Затрещал телефон у изголовья постели. Пол рванул трубку.– Сегодня утром в шесть тридцать твоих людей поймали в архивном отделе префектуры полиции. – Это был голос Сэма Мазура из посольства.– О Господи!..– Французы засняли их на видео, начиная с той секунды, как они спустились с крыши внутрь помещения! Приезжай, Пол, у нас крупные неприятности!– Где они?..– Лягушатники собираются отвезти их прямо в аэропорт и отправить ближайшим рейсом в Вашингтон. Ребят отпускают благодаря дипломатической неприкосновенности, но Франция теперь окончательно и бесповоротно закрыта для них. И вот еще что: причина, по которой им позволили так долго находиться на тщательно охраняемом объекте, в том, что «Сюрте» хотела записать каждый удар по клавише клавиатуры, пока они прорывались в базу данных. Французам известно, и как они это сделали, и что обнаружили – в общем, все.– Сейчас буду.Уорд не очень хорошо ориентировался в метро, но он знал, что в середине дня это самый быстрый транспорт в Париже. Тем не менее поезд ехал, как ему показалось, умопомрачительно долго, предоставляя ему возможность методично просчитать не одну возможность спасти Бекки, Чарли и всю операцию.Спустя пятнадцать минут он уже взбегал по ступеням выхода на площадь Согласия. А вот и здание американского посольства. Дипломатический паспорт позволил Уорду беспрепятственно миновать и французскую охрану, и американскую морскую пехоту.Кабинет Сэма находился в середине широкого коридора.– Я Пол Уорд, – представился он секретарю, который, к его удивлению, оказался французом. Он допущен к секретным документам, владеет соответствующей информацией? Да, времена изменились...Сэм сидел за металлическим письменным столом. Жалюзи на окне были плотно закрыты; стены, казалось, сотрясались от гула кондиционера.– Пол, ты старый засранец, я думал, тебя арестовали по дороге сюда.– Что с моими людьми?– Бизнес-класс в самолете «Эр-Франс». Не так уж плохо.Разумеется, ни для кого из них это еще не конец. Ребята допустили огромный промах, и пройдет немало времени, прежде чем ситуация стабилизируется, если такое вообще возможно.– Они что, уже в полете?– Нет, по дороге в аэропорт, французы не любят, когда кто-то проникает на их секретные объекты, особенно если это американцы.– Сэм, знаю, ты меня возненавидишь, но тебе придется найти способ, как оставить мою команду здесь. Они мне срочно нужны.Мазур покачал головой.– Все кончено.– Потребуй ответной услуги, используй шантаж... Сделай что-нибудь!– Я ничего не могу сделать. Твои агенты провалились.– В таком случае мне нужно срочно увидеть посла.Сэм вскочил из-за стола.– Ты шутишь. Сам заварил кашу, а теперь хочешь, чтобы политики ее расхлебывали? Как-то не верится, что у тебя в Конгрессе есть богатый покровитель.Пол попытался разыграть последнюю карту, которая, как он надеялся, могла оказаться козырной.– Тут замешан терроризм, Сэм. Мы проводим серьезнейшую операцию, и Франция здесь оказалась вовлечена только потому, что на ее территории находится международная террористка. Если мы ее упустим, могут пострадать невинные люди.Сэм потянулся к телефону.– Тебе не нужен никакой посол.Он затарахтел по-французски с бешеной скоростью, и Пол с трудом понял, что Мазур обращался к какому-то важному чиновнику с просьбой о срочном и незамедлительном вмешательстве.Сэм повесил трубку.– Через десять минут с нами встретится начальник подразделения внутренней безопасности «Сюрте».На этот раз они отправились в путь в посольском «ситроене», поэтому передвигаться по городу было легче.Сэм некоторое время молчал, затем, откашлявшись, произнес:– Если операция проводится такими скудными силами и совершенно не по правилам, то всегда возникают проблемы.