Он с поклоном поцеловал руку Менестрес и сказал:
— Добрый вечер, королева Менестрес, мисс...
— Разреши представить тебе Сильвию — мою приемную дочь. А это Ксавье — магистр и глава Совета, — представила их друг другу Менестрес.
— Очень приятно, — Ксавье поцеловал руку девушке, и она ответила ему улыбкой.
— Рад видеть вас в моем театре. Надеюсь, вам нравится опера.
— Она чудесна, — ответила Менестрес. — Ты пригласил певцов из Италии?
— Не всех. Большинство из них местные.
— Я вижу, ты прекрасно со всем справляешься.
— Не жалуюсь. Правда, довольно часто приходиться действовать через подставных лиц, а это увеличивает риск. Но все же так безопаснее для всех нас.
— Сколько тебя знаю, ты всегда заботился не только о себе, — улыбнулась Менестрес. — Мне это всегда нравилось. В этом ты похож на Круса.
— Мы всегда были друзьями. Я прекрасно помню те времена, когда мы жили все вместе, будучи Вашими учениками, — при этих воспоминаниях в глазах Ксавье появилось мечтательное выражение, было видно, что они дороги ему. — Крус стал вампиром на сотню лет раньше меня. Сейчас он, насколько я знаю, осел в Венеции.
— Да, я встречалась с ним несколько раз. Недавно у него и Мирабель родился сын.
— Вот как? Я рад за них. Надо будет навестить их, как только появиться время.
— Ты пока не собираешься покидать эту страну?
— Нет. Мне нравиться здесь, тут я многого добился, осев после длительных странствий. А уезжать в другую страну, чтобы начинать там все сначала... Нет уж. Я прожил здесь, в этом городе последние две с половиной сотни лет, я видел, как он рос, менялся. Я знаю здесь все. К тому же я магистр города, и мой долг заботиться обо всех здешних вампирах. Я не могу просто так бросить все это и уехать, даже если бы очень захотел.
— Ты стал очень ответственным, — улыбнулась Менестрес. Ей пришлись по душе слова Ксавье. — Городу повезло, что у него такой главный магистр.
— Да, но с этими молодыми вампирами становиться все труднее, — недовольно проворчал Ксавье. — Некоторые из нас подходят к вопросу обращения новых вампиров крайне необдуманно. В результате чего молодые вампиры, чувствуя себя не только бессмертными, но и абсолютно неуязвимыми, совершают глупости. В этом году мне пришлось вытащить из тюрьмы уже троих.
— К сожалению, многие, берущие на себя создание нового вампира, не понимают, что с превращением человека в вампира дело не кончается. Молодой вампир похож на маленького ребенка, которого нужно заново учить жить. Поэтому такой вампир, не знающий толком кто он и что он, может быть очень опасен. Во-первых, он может начать убивать, во-вторых, не будет соблюдать должную осторожность, и бог знает, что еще. А такое поведение рано или поздно приведет его или к безумию, или к смерти, или в полицию.
— Вот именно, а это грозит нашим раскрытием. Правда, в последнее время, многие стали осознавать это и вести себя осторожнее. Но все же остаются еще те, кто создают новых вампиров, чтобы увеличить свою власть.
— Да-да, — согласилась Менестрес. Следующий акт оперы должен был вот-вот начаться, и она оглядывала зрительный зал. — Я вижу, сегодня здесь много наших.
— Вы правы. В ложе напротив вашей находиться Такеда с двумя своими вампирами. Через три ложи от него Мариша и Роберто.
Менестрес посмотрела туда и увидела женщину рядом с высоким чернокожим. Все эти вампиры ничуть не отличались от обычных людей, ни один человек не смог бы признать в них вампиров, если бы они этого не захотели, но сами они могли бы узнать друг друга, даже находясь в разных концах огромной людской толпы. Вот и сейчас они обменивались приветственными кивками головы с Менестрес.
Но сама королева не пожелала говорить с ними. Когда опера закончилась, они с Сильвией покинули театр и поехали домой. Они как раз выходили, когда Менестрес на миг почувствовала что-то, будто за ними следили, но это чувство сразу же прошло, и она решила не придавать этому особого значения. Они с Сильвией сели в ждавшую их машину и уехали. Если бы королева помедлила хотя бы несколько секунд, то смогла бы увидеть темный силуэт. Фары проезжающей машины на миг осветили его — это был черноволосый мужчина.
