Тирульф и Ялна были вынуждены отступить.
— Я не могу сдержать его натиск! — закричал Тирульф.
Он заметно устал и уже не нападал, а только отбивался от наседавшего скелета, к тому же удерживавшего на плече тело Локита.
Неожиданно всадник Смерти бросился к выходу и выскочил из храма Хель.
Возле алтаря Песни Крови удалось срезать голову последнего воина Хель. Кольчуга рухнула на пол, откатился шлем.
Песнь Крови похлопала дочь по плечу:
— Ты хорошо сражаешься, дочка. Мне вдруг открылось, что ты погибла.
Она еще раз обняла Гутрун, затем оглядела поле боя — не было ли какой другой опасности?
В этот момент в кумирне вновь раздался пронзительный вопль. Это Хальд продолжала сжимать горло Тёкк скрученным в жгут священным покрывалом Тора.
Служительница Фрейи прижала коленями к полу вздрагивающую в предсмертной агонии хозяйку замка. Теперь все тело колдуньи покрылось страшными пузырями, там и здесь проступали жуткие ожоги, обнажившие плоть. Тёкк начала дымиться, ее голова превратилось во что-то подобное огромному куску раскаленного угля. Волосы давным-давно слезли. Однако ведьма продолжала бороться, все еще пытаясь вырваться из тисков обжигающего талисмана. Она прожила столетия и очень не хотела уходить из жизни.
Тогда Хальд начала напевать заклинания Фрейи, в ее глазах загорелись ненависть и жажда мести. Сопротивление Тёкк ослабевало, ее тело неожиданно выгнулось дугой, и ей чуть было не удалось сбросить с себя девушку. Обгорелые тощие руки ведьмы потянулись в горлу Хальд.
— Не позволяй схватить себя за горло! — закричала Гутрун. Открывшаяся в ней сила подсказала, каким образом Тёкк пыталась продлить существование. — Убей ее! — исступленно закричала Гутрун и бросилась к подруге. — Хватит с нее!
Хальд глянула на Гутрун. Лицо служительницы Фрейи обратилось в маску ненависти. Взгляды девушек встретились, и Хальд постепенно начала приходить в себя. Наконец она кивнула и прочитала последнюю — решающую! — руну заклинания.
Покрывало вспыхнуло бело-голубым пламенем, обнявшим голову и плечи Тёкк.
Хальд вскочила и отпрыгнула в сторону. Уже оттуда смотрела, как извивалась колдунья, слушала ее вопли. Затем хозяйка замка замолчала, и на том месте, где только что корчилось в агонии ее тело, осталась лишь кучка пепла. Откуда-то издали донеслись рыдания, скоро стихли и они.
Глава тридцать шестая. СЛУЖИТЕЛЬНИЦА ТЬМЫ
Все стихло в кумирне богини Смерти. Останки Тёкк лежали у ног Хальд. Молодая колдунья наклонилась и подняла покрывало, вернее, то, что от него осталось.
Тирульф и Ялна стояли возле выхода, тяжело дыша. Поединок с обезумевшим всадником, умчавшимся куца-то с телом Локита, отнял у них последние силы. Гигантский медведь сумел перегрызть горло инеистому великану, но и сам погиб в тисках его лап, ётун сломал ему хребет.
Огромная, покрытая рыжеватой шерстью волчица вошла в храм. Она увидела мертвого супруга и, принюхиваясь, двинулась в его сторону. Она высвободила медведя, села возле него и тихо завыла.
Между тем Песнь Крови, обхватив Гутрун за плечи, бросила взгляд в ту сторону, где должен был валяться Локит.
— Всадник Смерти уволок его тело. Мы пытались остановить его, но в него словно сама Смерть вселилась, — ответила на немой вопрос воительницы Ялна.
Песнь Крови не смогла сдержать гневный возглас и бросилась из часовни, пытаясь по следу отыскать, куда скелет уволок останки мертвеца. Ульфхильда, Хальд, Ялна и Тирульф бросились следом
— Вам не найти его! — попыталась остановить их Гутрун, однако ее никто не послушал.
Девушка на мгновение глянула на останки Тёкк, затем перевела взгляд на Вельгерт и Торфинна и бросилась к ним.
— О, милостивая Скади, ты наконец вспомнила о нас, — засмеялась Вельгерт и подергала цепи.
— По замыслу ведьмы после оживления я должна была убить вас, — тихо сказала дочь воительницы, потом, указав на то место, где находилась горка пепла, добавила:
— Но в этом теперь нет необходимости.
— Конечно нет! — согласился Торфинн. — Освободи нас скорее из этих проклятых кандалов, мы должны найти детей. Поторопись, Гутрун.