– Мы действуем очень эффективно.– Я не хочу вмешиваться, Пол, но должен тебе сказать, что выглядишь ты хуже некуда даже по сравнению с жертвой дорожного происшествия. Чем бы ты там ни занимался, причем очень эффективно, это дело превращает тебя в настоящую развалину.Уорд и Сэм вместе учились, как задушить человека струной от рояля и как подкожно установить микрофон кошке или собаке. Но в Камбодже, куда их направили, эти знания совершенно не пригодились – там шла обычная война.– А вот ты, между прочим, отлично выглядишь. Теннис, гольф и бассейн.– А еще покер каждый вторник с британцами. Здесь совсем неплохо можно жить, если ни во что не вляпываться, как это сделали твои головорезы.Если бы только французские таможенники не упустили эту тварь в аэропорту де Голля... Лично он представлял себе операцию так: эту тварь следовало обезвредить выстрелом, как только она приблизилась к таможенному контролю, а затем сбросить в чан с серной кислотой или кремировать. Вампирша удрала по дороге в камеру – что ж, иначе и быть не могло!– Мне бы хотелось рассказать тебе, чем я занят, но не могу, – Пол пожал плечами. – Было бы гораздо легче, если бы каждый полицейский, каждый чертов офицер безопасности знал об операции. Но тогда началось бы нечто непредсказуемое, настоящее светопреставление.– Что ж, это все объясняет. Ты сгоришь на такой работе, старина. Насколько я понял, твои методы не щадят в первую очередь тебя самого.Они подъехали к длинному внушительному зданию в английском стиле, где размещалась «Сюрте». Пол опасался бюрократической волокиты и долгого ожидания, но спустя четверть часа они переступили порог очень тихого и очень стильного кабинета, хозяином которого оказался чрезвычайно строгий карлик.– Я полковник Бокаж, – представился он.– Где Анри-Жорж? – спросил Сэм.– Вы побеседуете со мной.– J'voudrais mon peuple, monsieur. Tout de suite Мне нужны мои люди, мсье. Немедленно (фр.).
, – в разговор вступил Уорд.Бокаж рассмеялся.– Господин Мазур, это и есть человек, отвечающий за операцию? Сэм кивнул.– Но мы договаривались о встрече с господином Борделоном!– А он перепоручил это дело мне.– Мне нужны мои люди, – Пол перешел на английский. – Мы спасаем человеческие жизни.– Вы говорите по-французски. Вам следовало бы и думать по-французски. Это более цивилизованный язык...– Я не могу думать по-французски.– ...Потому что у нас много способов выразить понятия добра и зла. – Он снова улыбнулся. – Господин Мазур, не могли бы вы выйти на минуту? Прошу меня извинить.Сэм покинул кабинет, и полковник некоторое время молча просматривал документы в папке. Всего лишь поза, нагнетание напряжения. Пол сам тысячи раз поступал точно так же, принимая нервных посетителей.– Итак, – произнес наконец Бокаж, – вы занимаетесь les sauvages Дикари (фр.).
. Скажите, а как вы, американцы, их называете?Пол Уорд не испытывал чувства страха с тех пор, как увидел останки отца. Перед лицом любой опасности он оставался холоден как лед... до этой секунды. Сердце его замерло, он открыл было рот, но ничего не произнес.Приподняв бровь, полковник чуть скривил губы.– Я ваш союзник, ваш... французский союзник. Пол изобразил на лице полную бесстрастность.– Я вижу, вы удивлены, – продолжал Бокаж. – Искренне удивлены. Скажите, как давно американцы занимаются этой проблемой?«Никогда не садиться играть в покер с этим господином!»– Несколько лет, – последовал сухой ответ.– А мы, мой друг, ведем борьбу пятьдесят лет.– Мы очистили от них Азию.– Очистили?– уничтожили их, всех до одного.– Кроме Мари Толман.– Кроме нее.– Elle est une sauvage, aussi? Она тоже из дикарей? (фр.)