Но дома Менестрес ожидал еще один сюрприз. Танис передала ей огромный букет кроваво-алых роз. Королева удивленно вскинула свои красивые брови. Она не ожидала цветов. Найдя карточку, которая была прикреплена к букету, она прочла ее. В ней была лишь строчка: «Надеюсь, я не слишком дерзок. Герман».
А спустя час Герман сам пришел в дом Менестрес. Она согласилась принять его, хоть этот визит ее и удивил.
Герман галантно поцеловал ей руку, коснувшись лишь кончиков пальцев. Казалось, от его былой дерзости не осталось и следа, но все же в глубине его глаз было что-то, что заставляло насторожиться. Менестрес пригласила его сесть и сказала:
— Спасибо за цветы, но твой визит удивил меня. Что ты хочешь?
— Ничего. Я просто пришел, чтобы лично извиниться за свою непозволительную дерзость. Я не в коей мере не хотел обидеть или рассердить вас.
— Еще на Совете я сказала, что прощаю тебя.
— Значит, вы не сердитесь на меня?
— Нет.
— Вы удивительны. Я никогда не встречал вампиров подобных вам. Вы, несомненно, по праву носите титул королевы.
— Спасибо, но лесть здесь ни к чему, — голос Менестрес оставался холодным.
— Мои слова искренны. Вы поразили меня, еще в нашу первую встречу. С тех пор я не могу забыть о вас ни на минуту, — с этими словами Герман снова поцеловал ей руку.
Менестрес не могла сказать, что ей это было неприятно, но полного доверия к нему у нее не было. Для этого она слишком мало его знала. Может, в ней проснулось любопытство или дали о себе знать годы одиночества, но все же она решила дать ему шанс.
С этой встречи не проходило и дня, чтобы Герман не дарил ей цветы и другие подарки. Он стал частым гостем в ее доме, старался быть максимально вежливым со всеми: Сильвией, Танис, Димьеном, хотя с последним все было не так просто. Его подозрения по отношению к Герману были гораздо больше чем у Менестрес. Внешне он оставался холоден и вежлив, но старался, по возможности, не спускать глаз с Германа. Но самому Герману это сейчас было неважно. Все его внимание было обращено к Менестрес.
И вот, через несколько дней Герман решил действовать. Они с Менестрес были наедине в одной из маленьких уютных гостиных ее дома. Была полночь, и комнату заливал мягкий свет луны. Помимо этого была зажжена лишь одна лампа в форме цветка, дававшая не так уж много света. Но вампиры прекрасно видели в темноте и могли обходиться и вовсе без этого освещения.
Все это рождало атмосферу романтики, интимности, что было как нельзя кстати для Германа. Он сказал, обнимая Менестрес и целуя ее:
— Ты восхитительна! Ты сводишь меня с ума! — голос его был немного хриплым и завораживающим. Он старался пустить в ход все свое очарование и не пренебрегал способностями вампира, забывая кого держит в объятьях.
Опуская ее на диван, он не переставал покрывать поцелуями ее лицо, шею, она не сопротивлялась, и Герман ликовал. Под его ловкими руками ее платье заскользило вниз, как вдруг что-то произошло. Герман даже не зразу понял что именно. Менестрес просто исчезла из его объятий. Всего пара секунд и она уже стояла возле него, который сидел в той же позе, будто обнимая ее. Наконец сообразив, что случилось, Герман спросил:
— Менестрес, что произошло?
Он попытался взять ее за руку, но она отстранилась, выдернув свою руку со словами:
— Лжец! — в ее голосе были лишь холод и сталь.
— О чем ты, любимая?
— Не смей называть меня так! Или ты думал, что тебе удастся провести меня? Мерзавец!
— Менестрес...
— Перестань претворяться. Может с кем-то этот трюк и прошел бы, но только не со мной. Я не нужна тебе. Во всяком случае не в том смысле, — Менестрес горько усмехнулась. — Ты жаждешь власти и силы, власти, которая поможет тебе возвыситься над всеми вампирами. Именно для этого я понадобилась тебе. Ты захотел получить от меня эту силу. Узнав о Черных Принцах, ты решил, что я могу дать тебе ее. Но ты жестоко ошибся, не учтя, кого ты захотел использовать.
— Менестрес... Ваше Величество, вы ошибаетесь.
— Не отпирайся. Я прочла это в твоих мыслях, когда ты уже думал, что одержал победу. Глупец.
— Да, я хотел обладать силой, которая поможет мне установить власть вампиров по всей земле! — сказал Герман, скидывая маску, так как притворяться больше не было смысла. — Пусть люди поймут, что они всего лишь пища для нас! Поэтому я притворялся. Теперь же, когда все раскрылось, ты можешь действовать со мной, ты действительно привлекаешь меня. Дай же мне эту силу!
