Те сразу завели моторы. Чжан кивнул, и четверо охранников, подхватив с двух сторон Чаня Фау, потащили его к грузовикам.
Фау настойчиво требовал, чтобы ему позволили поговорить с Пао. Требовал к себе уважения, соответствующего его рангу и заслугам. Не может быть, чтобы Линь Пао отказался от разговора с ним.
– Я заслуживаю уважения, – кричал Чань Фау. – Понимаете? Уважения.
Его никто не слушал.
К его рукам и ногам привязали веревки, которые затем привязали к грузовикам. Несколько мужчин, среди которых были как люди Фау, так и Линь Пао, опустили глаза или отвернулись к стене. Некоторые закрыли глаза и зажали уши. Чань Фау со взъерошенными волосами и свисающими с одного уха очками по-прежнему требовал уважения к себе, когда Чжан Ву дал шоферам сигнал, подняв и опустив руку. Грузовики поехали в противоположные стороны и разорвали старого генерала на части.
Айлин упала в обморок.
В полубессознательном состоянии ее подтащили к Пао те же четверо, что привязывали Чаня Фау к грузовикам. Пао кивнул Чжану, и тот приказал раздеть ее и положить на землю. Пао включил магнитофон, который теперь лежал у него на коленях. Двор огласился пением Айлин.
Пао положил магнитофон на землю и с большим трудом поднялся с кресла. Протянул руку к Чжану. Тот достал из заднего кармана перочинный нож, раскрыл его и подал нож Пао.
Айлин подняла глаза на мужа и попросила пощады.
Пао медленно приблизился к ней, его тапочки шаркали по мощеному двору. Став между двумя державшими Айлин мужчинами, он наклонился и неторопливо провел ножом по ее животу. Вопли Айлин смешались с ее пением.
Порез был неглубоким. Кровь выступила, но порез в сущности был длинной царапиной. Обезумевшая от страха и боли Айлин отчаянно забилась в руках мужчин, сдирая кожу о камни двора. Пао только холодно взглянул на нее и пошел назад.
Опустившись в кресло, он стал смотреть, как четверо мужчин, прижимавших Айлин к земле, достают из карманов перочинные ножи.
Обнажив лезвия, они взглянули на Пао. Он кивнул.
Через сорок минут, начав с разреза, сделанного Линь Пао, четверо мужчин аккуратно содрали кожу с верхней части туловища Айлин и сняли через голову. Все, кроме Пао, Чжан Ву и кривоногого полицейского, отвели глаза от страшного зрелища.
Четверо мужчин, которые сняли с нее половину кожи, встали и посмотрели на Пао. Он поднялся на ноги и бросил им магнитофон, потребовав, чтобы они продолжали свое дело. Айлин должна умереть медленной мучительной смертью.
11
Манила, март
ДиПалма с бокалом в руке стоял на балконе своего номера в отеле, наблюдая за взлетом вертолета с площадки рядом с пентхаузом на крыше соседнего здания. Через несколько секунд вертолет повернул влево в сторону Манильского залива и полетел на юг к аэропорту.
Снизу, из сада, прилегающего к отелю, послышались крики тропических птиц: к клеткам их приблизились работники отеля, неся им ужин, состоящий из фруктов и зерен. Солнце уже почти скрылось за горизонтом. В сгущающихся сумерках другие работники включали освещение вокруг четырех теннисных кортов и большого плавательного бассейна.
ДиПалма вернулся в номер, сел на кушетку из обитого тканью бамбука и положил ноги на низкий стол из твердой древесины рядом с корзинкой с душистыми орхидеями. Допил минеральную воду в бокале и посмотрел на часы. Почти двадцать девятого. Проститутка опаздывала уже на двадцать минут.
Три часа назад, зарегистрировавшись в гостинице в пятисотдолларовом номере с видом на Манильский залив, ДиПалма сказал Федерико, старшему коридорному:
– Мне нужна подружка.
Федерико, дородный средних лет филиппинец, приятной наружности с тоненькой полоской усов ответил:
– Разумеется.
– Вы знаете даму по имени Хузияна де Вега?
Заулыбавшись, Федерико спрятал в руке пятидесятидолларовую купюру и спросил:
– В какое время вы пожелаете ее принять?
– Скажем, в восемь. Скажите ей, мне ее очень рекомендовали некоторые люди в Гонконге. Деньги для меня не проблема. Если она придет, я буду ей очень благодарен. – Мартин Мэки рассказывал, что де Вега раздевалась догола для своих клиентов, надевала на себя фальшивые драгоценности и с удовольствием танцевала.