– Вы называете их дикарями?– Для протоколов. Мы знаем, кто они на самом деле. Кстати, почему вы не начали с Америки? Для вас ведь важнее спасать людей там.В эту секунду в кабинет в сопровождении офицера вошли Чарли и Бекки.– А вот и ваши коллеги, – улыбнулся Бокаж. – Теперь, если позволите, мы все обсудим вместе.– Отлично, – сказала Бекки. Она выглядела великолепно, когда злилась: глаза метали искры, щеки горели, губы поджаты мрачно и в то же время многозначительно.Сидя рядом с ней, Чарли поигрывал треклятой машинкой для сигарет. В подобных стрессовых ситуациях он демонстрировал мрачный вызов.В кабинете повисла долгая пауза. Пол пытался припомнить, когда еще ему доводилось испытывать такое чувство неловкости и смущения. Пожалуй, никогда.– Во Франции этому делу присвоен гриф высочайшей секретности, – наконец прервал молчание полковник. – Правительство не желает информировать население о подобных вещах. В вашей стране сделано то же самое.– Во всех странах, где мы побывали, поступили точно так же.– Когда мы не в состоянии защитить наших людей, ничего другого не остается, как обратить все в тайну, пока проблема не будет решена.Бокаж так посмотрел на Бекки, что она отвела глаза. Пол испытал потрясение. Девушка, воплощение самообладания, никогда не отводила глаз первой.– Полагаю, вы получили что хотели, – сказал полковник, обращаясь к ней.– Да.Он перелистал документы в папке.– Мы использовали специальную программу слежения и выяснили, что вам нужно, – его голос звенел от самодовольства. В жизни разведчика едва ли можно отыскать более приятный момент – когда удается обставить коллегу из дружественной страны. Кто-кто, а Пол знал это по себе. – Если хотите, вот копии тех документов. – Он протянул папку Бекки и Чарли. – В интересах дружескою сотрудничества.– Было бы еще дружественнее, – заметил Пол, – поделиться с нами тем, чего мы пока не знаем.– С удовольствием, мистер Уорд.Он понял, что за тщательным спокойствием этого человека скрывается состояние огромного эмоционального напряжения. Опыт военного разведчика подсказывал Полу, что полковник собирается сообщить нечто, по его мнению, совершенно жуткое.– Выкладывайте, полковник, – предложил Чарли, несомненно заметивший те же самые признаки.– Мы держим под наблюдением одно из этих существ в доме...– Позвольте мне, – перебила его Бекки. – Тринадцатый округ, рю де Гобелен.– Очень хорошо. А дом вам известен? И что именно там произошло?– Расскажите. – Пол решил, что полковник принадлежит к числу тех людей, кто обычно взрывается при своих подчиненных, но в данной ситуации ему приходилось сдерживать себя.– Уже целый год, как мы загнали одного дикаря в дом на рю де Гобелен. Он не ел двенадцать месяцев, но пока жив.– Если вы поймали это существо в ловушку, убейте его.– Мы надеялись, что оно вызовет у сородичей хоть какую-то реакцию – любопытство, сострадание, любое другое чувство, которое привлечет их туда. Но ничего не произошло, а теперь... в общем, теперь уже поздно.Наверняка случилось что-то ужасное, иначе полковник не понизил бы голос так зловеще.– Итак?– В эту минуту дом догорает дотла. В нем находятся два вампира, о которых мы знаем – Он сделал паузу. – И шестеро моих людей.– Боже, спаси их, – вздохнул Пол. Теперь он понял, почему переделали систему канализации в Тринадцатом округе: вампиру отрезали пути отхода из его логова. Правильная тактика, ничего не скажешь.– Но у меня есть для вас и хорошая новость. Ваша так называемая Мари Толман находилась в этом доме.– Чертовски хорошая новость, полковник! – Возможно, у нее не было времени предупредить своих. А теперь уже и не будет. – Вам известно, как долго она там пробыла?– Она появилась вчера вечером, около шести. Это известно точно.– Вчера вечером?Полковник кивнул.– Надеюсь, она не успела ни с кем связаться.– Согласен с вами. Но парижские вампиры заподозрили что-то неладное.– Как, кстати, вы их убиваете?– Мы стреляем им в голову специально разработанным для этой цели оружием, а затем сжигаем дотла.Уорд с шумом втянул воздух, подумав при этом: «A полковник-то мне нравится». – Мы многих убили в течение этих лет. – Бокаж выставил вперед подбородок.