Б. Пастернака).
. Я вспоминаю яростное красноречие на праздновании антидня рождения Линдона Джонсона, когда Берроуз утверждал, что чикагские копы больше похожи на псов, чем на свиней, при всем его уважении к мнению СДО. Терри Саутерн, придерживаясь своей обычной маниакальной «золотой середины», заявлял, что они больше сродни краснозадым мандрилам из семейства бабуинов, которые еще не открыли письменность.— Власти? — спрашиваю я, почувствовав, что что-то упустил. Мы перешли на шаг, оставив позади себя место событий.— А — это не А, — объясняет Хагбард с типичной для него усталой терпеливостью. — Как только ты допускаешь, что А есть А, ты на крючке. В буквальном смысле на крючке, потому что ты становишься частью Системы.Хотя я уловил намек на старика Аристотеля с его достойным сожаления эпистемологическим параличом, а также на ту отважную маленькую леди, которую я всегда считал пропавшей Анастасией, я все равно не врубаюсь.— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, хватая мокрый платок: слезоточивый газ начал достигать нашей части парка.— Председатель Мао не сказал и половины, — отвечает Хагбард, тоже прикладывая к лицу носовой платок. Его слова звучат глухо.— Из ствола винтовки вырастает не только политическая власть, нои всё определение реальности. Сцена. И действие, которое должно произойти именно на этой сцене, и ни на какой другой.— Ненавижу, когда ты начинаешь поучать, — я заглядываю за угол во времени и понимаю, что это и есть та ночь, когда меня отравили мейсом. — Это просто типичный Маркс: идеология правящего класса становится идеологией всего общества.— Не идеологией. Реальностью. — Он спускает платок чуть ниже.— Пока они не изменили определение, это был обычный городской парк. Сейчас оружие изменило Реальность. И это не городской парк. Есть более чем одна разновидность магии.— Например, указы об Огораживании, -глухо произношу я. -Вчера земля принадлежала народу. А сегодня она уже принадлежит землевладельцам.— Или указы о Наркотиках, — добавляет он. — Сто тысяч безобидных наркоманов в одночасье стали преступниками по акту Конгресса в 1927 году. Через десять лет, в тридцать седьмом, по акту Конгресса в одночасье стали преступниками все курильщики марихуаны. И они действительно стали преступниками, когда все документы были подписаны. Это доказывают винтовки. Попробуй уйти от этих винтовок с косяком в руке и не остановиться, когда тебе прикажут. Через секунду их Воображение станет твоей Реальностью.И я понял, как я должен был ответить отцу, но тут из темноты выпрыгнул коп, визжа что-то об обдолбанных затраханных педиках коммунистах, и выпустил в меня струю мейса, как и должно было случиться (я знал это, загибаясь от боли) на этой сцене.
ПРОЕКТ «ИЛЛЮМИНАТЫ»: ЗАПИСКА №16 7 августаДж. М.,Вот еще информация о том, как Блаватская, теософия и надпись под великой пирамидой на печати США связаны с загадкой иллюминатов (или не связаны. Чем глубже я копаю, тем запутаннее все это становится!). Эта статья защищает мадам Блаватскую от обвинения Трумэна Капоте. Он согласен с Обществом Джона Берна в том, что именно чтение работ Блаватской подтолкнуло Сирхана к убийству Роберта Кеннеди. Источник: "Сирхан — Блаватская — Капоте", Тед Зетлин, «Лос-Анджелес фри пресс», 26 июля 1968 г.Малочисленные, но как всегда безумные, берчевцы в нынешней обстановке всеобщего подозрения и насилия нашли себе новое занятие — теперь они нападают на мадам Блаватскую. Трумэн Капоте воспринимает их всерьез...Знает ли мистер Капоте, что история иллюминатов (если верить священной доктрине Берча) начинается в Эдемском саду, где Ева согрешила со змеем и зачала Каина? Что все потомки змеечеловека Каина принадлежат к сверхтайной группе иллюминатов, которые служат не чему иному, как самому отвратительному и презренному злу, которое только можно представить в сатанинском сознании человека?