Федерико сказал:
– К счастью, она недавно вернулась из короткого отпуска. Даю вам слово, сэр, что она обязательно навестит вас сегодня вечером. – Богатые американцы были для нуждающихся работников отеля подарком судьбы, а Федерико, у которого было тринадцать детей и скоро должен был появиться четырнадцатый, нуждался в деньгах, как никто другой. Он доставит эту маленькую проститутку американцу, даже если для этого ему потребуется тащить ее на себе через весь отель.
ДиПалма сказал:
– Не называйте ей мое имя. Просто скажите, что джентльмен из номера 557 много слышал о ней и будет счастлив провести время в ее компании. Скажите мисс де Веге, если для этого ей придется отменить уже назначенную встречу, что я щедро отблагодарю ее.
– Сэр, даю вам слово, мисс де Вега будет у вас сегодня вечером. Можете рассчитывать на меня, – он подмигнул ДиПалме.
ДиПалма не собирался трахаться с мисс де Вегой и поэтому не мигнул ему в ответ. Он собирался давить на психику маленькой дамы, запугать ее. Предъявить ей украденные часы «Патек Филиппс», которые нашли на месте пожара на территории завода Талтекс. Заставить ее признаться в том, что она дала эти часы Леону Баколоду, заводскому охраннику, который был ее любовником и жил с ней.
Потом он даже посочувствует раскаянию, которое она будет испытывать в связи с пожаром на заводе. Потому что, если она дала часы Баколоду, то это делает его главным подозреваемым в деле о поджоге и смерти сорока пяти женщин. Предположим, он поджег барак по приказу Линь Пао, и она знала об этом. Это может висеть тяжелым грузом на ее совести. А может и не висеть. Угрызения совести – одно, чувство самосохранения – другое.
Может ему следует позвонить вниз и отругать Федерико? Нет, пока не стоит. Подождем леди до девяти часов, а потом возьмемся за этого сводника. Телефонная связь на Филиппинах оставляла желать лучшего. Приехав сюда, ДиПалма сделал лишь один телефонный звонок, который влетел ему в копеечку и подверг испытанию его терпение.
Он позвонил домой Джан, чтобы сообщить, что добрался благополучно. Так как прямой связи не было, ему пришлось сорок пять минут ждать, пока их соединят. Пришлось также уплатить двадцатипятипроцентную надбавку. И это в довольно неплохом четырехзвездочном отеле.
К счастью, самые важные звонки он успел сделать до того, как покинул Америку. Вначале он поговорил с нью-йоркским сенатором Джозефом Карекио, который затем попросил американское посольство в Маниле оказывать ДиПалме всяческую поддержку. Не только потому, что ДиПалма был его другом, но и потому, что он был популярным нью-йоркским телерепортером. Карекио не заседал бы третий срок в Сенате, если бы игнорировал прессу.
Затем ДиПалма позвонил в Манилу сам и поговорил с Барри Оменсом, инспектором АБН на Филиппинах. Они вместе работали в специальной комиссии по наркотикам, когда ДиПалма еще был копом, выполняли задания по разоблачению сицилийцев на восточном побережье, где те, прикрываясь своими пиццериями, как вывесками, торговали героином. Оменс был экспертом по организованной азиатской преступности в Америке и за ее пределами, но через три месяца собирался уйти на пенсию и подумывал о новой карьере в офисе окружного прокурора в Манхэттене. Эту работу ему подыскал ДиПалма.
– Твой Мэки прав, – сказал Оменс. – Никто здесь не хочет слышать о пожаре на заводе Талтекс. Погибли сорок пять женщин, и единственное, что об этом можно услышать, – что это плохо для бизнеса. Местные заправилы боятся, что этот пожар отпугнет иностранные компании, которые дают рабочие места, твердую валюту и современную технологию. Они хотят, чтобы об этом случае поскорее забыли, и это, я уверен, чертовски радует Линь Пао и Нельсона Берлина.
ДиПалма сказал:
– Возможно, что пожар организовал кто-то из людей Линь Пао в Маниле. Кто бы это мог быть?
– Кто бы это мог быть, говоришь. Мы подозреваем Чарльза Суя, очень хладнокровного и ловкого мерзавца, известного как Чарли-Снейк. Он – сын самого близкого друга Линь Пао, убитого двадцать лет назад. Кстати, в лицо его не называют змеем, потому что он довольно дружелюбный и общительный малый.
Оменс усмехнулся:
– Этот Чарльз, известный так же, как Чун, не из тех, кто забывает и прощает. Говорят, он даже мстительнее самого Пао, а это не мало значит. Рассказывают, что однажды он плеснул кислотой в глаза доносчику и затем перерезал ему подколенные сухожилия. Жестокий гад. Кстати, Пао ему приходится крестным отцом.
