Перистальтическое поле сразу
же подхватило их и понесло вперед. С удобством откинувшись, они
рассматривали окружающее.
Трудно было поверить, что они находятся в подземном
туннеле. Искусство, использовавшее весь Диаспар под свои
холсты, здесь было занято вовсю. Небеса над ними казались
открытыми всем ветрам. Вокруг повсюду сверкали на солнце шпили
города. Но это был не известный Элвину город, а Диаспар куда
более ранних веков. Хотя большинство крупных строений были
знакомыми, небольшие различия добавляли интереса всей сцене.
Элвину хотелось задержаться, но никак не удавалось отыскать
способ замедлить продвижение по туннелю.
Вскоре они плавно опустились в просторном эллиптическом
зале, с окнами по всем сторонам. В них виделись дразнящие
картины садов, усыпанных сверкающими цветами. Сады в Диаспаре
все еще были, но эти существовали только в сознании задумавшего
их художника. В теперешнем мире цветов, подобных этим, конечно,
быть не могло.
Алистра была зачарована их красотой и явно полагала, что
именно это и хотел показать ей Элвин. Он наблюдал за тем, как
Алистра радостно перебегала от сцены к сцене, восторгаясь при
каждом новом открытии. В полупустынных зданиях на периферии
Диаспара были сотни подобных мест. Скрытые силы поддерживали в
них все в полном порядке. Возможно, когда-нибудь жизненный
прилив снова затопит их, - пока что же этот старинный сад был
секретом, которым владели только они вдвоем.
- Нам надо идти дальше, - сказал наконец Элвин. - Это
только начало. Он вошел в одно из окон, и иллюзия рухнула. За
стеклом был не сад, а круглый туннель, резко загибавшийся
кверху. В нескольких шагах позади он все еще видел Алистру,
несмотря на то, что сам он не был ей виден. Она, нисколько не
колеблясь, секундой позже оказалась в проходе рядом с ним.
Пол под их ногами медленно начал ползти вперед, словно
жаждал вести их к цели. Они сделали несколько шагов, пока их
скорость не стала такой большой, что дальнейшие усилия были бы
напрасны.
Коридор все еще клонился вверх и на тридцати метрах
изогнулся под прямым углом. Но это можно было постигнуть лишь
логикой; для всех чувств ощущение соответствовало быстрой
ходьбе по совершенно прямому коридору. То, что на деле они
двигались прямо вверх в вертикальной шахте глубиной в сотни
метров, не создавало у них никакого опасения: отказ
поляризующего поля был непредставим.
Теперь коридор снова начал наклоняться "вниз" до тех
пор, пока снова не согнулся под прямым углом. Бег пола
неощутимо замедлялся и, наконец, остановился в длинном зале,
увешанном зеркалами. Элвин знал, что здесь торопить Алистру
бессмысленно. Дело было не только в том, что определенные
женские черты остались неизменными со времен Евы; перед
очарованием этого места не удержался бы никто. Насколько знал
Элвин, нигде в Диаспаре не было ничего подобного. По прихоти
художника только некоторые из зеркал отражали обстановку, какой
она была в действительности - и даже они изменяли свое
расположение, как был уверен в том Элвин. Прочие же, конечно,
отражали что-то, но видеть себя расхаживающим среди вечно
изменчивого, совершенно воображаемого окружения было несколько
ошарашивающе.
Иногда в мире за зеркалом были бродящие туда-сюда люди,
и не раз Элвину попадались знакомые лица. Впрочем, он хорошо
понимал, что видит не известных ему в этом существовании
друзей. Сквозь сознание неизвестного мастера он смотрел в
прошлое, наблюдая предыдущие воплощения людей, существующих в
сегодняшнем мире. Напоминая о собственной уникальности, его
огорчала мысль, что сколько бы он не ждал перед этими
меняющимися видами, он никогда не встретит древнее эхо себя
самого.
- Знаешь ли ты, где мы находимся? - спросил Элвин у
Алистры, когда она завершила обход зеркал.
Алистра покачала головой.
- Где-то у края города, я полагаю, - ответила она
беззаботно. - Мы, видно, проделали большой путь, но я не
представляю, насколько мы удалились.