Гутрун немного помедлила, попыталась взломать кандалы с помощью меча. Ничего не получилось, она выругалась, отшвырнула меч и, протянув к цепям руки, заговорила низким глухим голосом. Замки на кандалах открылись сами собой. Торфинн и Вельгерт бросились вон из кумирни.
Гутрун осталась в святилище одна.
Она приблизилась к горке пепла, постояла над ней, затем собрала, что можно, и высыпала на алтарь Хель. Опять же постояла с минуту в молчании, затем направилась к выходу из часовни.
Песнь Крови этаж за этажом осматривала замок Тёкк. Ульфхильда бежала рядом с ней. Обе тщательно принюхивались к зловонию, распространяемому всадником Смерти. От них не отставали Ялна, Тирульф и Хальд. Повсюду лежали мертвые солдаты Ковны и наряженные в красно-черные наряды обитатели логова Тёкк. Там и тут рыскали страшные звери, пытаясь отыскать тех, кто еще оставался в живых. Гримнира нигде не было видно.
Песнь Крови и Ульфхильда, ведомые запахом врага, вбежали в конюшню, здесь отыскали люк. Воительница откинула крышку. Внизу густела непроницаемая мгла, жуткое зловоние смерти поднималось оттуда, и не было слышно ни единого звука.
— Хальд, — позвала Песнь Крови.
Служительница Фрейи попыталась пронзить тьму колдовским взглядом, в ее глазах заиграли золотистые огоньки. Она наклонилась ниже, исследовала открывшееся внизу небольшое помещение.
— Пусто, — объявила она.
Появившаяся в дверях Гутрун тихим голосом проговорила:
— Всадник Смерти, Аксель Железная Рука, унес Локита в Нифльхейм.
Все повернулись в ее сторону. Гутрун была одета в черное, запятнанное кровью платье служительницы Хель.
— Я слышала, как Властительница Смерти приказала Акселю спасти тело господина. Она же вдохнула во всадника неодолимую силу и открыла путь в подземный мир.
— Ты слышала? — спросила Песнь Крови. — Как?..
Девушка не ответила.
— Гутрун, тот, кого ты назвала Локитом, был твоим братом Торбьёрном. Разве ты не знала об этом?
— Знала. Но теперь его зовут Локит. Придет день, и я уничтожу его. Я отомщу за все, что он сотворил со мной, мама, но он не живой. Его нельзя причислять к нашему миру. Для него смерть вовсе не то же самое, что для большинства живущих на земле.
Гутрун, посмотрев на Тирульфа, подошла к нему поближе и с ненавистью взглянула ему в лицо.
— Что он здесь делает? Этот негодяй захватил в плен меня и Хальд. — Она обратилась к Хальд:
— Взгляни на него, это он убил Норду Серый Плащ.
Хальд приблизилась, в ее глазах вспыхнул гнев.
— Я не убивал старую женщину, — ответил Тирульф.
— Это правда, — кивнула Хальд, ее голос дрожал от гнева. — Наставница только притворилась мертвой и сумела пережить пожар в хижине. Добили ее Тёкк с Ковной и те, кто служил им. Такие же негодяи, как ты! Тебя надо бросить на растерзание этим зверям.
— Точно, — согласилась Гутрун, — он не лучше других…
— Ни за что! — решительно заявила Ялна и вышла вперед. В ее руке блеснул меч Фрейи. — Он искупил вину и делом доказал свою верность. Если бы не он, мы никогда бы не смогли разделаться с прислужницей Хель.
Песнь Крови посмотрела на Тирульфа.
— Я и не знала, что ты участвовал в пленении Гутрун. А ты, — обратилась она к Ялне, — знала?
Девушка кивнула:
— Да, он сразу рассказал мне о том, что случилось в хижине. Я собиралась при первом удобном случае…
— Я так понимаю, что ты боялась, что я откажу ему в доверии и не позволю следовать вместе с нами? — перебила ее воительница.
— Нет, — запротестовала Ялна. — Я хотела сказать, но тогда это было не главное. Я… должна была рассказать тебе.
— Да, ты должна была.
— Я должен был сам рассказать, — вмешался в разговор Тирульф, — но Ялна права, просто удобного момента не представилось. После того как мне улыбнулась удача, и я вновь нашел Ялну, я уже не мог с ней расстаться. А ты, Песнь Крови, прогнала бы меня, но она бы тебя не бросила… Ради меня…
Песнь Крови посмотрела на мужчину, на женщину:
— Ты здорово помог нам, Тирульф. За это все я благодарна тебе. Но за то, что ты помог Тёкк похитить мою дочь, прощения не жди. Ялна, если я решу, что ему нет места в наших рядах, ты останешься с нами или уйдешь с ним?
Ялна прижала руку к груди, попыталась было крикнуть, что у нее и в мыслях нет бросать Песнь Крови и ее соратников, но что-то помешало ей. Она глянула на Тирульфа, затем на Песнь Крови, потом снова на Тирульфа.
