— Узнаю интерьерчик. — Он откинулся на подушку. — Как мы тут оказались?
— Нашел у кого спрашивать! Мне Хантер тоже укол сделал. Сначала тебе, а потом мне. Помню, как тормознули в каком-то переулке. Он шприц достал, ну такой, под давлением работает. Нам таким прививки в школе делали. Дальше — полный провал.
— И ты вот так добровольно подставилась?
Эш помяла предплечье, на котором алело пятно от недавней инъекции.
— Он сказал, иначе мы друг друга убьем.
— М-да, против такого аргумента не поспоришь. — Алексей провел ладонью по своему правому предплечью и обнаружил болезненную точку. — Что хоть вколол, сказал?
Эш пожала плечами.
— Мне — не знаю. А тебе, точно, какую-то виагру. Если бы Хантер снимал порно с нами в главных ролях, давно бы стал миллионером. Правда, правда! У меня до сих пор между ног маленький Гондурас: жара под сорок и влажность восемьдесят процентов.
Она фыркнула, увидев выражение его лица.
— Ты что, ни черта не помнишь?
— Я его убью, — прошептал Алексей.
В центре балдахина, где узлом свивались четыре крыла прозрачной занавеси, ожил динамик:
— Ха-ха, у тебя еще будет шанс, парень, — произнес голос Хантера. — Одевайся и давай ко мне в лабораторию. Прямо по коридору, мимо столовой, направо.
Эш закинула голову, посмотрела на узел и ткнула в него оттопыренным средним пальцем.
— Камеры в другой стороне, девочка! — раздалось из динамика.
Эш по очереди на все четыре стороны свете показала палец.
Динамик хмыкнул и издал мягкий щелчок.
Эш с коротким стоном ничком свалилась на постель рядом с Алексеем.
— Знаешь, кем я себя чувствую? — прошептала она.
— Догадываюсь.
Алексей скатился с высокой кровати. Пружинисто выпрямился.
Его одежда валялась на полу, с первого взгляда было ясно, что ее лучше сразу выбросить, чем пытаться привести в приличный вид.
В ответ на его немой вопрос сами собой распахнулись потайные дверцы, открыв нутро шкафа с одеждой.
— Сервис, — проворчал Алексей.
Половину вешалок занимали мужская одежда, половина была отдана под женские тряпочки, элегантные и даже на вид жутко дорогие.
— Он решил, что мы здесь будем жить? — спросил Алексей.
— У него и поинтересуйся.
Эш лежала, свернувшись калачиком, обхватив себя за плечи.
— Что с тобой?
Эш пожала плечами.
— Не знаю… Странно как-то. У тебя было такое чувство, что в твоем теле живет кто-то чужой? Огромный такой и сильный, как боевой слон.
Алексей, натягивая джинсы, замер. Внимательно посмотрел на Эш.
— Он не чужой, просто часть тебя. Надо привыкнуть.
— Понятно… Значит, от тебя подхватила. Спасибочки!
Эш потянулась за подушкой, зажала ее между ног и затихла.
* * *
Дверь в лабораторию оказалась бронированной, с круглым иллюминатором.
Алексей постучал по стеклу, ощутив его неестественную толщину. Выпуклое стекло искажало изображение, казалось, что смотришь внутрь лаборатории сквозь сильную линзу.
В двери клацнул замок.
Алексей потянул за ручку. Дверь не поддалась.
— Погоди секундочку! — раздался из-за двери глухой голос Хантера.
Зашипели поршневые присоски, и тяжелая дверь сама поехала на петлях.
Алексей перешагнул через высокий порог и оказался в ярко освещенном помещении. Пахло больницей, хирургический светильник под потолком больно резал глаза. Стены и потолки, облицованные крупной белой плиткой, были непривычно круглыми, создавалось ощущение, что вошел внутрь большой керамической бочки.
— Да-да, угадал! — закивал Хантер. — Приспособил отводную трубу парогенератора. Убого, конечно, но что поделаешь. Но если призадуматься, Диоген таким хоромам ох как бы обрадовался.
На Хантере был хирургический костюм, марлевая маска болталась на груди. Бледно-зеленый фартук заляпали бурые пятна. Перчатки на оттопыренных пальцах тоже лоснились от бурой пленки.
— Иди, поможешь, — он поманил Алексея за ширму.
За ширмой находился резекторский стол, рядом с ним стояли столики на колесиках, на стеклянных столешницах сталью блестели инструменты и матово отливали бока разномерных плошек, заполненных массой всех оттенков красного.