Антииллюминат Джон Штейнбахер пишет в своей неопубликованной книге «Novus Ordo Seclorum» («Новый порядок эпох»): «Сегодня в Америке многие во всех иных отношениях талантливые люди играют с огнем, связавшись с теми же злыми силами... Учение мадам Блаватской поразительно напоминает доктрину Вейсгаупта...»Далее автор предлагает собственную версию берчевской версии истинных замыслов иллюминатов:Их зловещая цель — превзойти материальность и создать единый мир, поправ суверенитет наций и неприкосновенность частной собственности.Вряд ли я могу это понять, и тем более в это поверить, но это по крайней мере объясняет, как и нацисты, и коммунисты могут быть орудием в руках иллюминатов. Или нет?Пат
— Собственность — это воровство, — говорит Хагбард, передавая трубку мира.— Если КДИ поможет застройщикам захватить нашу землю, — отозвался Дядюшка Джон Перо, — это будет воровство. Но если мы сохраним землю за собой, какое же это воровство?На резервацию мохавков надвигалась ночь, но Хагбард видит, как во мраке маленькой хижины одобрительно кивает Сэм Три Стрелы. Он вновь почувствовал, что из всех народов в мире ему тяжелее всего понять индейцев. Учителя дали ему космополитическое образование в полном смысле этого слова, и обычно он без труда общался с людьми самых разных культур, но иногда индейцы ставили его в тупик. После пяти лет специализации по урегулированию юридических сражений различных племен с Комитетом по делам индейцев и земельными пиратами, которым он служит, Хагбард по-прежнему ощущает, что мысли этих людей находятся где-то там, куда он не может попасть. Он никак не может понять, то ли они самое примитивное, то ли самое сложное общество на планете: он даже думает, что, возможно, то и другое верно: высшая простота — это и есть высшая сложность.— Собственность -это свобода, — произносит Хагбард. — Я цитирую того же человека, который сказал, что собственность — это воровство. И он же утверждал, что собственность невозможна. Я говорю от сердца. И хочу, чтобы вы слушали сердцем. И во всей полноте поняли, почему я это говорю.Сэм Три Стрелы затянулся трубкой, а затем поднял темные глаза на Хагбарда.— Ты хочешь сказать, что справедливость неизвестна, как собака, которая лает в ночи? Что справедливость больше похожа на неожиданный шум в лесу, который можно понять только после трудных размышлений?Снова то же самое: Хагбард уже встречал такую же конкретность образов в речи шошонов на другом конце континента. Вскользь подумал: а что, если на поэзию Эзры Паунда повлияла манера речи, которую его отец перенял у индейцев? Ведь Гомер Паунд был первым белым человеком, родившимся в Айдахо. Безусловно, это выше китайцев. И это пришло не из книг по риторике, но из умения слушать сердце — индейская метафора, которую он сам употребил минуту назад.Он не торопился отвечать, потому что начал усваивать индейскую привычку долго думать, прежде чем высказаться.— Собственность и справедливость -это вода, — сказал он наконец. — Ни одному человеку их долго не удержать. Я провел много времени в залах суда и видел, как меняются собственность и справедливость, когда человек говорит: меняются до неузнаваемости, как гусеница превращается в бабочку. Вы понимаете, о чем я говорю? Я думал, что победа уже в моих руках, а потом говорил судья, и победа ускользала. Как вода сквозь пальцы.Дядюшка Джон Перо кивнул.— Я понимаю. Ты говоришь, что мы снова проиграем. Мы привыкли проигрывать. Мы проигрываем, всегда проигрываем с тех пор, как Джордж Вашингтон пообещал нам эти земли, «покуда стоят горы и зеленеет трава», а затем нарушил это обещание и через десять лет украл часть этих земель — всего через десять лет, друг мой! У нас остался один акр из каждой сотни обещанных нам тогда акров.— Возможно, мы не проиграем, — сказал Хагбард. — Обещаю вам, что КДИ по крайней мере почувствует, что на этот раз им пришлось побороться. Каждый раз, входя в зал судебных заседаний, я узнаю новые уловки и становлюсь все опаснее. Сейчас я очень коварен и опасен. Но так же уверен в себе, как и молодости, когда брался за первое дело. Я перестал понимать с чем я сражаюсь. Я дал этому название «принцип ОНАБ», но все равно не понимаю, что это такое.