— Я… не знаю.
— Я не настаиваю на немедленном ответе, — кивнула Песнь Крови. — Когда решишь, скажешь.
— Я бы много чего могла сказать по поводу этого странного решения, — заявила Гутрун. Она никак не могла успокоиться.
— Я тоже, — присоединилась к ней Хальд. — Кровь Норды не будет знать покоя, пока этот не ляжет в могилу, как его дружки.
— Что ж, — заявил Тирульф. — Раз такое дело, я уйду.
Он долго смотрел на Ялну, пока та не отвела глаза в сторону.
Песнь Крови повернулась и, пройдя вдоль стойл, вышла во внутренний двор. Все последовали за ней, кроме Ульфхильды, задержавшейся в конюшне, чтобы обрести человеческий облик. Как только превращение закончилось, она поспешила вслед за Песнью Крови.
— Теперь куда собираешься, Разорвавшая Петлю? — спросила она, догнав воительницу.
— Прими мою благодарность за помощь, Ульфхильда. Ты слышала, что сказала Гутрун по поводу моего сына, упрятанного в Нифльхейме. Если Хель однажды удалось возродить его плоть, она еще раз повторит это колдовство. Мне известно, кем в таком случае станет Локит. Он возглавит всадников Смерти. Я обязана остановить его и вернуть туда, откуда он вышел с помощью магии — в могилу. Отправлюсь на север, — к границам Нифльхейма и буду там ждать.
— Твои сражения — наши сражения, Черная Волчица, — торжественно заявила Ульфхильда. — Мы не оставим тебя в походе на север.
Песнь Крови отрицательно покачала головой, попыталась возразить, однако Ульфхильда рассмеялась и быстро сказала:
— Как же ты любишь протестовать, сестра по оружию. Я сказала — мы пойдем с тобой.
Чуть позже засмеялась и Песнь Крови:
— Еще раз благодарю, Ульфхильда, за все, что ты и твои люди сделали. Я скорблю о смерти Харбарда, понимая, насколько велика для тебя эта потеря.
На мгновение ей припомнился Эрик, затем она удивилась, что нет Гримнира. Где он прячется?
— Харбард, — гордо ответила предводительница ульфбьернов, — сейчас пирует с Одином. Он пал достойно, сразив ётуна. Мы навсегда запомним его как супруга Ульфхильды, Победителя проклятого Вафтруднира.
Над замком разошлись облака, засияло солнце. Заискрился залитый кровью снег под ногами.
Вельгерт и Торфинн стояли возле закрытых ворот, держа на руках Тору и Ингвара.
— Вы знаете, где мы нашли их? — в один голос произнесли супруги. — Они катались на спине медведя.
Песнь Крови усмехнулась:
— Оборотням было сказано, что необходимо отыскать двух маленьких, но очень храбрых несмышленышей и в случае опасности защитить их.
Она обняла друзей, затем похлопала Торфинна по плечу.
В этот момент во внутреннем дворе замка появился Гримнир. Он шагал, вытирая кровь и пот с лица. Дышал он тяжело, видно было, что последние минуты боя дались ему нелегко. В руке он нес что-то бесформенное, большое.
Песнь Крови поспешила к нему, на какое-то мгновение засмущалась, потом, потянувшись и встав на носки, горячо обняла его и поцеловала.
— Ты жив, — выдохнула она. — Хвала Одину, ты жив!..
— Да уж! — воскликнул рыжебородый великан. — Хвала Одину, ты тоже жива. А вот Ковне не повезло.
Он показал то, что тащил с собой и бросил к ногам воительницы. Округлый предмет перекатился несколько раз, в ясное небо уставились пустые глаза Ковны. Вообще-то взгляд у мертвых очей был не так пуст, как это могло показаться. В них еще стыл ужас.
— Разве солдаты Ковны могут сравниться с ульфбьернами, — презрительно выговорил он, — а Ковна со мной.
Тем временем воины-оборотни начали принимать человеческий облик. Они удалялись в уединенное место и там кувыркались через голову, после чего шерсть на их телах облезала, хребет выпрямлялся, клыки укорачивались.
Другие все еще рыскали по замку в поисках солдат Ковны и слуг Тёкк. Пронзительный вопль обозначал каждую находку. Пятеро ульфбьернов в шкурах медведей старались открыть замыкавшее ворота бревно. Стоя на задних лапах, они пытались сдвинуть запор, однако ничего не получалось.
— Слишком сильна магия Тёкк, — определила Хальд. — Вот почему не удается открыть ворота. Но магия Фрейи еще сильнее. Скажите им, чтобы они отошли от ворот.