– Значит, Чарли-Снейк нанял поджигателя.
– Готов биться об заклад, что так оно и было. Но на него нелегко работать. Уж слишком требовательный. Чуть сделай что не так, и твой член окажется у него в кармане. Наша разведка говорит, что Пао считает его одним из самых надежных своих помощников. Этот парень очень умен. Очень колоритная фигура. Меня не удивит, если он в ближайшем будущем станет главарем Триады. Сейчас он хозяйничает от имени Пао на Филиппинах, а также присматривает за их людьми в Австралии, Новой Гвинее, Борнео, Новой Каледонии. Многие из них отчитываются перед ним. Он еще молод – на четвертом десятке.
ДиПалма спросил:
– У него есть вредные привычки?
– Нет, если не считать вредной привычкой страстное увлечение теннисом. Каждое утро начинает с игры или с урока у профессионального игрока. Ежегодно ездит на Уимблдон. Летает в Париж, Рим, Штаты – куда угодно, где проводятся турниры с участием Ивана Лендла. Ест, пьет, спит – все как Лендл. Снейк женат. Имеет двоих детей. Не развратничает. Только занимается делом и играет в теннис. Кстати, ты не хочешь сказать мне, для чего тебе понадобилось приезжать сюда?
– Тут, видишь ли, дело личного характера. Как только будет можно, я тебе все расскажу.
– Отлично, – сказал Оменс. – Когда приедешь сюда, заходи, если сможешь. Если нет – до встречи в Нью-Йорке. Знаешь, мне не терпится поскорее вернуться домой. Значит, сейчас ты ничего не скажешь?
Я мог бы сказать ему, что дело касается моих жены и сына, подумал ДиПалма, но я не скажу. Не могу. Он сказал:
– Я тебе вот что скажу. Речь идет о том, чтобы положить Нельсона Берлина в постель к Линь Пао.
– Ты шутишь. Впрочем, беру свои слова назад. Ты никогда не шутишь. Боже, если только это тебе удастся... Я хочу сказать, мы постоянно слышим всякие толки об этих людях, но никто так и не сумел добраться до них, и не потому, что не пытались.
– У кого-то есть что-то. Поэтому я и еду туда.
На другом конце линии Оменс вздохнул.
– Ты мог бы сделать меня известным человеком. Очень известным.
– Когда придет время, я тебя позову.
– Боже милостивый. Неужели я еще сумею прославиться?
– Посмотрим. Возможно, в Маниле мне понадобится твоя помощь.
– Обращайся в любое время.
В Нью-Йорке ДиПалма составил также план действий. План, в котором было много безрассудства и мало оригинальности. Он извинился перед Тоддом, Бенджи и Джоун, что не смог придумать ничего лучше, ведь у него почти не было времени.
Они должны были попасть в Манилу до того, как Триада узнает о Рауле Гутанге, операторе компьютера на заводе Талтекс, который обладает записью, содержащей информацию, связывающую Нельсона Берлина с Линь Пао. До того, как Триада доберется до карлицы-проститутки, укравшей некие часы.
ДиПалма долго упрашивал подростков остаться. Он бы понял их, если бы они передумали и не поехали на Филиппины. Но никто из них не передумал. Тодд был верен своему обязательству уничтожить Черного Генерала. Бенджи и Джоун были преданы Тодду. Все трое заверили ДиПалму, что будут делать все, что он их попросит.
– Меня знают, – сказал ДиПалма троим подросткам. Члены Триады видели меня с Мартином Мэки. Полагаю, теперь люди Линь Пао будут держать меня под наблюдением с того момента, как я покину Нью-Йорк, и до самого возвращения. В Маниле я займусь расследованием пожара на заводе Талтекс и попытаюсь выведать что-нибудь у Хузияны де Веги. Однако в основном я буду служить приманкой. Там я буду у всех на виду – иначе и не получится. Это значит, что Тодд и ты, Бенджи, должны будете встретиться с Гутангом и взять у него запись.
– Мы поняли, – сказал Тодд.
– Будьте очень, очень осторожны. Мы не знаем Гутанга. Не знаем, что он думает и какую ведет игру. Знаем только, что он хочет получить сто тысяч, которые Мартин Мэки перевел для него в Цюрих, но это все, что нам известно.
Тодд кивнул.