В следующую секунду он был прижат к стене. Рука Менестрес сжала его горло стальными тисками и приподняла над полом.
— Самонадеянный сукин сын! — Менестрес вся кипела от гнева. — Убирайся, иначе я не сдержусь и убью тебя! И больше никогда не попадайся мне на глаза.
С этими словами Менестрес просто швырнула Германа в двери комнаты. Удар был такой силы, что они распахнулись, и вампир пролетел еще некоторое расстояние по коридору. Когда он пришел в себя, то поспешил покинуть этот дом. Он понимал, что оставаться здесь опасно. Но все же Герман не сдался. Его губы шептали:
— Ты еще пожалеешь. Я отомщу тебе и обрету силу!
Вышвырнув Германа, Менестрес поднялась к себе в спальню. Она все еще была вне себя от злости. Возмущенно, она мерила шагами комнату, чтобы успокоиться.
Димьен и Танис, обладавшие, как и все вампиры, тонким слухом, услышали как она ходит и поняли, что с королевой что-то не так. Они поспешили подняться к ней, чтобы удостовериться не нужна ли их помощь.
Когда они вошли в ее спальню, Менестрес уже более-менее справилась со своим гневом, хотя он все еще был велик. Она удивлялась, как не убила этого наглеца на месте.
— Менестрес... госпожа, с вами все в порядке? — почти в один голос спросили Димьен и Танис.
— Да-да, все нормально, — поспешила успокоить их Менестрес, хотя в ее голосе еще слышались нотки раздражения.
— А где Герман? — удивленно спросила Танис.
— Не упоминай при мне больше этого имени. Я ничего не хочу слышать о нем. Димьен, если он попытается войти в мой дом, вышвырни его. Чтоб больше ноги его здесь не было.
— Да, Менестрес.
Димьен и Танис сразу поняли, что между Менестрес и Германом произошла какая-то размолвка, но от нее самой им больше ничего узнать не удалось. Королева явно не желала разговаривать на эту тему, и ее друзья не стали настаивать.
* * *
Джеймс под чутким руководством Вилджена продолжал учиться премудростям охоты на вампиров. Он оказался способным учеником, во всяком случае, по мнению Грэга. Старый охотник в душе надеялся воспитать из Джеймса своего преемника, который, как и он, посвятит свою жизнь истреблению этих кровопийц. Но Вилджен не знал, что сомнения все еще теребят душу Джеймса. Он думал, что молчаливость и задумчивость его ученика связана лишь с жаждой мести.
И вот охотники снова обнаружили вампира, это был уже третий. В этот раз выстрелить в вампира должен был Джеймс. Это было так называемое боевое крещение.
Все было как и раньше, охотники действовали слажено и быстро. Даже гроб не пришлось долго искать. Видимо вампир, на которого они охотились, был еще молод и неопытен. Они открыли гроб, и первое, что увидел Джеймс, было красивое, как на старинных картинах, лицо юноши. Скорее всего, он был испанцем и, будучи человеком, вряд ли прожил многим более восемнадцати лет. Совсем дитя, успел подумать Джеймс. Но надо было действовать, и он нажал на курок.
Посеребренный кол, сокрушая плоть и кости, пронзил грудь вампира. Его лицо исказилось от боли, он сел, пытаясь вынуть кол, который причинял ему столько неудобства, но в тоже мгновенье его голова была отсечена точным ударом меча. И все же, прежде чем его голова отделилась от тела, вампир посмотрел на Джеймса, и у него в голове раздалось:
— За что, брат?
Эти слова, вернее последняя мысль вампира, поразили его. Джеймс в который раз задумался над тем, а вправе ли он быть судьей?
* * *
Прошла неделя с тех пор как Менестрес вышвырнула Германа. Она почти забыла о нем, так как если бы на протяжении всей своей долгой жизни она слишком близко к сердцу принимала подобные вещи, то никогда бы не прожила так долго, и уж вряд ли смогла бы удержать в руках власть, отпущенную ей как королеве.
И вот, спустя неделю после этого происшествия, Менестрес получила записку от Ксавье, в которой они нижайше просил ее прийти, так как получил некоторые сведения по ее делу. Она сразу поняла, что он имеет в виду, не мешкая, отправилась к Ксавье, взяв с собой Димьена как телохранителя и, в большей степени, как друга.