Алексей замер, уставившись на труп, распластанный на столе. Грудная клетка была распахнута, в потеках сукровицы страшно белели ребра. Лица у трупа не было, вместо него морщинистый ком кожи, стянутый с голого черепа до подбородка. Вокруг стола витала плотная, липкая и осязаемая утробная вонь.
— И кем он был при жизни? — спросил Алексей.
— Американцем, Леша, — с деланной грустью вздохнул Хантер. — Спешу обрадовать, что электрический стул в самой демократической стране мира нам гарантирован. Не думаю, что их Верховный суд примет к сведению, что при жизни покойный был не совсем человеком. Дигиталом он был, и весьма серьезного уровня.
— Что значит «кнайт ерант»?
Хантер бросил на Алексея острый взгляд, потом усмехнулся.
— С учетом твоего произношения и моего знания английского… «Knight errant» значит — «странствующий рыцарь». Само собой, он такой же рыцарь, как ты бродячий самурай. Это просто уровень в американском варианте игры. Думаешь, зачем я его распотрошил? Это все от тяги к познанию. Страсть неуемная и всепоглощающая. Исследования в психофизиологии надо доводить до логического конца. Протестировал психосферу, проверил физиологию, надо, брат, и морфологию тканей посмотреть. Иначе смысл теряется. Вон какой мозг у него. Любо-дорого! — Хантер покачал в руке плошку с жирно-серой горкой кашицы. — У нормальных людей два симпакса, то есть отростка нервной клетки, а у него — четыре. Представляешь? Как бы тебе объяснить, ну, вроде еще одной телефонной линии в доме. У всех одна — у тебя две. В два раза выше качество и надежность связи. У тебя, между прочим, такая же картина. Но об этом поговорим чуть позже.
Он прошел к изголовью, засуетился у стеллажа.
— Куда я эту гадость задевал? Черт, совсем памяти не стало! Здесь же стояла.
Он принялся передвигать на полках банки и бутыли с латинскими надписями.
— А, вот ты где!
Хантер достал банку, похожую на обычную кофейную, только этикетка была белая с непонятной аббревиатурой на английском. Поставил у вскрытого черепа трупа. Бросил Алексею пачку одноразовых перчаток.
— Помоги-ка, а то я все один да один. Как-будто мне больше всех надо. Хантер то, Хантер се, перекурить некогда. Надень от греха. И сзади себя подними чехольчик.
Алексей натянул на кисти перчатки, осмотрелся, «чехольчиком» оказался пластиковый мешок для трупов.
Хантер тем временем продолжил балагурить, изображая из себя морговского жизнелюба.
— Странный народ ученые. Что ни сконструируют, обязательно оружие получится. Ну, если на оружие массового уничтожения ума не хватит, так индивидуального, так сказать, действия всегда пожалуйста. — Он потыкал пальцем в крышку банки. — Вот, например, порошок для утилизации дерьма. Содержимое одной банки превращает содержимое одной выгребной ямы, тонн пять дерьма, в мелкие твердые гранулы и чистую воду. Три процента сухих твердых гранул, а остальное — вода. Гениальное открытие! Круче, чем динамит Нобеля. Особенно для России, где нужник с дыркой в доске, — это наше все.
Я слышал, ООН решила ввести новый критерий развития страны. Будут строить по ранжиру в зависимости от качества кладбищ и общественных туалетов. Согласен, происки врагов и очередная попытка унизить нашу великую страну. И даже, я бы добавил, попытка бросить тень лично на первое лицо государства. Потому что по этому критерию мы выше Бангладеш никогда не поднимемся, сколько выборов ни проводи. И как сказал мне один американский программист, посетив туалет на станции Бологое: «Непонятно, зачем вам, русским, компьютеры».
— Что с мешком делать? — оборвал его треп Алексей.
— А? Сунь в него ноги трупа, а верх передай мне. — Приняв свой край, Хантер продолжил:
— Самое смешное, что порошок продает легальная фирма с доставкой на дом. Я когда рекламный буклетик их получил, чуть в обморок не упал. Это же надо какой сервис! Стопроцентно надежный способ избавиться от трупа. И всего — полторы тысячи рублей за банку.
Он открыл крышку и стал обильно посыпать труп желтоватым порошком. Сочащаяся плоть быстро плавила мелкие кристаллики, покрываясь прозрачной студенистой пленкой.