Возникла очередная пауза. Хагбард услышал, как загремела крышка мусорного бака позади хижины: это енот, которого Дядюшка Джон Перо звал Старым Дедушкой, пришел украсть себе ужин. Хагбард подумал, что в мире Старого Дедушки собственность, безусловно, была воровством.— Я тоже кое-чего не понимаю, -наконец сказал Сэм Три Стрелы. — Когда-то давно я, как и многие молодые мужчины из народа мохавков, работал на стройке в Нью-Йорке. Я понял, что белые часто бывают похожи на нас, и я не мог ненавидеть их всех сразу. Но они не понимают, что такое земля, и не умеют ее любить. И обычно говорят не от сердца. И действуют не от сердца. Больше напоминают актеровс киноэкрана. Они играют роли. А их вожди не похожи на наших вождей. Их выбирают не за их качества, а за умение играть роли. Об этом говорили мне сами белые, ясными словами. Они не доверяют своим вождям, но идут за ними. Когда мы не доверяем вождю, ему конец. И потом, в руках вождей белых слишком большая власть. Человеку вредно слишком часто подчиняться. Но хуже всего то, что я сказал про сердце. Их вожди давно его потеряли, как потеряли и сострадание. Они говорят не от сердца. Они действуют не от сердца. Тогда отчего же? Как и ты, я не знаю. Мне кажется, это что-то вроде безумия.Для него это была долгая речь, и она что-то всколыхнула в душе Дядюшки Джона Перо.— Я был в армии, -сказал он. — Мы шли сражаться с плохим белым человеком: так нам сказали белые. У нас были собрания, которые назывались политическим просвещением. Там были фильмы. В них показывали, какие ужасные вещи совершал этот плохой белый человек в своей стране. После фильмов все страшно сердились и рвались в бой. Кроме меня. Я был там только потому, что в армии платили больше, чем индеец может заработать в любом другом месте. Поэтому я не сердился, а удивлялся. Этот белый вождь в своей стране делал все то же самое, что делают белые вожди в этой стране. Нам рассказывали про место под названием Лидице. Оно очень напоминало Вундид-Ни. Нам рассказывали о семьях, переселенных за тысячи миль от родного дома на верную смерть. Это очень напоминало Тропу Слез. Нам говорили, что этот человек правит своей страной так, что никто не смеет его ослушаться. Но Сэм мне рассказывал, что люди, работающие в корпорациях Нью-Йорка, тоже не смеют ослушаться. Я спросил об этом другого солдата, черного белого человека. С ним было проще говорить, чем с обычными белыми. Я спросил его, что он думает о политическом просвещении. Он сказал, что это дерьмо, и он говорил от сердца. Я долго думал и понял, что он прав. Все политическое просвещение — дерьмо. Когда люди из КДИ приезжают сюда, чтобы говорить, это то же самое. Дерьмо. Но вот что я тебе скажу: народ мохавков теряет душу. Душа не похожа ни на дыхание, ни на кровь, ни на кости, и ее можно терять, даже не зная об этом. У моего деда было больше души, чем у меня, а у нашей молодежи ее еще меньше. Но у меня достаточно души, чтобы разговаривать со Старым Дедушкой, который сейчас енот. Он думает как енот и беспокоится о судьбе племени енотов больше, чем я беспокоюсь о судьбе мохавков. Он считает, что племя енотов скоро вымрет, как вымрут и все племена свободных диких зверей. Это ужасная вещь, и это меня пугает. Когда племена животных вымрут, земля тоже погибнет. Это древнее учение, и я в нем не сомневаюсь. Я вижу, как это уже происходит. Если у нас украдут еще больше земли для строительства этой дамбы, умрет еще одна часть нашей души, и умрут новые души животных! Умрет земля, и перестанут светить звезды! Сама Великая Мать может умереть! — Старик плакал, не стесняясь. — И это произойдет потому, что люди не говорят слова, а говорят дерьмо!Смуглая кожа Хагбарда бледнеет.— Ты пойдешь в суд, — медленно сказал он, — и расскажешь это судье, этими самыми словами.