- Мы в Башне Лоранна, - пояснил Элвин. - Это одна из
высочайших точек Диаспара. Пойдем, я покажу тебе...
Он взял Алистру за руку и повел ее из зала. Здесь не
было заметных глазу выходов, но в некоторых местах узор на полу
указывал на боковые коридоры. При подходе к зеркалам в этих
точках отражения как бы расплывались в светящуюся арку, через
которую можно было ступить в другой коридор.
Алистра окончательно потеряла счет всем изгибам и
поворотам, когда они наконец вышли в длинный, совершенной
прямой туннель, продуваемый холодным постоянным ветром. Он
простирался горизонтально на сотню метров в обе стороны, и у
его дальних концов виднелись крошечные круги света.
- Мне здесь не нравится, - пожаловалась Алистра. -
Холодно.
Вероятно, она никогда не испытывала настоящего холода в
своей жизни. Элвин почувствовал себя виноватым. Ему следовало
предупредить, чтобы она взяла с собой плащ - и хороший, ибо вся
одежда в Диаспаре служила чистым украшением и как защита от
холода никуда не годилась. Поскольку ее дискомфорт был
полностью его виной, он протянул ей свой плащ, не сказав ни
слова. В этом не было и следа галантности: равенство полов было
полным слишком долго для того, чтобы выжили подобные
условности. Будь ситуация обратной, Алистра отдала бы свой плащ
Элвину, и он машинально принял бы его.
Идти вдоль потока ветра было не столь уж неприятно, и
они быстро достигли края туннеля. Изящная каменная решетка с
широкими прорезями не давала пройти дальше, да это и не было
нужно: они стояли у края пропасти. Огромный воздухопровод
выходил на отвесный край башни, и под ними был вертикальный
обрыв метров в четыреста. Они были высоко над внешними обводами
города, и немногие в этом мире имели возможность так видеть
простиравшийся перед ними Диаспар.
Вид был обратный тому, что Элвин наблюдал из центра
парка. Внизу простирались концентрические волны камня и
металла, опускавшиеся километровыми шагами к сердцевине города.
Вдалеке, частично скрытые башнями, виднелись поля, деревья,
вечно текущая по кругу река. А еще дальше вновь громоздились,
поднимаясь к небу, бастионы Диаспара.
Стоя рядом с ним, Алистра рассматривала панораму с
удовольствием, но без особого удивления. Она видела город
бессчетное число раз с других, почти столь же выгодно
расположенных точек - и со значительно большим комфортом.
- Вот наш мир, весь, целиком, - сказал Элвин. - Теперь я
хочу показать тебе кое-что еще.
Отойдя от решетки, он направился к удаленному световому
кругу в дальнем конце туннеля. Ветер обдавал холодом его его
легко одетое тело, но Элвин едва замечал это неудобство,
продираясь через поток воздуха.
Он прошел лишь немного и понял, что Алистра даже не
пытается идти за ним. Она стояла и смотрела ему вслед. Ее
позаимствованный плащ бился на ветру, одна рука слегка
прикрывала лицо. Элвин увидел, как дрогнули ее губы, но слова
не долетали до него. Сперва он оглянулся с изумлениям, затем с
нетерпением, смешанным с жалостью. То, что говорил Джезерак,
было правдой. Она не могла последовать за ним. Она поняла смысл
этого удаленного светового пятна, сквозь которое в Диаспар
врывался ветер. Позади Алистры был знакомый мир, полный чудес,
но свободный от неожиданностей, плывущий по реке времени,
подобно сверкающему, но плотно закрытому пузырьку. Впереди,
отстоя от нее не более чем на несколько шагов, была голая
пустыня - необитаемый мир - мир Пришельцев.
Элвин вернулся к ней и с удивлением обнаружил, что она
вся дрожит.
- Чего ты боишься? - спросил он. - Мы по-прежнему в
Диаспаре, в полной безопасности. Ты же выглянула из того окна
позади нас, - значит, можешь выглянуть и из этого тоже!
Алистра уставилась на него, словно он был неким
монстром. В сущности, по ее меркам он был им.
- Я не могу этого сделать, - сказала она наконец. - Даже
при одной мысли об этом мне становится холоднее, чем от ветра.