— Нет, — Гутрун положила руку на плечо подруги. — Если ты попытаешься воспользоваться магией Фрейи, ты умрешь. Нужны совсем другие заклинания. Здесь есть невидимые демоны, созданные Тёкк. Они и удерживают бревно. Им надо приказать вернуться в Нифльхейм, тогда можно будет легко распахнуть створки, но силе Фрейи они не подчинятся.
Хальд удивленно посмотрела на подругу.
«Выходит, темная сила, что зрела в ней, все-таки проснулась. — Хальд даже вздрогнула от этой мысли, затем молча рукой отодвинула Гутрун. — Мне потребуется вся моя сила, все искусство, чтобы сломить сопротивление магии Тьмы. Клянусь Фрейей, душой погибшей Норды, я должна это сделать».
Она сосредоточилась и начала выговаривать нежные и непонятные слова, чтобы проверить, насколько права была Гутрун.
В следующее мгновение она увидела их, удерживающих ворота, затем повернулась и отошла. На лице проступила болезненная бледность.
— Что она сделала с тобой? — спросила она у подруги.
Гутрун не ответила, сконцентрировала внимание на воротах, закрыла глаза, напрягла волю.
— Прежде, Фрейядис, чем вам удалось ворваться в замок, — вставила слово Вельгерт, — Тёкк успела провести обряд.
— И Гутрун теперь обладает силой служительницы Хель, — добавил Торфинн. — Она расколдовала наши оковы.
«И услышала призыв Хель, обращенный к всаднику Смерти», — вспомнила Песнь Крови. Она, глянув в сторону дочери, не смогла сдержать дрожь.
Между тем Гутрун приказала медведям отойти подальше от ворот и начала вычерчивать руны. В воздухе зазмеился огненный след. Наконец она громко вскрикнула, и огненные буквы погасли.
— Попытайтесь теперь, — окликнула она ульфбьернов.
Медведи легко сдвинули толстое бревно и распахнули ворота.
Песнь Крови подошла к дочери, заглянула в ее глаза:
— Ты теперь владеешь магией Хель, дочка.
Она пыталась сохранить спокойствие в голосе, но это ей плохо удалось.
Гутрун замедленно кивнула.
— Ты тоже изменилась, мама, — ответила она. — Я ощущаю в тебе звериное начало. Ты томишься по свободе, по дикому раздолью.
Некоторое время обе женщины стояли, словно оцепенев, затем мать привлекла к себе дочь и крепко обняла ее.
— Да, для нас обеих все, что случилось с нами, не прошло даром. Но мы обе живы и снова вместе.
Гутрун тоже обняла мать и заплакала.
Ульфбьерны собрали своих павших и разложили во внутреннем дворе погребальный костер. Магнус с большинством членов его команды погибли, как и Харбард и несколько воинов-оборотней.
Те, кто выжил, стояли вокруг вздымавшегося в небо пламени и криками приветствовали павших героев. Хальд пропела хвалы Фрейе, Ульфхильда — Одину. Костер погас, воины, ведомые Песнью Крови, оставили замок Тёкк.
Когда они добрались до своих коней, оставленных в расщелине, куда выходил туннель, Гримнир подарил Инеистое Копыто Гутрун. Девушка похлопала коня по шее, погладила гриву, затем вконец сразила рыжебородого великана тем, что подбежала к нему и чмокнула в щеку.
Заметив его смущение, Песнь Крови улыбнулась.
Гримнир, увидев ухмылку Песни Крови, тоже усмехнулся:
— У твоей матери, Гутрун, прекрасная улыбка. Мы должны постараться, чтобы она улыбалась почаще.
— Обязательно, — согласилась девушка и вскочила в седло. — Мы постараемся.
Песнь Крови одарила каждого хмурым взглядом, однако мгновением позже выражение лица смягчилось, и она вновь улыбнулась. Она перевела дух, затем глубоко вдохнула чистый горный воздух, взглянула на солнце, улыбавшееся в ясном небе. Краем глаза заметила, что Гутрун повторила ее движения. Затем, когда все было готово, войско начало спускаться к подножию горы, подальше от замка Тёкк. Песнь Крови и Гутрун ехали впереди, дочь и мать вновь были вместе. Чуть позади держался Гримнир.
МЬЁЛЛЬНИР-СОКРУШИТЕЛЬ (Послесловие)
Мой отец отправился в Америку пятнадцатилетним мальчишкой — сбежал из родной Швеции. Умер он в Литтл Ривер, когда ему исполнилось семьдесят два. На его могиле я поставил камень, на котором вырезано: «Родился в Швеции, скончался в Винланде».
«Винландом», или Винной страной, назвали Северную Америку викинги-мореплаватели, и, прежде всего Лейф Эйриксон, добравшийся сюда за пятьсот лет до Колумба. Многие из американцев, выходцев из Скандинавии, каждый октябрь отмечают день Лейфа Эйриксона — как раз за несколько дней до праздника, посвященного Колумбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— Я не могу сдержать его натиск! — закричал Тирульф.