Ксавье сразу же принял их в своем кабинете. Менестрес села в кресло. Она была вся в нетерпении, хоть внешне и оставалась спокойна. Димьен же, как всегда, занял место позади нее. Он мог стоять так часами, ни единым движением не обнаруживая своего присутствия, но стоило ему обнаружить опасность, как он действовал быстрее молнии.
— Ты звал меня? — первой спросила Менестрес.
— Да, королева. Более двадцати лет назад вы дали мне одно... поручение. На выполнение его ушло довольно много времени, но я все же выполнил его.
— Ты нашел его? — теперь голос Менестрес немного выдавал ее волнение.
— Думаю, да. Хотя, учитывая обстоятельства дела, стопроцентной гарантии дать невозможно.
— Да, да...
— Он жив, ему двадцать четыре года и он носит имя Джеймс Келли. Он живет в этом городе, вот по этому адресу. Насколько мне удалось узнать, живет один и работает в одной из компаний менеджером. Вот в этой папке все, что мне удалось узнать о нем.
Ксавье положил желтую папку рядом с карточкой, на которой был написан адрес. Менестрес взяла ее и бегло просмотрела. Помимо сведений в ней было несколько фотографий. Их она, наоборот, просмотрела очень внимательно. Изображенный на них молодой мужчина ничем не напоминал Антуана, но это ничего не значило. Она сама изменила его, так что теперь он мог выглядеть как угодно. По сути фотографии почти ничего не значили. Только встретившись с ним лично, Менестрес могла понять прав Ксавье или ошибается. Но все же радость переполняла ее. Она сказала:
— Спасибо, Ксавье. Я никогда не забуду того, что ты сделал для меня. Ты сделал почти невозможное.
— Пустяки. Вы сделали для меня гораздо больше. Всегда буду рад услужить вам всем, чем смогу.
Тепло попрощавшись с Ксавье, Менестрес и следовавший за ней по пятам Димьен ушли. Королеве стоило большого труда сдерживать чувства, охватившие ее. Слишком ошеломляющими были известия, полученные от магистра города.
Когда они уже были на полпути к дому, Менестрес все же не сдержалась. От радости она поцеловала Димьена и сказала лишь одно слово:
— Наконец-то!
Но Димьену и не нужно было слов. Он и без них прекрасно понял, что случилось с Менестрес. Поэтому он улыбнулся и сказал:
— Я рад за тебя. Всей душой желаю, чтобы этот человек оказался именно тем, кого ты ищешь. Я знаю как он дорог тебе.
Слова Димьена были искренны, в них не было и толики ревности. Да, он любил Менестрес, но любил как сестру, не более того. И обоим это было прекрасно известно. К тому же сердце верного друга королевы было несвободно, но это была тайна, которую он старался скрыть ото всех, а порой даже от самого себя.
Линкольн Менестрес остановился возле ее дома. Она вышла, поблагодарив взглядом Димьена, который услужливо открыл перед ней дверцу, и тут же замерла. Что-то было не так. По лицу Димьена она поняла, что он тоже почувствовал это. В их доме были чужие! И вдруг тонкий слух вампиров уловил женский крик.
— Сильвия! — мгновенно узнала голос Менестрес.
Димьен ничего не сказал, но в глазах его была тревога. В следующий миг оба вампира уже ворвались в дом. Они быстрее молнии направились туда, откуда раздался крик.
Они нашли Сильвию на втором этаже дома, в конце коридора. Она стояла возле раскрытых дверей ведущих на балкон. Прохладный ночной ветер трепал ее волосы, но она этого не замечала, ее глаза были широко раскрыты от ужаса. Над ней склонился темный силуэт мужчины. Его улыбка походила на оскал хищника, сходство добавляли сверкнувшие в темноте клыки. Прейди Менестрес и Димьен несколькими секундами позже, и они вонзились бы в нежную шею девушки.
Но они пришли вовремя. Менестрес мгновенно оценила ситуацию и так же мгновенно среагировала. Быстрее мысли она ринулась вперед, и вот незваный вампир уже прижат к стене, а ее рука сжимает его горло.
Сильвия не выдержала всего этого и потеряла сознание. Димьен, ринувшийся к ней на помощь, едва успел ее подхватить. Менестрес же не сводила глаз с незваного гостя, глаза ее полыхали гневом. Она сказала:
— Герман! — и хоть она говорила тихо, но в ее голосе были только лед и металл. Если бы голосом можно было убивать, то Герман был бы уже трупом.