– Я возьму с собой портативный компьютер, на котором смогу проверить запись, и заставлю мистера Гутанга объяснить мне ее содержание. Если то, что он скажет, будет правильно, я отдам ему свою половину тысячедолларовой купюры с недостающими цифрами счета в швейцарском банке. Если запись не представляет собой никакой ценности, я ему ничего не дам. Я сумею проверить, врет ли он.
– Умница. И вот еще что. В Манилу мы отправимся отдельно. Разными рейсами каждый. Будут они все одной авиалинии или разных – не имеет значения. Но все мы полетим разными рейсами. Тодд, Бенджи, перед вылетом подстригите свои волосы и в самолете будьте в темных очках. Бенджи, смени одежду. Надень костюм и галстук. Тодд, в Маниле дождись Джоун в аэропорту и убедись, что она благополучно добралась до города. В любом случае вы должны попасть в Манилу незаметно. Вам это удастся, если Триада сосредоточит свое внимание на мне. Нравится вам это или нет, но телевидение сделало меня известной личностью. Я бы не смог спрятаться, даже если захотел бы.
– Роль приманки может оказаться рискованной, – сказал Бенджи. – В Нью-Йорке Триада может еще подумать прежде, чем убить журналиста. Может. В Маниле никто думать не будет. Репортер там ни черта не значит. Если они захотят убить вас – вы труп.
ДиПалма ответил:
– Меня уже не раз пытались убить. Как бы там ни было, я буду жить в одном отеле, вы – в другом. Вы, ребята, должны все время держаться вместе. Все время. Тодд – старший. Все подчиняются ему. Тебе понятно, Бенджи?
– Да, конечно.
– Смотри у меня, парень. Ты сам сказал, что там людей убивают быстрее, чем здесь, и я не хочу, чтобы мой сын умер, потому что ты пошел погулять и совершил какую-нибудь глупость. Ты и Джоун будете оставаться в отеле, пока Тодд не позволит вам выйти.
Бенджи вытащил свой «узи» и нацелил его на ДиПалму.
– И когда это случится, мистер Известный Журналист?
ДиПалма смерил его взглядом, который друзья и враги называли лучом. Он продолжал смотреть на подростка, пока тот медленно не направил ствол в потолок. Спокойно забрав автомат из рук Бенджи, ДиПалма сказал:
– Ты не сможешь взять его с собой на самолет. Сам должен понимать.
Бенджи опустил глаза и пожал плечами. ДиПалма спросил:
– Полагаю, у тебя есть паспорт?
Бенджи показал на пальцах.
– Шесть. Я храню их в разных местах. Приходится много путешествовать.
ДиПалма фыркнул.
– Не сомневаюсь.
Он взглянул на Джоун.
– Нелегко вам будет достать паспорт, юная леди. Но и оставлять тебя здесь тоже нельзя – это точно. В этом городе ты одна и дня не протянешь.
На лице Джоун, которая немного понимала английский, появилось испуганное выражение. Тодд перевел ей замечания ДиПалмы на кантонский диалект. Она подошла к мальчику, взяла его за руку и покачала головой, как будто не соглашалась со словами ДиПалмы. Тодд сказал по-английски:
– Она боится, что ты оставишь ее здесь одну.
– Ни в коем случае. Скажи ей, мы просто пытаемся придумать способ достать ей паспорт. Она едет с нами.
Удивительно спокойно Тодд снова заговорил с испуганной девочкой на кантонском, и вскоре та взяла себя в руки. В конце концов она улыбнулась и вытерла слезы маленькой рукой.
Тодд сказал ДиПалме:
– Теперь она в порядке. Это очень важно, что она поедет в Манилу с нами. – Голос мальчика стал печальным. – Там она должна выполнить свою карму.
ДиПалма заметил беспокойство сына, но ничего не сказал. Впоследствии он не сможет вспомнить этих слов без того, чтобы не покрыться холодным потом. А тогда он только заметил:
– Карма кармой, а без паспорта она далеко не уедет.
– Нет проблем, – сказал Бенджи. – Наш знакомый в Нью-Джерси сделает ей паспорт за несколько часов. Но он много берет за работу.
– Поручаю тебе заняться этим. Достань для нее паспорт. Ты же знаешь, я раньше был полицейским. Не рассказывай своему приятелю в Нью-Джерси, что вы с Джоун собираетесь куда-то уезжать. У тебя есть деньги?
– Деньги не проблема. В городских банках у меня есть три сейфа для хранения ценностей, полные денег. Не доверяю я этим чековым счетам. Нет ничего лучше наличных.