ПРОЕКТ «ИЛЛЮМИНАТЫ»: ЗАПИСКА №17 8 августаДж. М.,Наверное, ты помнишь, что в схеме иллюминатского заговора, напечатанной в «Ист-Виллидж азер» (записка №9), в качестве одного из филиалов иллюминатов фигурирует «Святая Фема». Наконец-то мне удалось выяснить, что это такое. Источник — «История магии» Элифаса Леви (стр. 199-200):Это было нечто вроде тайной полиции, имеющей право карать и миловать. Их правосудие, окруженное тайной, и быстрота расправы помогали производить впечатление на людей, находившихся еще в варварстве. Святая Фема приобрела гигантское значение: люди дрожали при описании появления людей в масках, которые прибивали судебные повестки к дверям знати в самом разгаре их оргий, предводителей разбойников находили со страшными крестообразными кинжалами в груди, которым сопутствовали свитки с извлечениями из суждений Святой Фемы. Трибунал применял самые фантастические процедуры: виновный вызывался на какой-нибудь перекресток, пользующийся дурной славой, и уводился на судилище человеком в черном, который завязывал ему глаза и молча вел за собой. Преступника приводили в подземелье, где его допрашивал один голос. Повязка с глаз снималась, подземелье освещалось на всю глубину и высоту, Свободные Судьи сидели в масках и черных одеждах...Кодекс Суда Фемы был найден в древних архивах Вестфалии... Он был напечатан под таким заглавием: "Кодекс и Статуты Святого Тайного Трибунала Свободных Графов и Свободных Судей Вестфалии, установленный в 772 году императором Карлом Великим и исправленный в 1404 году королем Робертом, который сделал эти изменения и добавления для отправления правосудия в трибуналах просветленных, которые наделены им его собственной властью".Указание на первой странице под страхом смерти запрещало любому непосвященному заглядывать в эту книгу. Слово «просветленные», присвоенное здесь членам Тайного Трибунала, подчеркивает их основную миссию: они должны были, оставаясь в тени, выслеживать тех, кто поклонялся тьме; они противостояли тем, кто составлял тайные заговоры против общества; но и сами они были тайными воинами света, которые проливали свет дня на преступные заговоры; именно это символизировало внезапное величественное освещение места заседания Трибунала, когда он оглашал приговор.Так что теперь мы должны внести в список иллюминатов еще и Карла Великого — наряду с Заратустрой, Иоахимом Флорским, Джефферсоном, Вашингтоном, Аароном Барром, Гитлером, Марксом и мадам Блаватской. Может ли все это быть мистификацией?Пат
ПРОЕКТ «ИЛЛЮМИНАТЫ»: ЗАПИСКА №18 9 августаДж. М.,Кажется, в предыдущей записке я слишком поспешно употребила прошедшее время в отношении деятельности «Святой Фемы». Как я выяснила, Дараул допускает, что эта организация существует до сих пор («История тайных обществ», стр. 211):Эти ужасные суды никогда официально не упразднялись. Разные монархи занимались их реформированием, но считается, что и в XIX веке они все еще существовали, хотя и нелегально. Нацистские оборотни и подпольщики, боровшиеся с коммунистической оккупацией Восточной Германии, утверждали, что следуют традиции «Благородной и Святой Фемы». Возможно, они по-прежнему существуют.Пат
Федеральный суд семнадцатого округа штата Нью-Йорк. Истцы: Джон Перо, Сэмюэль Три Стрелы и прочие. Ответчики: Комитет по делам индейцев, Министерство внутренних дел США и Президент США. Адвокат обвинения: Хагбард Челине. Адвокаты защиты: Джордж Карие, Джон Алукард, Томас Мориарти, Джеймс Моран. Председательствующий: судья Квазимодо Имхотеп. Мистер Перо (в заключение): И так будет потому, что люди не говорят слова, а говорят дерьмо! Мистер Карие: Ваша честь, прошу последнее выступление не вносить в протокол как не имеющее отношения к делу. Мы разбираем вполне конкретный вопрос: потребность населения штата в этой дамбе, и суеверия мистера Перо здесь совершенно неуместны. Мистер Челине: Ваша честь, население Нью-Йорка долгое время выживало без дамбы в этом конкретном месте. И сможет без нее прекрасно выжить дальше. Но может ли выжить хоть что-то стоящее, если наши слова становятся, как говорит мистер Перо, экскрементами? О каком Американском Правосудии может идти речь, если слова нашего первого Президента, если