— Да, — Герман как всегда был дерзок, к тому же отпираться было бессмысленно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Добрый вечер, королева Менестрес, мисс...
— Разреши представить тебе Сильвию — мою приемную дочь. А это Ксавье — магистр и глава Совета, — представила их друг другу Менестрес.
— Очень приятно, — Ксавье поцеловал руку девушке, и она ответила ему улыбкой.
— Рад видеть вас в моем театре. Надеюсь, вам нравится опера.
— Она чудесна, — ответила Менестрес. — Ты пригласил певцов из Италии?
— Не всех. Большинство из них местные.
— Я вижу, ты прекрасно со всем справляешься.
— Не жалуюсь. Правда, довольно часто приходиться действовать через подставных лиц, а это увеличивает риск. Но все же так безопаснее для всех нас.
— Сколько тебя знаю, ты всегда заботился не только о себе, — улыбнулась Менестрес. — Мне это всегда нравилось. В этом ты похож на Круса.
— Мы всегда были друзьями. Я прекрасно помню те времена, когда мы жили все вместе, будучи Вашими учениками, — при этих воспоминаниях в глазах Ксавье появилось мечтательное выражение, было видно, что они дороги ему. — Крус стал вампиром на сотню лет раньше меня. Сейчас он, насколько я знаю, осел в Венеции.
— Да, я встречалась с ним несколько раз. Недавно у него и Мирабель родился сын.
— Вот как? Я рад за них. Надо будет навестить их, как только появиться время.
— Ты пока не собираешься покидать эту страну?
— Нет. Мне нравиться здесь, тут я многого добился, осев после длительных странствий. А уезжать в другую страну, чтобы начинать там все сначала... Нет уж. Я прожил здесь, в этом городе последние две с половиной сотни лет, я видел, как он рос, менялся. Я знаю здесь все. К тому же я магистр города, и мой долг заботиться обо всех здешних вампирах. Я не могу просто так бросить все это и уехать, даже если бы очень захотел.
— Ты стал очень ответственным, — улыбнулась Менестрес. Ей пришлись по душе слова Ксавье. — Городу повезло, что у него такой главный магистр.
— Да, но с этими молодыми вампирами становиться все труднее, — недовольно проворчал Ксавье. — Некоторые из нас подходят к вопросу обращения новых вампиров крайне необдуманно. В результате чего молодые вампиры, чувствуя себя не только бессмертными, но и абсолютно неуязвимыми, совершают глупости. В этом году мне пришлось вытащить из тюрьмы уже троих.
— К сожалению, многие, берущие на себя создание нового вампира, не понимают, что с превращением человека в вампира дело не кончается. Молодой вампир похож на маленького ребенка, которого нужно заново учить жить. Поэтому такой вампир, не знающий толком кто он и что он, может быть очень опасен. Во-первых, он может начать убивать, во-вторых, не будет соблюдать должную осторожность, и бог знает, что еще. А такое поведение рано или поздно приведет его или к безумию, или к смерти, или в полицию.
— Вот именно, а это грозит нашим раскрытием. Правда, в последнее время, многие стали осознавать это и вести себя осторожнее. Но все же остаются еще те, кто создают новых вампиров, чтобы увеличить свою власть.
— Да-да, — согласилась Менестрес. Следующий акт оперы должен был вот-вот начаться, и она оглядывала зрительный зал. — Я вижу, сегодня здесь много наших.
— Вы правы. В ложе напротив вашей находиться Такеда с двумя своими вампирами. Через три ложи от него Мариша и Роберто.
Менестрес посмотрела туда и увидела женщину рядом с высоким чернокожим. Все эти вампиры ничуть не отличались от обычных людей, ни один человек не смог бы признать в них вампиров, если бы они этого не захотели, но сами они могли бы узнать друг друга, даже находясь в разных концах огромной людской толпы. Вот и сейчас они обменивались приветственными кивками головы с Менестрес.
Но сама королева не пожелала говорить с ними. Когда опера закончилась, они с Сильвией покинули театр и поехали домой. Они как раз выходили, когда Менестрес на миг почувствовала что-то, будто за ними следили, но это чувство сразу же прошло, и она решила не придавать этому особого значения. Они с Сильвией сели в ждавшую их машину и уехали. Если бы королева помедлила хотя бы несколько секунд, то смогла бы увидеть темный силуэт. Фары проезжающей машины на миг осветили его — это был черноволосый мужчина.