— А подействует? — с сомнением спросил Алексей.
— Фирма гарантирует, — веско ответил Хантер. — Через восемь часов получим сто литров воды и горстку твердых окатышей. Проверено не раз. Говорят, каждый врач имеет свое тайное кладбище, где лежат залеченные пациенты. Горжусь, что у меня его нет. В канализацию — и все дела.
Он с треском затянул зиппер на мешке.
— А меня когда в канализацию? — спросил Алексей.
— С тобой вопрос окончательно не решен, — глядя ему в глаза, ответил Хантер.
Он снял фартук, измазанный в сукровице, содрал с рук перчатки, бросил все поверх черного мешка. Потянулся к выключателю на стене.
Под потолком погас софит, в резекторской загустела непроницаемая темнота.
Что-то металлически скрипнуло. Вспыхнул прямоугольник неяркого зеленого света.
— Пойдем, — раздался голос Хантера. — У нас осталось минут десять на все про все.
Четкий контур его фигуры возник в прямоугольнике света. Алексей с оторопью отметил, что Хантер вдруг сделался сутулым и изможденно дряблым.
* * *
В маленькой комнатке-пенале, превращенной в кабинет, уместился только длинный стол и пара кресел. На стеллажах, еще больше сжимавших узкое пространство комнаты, плотными рядами стояли папки, книги и реторты со склизскими комками, плавающими в мутной жидкости. Свет давали панель с изображением карты мира, исчерканной угловатыми линиями, и планшет с крупноформатными рентгеновскими снимками черепов.
В неярком, рассеянном свете на лице Хантера залегли глубокие борозды морщин и нездоровые сине-зеленые тени. Он выглядел жутко постаревшим и совершенно выдохнувшимся.
Непослушными стариковскими пальцами он достал из коробочки пилюлю, сунул в рот. Жалко морщась, как старый мим, нацедил из термоса пахучий травяной отвар, трясущимися руками поднес пиалу к блеклым губам, шумно сербая, отпил. Откинулся на спинку кресла.
Алексей внимательно следил за ним, со смешанным чувством жалости и отвращения понимая, что Хантер не играет. Теперь он — настоящий. Старый, издерганный, больной.
— Уф, — Хантер вытер испарину со лба. — Чуток полегчало. Думаешь, легко в моем возрасте за три часа двух человек обследовать, а третьего полностью препарировать?
Он выдавил слабую улыбку.
— А ты думал, что я за вами с Эш подсматриваю. Бред собачий! Некогда, да и не за чем, если честно. У девочки повышенное либидо. Все ей от укола пригрезилось.
— Зачем укол? — спросил Алексей.
Хантер хмыкнул.
— Мне скучно было бы общаться с тобой, как компьютером типа «Дип Блю». Каспаров с этой супер-машиной в шахматы играет. Потому что умный. А мне за тобой уже не угнаться. Вот и пришлось на время выключить твой суперкомпьютер. — Хантер постучал себя по морщинистому лбу. — Через десять минут возобновится процесс перерождения тканей мозга, и наш диалог выльется в общение пьяного с телевизором. Каждый о своем.
Он выставил на стол песочные часы, перевернул, пустил тонкую струйку с верхней колбочки в нижнюю.
— Итак, время пошло.
Алексей отметил, что Хантер усилием воли собрался и стал напоминать отставного генерала, вопреки болячкам и унижению опалы сохраняющим достоинство.
— Тебе предстоит ответить на гамлетовский вопрос: быть или не быть, — произнес Хантер, выложив на стол руки со сцепленными в замок пальцами. — Именно так: быть или не быть. Тебе лично. Значит, тебе и решать. Я могу ответить на любые твои вопросы, кроме этого. Поехали, время не ждет!
Алексей сидел в низком кресле, часы со струящейся ниточкой песка оказались прямо пред глазами. Он не без труда оторвал взгляд от гипнотизирующего ощутимого бега времени.
— Кто ты, Хантер? — спросил он.
— Охотник за головами, — незамедлительно последовал ответ. — Исследую изменения в структуре психики и морфологии мозга под воздействием вируса «Ругнарек».
— Почему я не могу считать твои данные? Даже америкоса считал. А тебе — нет.
— Я — не игрок. — Хантер усмехнулся. — Если точно — я вне игры.
— Хозяин игры?