священная честь Джорджа Вашингтона, если его обещание, что мохавки сохранят за собой эти земли, «покуда стоят горы и зеленеет трава», — если все это превращено в экскременты? Мистер Карие: Адвокат не аргументирует. Адвокат произносит речи. Мистер Челине: Я говорю от сердца. А вы — говорите от сердца или говорите экскременты, которые приказали вам говорить ваши начальники? Мистер Алукард: Снова слова. Мистер Челине: Снова экскременты. Судья Имхотеп: Контролируйте себя, мистер Челине. Мистер Челине: Я полностью себя контролирую. Иначе я говорил бы так же откровенно, как мой клиент, и сказал бы, что большинство выступлений, которые я здесь слышу, — это самое настоящее старое дерьмо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
. Я вспоминаю яростное красноречие на праздновании антидня рождения Линдона Джонсона, когда Берроуз утверждал, что чикагские копы больше похожи на псов, чем на свиней, при всем его уважении к мнению СДО. Терри Саутерн, придерживаясь своей обычной маниакальной «золотой середины», заявлял, что они больше сродни краснозадым мандрилам из семейства бабуинов, которые еще не открыли письменность.— Власти? — спрашиваю я, почувствовав, что что-то упустил. Мы перешли на шаг, оставив позади себя место событий.— А — это не А, — объясняет Хагбард с типичной для него усталой терпеливостью. — Как только ты допускаешь, что А есть А, ты на крючке. В буквальном смысле на крючке, потому что ты становишься частью Системы.Хотя я уловил намек на старика Аристотеля с его достойным сожаления эпистемологическим параличом, а также на ту отважную маленькую леди, которую я всегда считал пропавшей Анастасией, я все равно не врубаюсь.— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, хватая мокрый платок: слезоточивый газ начал достигать нашей части парка.— Председатель Мао не сказал и половины, — отвечает Хагбард, тоже прикладывая к лицу носовой платок. Его слова звучат глухо.— Из ствола винтовки вырастает не только политическая власть, нои всё определение реальности. Сцена. И действие, которое должно произойти именно на этой сцене, и ни на какой другой.— Ненавижу, когда ты начинаешь поучать, — я заглядываю за угол во времени и понимаю, что это и есть та ночь, когда меня отравили мейсом. — Это просто типичный Маркс: идеология правящего класса становится идеологией всего общества.— Не идеологией. Реальностью. — Он спускает платок чуть ниже.— Пока они не изменили определение, это был обычный городской парк. Сейчас оружие изменило Реальность. И это не городской парк. Есть более чем одна разновидность магии.— Например, указы об Огораживании, -глухо произношу я. -Вчера земля принадлежала народу. А сегодня она уже принадлежит землевладельцам.— Или указы о Наркотиках, — добавляет он. — Сто тысяч безобидных наркоманов в одночасье стали преступниками по акту Конгресса в 1927 году. Через десять лет, в тридцать седьмом, по акту Конгресса в одночасье стали преступниками все курильщики марихуаны. И они действительно стали преступниками, когда все документы были подписаны. Это доказывают винтовки. Попробуй уйти от этих винтовок с косяком в руке и не остановиться, когда тебе прикажут. Через секунду их Воображение станет твоей Реальностью.И я понял, как я должен был ответить отцу, но тут из темноты выпрыгнул коп, визжа что-то об обдолбанных затраханных педиках коммунистах, и выпустил в меня струю мейса, как и должно было случиться (я знал это, загибаясь от боли) на этой сцене.
ПРОЕКТ «ИЛЛЮМИНАТЫ»: ЗАПИСКА №16 7 августаДж. М.,Вот еще информация о том, как Блаватская, теософия и надпись под великой пирамидой на печати США связаны с загадкой иллюминатов (или не связаны. Чем глубже я копаю, тем запутаннее все это становится!). Эта статья защищает мадам Блаватскую от обвинения Трумэна Капоте. Он согласен с Обществом Джона Берна в том, что именно чтение работ Блаватской подтолкнуло Сирхана к убийству Роберта Кеннеди. Источник: "Сирхан — Блаватская — Капоте", Тед Зетлин, «Лос-Анджелес фри пресс», 26 июля 1968 г.Малочисленные, но как всегда безумные, берчевцы в нынешней обстановке всеобщего подозрения и насилия нашли себе новое занятие — теперь они нападают на мадам Блаватскую. Трумэн Капоте воспринимает их всерьез...