Но дома Менестрес ожидал еще один сюрприз. Танис передала ей огромный букет кроваво-алых роз. Королева удивленно вскинула свои красивые брови. Она не ожидала цветов. Найдя карточку, которая была прикреплена к букету, она прочла ее. В ней была лишь строчка: «Надеюсь, я не слишком дерзок. Герман».
А спустя час Герман сам пришел в дом Менестрес. Она согласилась принять его, хоть этот визит ее и удивил.
Герман галантно поцеловал ей руку, коснувшись лишь кончиков пальцев. Казалось, от его былой дерзости не осталось и следа, но все же в глубине его глаз было что-то, что заставляло насторожиться. Менестрес пригласила его сесть и сказала:
— Спасибо за цветы, но твой визит удивил меня. Что ты хочешь?
— Ничего. Я просто пришел, чтобы лично извиниться за свою непозволительную дерзость. Я не в коей мере не хотел обидеть или рассердить вас.
— Еще на Совете я сказала, что прощаю тебя.
— Значит, вы не сердитесь на меня?
— Нет.
— Вы удивительны. Я никогда не встречал вампиров подобных вам. Вы, несомненно, по праву носите титул королевы.
— Спасибо, но лесть здесь ни к чему, — голос Менестрес оставался холодным.
— Мои слова искренны. Вы поразили меня, еще в нашу первую встречу. С тех пор я не могу забыть о вас ни на минуту, — с этими словами Герман снова поцеловал ей руку.
Менестрес не могла сказать, что ей это было неприятно, но полного доверия к нему у нее не было. Для этого она слишком мало его знала. Может, в ней проснулось любопытство или дали о себе знать годы одиночества, но все же она решила дать ему шанс.
С этой встречи не проходило и дня, чтобы Герман не дарил ей цветы и другие подарки. Он стал частым гостем в ее доме, старался быть максимально вежливым со всеми: Сильвией, Танис, Димьеном, хотя с последним все было не так просто. Его подозрения по отношению к Герману были гораздо больше чем у Менестрес. Внешне он оставался холоден и вежлив, но старался, по возможности, не спускать глаз с Германа. Но самому Герману это сейчас было неважно. Все его внимание было обращено к Менестрес.
И вот, через несколько дней Герман решил действовать. Они с Менестрес были наедине в одной из маленьких уютных гостиных ее дома. Была полночь, и комнату заливал мягкий свет луны. Помимо этого была зажжена лишь одна лампа в форме цветка, дававшая не так уж много света. Но вампиры прекрасно видели в темноте и могли обходиться и вовсе без этого освещения.
Все это рождало атмосферу романтики, интимности, что было как нельзя кстати для Германа. Он сказал, обнимая Менестрес и целуя ее:
— Ты восхитительна! Ты сводишь меня с ума! — голос его был немного хриплым и завораживающим. Он старался пустить в ход все свое очарование и не пренебрегал способностями вампира, забывая кого держит в объятьях.
Опуская ее на диван, он не переставал покрывать поцелуями ее лицо, шею, она не сопротивлялась, и Герман ликовал. Под его ловкими руками ее платье заскользило вниз, как вдруг что-то произошло. Герман даже не зразу понял что именно. Менестрес просто исчезла из его объятий. Всего пара секунд и она уже стояла возле него, который сидел в той же позе, будто обнимая ее. Наконец сообразив, что случилось, Герман спросил:
— Менестрес, что произошло?
Он попытался взять ее за руку, но она отстранилась, выдернув свою руку со словами:
— Лжец! — в ее голосе были лишь холод и сталь.
— О чем ты, любимая?
— Не смей называть меня так! Или ты думал, что тебе удастся провести меня? Мерзавец!
— Менестрес...
— Перестань претворяться. Может с кем-то этот трюк и прошел бы, но только не со мной. Я не нужна тебе. Во всяком случае не в том смысле, — Менестрес горько усмехнулась. — Ты жаждешь власти и силы, власти, которая поможет тебе возвыситься над всеми вампирами. Именно для этого я понадобилась тебе. Ты захотел получить от меня эту силу. Узнав о Черных Принцах, ты решил, что я могу дать тебе ее. Но ты жестоко ошибся, не учтя, кого ты захотел использовать.
— Менестрес... Ваше Величество, вы ошибаетесь.
— Не отпирайся. Я прочла это в твоих мыслях, когда ты уже думал, что одержал победу. Глупец.
— Да, я хотел обладать силой, которая поможет мне установить власть вампиров по всей земле! — сказал Герман, скидывая маску, так как притворяться больше не было смысла. — Пусть люди поймут, что они всего лишь пища для нас! Поэтому я притворялся. Теперь же, когда все раскрылось, ты можешь действовать со мной, ты действительно привлекаешь меня. Дай же мне эту силу!