– Нам тоже приходилось нелегко.– Сначала мы расстреливали их в грудь и хоронили. Они всякий раз выбирались из могил, но осторожно, чтобы мы не заметили потревоженную почву. Мы-то думали, что стираем их с лица земли, а на самом деле работали впустую. Число их жертв, как мы подсчитали, не уменьшалось. И выследить их мы не могли, потому что они вылезают из городских катакомб.– А как насчет Девятого и Тринадцатого? – спросила Бекки.– В конце концов мы выследили одну тварь в Тринадцатом округе. Дом девятнадцать по рю де Гобелен, если быть точным. Единственный экземпляр в Париже, который обитает над землей. Остальные... помилуй Бог, жуткое место эти катакомбы! – Он умолк на мгновение. – На этой операции потери личного состава составляют около семидесяти процентов.Пол промолчал. Из семи человек, с которыми он начинал, погибли четверо.Зазвонил телефон. Полковник Бокаж снял трубку и, проговорив какое-то время по-французски, швырнул ее на рычаг. Уорд понял, что случилось, даже не спрашивая.– Еще один доклад о потерях. Вся команда, вошедшая в дом девятнадцать по рю де Гобелен, погибла. Шесть человек.– Черт! – не удержался Чарли.– И хорошая новость. Найдены кости одного из дикарей. Их собрали, чтобы сжечь.– А что со вторым?– От Мари Толман остался только пепел.– Тогда нам делать здесь нечего, – Бекки пожала плечами. – Скорее домой, чтобы выяснить, помнит ли еще мой жених, как меня зовут.– Мы собираемся предпринять попытку стерилизации катакомб, – сообщил Бокаж с тщательно отрепетированным спокойствием. – Нас стало меньше на шесть профессионалов. На то, чтобы найти и подготовить им замену, уйдут месяцы. – Он вопросительно приподнял брови. – Мне кажется, у наших стран есть кое-какие общие тайны.Лэнгли расшумится не хуже старой незамужней тетки накануне затеянной племянником попойки. Чиновники, в свою очередь, начнут составлять протоколы, тщательно продумывать процедуру сотрудничества, с тем чтобы соблюсти секретность с обеих сторон. С другой стороны, он может послать все эти дурацкие процедуры подальше и провернуть операцию, никуда не сообщая.– Можно считать вас в команде? – спросил полковник.Уорд даже не удосужился взглянуть на Бекки и Чарли, нисколько не сомневаясь в их ответе.– На все сто. 8Огненная вспышка Если она немедленно не глотнет крови, самой свежей крови, то умрет. Но там, где она сейчас пряталась, беспомощная, зажатая со всех сторон, не могло быть никакой крови. Боль пронизывала все тело, словно по нему промаршировала целая армия, Мириам поняла, что приближается к финалу своей жизни.Вот куда привел ее безумный безостановочный бег через полмира после трагедии в Чиангмае!Люди замуровали потайной ход, для прочности сначала перекрыв его железной решеткой. Мириам ринулась на лестницу и побежала наверх, в тайные покои. Золотистая парча, которой были когда-то затянуты стены, превратилась в ветхие тряпки. Но та самая кровать, что служила местом для наслаждений, сладостного насыщения и Сна, оказалась неподвластна времени. Огонь настиг ее здесь, и Мириам бросилась на крышу. Сверху ей было видно, как улицы заполнили десятки полицейских; со всех сторон к дому устремились, тревожно сигналя, пожарные машины. Теперь не удастся спуститься по стене, во всяком случае до наступления темноты. И до следующего здания ей тоже не допрыгнуть. Впрочем, Мириам нашла выход – разве для нее могли существовать безнадежные ситуации? Она сползла по дымоходу и оказалась под камином, ниже уровня огня. У задней стенки очага находилось небольшое пространство, куда сметалась зола. Повинуясь интуиции, Мириам вынула несколько кирпичей и освободила для себя проход в кирпичную трубу, очевидно канализационную, шириной не больше восемнадцати дюймов, куда втиснулась с превеликим трудом, даже кости захрустели.Теперь она закрыла глаза, приказывая себе не плакать от боли. До нее доносились непрерывные вопли Мартина. Она помогла ему насытиться, оказав тем самым дурную услугу: теперь у него были силы, чтобы умирать медленно.