Он заметно устал и уже не нападал, а только отбивался от наседавшего скелета, к тому же удерживавшего на плече тело Локита.
Неожиданно всадник Смерти бросился к выходу и выскочил из храма Хель.
Возле алтаря Песни Крови удалось срезать голову последнего воина Хель. Кольчуга рухнула на пол, откатился шлем.
Песнь Крови похлопала дочь по плечу:
— Ты хорошо сражаешься, дочка. Мне вдруг открылось, что ты погибла.
Она еще раз обняла Гутрун, затем оглядела поле боя — не было ли какой другой опасности?
В этот момент в кумирне вновь раздался пронзительный вопль. Это Хальд продолжала сжимать горло Тёкк скрученным в жгут священным покрывалом Тора.
Служительница Фрейи прижала коленями к полу вздрагивающую в предсмертной агонии хозяйку замка. Теперь все тело колдуньи покрылось страшными пузырями, там и здесь проступали жуткие ожоги, обнажившие плоть. Тёкк начала дымиться, ее голова превратилось во что-то подобное огромному куску раскаленного угля. Волосы давным-давно слезли. Однако ведьма продолжала бороться, все еще пытаясь вырваться из тисков обжигающего талисмана. Она прожила столетия и очень не хотела уходить из жизни.
Тогда Хальд начала напевать заклинания Фрейи, в ее глазах загорелись ненависть и жажда мести. Сопротивление Тёкк ослабевало, ее тело неожиданно выгнулось дугой, и ей чуть было не удалось сбросить с себя девушку. Обгорелые тощие руки ведьмы потянулись в горлу Хальд.
— Не позволяй схватить себя за горло! — закричала Гутрун. Открывшаяся в ней сила подсказала, каким образом Тёкк пыталась продлить существование. — Убей ее! — исступленно закричала Гутрун и бросилась к подруге. — Хватит с нее!
Хальд глянула на Гутрун. Лицо служительницы Фрейи обратилось в маску ненависти. Взгляды девушек встретились, и Хальд постепенно начала приходить в себя. Наконец она кивнула и прочитала последнюю — решающую! — руну заклинания.
Покрывало вспыхнуло бело-голубым пламенем, обнявшим голову и плечи Тёкк.
Хальд вскочила и отпрыгнула в сторону. Уже оттуда смотрела, как извивалась колдунья, слушала ее вопли. Затем хозяйка замка замолчала, и на том месте, где только что корчилось в агонии ее тело, осталась лишь кучка пепла. Откуда-то издали донеслись рыдания, скоро стихли и они.
Глава тридцать шестая. СЛУЖИТЕЛЬНИЦА ТЬМЫ
Все стихло в кумирне богини Смерти. Останки Тёкк лежали у ног Хальд. Молодая колдунья наклонилась и подняла покрывало, вернее, то, что от него осталось.
Тирульф и Ялна стояли возле выхода, тяжело дыша. Поединок с обезумевшим всадником, умчавшимся куца-то с телом Локита, отнял у них последние силы. Гигантский медведь сумел перегрызть горло инеистому великану, но и сам погиб в тисках его лап, ётун сломал ему хребет.
Огромная, покрытая рыжеватой шерстью волчица вошла в храм. Она увидела мертвого супруга и, принюхиваясь, двинулась в его сторону. Она высвободила медведя, села возле него и тихо завыла.
Между тем Песнь Крови, обхватив Гутрун за плечи, бросила взгляд в ту сторону, где должен был валяться Локит.
— Всадник Смерти уволок его тело. Мы пытались остановить его, но в него словно сама Смерть вселилась, — ответила на немой вопрос воительницы Ялна.
Песнь Крови не смогла сдержать гневный возглас и бросилась из часовни, пытаясь по следу отыскать, куда скелет уволок останки мертвеца. Ульфхильда, Хальд, Ялна и Тирульф бросились следом
— Вам не найти его! — попыталась остановить их Гутрун, однако ее никто не послушал.
Девушка на мгновение глянула на останки Тёкк, затем перевела взгляд на Вельгерт и Торфинна и бросилась к ним.
— О, милостивая Скади, ты наконец вспомнила о нас, — засмеялась Вельгерт и подергала цепи.
— По замыслу ведьмы после оживления я должна была убить вас, — тихо сказала дочь воительницы, потом, указав на то место, где находилась горка пепла, добавила:
— Но в этом теперь нет необходимости.
— Конечно нет! — согласился Торфинн. — Освободи нас скорее из этих проклятых кандалов, мы должны найти детей. Поторопись, Гутрун.
Гутрун немного помедлила, попыталась взломать кандалы с помощью меча. Ничего не получилось, она выругалась, отшвырнула меч и, протянув к цепям руки, заговорила низким глухим голосом. Замки на кандалах открылись сами собой. Торфинн и Вельгерт бросились вон из кумирни.