В следующую секунду он был прижат к стене. Рука Менестрес сжала его горло стальными тисками и приподняла над полом.
— Самонадеянный сукин сын! — Менестрес вся кипела от гнева. — Убирайся, иначе я не сдержусь и убью тебя! И больше никогда не попадайся мне на глаза.
С этими словами Менестрес просто швырнула Германа в двери комнаты. Удар был такой силы, что они распахнулись, и вампир пролетел еще некоторое расстояние по коридору. Когда он пришел в себя, то поспешил покинуть этот дом. Он понимал, что оставаться здесь опасно. Но все же Герман не сдался. Его губы шептали:
— Ты еще пожалеешь. Я отомщу тебе и обрету силу!
Вышвырнув Германа, Менестрес поднялась к себе в спальню. Она все еще была вне себя от злости. Возмущенно, она мерила шагами комнату, чтобы успокоиться.
Димьен и Танис, обладавшие, как и все вампиры, тонким слухом, услышали как она ходит и поняли, что с королевой что-то не так. Они поспешили подняться к ней, чтобы удостовериться не нужна ли их помощь.
Когда они вошли в ее спальню, Менестрес уже более-менее справилась со своим гневом, хотя он все еще был велик. Она удивлялась, как не убила этого наглеца на месте.
— Менестрес... госпожа, с вами все в порядке? — почти в один голос спросили Димьен и Танис.
— Да-да, все нормально, — поспешила успокоить их Менестрес, хотя в ее голосе еще слышались нотки раздражения.
— А где Герман? — удивленно спросила Танис.
— Не упоминай при мне больше этого имени. Я ничего не хочу слышать о нем. Димьен, если он попытается войти в мой дом, вышвырни его. Чтоб больше ноги его здесь не было.
— Да, Менестрес.
Димьен и Танис сразу поняли, что между Менестрес и Германом произошла какая-то размолвка, но от нее самой им больше ничего узнать не удалось. Королева явно не желала разговаривать на эту тему, и ее друзья не стали настаивать.
* * *
Джеймс под чутким руководством Вилджена продолжал учиться премудростям охоты на вампиров. Он оказался способным учеником, во всяком случае, по мнению Грэга. Старый охотник в душе надеялся воспитать из Джеймса своего преемника, который, как и он, посвятит свою жизнь истреблению этих кровопийц. Но Вилджен не знал, что сомнения все еще теребят душу Джеймса. Он думал, что молчаливость и задумчивость его ученика связана лишь с жаждой мести.
И вот охотники снова обнаружили вампира, это был уже третий. В этот раз выстрелить в вампира должен был Джеймс. Это было так называемое боевое крещение.
Все было как и раньше, охотники действовали слажено и быстро. Даже гроб не пришлось долго искать. Видимо вампир, на которого они охотились, был еще молод и неопытен. Они открыли гроб, и первое, что увидел Джеймс, было красивое, как на старинных картинах, лицо юноши. Скорее всего, он был испанцем и, будучи человеком, вряд ли прожил многим более восемнадцати лет. Совсем дитя, успел подумать Джеймс. Но надо было действовать, и он нажал на курок.
Посеребренный кол, сокрушая плоть и кости, пронзил грудь вампира. Его лицо исказилось от боли, он сел, пытаясь вынуть кол, который причинял ему столько неудобства, но в тоже мгновенье его голова была отсечена точным ударом меча. И все же, прежде чем его голова отделилась от тела, вампир посмотрел на Джеймса, и у него в голове раздалось:
— За что, брат?
Эти слова, вернее последняя мысль вампира, поразили его. Джеймс в который раз задумался над тем, а вправе ли он быть судьей?
* * *
Прошла неделя с тех пор как Менестрес вышвырнула Германа. Она почти забыла о нем, так как если бы на протяжении всей своей долгой жизни она слишком близко к сердцу принимала подобные вещи, то никогда бы не прожила так долго, и уж вряд ли смогла бы удержать в руках власть, отпущенную ей как королеве.
И вот, спустя неделю после этого происшествия, Менестрес получила записку от Ксавье, в которой они нижайше просил ее прийти, так как получил некоторые сведения по ее делу. Она сразу поняла, что он имеет в виду, не мешкая, отправилась к Ксавье, взяв с собой Димьена как телохранителя и, в большей степени, как друга.