Мириам услышала еще один звук, очень ясный и совершенно непохожий на шум воды или треск лопавшихся от жара костей Мартина. Это было чье-то дыхание – быстрое и легкое, как щелчки. По трубе шла крыса, привлеченная, несомненно, запахом кровоточившей плоти. А может, зверек был любителем прожаренной пищи. Отчего бы не ожидать от французского грызуна утонченности?Крыса давала Мириам шанс – пусть ничтожный, но все равно это лучше, чем ничего.Иди сюда, малышка, иди сюда, сладкая моя. «Крыс, обезьян, коров – всех можно поглощать с пользой для себя», – так говорил Тутомон, ее наставник.Крыса остановилась в нерешительности. Мириам ее не видела, но ясно слышала цоканье коготков и дыхание. Животное находилось слева от нее, где-то у ноги. Чтобы приманить его ближе к руке, Мириам начала шевелить пальцами.Ей следовало открыть глаза, и она постаралась подготовить себя к этому. Кирпичи оказались так близко, что выглядели размытым пятном. У Мириам невольно вырвался сдавленный крик. Она прижалась затылком к трубе, затем, бросив взгляд налево вниз, разглядела любопытную мордочку. Вытянув руку, Мириам раскрыла ладонь, позволяя крысе подойти поближе.Отдельные струйки воды, стекавшие по телу, превратились в мощные потоки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
, – в разговор вступил Уорд.Бокаж рассмеялся.– Господин Мазур, это и есть человек, отвечающий за операцию? Сэм кивнул.– Но мы договаривались о встрече с господином Борделоном!– А он перепоручил это дело мне.– Мне нужны мои люди, – Пол перешел на английский. – Мы спасаем человеческие жизни.– Вы говорите по-французски. Вам следовало бы и думать по-французски. Это более цивилизованный язык...– Я не могу думать по-французски.– ...Потому что у нас много способов выразить понятия добра и зла. – Он снова улыбнулся. – Господин Мазур, не могли бы вы выйти на минуту? Прошу меня извинить.Сэм покинул кабинет, и полковник некоторое время молча просматривал документы в папке. Всего лишь поза, нагнетание напряжения. Пол сам тысячи раз поступал точно так же, принимая нервных посетителей.– Итак, – произнес наконец Бокаж, – вы занимаетесь les sauvages Дикари (фр.).
. Скажите, а как вы, американцы, их называете?Пол Уорд не испытывал чувства страха с тех пор, как увидел останки отца. Перед лицом любой опасности он оставался холоден как лед... до этой секунды. Сердце его замерло, он открыл было рот, но ничего не произнес.Приподняв бровь, полковник чуть скривил губы.– Я ваш союзник, ваш... французский союзник. Пол изобразил на лице полную бесстрастность.– Я вижу, вы удивлены, – продолжал Бокаж. – Искренне удивлены. Скажите, как давно американцы занимаются этой проблемой?«Никогда не садиться играть в покер с этим господином!»– Несколько лет, – последовал сухой ответ.– А мы, мой друг, ведем борьбу пятьдесят лет.– Мы очистили от них Азию.– Очистили?– уничтожили их, всех до одного.– Кроме Мари Толман.– Кроме нее.– Elle est une sauvage, aussi? Она тоже из дикарей? (фр.)
– Вы называете их дикарями?– Для протоколов. Мы знаем, кто они на самом деле. Кстати, почему вы не начали с Америки? Для вас ведь важнее спасать людей там.В эту секунду в кабинет в сопровождении офицера вошли Чарли и Бекки.– А вот и ваши коллеги, – улыбнулся Бокаж. – Теперь, если позволите, мы все обсудим вместе.– Отлично, – сказала Бекки. Она выглядела великолепно, когда злилась: глаза метали искры, щеки горели, губы поджаты мрачно и в то же время многозначительно.Сидя рядом с ней, Чарли поигрывал треклятой машинкой для сигарет. В подобных стрессовых ситуациях он демонстрировал мрачный вызов.В кабинете повисла долгая пауза. Пол пытался припомнить, когда еще ему доводилось испытывать такое чувство неловкости и смущения. Пожалуй, никогда.– Во Франции этому делу присвоен гриф высочайшей секретности, – наконец прервал молчание полковник. – Правительство не желает информировать население о подобных вещах. В вашей стране сделано то же самое.– Во всех странах, где мы побывали, поступили точно так же.– Когда мы не в состоянии защитить наших людей, ничего другого не остается, как обратить все в тайну, пока проблема не будет решена.