Знает ли мистер Капоте, что история иллюминатов (если верить священной доктрине Берча) начинается в Эдемском саду, где Ева согрешила со змеем и зачала Каина? Что все потомки змеечеловека Каина принадлежат к сверхтайной группе иллюминатов, которые служат не чему иному, как самому отвратительному и презренному злу, которое только можно представить в сатанинском сознании человека?Антииллюминат Джон Штейнбахер пишет в своей неопубликованной книге «Novus Ordo Seclorum» («Новый порядок эпох»): «Сегодня в Америке многие во всех иных отношениях талантливые люди играют с огнем, связавшись с теми же злыми силами... Учение мадам Блаватской поразительно напоминает доктрину Вейсгаупта...»Далее автор предлагает собственную версию берчевской версии истинных замыслов иллюминатов:Их зловещая цель — превзойти материальность и создать единый мир, поправ суверенитет наций и неприкосновенность частной собственности.Вряд ли я могу это понять, и тем более в это поверить, но это по крайней мере объясняет, как и нацисты, и коммунисты могут быть орудием в руках иллюминатов. Или нет?Пат
— Собственность — это воровство, — говорит Хагбард, передавая трубку мира.— Если КДИ поможет застройщикам захватить нашу землю, — отозвался Дядюшка Джон Перо, — это будет воровство. Но если мы сохраним землю за собой, какое же это воровство?На резервацию мохавков надвигалась ночь, но Хагбард видит, как во мраке маленькой хижины одобрительно кивает Сэм Три Стрелы. Он вновь почувствовал, что из всех народов в мире ему тяжелее всего понять индейцев. Учителя дали ему космополитическое образование в полном смысле этого слова, и обычно он без труда общался с людьми самых разных культур, но иногда индейцы ставили его в тупик. После пяти лет специализации по урегулированию юридических сражений различных племен с Комитетом по делам индейцев и земельными пиратами, которым он служит, Хагбард по-прежнему ощущает, что мысли этих людей находятся где-то там, куда он не может попасть. Он никак не может понять, то ли они самое примитивное, то ли самое сложное общество на планете: он даже думает, что, возможно, то и другое верно: высшая простота — это и есть высшая сложность.— Собственность -это свобода, — произносит Хагбард. — Я цитирую того же человека, который сказал, что собственность — это воровство. И он же утверждал, что собственность невозможна. Я говорю от сердца. И хочу, чтобы вы слушали сердцем. И во всей полноте поняли, почему я это говорю.Сэм Три Стрелы затянулся трубкой, а затем поднял темные глаза на Хагбарда.— Ты хочешь сказать, что справедливость неизвестна, как собака, которая лает в ночи? Что справедливость больше похожа на неожиданный шум в лесу, который можно понять только после трудных размышлений?Снова то же самое: Хагбард уже встречал такую же конкретность образов в речи шошонов на другом конце континента. Вскользь подумал: а что, если на поэзию Эзры Паунда повлияла манера речи, которую его отец перенял у индейцев? Ведь Гомер Паунд был первым белым человеком, родившимся в Айдахо. Безусловно, это выше китайцев. И это пришло не из книг по риторике, но из умения слушать сердце — индейская метафора, которую он сам употребил минуту назад.Он не торопился отвечать, потому что начал усваивать индейскую привычку долго думать, прежде чем высказаться.— Собственность и справедливость -это вода, — сказал он наконец. — Ни одному человеку их долго не удержать. Я провел много времени в залах суда и видел, как меняются собственность и справедливость, когда человек говорит: меняются до неузнаваемости, как гусеница превращается в бабочку. Вы понимаете, о чем я говорю? Я думал, что победа уже в моих руках, а потом говорил судья, и победа ускользала. Как вода сквозь пальцы.Дядюшка Джон Перо кивнул.— Я понимаю. Ты говоришь, что мы снова проиграем. Мы привыкли проигрывать. Мы проигрываем, всегда проигрываем с тех пор, как Джордж Вашингтон пообещал нам эти земли, «покуда стоят горы и зеленеет трава», а затем нарушил это обещание и через десять лет украл часть этих земель — всего через десять лет, друг мой! У нас остался один акр из каждой сотни обещанных нам тогда акров.