Гутрун осталась в святилище одна.
Она приблизилась к горке пепла, постояла над ней, затем собрала, что можно, и высыпала на алтарь Хель. Опять же постояла с минуту в молчании, затем направилась к выходу из часовни.
Песнь Крови этаж за этажом осматривала замок Тёкк. Ульфхильда бежала рядом с ней. Обе тщательно принюхивались к зловонию, распространяемому всадником Смерти. От них не отставали Ялна, Тирульф и Хальд. Повсюду лежали мертвые солдаты Ковны и наряженные в красно-черные наряды обитатели логова Тёкк. Там и тут рыскали страшные звери, пытаясь отыскать тех, кто еще оставался в живых. Гримнира нигде не было видно.
Песнь Крови и Ульфхильда, ведомые запахом врага, вбежали в конюшню, здесь отыскали люк. Воительница откинула крышку. Внизу густела непроницаемая мгла, жуткое зловоние смерти поднималось оттуда, и не было слышно ни единого звука.
— Хальд, — позвала Песнь Крови.
Служительница Фрейи попыталась пронзить тьму колдовским взглядом, в ее глазах заиграли золотистые огоньки. Она наклонилась ниже, исследовала открывшееся внизу небольшое помещение.
— Пусто, — объявила она.
Появившаяся в дверях Гутрун тихим голосом проговорила:
— Всадник Смерти, Аксель Железная Рука, унес Локита в Нифльхейм.
Все повернулись в ее сторону. Гутрун была одета в черное, запятнанное кровью платье служительницы Хель.
— Я слышала, как Властительница Смерти приказала Акселю спасти тело господина. Она же вдохнула во всадника неодолимую силу и открыла путь в подземный мир.
— Ты слышала? — спросила Песнь Крови. — Как?..
Девушка не ответила.
— Гутрун, тот, кого ты назвала Локитом, был твоим братом Торбьёрном. Разве ты не знала об этом?
— Знала. Но теперь его зовут Локит. Придет день, и я уничтожу его. Я отомщу за все, что он сотворил со мной, мама, но он не живой. Его нельзя причислять к нашему миру. Для него смерть вовсе не то же самое, что для большинства живущих на земле.
Гутрун, посмотрев на Тирульфа, подошла к нему поближе и с ненавистью взглянула ему в лицо.
— Что он здесь делает? Этот негодяй захватил в плен меня и Хальд. — Она обратилась к Хальд:
— Взгляни на него, это он убил Норду Серый Плащ.
Хальд приблизилась, в ее глазах вспыхнул гнев.
— Я не убивал старую женщину, — ответил Тирульф.
— Это правда, — кивнула Хальд, ее голос дрожал от гнева. — Наставница только притворилась мертвой и сумела пережить пожар в хижине. Добили ее Тёкк с Ковной и те, кто служил им. Такие же негодяи, как ты! Тебя надо бросить на растерзание этим зверям.
— Точно, — согласилась Гутрун, — он не лучше других…
— Ни за что! — решительно заявила Ялна и вышла вперед. В ее руке блеснул меч Фрейи. — Он искупил вину и делом доказал свою верность. Если бы не он, мы никогда бы не смогли разделаться с прислужницей Хель.
Песнь Крови посмотрела на Тирульфа.
— Я и не знала, что ты участвовал в пленении Гутрун. А ты, — обратилась она к Ялне, — знала?
Девушка кивнула:
— Да, он сразу рассказал мне о том, что случилось в хижине. Я собиралась при первом удобном случае…
— Я так понимаю, что ты боялась, что я откажу ему в доверии и не позволю следовать вместе с нами? — перебила ее воительница.
— Нет, — запротестовала Ялна. — Я хотела сказать, но тогда это было не главное. Я… должна была рассказать тебе.
— Да, ты должна была.
— Я должен был сам рассказать, — вмешался в разговор Тирульф, — но Ялна права, просто удобного момента не представилось. После того как мне улыбнулась удача, и я вновь нашел Ялну, я уже не мог с ней расстаться. А ты, Песнь Крови, прогнала бы меня, но она бы тебя не бросила… Ради меня…
Песнь Крови посмотрела на мужчину, на женщину:
— Ты здорово помог нам, Тирульф. За это все я благодарна тебе. Но за то, что ты помог Тёкк похитить мою дочь, прощения не жди. Ялна, если я решу, что ему нет места в наших рядах, ты останешься с нами или уйдешь с ним?
Ялна прижала руку к груди, попыталась было крикнуть, что у нее и в мыслях нет бросать Песнь Крови и ее соратников, но что-то помешало ей. Она глянула на Тирульфа, затем на Песнь Крови, потом снова на Тирульфа.