Из того, что ДиПалма знал о китайских молодежных группировках, ему было известно, что через руки Бенджи проходят большие суммы наличных денег. Триада платила таким главарям банды, как Бенджи, около пяти тысяч долларов в неделю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Фау настойчиво требовал, чтобы ему позволили поговорить с Пао. Требовал к себе уважения, соответствующего его рангу и заслугам. Не может быть, чтобы Линь Пао отказался от разговора с ним.
– Я заслуживаю уважения, – кричал Чань Фау. – Понимаете? Уважения.
Его никто не слушал.
К его рукам и ногам привязали веревки, которые затем привязали к грузовикам. Несколько мужчин, среди которых были как люди Фау, так и Линь Пао, опустили глаза или отвернулись к стене. Некоторые закрыли глаза и зажали уши. Чань Фау со взъерошенными волосами и свисающими с одного уха очками по-прежнему требовал уважения к себе, когда Чжан Ву дал шоферам сигнал, подняв и опустив руку. Грузовики поехали в противоположные стороны и разорвали старого генерала на части.
Айлин упала в обморок.
В полубессознательном состоянии ее подтащили к Пао те же четверо, что привязывали Чаня Фау к грузовикам. Пао кивнул Чжану, и тот приказал раздеть ее и положить на землю. Пао включил магнитофон, который теперь лежал у него на коленях. Двор огласился пением Айлин.
Пао положил магнитофон на землю и с большим трудом поднялся с кресла. Протянул руку к Чжану. Тот достал из заднего кармана перочинный нож, раскрыл его и подал нож Пао.
Айлин подняла глаза на мужа и попросила пощады.
Пао медленно приблизился к ней, его тапочки шаркали по мощеному двору. Став между двумя державшими Айлин мужчинами, он наклонился и неторопливо провел ножом по ее животу. Вопли Айлин смешались с ее пением.
Порез был неглубоким. Кровь выступила, но порез в сущности был длинной царапиной. Обезумевшая от страха и боли Айлин отчаянно забилась в руках мужчин, сдирая кожу о камни двора. Пао только холодно взглянул на нее и пошел назад.
Опустившись в кресло, он стал смотреть, как четверо мужчин, прижимавших Айлин к земле, достают из карманов перочинные ножи.
Обнажив лезвия, они взглянули на Пао. Он кивнул.
Через сорок минут, начав с разреза, сделанного Линь Пао, четверо мужчин аккуратно содрали кожу с верхней части туловища Айлин и сняли через голову. Все, кроме Пао, Чжан Ву и кривоногого полицейского, отвели глаза от страшного зрелища.
Четверо мужчин, которые сняли с нее половину кожи, встали и посмотрели на Пао. Он поднялся на ноги и бросил им магнитофон, потребовав, чтобы они продолжали свое дело. Айлин должна умереть медленной мучительной смертью.
11
Манила, март
ДиПалма с бокалом в руке стоял на балконе своего номера в отеле, наблюдая за взлетом вертолета с площадки рядом с пентхаузом на крыше соседнего здания. Через несколько секунд вертолет повернул влево в сторону Манильского залива и полетел на юг к аэропорту.
Снизу, из сада, прилегающего к отелю, послышались крики тропических птиц: к клеткам их приблизились работники отеля, неся им ужин, состоящий из фруктов и зерен. Солнце уже почти скрылось за горизонтом. В сгущающихся сумерках другие работники включали освещение вокруг четырех теннисных кортов и большого плавательного бассейна.
ДиПалма вернулся в номер, сел на кушетку из обитого тканью бамбука и положил ноги на низкий стол из твердой древесины рядом с корзинкой с душистыми орхидеями. Допил минеральную воду в бокале и посмотрел на часы. Почти двадцать девятого. Проститутка опаздывала уже на двадцать минут.
Три часа назад, зарегистрировавшись в гостинице в пятисотдолларовом номере с видом на Манильский залив, ДиПалма сказал Федерико, старшему коридорному:
– Мне нужна подружка.
Федерико, дородный средних лет филиппинец, приятной наружности с тоненькой полоской усов ответил:
– Разумеется.
– Вы знаете даму по имени Хузияна де Вега?
Заулыбавшись, Федерико спрятал в руке пятидесятидолларовую купюру и спросил:
– В какое время вы пожелаете ее принять?
– Скажем, в восемь. Скажите ей, мне ее очень рекомендовали некоторые люди в Гонконге. Деньги для меня не проблема. Если она придет, я буду ей очень благодарен. – Мартин Мэки рассказывал, что де Вега раздевалась догола для своих клиентов, надевала на себя фальшивые драгоценности и с удовольствием танцевала.