Бокаж так посмотрел на Бекки, что она отвела глаза. Пол испытал потрясение. Девушка, воплощение самообладания, никогда не отводила глаз первой.– Полагаю, вы получили что хотели, – сказал полковник, обращаясь к ней.– Да.Он перелистал документы в папке.– Мы использовали специальную программу слежения и выяснили, что вам нужно, – его голос звенел от самодовольства. В жизни разведчика едва ли можно отыскать более приятный момент – когда удается обставить коллегу из дружественной страны. Кто-кто, а Пол знал это по себе. – Если хотите, вот копии тех документов. – Он протянул папку Бекки и Чарли. – В интересах дружескою сотрудничества.– Было бы еще дружественнее, – заметил Пол, – поделиться с нами тем, чего мы пока не знаем.– С удовольствием, мистер Уорд.Он понял, что за тщательным спокойствием этого человека скрывается состояние огромного эмоционального напряжения. Опыт военного разведчика подсказывал Полу, что полковник собирается сообщить нечто, по его мнению, совершенно жуткое.– Выкладывайте, полковник, – предложил Чарли, несомненно заметивший те же самые признаки.– Мы держим под наблюдением одно из этих существ в доме...– Позвольте мне, – перебила его Бекки. – Тринадцатый округ, рю де Гобелен.– Очень хорошо. А дом вам известен? И что именно там произошло?– Расскажите. – Пол решил, что полковник принадлежит к числу тех людей, кто обычно взрывается при своих подчиненных, но в данной ситуации ему приходилось сдерживать себя.– Уже целый год, как мы загнали одного дикаря в дом на рю де Гобелен. Он не ел двенадцать месяцев, но пока жив.– Если вы поймали это существо в ловушку, убейте его.– Мы надеялись, что оно вызовет у сородичей хоть какую-то реакцию – любопытство, сострадание, любое другое чувство, которое привлечет их туда. Но ничего не произошло, а теперь... в общем, теперь уже поздно.Наверняка случилось что-то ужасное, иначе полковник не понизил бы голос так зловеще.– Итак?– В эту минуту дом догорает дотла. В нем находятся два вампира, о которых мы знаем – Он сделал паузу. – И шестеро моих людей.– Боже, спаси их, – вздохнул Пол. Теперь он понял, почему переделали систему канализации в Тринадцатом округе: вампиру отрезали пути отхода из его логова. Правильная тактика, ничего не скажешь.– Но у меня есть для вас и хорошая новость. Ваша так называемая Мари Толман находилась в этом доме.– Чертовски хорошая новость, полковник! – Возможно, у нее не было времени предупредить своих. А теперь уже и не будет. – Вам известно, как долго она там пробыла?– Она появилась вчера вечером, около шести. Это известно точно.– Вчера вечером?Полковник кивнул.– Надеюсь, она не успела ни с кем связаться.– Согласен с вами. Но парижские вампиры заподозрили что-то неладное.– Как, кстати, вы их убиваете?– Мы стреляем им в голову специально разработанным для этой цели оружием, а затем сжигаем дотла.Уорд с шумом втянул воздух, подумав при этом: «A полковник-то мне нравится». – Мы многих убили в течение этих лет. – Бокаж выставил вперед подбородок.– Нам тоже приходилось нелегко.– Сначала мы расстреливали их в грудь и хоронили. Они всякий раз выбирались из могил, но осторожно, чтобы мы не заметили потревоженную почву. Мы-то думали, что стираем их с лица земли, а на самом деле работали впустую. Число их жертв, как мы подсчитали, не уменьшалось. И выследить их мы не могли, потому что они вылезают из городских катакомб.– А как насчет Девятого и Тринадцатого? – спросила Бекки.– В конце концов мы выследили одну тварь в Тринадцатом округе. Дом девятнадцать по рю де Гобелен, если быть точным. Единственный экземпляр в Париже, который обитает над землей. Остальные... помилуй Бог, жуткое место эти катакомбы! – Он умолк на мгновение. – На этой операции потери личного состава составляют около семидесяти процентов.Пол промолчал. Из семи человек, с которыми он начинал, погибли четверо.Зазвонил телефон. Полковник Бокаж снял трубку и, проговорив какое-то время по-французски, швырнул ее на рычаг. Уорд понял, что случилось, даже не спрашивая.– Еще один доклад о потерях. Вся команда, вошедшая в дом девятнадцать по рю де Гобелен, погибла. Шесть человек.– Черт! – не удержался Чарли.