— Я… не знаю.
— Я не настаиваю на немедленном ответе, — кивнула Песнь Крови. — Когда решишь, скажешь.
— Я бы много чего могла сказать по поводу этого странного решения, — заявила Гутрун. Она никак не могла успокоиться.
— Я тоже, — присоединилась к ней Хальд. — Кровь Норды не будет знать покоя, пока этот не ляжет в могилу, как его дружки.
— Что ж, — заявил Тирульф. — Раз такое дело, я уйду.
Он долго смотрел на Ялну, пока та не отвела глаза в сторону.
Песнь Крови повернулась и, пройдя вдоль стойл, вышла во внутренний двор. Все последовали за ней, кроме Ульфхильды, задержавшейся в конюшне, чтобы обрести человеческий облик. Как только превращение закончилось, она поспешила вслед за Песнью Крови.
— Теперь куда собираешься, Разорвавшая Петлю? — спросила она, догнав воительницу.
— Прими мою благодарность за помощь, Ульфхильда. Ты слышала, что сказала Гутрун по поводу моего сына, упрятанного в Нифльхейме. Если Хель однажды удалось возродить его плоть, она еще раз повторит это колдовство. Мне известно, кем в таком случае станет Локит. Он возглавит всадников Смерти. Я обязана остановить его и вернуть туда, откуда он вышел с помощью магии — в могилу. Отправлюсь на север, — к границам Нифльхейма и буду там ждать.
— Твои сражения — наши сражения, Черная Волчица, — торжественно заявила Ульфхильда. — Мы не оставим тебя в походе на север.
Песнь Крови отрицательно покачала головой, попыталась возразить, однако Ульфхильда рассмеялась и быстро сказала:
— Как же ты любишь протестовать, сестра по оружию. Я сказала — мы пойдем с тобой.
Чуть позже засмеялась и Песнь Крови:
— Еще раз благодарю, Ульфхильда, за все, что ты и твои люди сделали. Я скорблю о смерти Харбарда, понимая, насколько велика для тебя эта потеря.
На мгновение ей припомнился Эрик, затем она удивилась, что нет Гримнира. Где он прячется?
— Харбард, — гордо ответила предводительница ульфбьернов, — сейчас пирует с Одином. Он пал достойно, сразив ётуна. Мы навсегда запомним его как супруга Ульфхильды, Победителя проклятого Вафтруднира.
Над замком разошлись облака, засияло солнце. Заискрился залитый кровью снег под ногами.
Вельгерт и Торфинн стояли возле закрытых ворот, держа на руках Тору и Ингвара.
— Вы знаете, где мы нашли их? — в один голос произнесли супруги. — Они катались на спине медведя.
Песнь Крови усмехнулась:
— Оборотням было сказано, что необходимо отыскать двух маленьких, но очень храбрых несмышленышей и в случае опасности защитить их.
Она обняла друзей, затем похлопала Торфинна по плечу.
В этот момент во внутреннем дворе замка появился Гримнир. Он шагал, вытирая кровь и пот с лица. Дышал он тяжело, видно было, что последние минуты боя дались ему нелегко. В руке он нес что-то бесформенное, большое.
Песнь Крови поспешила к нему, на какое-то мгновение засмущалась, потом, потянувшись и встав на носки, горячо обняла его и поцеловала.
— Ты жив, — выдохнула она. — Хвала Одину, ты жив!..
— Да уж! — воскликнул рыжебородый великан. — Хвала Одину, ты тоже жива. А вот Ковне не повезло.
Он показал то, что тащил с собой и бросил к ногам воительницы. Округлый предмет перекатился несколько раз, в ясное небо уставились пустые глаза Ковны. Вообще-то взгляд у мертвых очей был не так пуст, как это могло показаться. В них еще стыл ужас.
— Разве солдаты Ковны могут сравниться с ульфбьернами, — презрительно выговорил он, — а Ковна со мной.
Тем временем воины-оборотни начали принимать человеческий облик. Они удалялись в уединенное место и там кувыркались через голову, после чего шерсть на их телах облезала, хребет выпрямлялся, клыки укорачивались.
Другие все еще рыскали по замку в поисках солдат Ковны и слуг Тёкк. Пронзительный вопль обозначал каждую находку. Пятеро ульфбьернов в шкурах медведей старались открыть замыкавшее ворота бревно. Стоя на задних лапах, они пытались сдвинуть запор, однако ничего не получалось.
— Слишком сильна магия Тёкк, — определила Хальд. — Вот почему не удается открыть ворота. Но магия Фрейи еще сильнее. Скажите им, чтобы они отошли от ворот.