Федерико сказал:
– К счастью, она недавно вернулась из короткого отпуска. Даю вам слово, сэр, что она обязательно навестит вас сегодня вечером. – Богатые американцы были для нуждающихся работников отеля подарком судьбы, а Федерико, у которого было тринадцать детей и скоро должен был появиться четырнадцатый, нуждался в деньгах, как никто другой. Он доставит эту маленькую проститутку американцу, даже если для этого ему потребуется тащить ее на себе через весь отель.
ДиПалма сказал:
– Не называйте ей мое имя. Просто скажите, что джентльмен из номера 557 много слышал о ней и будет счастлив провести время в ее компании. Скажите мисс де Веге, если для этого ей придется отменить уже назначенную встречу, что я щедро отблагодарю ее.
– Сэр, даю вам слово, мисс де Вега будет у вас сегодня вечером. Можете рассчитывать на меня, – он подмигнул ДиПалме.
ДиПалма не собирался трахаться с мисс де Вегой и поэтому не мигнул ему в ответ. Он собирался давить на психику маленькой дамы, запугать ее. Предъявить ей украденные часы «Патек Филиппс», которые нашли на месте пожара на территории завода Талтекс. Заставить ее признаться в том, что она дала эти часы Леону Баколоду, заводскому охраннику, который был ее любовником и жил с ней.
Потом он даже посочувствует раскаянию, которое она будет испытывать в связи с пожаром на заводе. Потому что, если она дала часы Баколоду, то это делает его главным подозреваемым в деле о поджоге и смерти сорока пяти женщин. Предположим, он поджег барак по приказу Линь Пао, и она знала об этом. Это может висеть тяжелым грузом на ее совести. А может и не висеть. Угрызения совести – одно, чувство самосохранения – другое.
Может ему следует позвонить вниз и отругать Федерико? Нет, пока не стоит. Подождем леди до девяти часов, а потом возьмемся за этого сводника. Телефонная связь на Филиппинах оставляла желать лучшего. Приехав сюда, ДиПалма сделал лишь один телефонный звонок, который влетел ему в копеечку и подверг испытанию его терпение.
Он позвонил домой Джан, чтобы сообщить, что добрался благополучно. Так как прямой связи не было, ему пришлось сорок пять минут ждать, пока их соединят. Пришлось также уплатить двадцатипятипроцентную надбавку. И это в довольно неплохом четырехзвездочном отеле.
К счастью, самые важные звонки он успел сделать до того, как покинул Америку. Вначале он поговорил с нью-йоркским сенатором Джозефом Карекио, который затем попросил американское посольство в Маниле оказывать ДиПалме всяческую поддержку. Не только потому, что ДиПалма был его другом, но и потому, что он был популярным нью-йоркским телерепортером. Карекио не заседал бы третий срок в Сенате, если бы игнорировал прессу.
Затем ДиПалма позвонил в Манилу сам и поговорил с Барри Оменсом, инспектором АБН на Филиппинах. Они вместе работали в специальной комиссии по наркотикам, когда ДиПалма еще был копом, выполняли задания по разоблачению сицилийцев на восточном побережье, где те, прикрываясь своими пиццериями, как вывесками, торговали героином. Оменс был экспертом по организованной азиатской преступности в Америке и за ее пределами, но через три месяца собирался уйти на пенсию и подумывал о новой карьере в офисе окружного прокурора в Манхэттене. Эту работу ему подыскал ДиПалма.
– Твой Мэки прав, – сказал Оменс. – Никто здесь не хочет слышать о пожаре на заводе Талтекс. Погибли сорок пять женщин, и единственное, что об этом можно услышать, – что это плохо для бизнеса. Местные заправилы боятся, что этот пожар отпугнет иностранные компании, которые дают рабочие места, твердую валюту и современную технологию. Они хотят, чтобы об этом случае поскорее забыли, и это, я уверен, чертовски радует Линь Пао и Нельсона Берлина.
ДиПалма сказал:
– Возможно, что пожар организовал кто-то из людей Линь Пао в Маниле. Кто бы это мог быть?
– Кто бы это мог быть, говоришь. Мы подозреваем Чарльза Суя, очень хладнокровного и ловкого мерзавца, известного как Чарли-Снейк. Он – сын самого близкого друга Линь Пао, убитого двадцать лет назад. Кстати, в лицо его не называют змеем, потому что он довольно дружелюбный и общительный малый.
Оменс усмехнулся:
– Этот Чарльз, известный так же, как Чун, не из тех, кто забывает и прощает. Говорят, он даже мстительнее самого Пао, а это не мало значит. Рассказывают, что однажды он плеснул кислотой в глаза доносчику и затем перерезал ему подколенные сухожилия. Жестокий гад. Кстати, Пао ему приходится крестным отцом.