Не ходи дальше, Элвин!
- В этом нет никакой логики! - безжалостно настаивал
Элвин. - Ну чем тебе повредит, если ты дойдешь до конца этого
коридора и посмотришь наружу? Там необычно и одиноко, но ничего
страшного нет. Наоборот, чем дольше я смотрю, тем более
прекрасным мне...
Алистра не дослушала его. Она повернулась на каблуках и
бросилась вниз по тому скату, что доставил их в этот туннель.
Элвин не пытался остановить ее. Навязывать другому свою волю
было плохим тоном. Убеждения же, как он видел, были совершенно
бесполезны. Он знал, что Алистра не остановится, пока не
вернется к своим друзьям. Ей не грозила опасность затеряться в
лабиринтах города: она без труда могла найти обратный путь.
Инстинктивное умение выпутываться из самых мудреных закоулков
было лишь одним из многих достижений Человека, начавшего жить в
городах. Давно исчезнувшие крысы вынуждены были приобрести
подобные же навыки, когда покинув поля, связали свою судьбу с
человечеством.
Элвин помедлил секунду, словно в надежде на возвращение
Алистры. Он не был удивлен ее реакцией - но лишь проявившейся
неистовостью и иррациональностью. Искренне сожалея о ее бегстве
он, однако, предпочел бы, чтоб она не позабыла при этом
оставить плащ. Дело было не только в холоде. Непросто было
пробиваться сквозь ветер, вдыхаемый легкими города. Элвин
боролся и с потоком воздуха, и с той силой, что поддерживала
его движение. Лишь достигнув каменной решетки и вцепившись в
нее руками, он позволил себе расслабиться. Места едва хватало,
чтобы просунуть голову в отверстие, и даже при этом поле зрения
несколько ограничивалось, так как вход в туннель был несколько
углублен в городскую стену.
И все же он видел достаточно. В сотнях метров под ним
солнечный свет покидал пустыню. Лучи почти горизонтально
пронизывали решетку, покрывая стены туннеля причудливой
картиной из золотых бликов и теней. Прикрыв глаза от солнечного
блеска, Элвин пристально рассматривал страну, где уже
бесконечно многие века не ступала нога человека.
Он смотрел как бы на вечно застывшее море. Уходя на
запад, километр за километром змеились песчаные дюны. Косое
освещение резко выделяло их очертания. Тут и там капризы ветра
выдули в песке причудливые водовороты и овражки. Иногда трудно
было поверить, что эти скульптуры не созданы разумом. На очень
большом расстоянии, так далеко, что его нельзя было даже
оценить, виднелась гряда плавных, округлых холмов. Они
разочаровали Элвина: он бы многое дал, чтобы воочию увидеть
поднимающиеся ввысь горы старинных записей и собственных грез.
Солнце опустилось к краю холмов. Его покрасневший свет
был смягчен пройденными в атмосфере сотнями километров. На его
диске были видны два огромных черных пятна. Элвин знал из своих
изысканий о существовании подобного явления; но был удивлен
тем, что столь легко может наблюдать их. Они выглядели словно
пара глаз, уставившихся на него, согнувшегося в своей смотровой
щели; а ветер беспрестанно свистел в ушах.
Сумерек не было. С заходом солнца озера тени, лежавшие
среди песчаных дюн, стремительно слились в одно громадное море
тьмы. Цвета покидали небо; теплые красные и золотые тона
вытекли прочь, оставив антарктически-синий, постепенно
сгустившийся в ночь. Задержав дыхание, Элвин ждал момента,
ведомого из всего человечества лишь ему - момента, когда оживет
и затрепещет первая звезда.
С тех пор как он последний раз побывал в этом месте,
прошло много недель, и он знал, что картина ночного небосвода
должна была измениться. Но он не был готов впервые увидеть Семь
Солнц.
Они не могли называться иначе: непрошенная фраза сама
сорвалась с его губ. На последних следах закатного сияния они
составляли крошечную, тесную и поразительно симметричную
группу. Шесть из них были расположены в виде слегка сплющенного
эллипса, который, как был уверен Элвин, на деле был точным
кругом, слегка наклоненным к лучу зрения. Каждая из звезд имела
свой цвет: он различил красную, голубую, золотую и зеленую,
прочие оттенки ускользали от глаза. Точно в центре этого
построения покоился одинокий белый гигант - ярчайшая звезда на
всем доступном взору небе. Вся группа выглядела в точности как
ювелирное изделие. Казалось невероятным, выходившим за все
пределы законов случайности, чтобы природа могла измыслить
столь идеальный образ.