— Нет, — Гутрун положила руку на плечо подруги. — Если ты попытаешься воспользоваться магией Фрейи, ты умрешь. Нужны совсем другие заклинания. Здесь есть невидимые демоны, созданные Тёкк. Они и удерживают бревно. Им надо приказать вернуться в Нифльхейм, тогда можно будет легко распахнуть створки, но силе Фрейи они не подчинятся.
Хальд удивленно посмотрела на подругу.
«Выходит, темная сила, что зрела в ней, все-таки проснулась. — Хальд даже вздрогнула от этой мысли, затем молча рукой отодвинула Гутрун. — Мне потребуется вся моя сила, все искусство, чтобы сломить сопротивление магии Тьмы. Клянусь Фрейей, душой погибшей Норды, я должна это сделать».
Она сосредоточилась и начала выговаривать нежные и непонятные слова, чтобы проверить, насколько права была Гутрун.
В следующее мгновение она увидела их, удерживающих ворота, затем повернулась и отошла. На лице проступила болезненная бледность.
— Что она сделала с тобой? — спросила она у подруги.
Гутрун не ответила, сконцентрировала внимание на воротах, закрыла глаза, напрягла волю.
— Прежде, Фрейядис, чем вам удалось ворваться в замок, — вставила слово Вельгерт, — Тёкк успела провести обряд.
— И Гутрун теперь обладает силой служительницы Хель, — добавил Торфинн. — Она расколдовала наши оковы.
«И услышала призыв Хель, обращенный к всаднику Смерти», — вспомнила Песнь Крови. Она, глянув в сторону дочери, не смогла сдержать дрожь.
Между тем Гутрун приказала медведям отойти подальше от ворот и начала вычерчивать руны. В воздухе зазмеился огненный след. Наконец она громко вскрикнула, и огненные буквы погасли.
— Попытайтесь теперь, — окликнула она ульфбьернов.
Медведи легко сдвинули толстое бревно и распахнули ворота.
Песнь Крови подошла к дочери, заглянула в ее глаза:
— Ты теперь владеешь магией Хель, дочка.
Она пыталась сохранить спокойствие в голосе, но это ей плохо удалось.
Гутрун замедленно кивнула.
— Ты тоже изменилась, мама, — ответила она. — Я ощущаю в тебе звериное начало. Ты томишься по свободе, по дикому раздолью.
Некоторое время обе женщины стояли, словно оцепенев, затем мать привлекла к себе дочь и крепко обняла ее.
— Да, для нас обеих все, что случилось с нами, не прошло даром. Но мы обе живы и снова вместе.
Гутрун тоже обняла мать и заплакала.
Ульфбьерны собрали своих павших и разложили во внутреннем дворе погребальный костер. Магнус с большинством членов его команды погибли, как и Харбард и несколько воинов-оборотней.
Те, кто выжил, стояли вокруг вздымавшегося в небо пламени и криками приветствовали павших героев. Хальд пропела хвалы Фрейе, Ульфхильда — Одину. Костер погас, воины, ведомые Песнью Крови, оставили замок Тёкк.
Когда они добрались до своих коней, оставленных в расщелине, куда выходил туннель, Гримнир подарил Инеистое Копыто Гутрун. Девушка похлопала коня по шее, погладила гриву, затем вконец сразила рыжебородого великана тем, что подбежала к нему и чмокнула в щеку.
Заметив его смущение, Песнь Крови улыбнулась.
Гримнир, увидев ухмылку Песни Крови, тоже усмехнулся:
— У твоей матери, Гутрун, прекрасная улыбка. Мы должны постараться, чтобы она улыбалась почаще.
— Обязательно, — согласилась девушка и вскочила в седло. — Мы постараемся.
Песнь Крови одарила каждого хмурым взглядом, однако мгновением позже выражение лица смягчилось, и она вновь улыбнулась. Она перевела дух, затем глубоко вдохнула чистый горный воздух, взглянула на солнце, улыбавшееся в ясном небе. Краем глаза заметила, что Гутрун повторила ее движения. Затем, когда все было готово, войско начало спускаться к подножию горы, подальше от замка Тёкк. Песнь Крови и Гутрун ехали впереди, дочь и мать вновь были вместе. Чуть позади держался Гримнир.
МЬЁЛЛЬНИР-СОКРУШИТЕЛЬ (Послесловие)
Мой отец отправился в Америку пятнадцатилетним мальчишкой — сбежал из родной Швеции. Умер он в Литтл Ривер, когда ему исполнилось семьдесят два. На его могиле я поставил камень, на котором вырезано: «Родился в Швеции, скончался в Винланде».
«Винландом», или Винной страной, назвали Северную Америку викинги-мореплаватели, и, прежде всего Лейф Эйриксон, добравшийся сюда за пятьсот лет до Колумба. Многие из американцев, выходцев из Скандинавии, каждый октябрь отмечают день Лейфа Эйриксона — как раз за несколько дней до праздника, посвященного Колумбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38