– Значит, Чарли-Снейк нанял поджигателя.
– Готов биться об заклад, что так оно и было. Но на него нелегко работать. Уж слишком требовательный. Чуть сделай что не так, и твой член окажется у него в кармане. Наша разведка говорит, что Пао считает его одним из самых надежных своих помощников. Этот парень очень умен. Очень колоритная фигура. Меня не удивит, если он в ближайшем будущем станет главарем Триады. Сейчас он хозяйничает от имени Пао на Филиппинах, а также присматривает за их людьми в Австралии, Новой Гвинее, Борнео, Новой Каледонии. Многие из них отчитываются перед ним. Он еще молод – на четвертом десятке.
ДиПалма спросил:
– У него есть вредные привычки?
– Нет, если не считать вредной привычкой страстное увлечение теннисом. Каждое утро начинает с игры или с урока у профессионального игрока. Ежегодно ездит на Уимблдон. Летает в Париж, Рим, Штаты – куда угодно, где проводятся турниры с участием Ивана Лендла. Ест, пьет, спит – все как Лендл. Снейк женат. Имеет двоих детей. Не развратничает. Только занимается делом и играет в теннис. Кстати, ты не хочешь сказать мне, для чего тебе понадобилось приезжать сюда?
– Тут, видишь ли, дело личного характера. Как только будет можно, я тебе все расскажу.
– Отлично, – сказал Оменс. – Когда приедешь сюда, заходи, если сможешь. Если нет – до встречи в Нью-Йорке. Знаешь, мне не терпится поскорее вернуться домой. Значит, сейчас ты ничего не скажешь?
Я мог бы сказать ему, что дело касается моих жены и сына, подумал ДиПалма, но я не скажу. Не могу. Он сказал:
– Я тебе вот что скажу. Речь идет о том, чтобы положить Нельсона Берлина в постель к Линь Пао.
– Ты шутишь. Впрочем, беру свои слова назад. Ты никогда не шутишь. Боже, если только это тебе удастся... Я хочу сказать, мы постоянно слышим всякие толки об этих людях, но никто так и не сумел добраться до них, и не потому, что не пытались.
– У кого-то есть что-то. Поэтому я и еду туда.
На другом конце линии Оменс вздохнул.
– Ты мог бы сделать меня известным человеком. Очень известным.
– Когда придет время, я тебя позову.
– Боже милостивый. Неужели я еще сумею прославиться?
– Посмотрим. Возможно, в Маниле мне понадобится твоя помощь.
– Обращайся в любое время.
В Нью-Йорке ДиПалма составил также план действий. План, в котором было много безрассудства и мало оригинальности. Он извинился перед Тоддом, Бенджи и Джоун, что не смог придумать ничего лучше, ведь у него почти не было времени.
Они должны были попасть в Манилу до того, как Триада узнает о Рауле Гутанге, операторе компьютера на заводе Талтекс, который обладает записью, содержащей информацию, связывающую Нельсона Берлина с Линь Пао. До того, как Триада доберется до карлицы-проститутки, укравшей некие часы.
ДиПалма долго упрашивал подростков остаться. Он бы понял их, если бы они передумали и не поехали на Филиппины. Но никто из них не передумал. Тодд был верен своему обязательству уничтожить Черного Генерала. Бенджи и Джоун были преданы Тодду. Все трое заверили ДиПалму, что будут делать все, что он их попросит.
– Меня знают, – сказал ДиПалма троим подросткам. Члены Триады видели меня с Мартином Мэки. Полагаю, теперь люди Линь Пао будут держать меня под наблюдением с того момента, как я покину Нью-Йорк, и до самого возвращения. В Маниле я займусь расследованием пожара на заводе Талтекс и попытаюсь выведать что-нибудь у Хузияны де Веги. Однако в основном я буду служить приманкой. Там я буду у всех на виду – иначе и не получится. Это значит, что Тодд и ты, Бенджи, должны будете встретиться с Гутангом и взять у него запись.
– Мы поняли, – сказал Тодд.
– Будьте очень, очень осторожны. Мы не знаем Гутанга. Не знаем, что он думает и какую ведет игру. Знаем только, что он хочет получить сто тысяч, которые Мартин Мэки перевел для него в Цюрих, но это все, что нам известно.
Тодд кивнул.
– Я возьму с собой портативный компьютер, на котором смогу проверить запись, и заставлю мистера Гутанга объяснить мне ее содержание. Если то, что он скажет, будет правильно, я отдам ему свою половину тысячедолларовой купюры с недостающими цифрами счета в швейцарском банке. Если запись не представляет собой никакой ценности, я ему ничего не дам. Я сумею проверить, врет ли он.