— Возможно, мы не проиграем, — сказал Хагбард. — Обещаю вам, что КДИ по крайней мере почувствует, что на этот раз им пришлось побороться. Каждый раз, входя в зал судебных заседаний, я узнаю новые уловки и становлюсь все опаснее. Сейчас я очень коварен и опасен. Но так же уверен в себе, как и молодости, когда брался за первое дело. Я перестал понимать с чем я сражаюсь. Я дал этому название «принцип ОНАБ», но все равно не понимаю, что это такое.Возникла очередная пауза. Хагбард услышал, как загремела крышка мусорного бака позади хижины: это енот, которого Дядюшка Джон Перо звал Старым Дедушкой, пришел украсть себе ужин. Хагбард подумал, что в мире Старого Дедушки собственность, безусловно, была воровством.— Я тоже кое-чего не понимаю, -наконец сказал Сэм Три Стрелы. — Когда-то давно я, как и многие молодые мужчины из народа мохавков, работал на стройке в Нью-Йорке. Я понял, что белые часто бывают похожи на нас, и я не мог ненавидеть их всех сразу. Но они не понимают, что такое земля, и не умеют ее любить. И обычно говорят не от сердца. И действуют не от сердца. Больше напоминают актеровс киноэкрана. Они играют роли. А их вожди не похожи на наших вождей. Их выбирают не за их качества, а за умение играть роли. Об этом говорили мне сами белые, ясными словами. Они не доверяют своим вождям, но идут за ними. Когда мы не доверяем вождю, ему конец. И потом, в руках вождей белых слишком большая власть. Человеку вредно слишком часто подчиняться. Но хуже всего то, что я сказал про сердце. Их вожди давно его потеряли, как потеряли и сострадание. Они говорят не от сердца. Они действуют не от сердца. Тогда отчего же? Как и ты, я не знаю. Мне кажется, это что-то вроде безумия.Для него это была долгая речь, и она что-то всколыхнула в душе Дядюшки Джона Перо.— Я был в армии, -сказал он. — Мы шли сражаться с плохим белым человеком: так нам сказали белые. У нас были собрания, которые назывались политическим просвещением. Там были фильмы. В них показывали, какие ужасные вещи совершал этот плохой белый человек в своей стране. После фильмов все страшно сердились и рвались в бой. Кроме меня. Я был там только потому, что в армии платили больше, чем индеец может заработать в любом другом месте. Поэтому я не сердился, а удивлялся. Этот белый вождь в своей стране делал все то же самое, что делают белые вожди в этой стране. Нам рассказывали про место под названием Лидице. Оно очень напоминало Вундид-Ни. Нам рассказывали о семьях, переселенных за тысячи миль от родного дома на верную смерть. Это очень напоминало Тропу Слез. Нам говорили, что этот человек правит своей страной так, что никто не смеет его ослушаться. Но Сэм мне рассказывал, что люди, работающие в корпорациях Нью-Йорка, тоже не смеют ослушаться. Я спросил об этом другого солдата, черного белого человека. С ним было проще говорить, чем с обычными белыми. Я спросил его, что он думает о политическом просвещении. Он сказал, что это дерьмо, и он говорил от сердца. Я долго думал и понял, что он прав. Все политическое просвещение — дерьмо. Когда люди из КДИ приезжают сюда, чтобы говорить, это то же самое. Дерьмо. Но вот что я тебе скажу: народ мохавков теряет душу. Душа не похожа ни на дыхание, ни на кровь, ни на кости, и ее можно терять, даже не зная об этом. У моего деда было больше души, чем у меня, а у нашей молодежи ее еще меньше. Но у меня достаточно души, чтобы разговаривать со Старым Дедушкой, который сейчас енот. Он думает как енот и беспокоится о судьбе племени енотов больше, чем я беспокоюсь о судьбе мохавков. Он считает, что племя енотов скоро вымрет, как вымрут и все племена свободных диких зверей. Это ужасная вещь, и это меня пугает. Когда племена животных вымрут, земля тоже погибнет. Это древнее учение, и я в нем не сомневаюсь. Я вижу, как это уже происходит. Если у нас украдут еще больше земли для строительства этой дамбы, умрет еще одна часть нашей души, и умрут новые души животных! Умрет земля, и перестанут светить звезды! Сама Великая Мать может умереть! — Старик плакал, не стесняясь. — И это произойдет потому, что люди не говорят слова, а говорят дерьмо!Смуглая кожа Хагбарда бледнеет.— Ты пойдешь в суд, — медленно сказал он, — и расскажешь это судье, этими самыми словами.