Когда его глаза постепенно освоились с темнотой, Элвин
различил огромную туманную вуаль, некогда именовавшуюся Млечным
Путем. Она простиралась от зенита до горизонта, и ее складки
окутывали Семь Солнц. Теперь, бросая им вызов, появились и
другие звезды, но их случайные группировки только подчеркивали
загадку этой идеальной симметрии. Как будто некая сила,
сознательно противопоставив себя беспорядку природной
Вселенной, поместила свой знак среди звезд.
Не более десяти раз Галактика обернулась вокруг своей
оси с тех пор, как Человек впервые прошел по Земле. По ее
собственным меркам это был лишь миг. Но за этот краткий период
она изменилась полностью - изменилась намного больше, чем
должна была бы при следовании естественному ходу событий.
Грандиозные солнца, некогда пылавшие в расцвете молодости столь
яростно, теперь чадили, доживая свою судьбу. Но Элвин никогда
не видел небеса в их древней славе и не подозревал об
утерянном.
Холод, пронизывающий до костей, погнал его обратно в
город. Он оторвался от решетки и потер руки, разминаясь.
Впереди, снизу туннеля, исходящий от Диаспара свет был столь
ярок, что на секунду он был вынужден отвести взгляд. За
пределами города были такие вещи, как день и ночь, - внутри же
царил лишь вечный день. Когда Солнце покидало небосклон над
Диаспаром, город заливал свет, так что никто даже не замечал
исчезновения естественного освещения. Еще до того, как люди
потеряли нужду во сне, они изгоняли тьму из своих городов.
Единственной ночью, приходившей иногда в Диаспар, была редкая и
непредсказуемая тьма, иногда опускавшаяся на парк и
превращавшая его в место загадок и тайн.
Элвин медленно возвращался через зеркальный зал, разум
его все еще был полон ночью и звездами. Он чувствовал
воодушевление и подавленность одновременно. Казалось, нет
способа когда-нибудь ускользнуть в эту огромную пустоту - и нет
также рациональной причины сделать это. Джезерак заявил, что
человек в пустыне скоро погибнет, и Элвин вполне мог верить
ему. Возможно, однажды он и найдет путь покинуть Диаспар, но
если он это и сделает, то заранее будет знать о скором
возвращении. Достигнуть пустыни было бы замечательным
развлечением, не более. Эту забаву ему не с кем было разделить,
и она никуда бы его не привела. Но это, по крайней мере, стоило
совершить, чтобы утолить душевную тоску.
Словно в нежелании возвращаться в обычный мир, Элвин
задержался среди отражений прошлого. Стоя перед одним из
огромных зеркал, он наблюдал за сценами, появлявшимися и
исчезавшими в его глубинах. Какой бы механизм ни создавал эти
образы, он управлялся его присутствием и, до некоторой степени,
и его мыслями. Когда он впервые входил в помещение, зеркала
всегда были пусты, но стоило пройтись перед ними, как они
заполнялись действием.
Он будто бы стоял посреди широкой открытой площади,
которую он в действительности никогда не видел, но, вероятно,
существовавшей где-то в Диаспаре. Она была необычно людной;
происходило что-то вроде митинга. Двое мужчин на приподнятой
платформе вежливо дискутировали, а их сторонники стояли вокруг,
вмешиваясь время от времени. Полное молчание добавляло
очарования происходящему, ибо воображение немедленно вступало в
работу, снабжая сцену соответствующими звуками. Что они
обсуждали? Элвин замечтался. Возможно, это была не реальная
сцена из прошлого, а чисто придуманный эпизод. Тщательно
выверенное расположение фигур, их слегка церемонные жесты
делали ее чуть-чуть слишком изящной для обычной
действительности.
Он рассматривал лица в толпе, разыскивая кого-нибудь
знакомого.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Город И Звезды'


1 2 3 4 5