– Умница. И вот еще что. В Манилу мы отправимся отдельно. Разными рейсами каждый. Будут они все одной авиалинии или разных – не имеет значения. Но все мы полетим разными рейсами. Тодд, Бенджи, перед вылетом подстригите свои волосы и в самолете будьте в темных очках. Бенджи, смени одежду. Надень костюм и галстук. Тодд, в Маниле дождись Джоун в аэропорту и убедись, что она благополучно добралась до города. В любом случае вы должны попасть в Манилу незаметно. Вам это удастся, если Триада сосредоточит свое внимание на мне. Нравится вам это или нет, но телевидение сделало меня известной личностью. Я бы не смог спрятаться, даже если захотел бы.
– Роль приманки может оказаться рискованной, – сказал Бенджи. – В Нью-Йорке Триада может еще подумать прежде, чем убить журналиста. Может. В Маниле никто думать не будет. Репортер там ни черта не значит. Если они захотят убить вас – вы труп.
ДиПалма ответил:
– Меня уже не раз пытались убить. Как бы там ни было, я буду жить в одном отеле, вы – в другом. Вы, ребята, должны все время держаться вместе. Все время. Тодд – старший. Все подчиняются ему. Тебе понятно, Бенджи?
– Да, конечно.
– Смотри у меня, парень. Ты сам сказал, что там людей убивают быстрее, чем здесь, и я не хочу, чтобы мой сын умер, потому что ты пошел погулять и совершил какую-нибудь глупость. Ты и Джоун будете оставаться в отеле, пока Тодд не позволит вам выйти.
Бенджи вытащил свой «узи» и нацелил его на ДиПалму.
– И когда это случится, мистер Известный Журналист?
ДиПалма смерил его взглядом, который друзья и враги называли лучом. Он продолжал смотреть на подростка, пока тот медленно не направил ствол в потолок. Спокойно забрав автомат из рук Бенджи, ДиПалма сказал:
– Ты не сможешь взять его с собой на самолет. Сам должен понимать.
Бенджи опустил глаза и пожал плечами. ДиПалма спросил:
– Полагаю, у тебя есть паспорт?
Бенджи показал на пальцах.
– Шесть. Я храню их в разных местах. Приходится много путешествовать.
ДиПалма фыркнул.
– Не сомневаюсь.
Он взглянул на Джоун.
– Нелегко вам будет достать паспорт, юная леди. Но и оставлять тебя здесь тоже нельзя – это точно. В этом городе ты одна и дня не протянешь.
На лице Джоун, которая немного понимала английский, появилось испуганное выражение. Тодд перевел ей замечания ДиПалмы на кантонский диалект. Она подошла к мальчику, взяла его за руку и покачала головой, как будто не соглашалась со словами ДиПалмы. Тодд сказал по-английски:
– Она боится, что ты оставишь ее здесь одну.
– Ни в коем случае. Скажи ей, мы просто пытаемся придумать способ достать ей паспорт. Она едет с нами.
Удивительно спокойно Тодд снова заговорил с испуганной девочкой на кантонском, и вскоре та взяла себя в руки. В конце концов она улыбнулась и вытерла слезы маленькой рукой.
Тодд сказал ДиПалме:
– Теперь она в порядке. Это очень важно, что она поедет в Манилу с нами. – Голос мальчика стал печальным. – Там она должна выполнить свою карму.
ДиПалма заметил беспокойство сына, но ничего не сказал. Впоследствии он не сможет вспомнить этих слов без того, чтобы не покрыться холодным потом. А тогда он только заметил:
– Карма кармой, а без паспорта она далеко не уедет.
– Нет проблем, – сказал Бенджи. – Наш знакомый в Нью-Джерси сделает ей паспорт за несколько часов. Но он много берет за работу.
– Поручаю тебе заняться этим. Достань для нее паспорт. Ты же знаешь, я раньше был полицейским. Не рассказывай своему приятелю в Нью-Джерси, что вы с Джоун собираетесь куда-то уезжать. У тебя есть деньги?
– Деньги не проблема. В городских банках у меня есть три сейфа для хранения ценностей, полные денег. Не доверяю я этим чековым счетам. Нет ничего лучше наличных.
Из того, что ДиПалма знал о китайских молодежных группировках, ему было известно, что через руки Бенджи проходят большие суммы наличных денег. Триада платила таким главарям банды, как Бенджи, около пяти тысяч долларов в неделю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39