Ксавье сразу же принял их в своем кабинете. Менестрес села в кресло. Она была вся в нетерпении, хоть внешне и оставалась спокойна. Димьен же, как всегда, занял место позади нее. Он мог стоять так часами, ни единым движением не обнаруживая своего присутствия, но стоило ему обнаружить опасность, как он действовал быстрее молнии.
— Ты звал меня? — первой спросила Менестрес.
— Да, королева. Более двадцати лет назад вы дали мне одно... поручение. На выполнение его ушло довольно много времени, но я все же выполнил его.
— Ты нашел его? — теперь голос Менестрес немного выдавал ее волнение.
— Думаю, да. Хотя, учитывая обстоятельства дела, стопроцентной гарантии дать невозможно.
— Да, да...
— Он жив, ему двадцать четыре года и он носит имя Джеймс Келли. Он живет в этом городе, вот по этому адресу. Насколько мне удалось узнать, живет один и работает в одной из компаний менеджером. Вот в этой папке все, что мне удалось узнать о нем.
Ксавье положил желтую папку рядом с карточкой, на которой был написан адрес. Менестрес взяла ее и бегло просмотрела. Помимо сведений в ней было несколько фотографий. Их она, наоборот, просмотрела очень внимательно. Изображенный на них молодой мужчина ничем не напоминал Антуана, но это ничего не значило. Она сама изменила его, так что теперь он мог выглядеть как угодно. По сути фотографии почти ничего не значили. Только встретившись с ним лично, Менестрес могла понять прав Ксавье или ошибается. Но все же радость переполняла ее. Она сказала:
— Спасибо, Ксавье. Я никогда не забуду того, что ты сделал для меня. Ты сделал почти невозможное.
— Пустяки. Вы сделали для меня гораздо больше. Всегда буду рад услужить вам всем, чем смогу.
Тепло попрощавшись с Ксавье, Менестрес и следовавший за ней по пятам Димьен ушли. Королеве стоило большого труда сдерживать чувства, охватившие ее. Слишком ошеломляющими были известия, полученные от магистра города.
Когда они уже были на полпути к дому, Менестрес все же не сдержалась. От радости она поцеловала Димьена и сказала лишь одно слово:
— Наконец-то!
Но Димьену и не нужно было слов. Он и без них прекрасно понял, что случилось с Менестрес. Поэтому он улыбнулся и сказал:
— Я рад за тебя. Всей душой желаю, чтобы этот человек оказался именно тем, кого ты ищешь. Я знаю как он дорог тебе.
Слова Димьена были искренны, в них не было и толики ревности. Да, он любил Менестрес, но любил как сестру, не более того. И обоим это было прекрасно известно. К тому же сердце верного друга королевы было несвободно, но это была тайна, которую он старался скрыть ото всех, а порой даже от самого себя.
Линкольн Менестрес остановился возле ее дома. Она вышла, поблагодарив взглядом Димьена, который услужливо открыл перед ней дверцу, и тут же замерла. Что-то было не так. По лицу Димьена она поняла, что он тоже почувствовал это. В их доме были чужие! И вдруг тонкий слух вампиров уловил женский крик.
— Сильвия! — мгновенно узнала голос Менестрес.
Димьен ничего не сказал, но в глазах его была тревога. В следующий миг оба вампира уже ворвались в дом. Они быстрее молнии направились туда, откуда раздался крик.
Они нашли Сильвию на втором этаже дома, в конце коридора. Она стояла возле раскрытых дверей ведущих на балкон. Прохладный ночной ветер трепал ее волосы, но она этого не замечала, ее глаза были широко раскрыты от ужаса. Над ней склонился темный силуэт мужчины. Его улыбка походила на оскал хищника, сходство добавляли сверкнувшие в темноте клыки. Прейди Менестрес и Димьен несколькими секундами позже, и они вонзились бы в нежную шею девушки.
Но они пришли вовремя. Менестрес мгновенно оценила ситуацию и так же мгновенно среагировала. Быстрее мысли она ринулась вперед, и вот незваный вампир уже прижат к стене, а ее рука сжимает его горло.
Сильвия не выдержала всего этого и потеряла сознание. Димьен, ринувшийся к ней на помощь, едва успел ее подхватить. Менестрес же не сводила глаз с незваного гостя, глаза ее полыхали гневом. Она сказала:
— Герман! — и хоть она говорила тихо, но в ее голосе были только лед и металл. Если бы голосом можно было убивать, то Герман был бы уже трупом.
— Да, — Герман как всегда был дерзок, к тому же отпираться было бессмысленно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44