поцелуем, что больше его светлость уже ничего не мог сказать.
Ивострел и Горицвет наконец разомкнули объятия и теперь, прижавшись друг к другу, глядели на крошечного красного младенца, который безмятежно спал на коленях у матери.
— Совсем на тебя не похож, — хмурилась она. — Ну разве что ротик твой. И носик. И глазки, наверное, тоже, хотя он их еще не открывал. Хочешь, разбужу его? Жалко, что он совсем не как ты… ну, ты понимаешь…
— А мне не жалко, — ответил Ивострел. — Ничуть. Привет, Калион!
— С другой стороны, раз так, его, наверное, не надо регистрировать как йендри, — с надеждой добавила Горицвет. — Здорово, правда? Все демонстрации и стычки на прошлой неделе закончились. Раз — и закончились. Так что теперь, может быть, все наладится.
— Тише, детка, ты разбудила моего внучка, — заворчала госпожа Смит.
Калион Ивострел заворочался в одеяльце, потер кулачками подбородок и состроил ужасную гримасу. Он открыл глаза.
Глаза у него были замечательные. Туманно-зеленые, как Хлинъерит в ее лучшие дни.
— Ой, глядите! — радостно заверещала Горицвет. Младенец перепугался и вскинул ручки с растопыренными, как звездочки, пальцами.
И тут же бабочки поднялись в воздух и слетелись к малышу, пытаясь все разом уместиться на его крошечных ладошках. Они протискивались между пальчиками. Они кружили вокруг головы. Взрослые, оцепенев, смотрели на происходящее.
— О боги… — хрипло проговорила госпожа Смит и разрыдалась. — Бедный малютка…
— Разве не полагается в этот торжественный миг грохнуться на колени и запеть гимн или что-нибудь еще? — устало спросил лорд Эрменвир.
— Нет, нет! — в крайнем волнении воскликнула леди Сунне. — Вы что, не понимаете, что означают эти знамения? Ведь это о нем говорили все пророчества! Это для него мама снова сажает Хлинъерит! Это — Утешитель, и все его несовершенства прощены! — Она уставилась на младенца. — Хотя, конечно, странно, что он такого цвета…
— Я прекрасно понимаю, что это значит, — плакала госпожа Смит. — Гораздо лучше, чем ты, моя девочка. У него в жизни не будет ни минуты покоя. Старая история повторяется…
— Нет, — помотал головой Смит. — Это новая история.
Опустив взгляд, он посмотрел на обрубок руки и подумал: «Нету, и ладно. Я бы и вторую отдал, если такова плата за надежду. Тень отступила».

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36