– И хорошая новость. Найдены кости одного из дикарей. Их собрали, чтобы сжечь.– А что со вторым?– От Мари Толман остался только пепел.– Тогда нам делать здесь нечего, – Бекки пожала плечами. – Скорее домой, чтобы выяснить, помнит ли еще мой жених, как меня зовут.– Мы собираемся предпринять попытку стерилизации катакомб, – сообщил Бокаж с тщательно отрепетированным спокойствием. – Нас стало меньше на шесть профессионалов. На то, чтобы найти и подготовить им замену, уйдут месяцы. – Он вопросительно приподнял брови. – Мне кажется, у наших стран есть кое-какие общие тайны.Лэнгли расшумится не хуже старой незамужней тетки накануне затеянной племянником попойки. Чиновники, в свою очередь, начнут составлять протоколы, тщательно продумывать процедуру сотрудничества, с тем чтобы соблюсти секретность с обеих сторон. С другой стороны, он может послать все эти дурацкие процедуры подальше и провернуть операцию, никуда не сообщая.– Можно считать вас в команде? – спросил полковник.Уорд даже не удосужился взглянуть на Бекки и Чарли, нисколько не сомневаясь в их ответе.– На все сто. 8Огненная вспышка Если она немедленно не глотнет крови, самой свежей крови, то умрет. Но там, где она сейчас пряталась, беспомощная, зажатая со всех сторон, не могло быть никакой крови. Боль пронизывала все тело, словно по нему промаршировала целая армия, Мириам поняла, что приближается к финалу своей жизни.Вот куда привел ее безумный безостановочный бег через полмира после трагедии в Чиангмае!Люди замуровали потайной ход, для прочности сначала перекрыв его железной решеткой. Мириам ринулась на лестницу и побежала наверх, в тайные покои. Золотистая парча, которой были когда-то затянуты стены, превратилась в ветхие тряпки. Но та самая кровать, что служила местом для наслаждений, сладостного насыщения и Сна, оказалась неподвластна времени. Огонь настиг ее здесь, и Мириам бросилась на крышу. Сверху ей было видно, как улицы заполнили десятки полицейских; со всех сторон к дому устремились, тревожно сигналя, пожарные машины. Теперь не удастся спуститься по стене, во всяком случае до наступления темноты. И до следующего здания ей тоже не допрыгнуть. Впрочем, Мириам нашла выход – разве для нее могли существовать безнадежные ситуации? Она сползла по дымоходу и оказалась под камином, ниже уровня огня. У задней стенки очага находилось небольшое пространство, куда сметалась зола. Повинуясь интуиции, Мириам вынула несколько кирпичей и освободила для себя проход в кирпичную трубу, очевидно канализационную, шириной не больше восемнадцати дюймов, куда втиснулась с превеликим трудом, даже кости захрустели.Теперь она закрыла глаза, приказывая себе не плакать от боли. До нее доносились непрерывные вопли Мартина. Она помогла ему насытиться, оказав тем самым дурную услугу: теперь у него были силы, чтобы умирать медленно.Мириам услышала еще один звук, очень ясный и совершенно непохожий на шум воды или треск лопавшихся от жара костей Мартина. Это было чье-то дыхание – быстрое и легкое, как щелчки. По трубе шла крыса, привлеченная, несомненно, запахом кровоточившей плоти. А может, зверек был любителем прожаренной пищи. Отчего бы не ожидать от французского грызуна утонченности?Крыса давала Мириам шанс – пусть ничтожный, но все равно это лучше, чем ничего.Иди сюда, малышка, иди сюда, сладкая моя. «Крыс, обезьян, коров – всех можно поглощать с пользой для себя», – так говорил Тутомон, ее наставник.Крыса остановилась в нерешительности. Мириам ее не видела, но ясно слышала цоканье коготков и дыхание. Животное находилось слева от нее, где-то у ноги. Чтобы приманить его ближе к руке, Мириам начала шевелить пальцами.Ей следовало открыть глаза, и она постаралась подготовить себя к этому. Кирпичи оказались так близко, что выглядели размытым пятном. У Мириам невольно вырвался сдавленный крик. Она прижалась затылком к трубе, затем, бросив взгляд налево вниз, разглядела любопытную мордочку. Вытянув руку, Мириам раскрыла ладонь, позволяя крысе подойти поближе.Отдельные струйки воды, стекавшие по телу, превратились в мощные потоки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32