ПРОЕКТ «ИЛЛЮМИНАТЫ»: ЗАПИСКА №17 8 августаДж. М.,Наверное, ты помнишь, что в схеме иллюминатского заговора, напечатанной в «Ист-Виллидж азер» (записка №9), в качестве одного из филиалов иллюминатов фигурирует «Святая Фема». Наконец-то мне удалось выяснить, что это такое. Источник — «История магии» Элифаса Леви (стр. 199-200):Это было нечто вроде тайной полиции, имеющей право карать и миловать. Их правосудие, окруженное тайной, и быстрота расправы помогали производить впечатление на людей, находившихся еще в варварстве. Святая Фема приобрела гигантское значение: люди дрожали при описании появления людей в масках, которые прибивали судебные повестки к дверям знати в самом разгаре их оргий, предводителей разбойников находили со страшными крестообразными кинжалами в груди, которым сопутствовали свитки с извлечениями из суждений Святой Фемы. Трибунал применял самые фантастические процедуры: виновный вызывался на какой-нибудь перекресток, пользующийся дурной славой, и уводился на судилище человеком в черном, который завязывал ему глаза и молча вел за собой. Преступника приводили в подземелье, где его допрашивал один голос. Повязка с глаз снималась, подземелье освещалось на всю глубину и высоту, Свободные Судьи сидели в масках и черных одеждах...Кодекс Суда Фемы был найден в древних архивах Вестфалии... Он был напечатан под таким заглавием: "Кодекс и Статуты Святого Тайного Трибунала Свободных Графов и Свободных Судей Вестфалии, установленный в 772 году императором Карлом Великим и исправленный в 1404 году королем Робертом, который сделал эти изменения и добавления для отправления правосудия в трибуналах просветленных, которые наделены им его собственной властью".Указание на первой странице под страхом смерти запрещало любому непосвященному заглядывать в эту книгу. Слово «просветленные», присвоенное здесь членам Тайного Трибунала, подчеркивает их основную миссию: они должны были, оставаясь в тени, выслеживать тех, кто поклонялся тьме; они противостояли тем, кто составлял тайные заговоры против общества; но и сами они были тайными воинами света, которые проливали свет дня на преступные заговоры; именно это символизировало внезапное величественное освещение места заседания Трибунала, когда он оглашал приговор.Так что теперь мы должны внести в список иллюминатов еще и Карла Великого — наряду с Заратустрой, Иоахимом Флорским, Джефферсоном, Вашингтоном, Аароном Барром, Гитлером, Марксом и мадам Блаватской. Может ли все это быть мистификацией?Пат
ПРОЕКТ «ИЛЛЮМИНАТЫ»: ЗАПИСКА №18 9 августаДж. М.,Кажется, в предыдущей записке я слишком поспешно употребила прошедшее время в отношении деятельности «Святой Фемы». Как я выяснила, Дараул допускает, что эта организация существует до сих пор («История тайных обществ», стр. 211):Эти ужасные суды никогда официально не упразднялись. Разные монархи занимались их реформированием, но считается, что и в XIX веке они все еще существовали, хотя и нелегально. Нацистские оборотни и подпольщики, боровшиеся с коммунистической оккупацией Восточной Германии, утверждали, что следуют традиции «Благородной и Святой Фемы». Возможно, они по-прежнему существуют.Пат
Федеральный суд семнадцатого округа штата Нью-Йорк. Истцы: Джон Перо, Сэмюэль Три Стрелы и прочие. Ответчики: Комитет по делам индейцев, Министерство внутренних дел США и Президент США. Адвокат обвинения: Хагбард Челине. Адвокаты защиты: Джордж Карие, Джон Алукард, Томас Мориарти, Джеймс Моран. Председательствующий: судья Квазимодо Имхотеп. Мистер Перо (в заключение): И так будет потому, что люди не говорят слова, а говорят дерьмо! Мистер Карие: Ваша честь, прошу последнее выступление не вносить в протокол как не имеющее отношения к делу. Мы разбираем вполне конкретный вопрос: потребность населения штата в этой дамбе, и суеверия мистера Перо здесь совершенно неуместны. Мистер Челине: Ваша честь, население Нью-Йорка долгое время выживало без дамбы в этом конкретном месте. И сможет без нее прекрасно выжить дальше. Но может ли выжить хоть что-то стоящее, если наши слова становятся, как говорит мистер Перо, экскрементами? О каком Американском Правосудии может идти речь, если слова нашего первого Президента, если священная честь Джорджа Вашингтона, если его обещание, что мохавки сохранят за собой эти земли, «покуда стоят горы и зеленеет трава», — если все это превращено в экскременты? Мистер Карие: Адвокат не аргументирует. Адвокат произносит речи. Мистер Челине: Я говорю от сердца. А вы — говорите от сердца или говорите экскременты, которые приказали вам говорить ваши начальники? Мистер Алукард: Снова слова. Мистер Челине: Снова экскременты. Судья Имхотеп: Контролируйте себя, мистер Челине. Мистер Челине: Я полностью себя контролирую. Иначе я говорил бы так же откровенно, как мой клиент, и сказал бы, что большинство выступлений, которые я здесь слышу, — это самое настоящее старое дерьмо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45