— Увы, нет. Но такой человек существует. Когда закончится перестройка нейронных связей, ты без труда получишь доступ к его файлу. А если по каким-то причинам не получится… — Хантер потянулся, не глядя снял с полки тонкую папку, шлепком бросил на стол. — Тут установочные данные на основных фигурантов. Два десятка персоналий. Как и у любой компьютерной игры, у «Ругнарека» есть творческий коллектив создателей: дизайнеры, программисты, сценаристы, консультанты, генераторы идеи и продюсеры. Здесь все основные «умные головы» русского «Ругнарека».
Он кивнул, упреждая новый вопрос. Указал на карту мира, исчерканную линиями черного маркера.
— Да, есть английская, американская, паневропейская и азиатские сети. Весь мир играет в эту игру. Национальная сеть разделена на подсети, они в свою очередь на локальные, контролируемые своими сетевыми администраторами. Иногда, запросив разрешение у модератора национальной сети, можно выехать на охоту в чужую сеть. Откуда бы тогда взялся в Москве дигитал с американским паспортом?
Он придвинул к Алексею синюю книжечку паспорта и мобильный телефон «самсунг» последней модели.
Роберт Стентон, судя по фото на паспорте, при жизни был типично улыбчивым америкосом. Фото на дисплее «самсунга» показали результаты охоты дигитала. Тело Олега Ивановича было снято в трех ракурсах и под различным увеличением, так, чтобы ни у кого не осталось сомнения, что человек на электронных фотографиях гарантированно мертв.
— Непонятно, зачем ему было убивать психиатра? — с сомнением протянул Алексей, отключив мобильный и положив его на край стола.
Хантер сделал глоток отвара и хмыкнул в пиалу.
— Хи-хи, думаю, ему самому было не понять. Типичный наведенный психоз. Приехал к нам на охоту за одним, а убил другого. Накладка вышла. Кто-то взломал защиту его бортового компьютера, то есть влез в голову и чуть-чуть подпортил программу. И сэру «бродячему рыцарю» жутко захотелось убить именно господина Барановского. На самом деле он убил двух зайцев за раз. Преподнес тебе наглядный урок о структуре сети, ну и я кое-кому тем самым щелкнул по носу.
— «Стеллаланд» тоже был наглядным пособием?
— А как же! Как иначе можно было быстро и доходчиво объяснить тебе, что нет неформальных группировок, а есть группы пользователей локальной сети, выражаясь на компьютерном жаргоне? Кто-то считает всяких металлистов, готов, панков и прочих ряженых обычными городскими сумасшедшими. Любой мент скажет, что они без внешнего антуража и прибамбасов есть банальная криминальная клоака, живущая по законам первобытной стаи. И будет прав. Но дойти до мысли, что им насильственно навязали стереотип поведения, искусственно удерживают в измененном состоянии сознания, подкидывают промышленно производимые атрибуты, позволяющие идентифицировать себя как члена клана, это, мой юный друг, требует значительных интеллектуальных усилий. И главное — фактов. Неопровержимых и доподлинных. Думаю, ты их получил.
Он устало отвалился от стола.
— Знаешь, над чем бились лучшие умы двадцатого века? — прожевав блеклыми губами, продолжил он. — Нет, не над тайной атома. Атомная бомба — это лишь ответ на массовый характер войны. Массы… Мир впервые столкнулся в этим феноменом в двадцатом веке. Раньше сто-сто пятьдесят тысяч кадровых военных решали судьбы стран и всей Европы, а в последние две мировые войны миллионные массы столкнулись в смертельной бойне. Массы!
Именно масса, перевозбужденная толпа, предоставленных самим себе малообразованных индивидуумов, и есть продукт и проклятие двадцатого века. Венцом истории оказался не богочеловек, а человек толпы.
И что прикажешь делать с этой трусливо агрессивной и безумно жадной толпой? Умные головы придумали разбить толпу на отдельные группы, изолировав их друг от друга самодельной идеологией, самодельным языком и самодельным мировоззрением. Ну и промышленно изготовить для всех тотемы в виде рокеровских «косух», хипповских нарядов, костюмов толкиенистов и простыней кришнаитов. Разумно? Нет. Эффективно? Да. Трижды — да.
Америка в шестидесятых стояла на грани социального краха, системный кризис наложился на войну во Вьетнаме. Молодежь не хотела ни воевать, ни встраиваться в костные структуры общества, где надо не только потреблять, но и вкалывать до кругов под глазами. Так вот, если бы ни «Битлз», легкие наркотики и свободный секс, что слилось в идеологию движения хиппи, кердык настал бы Америке еще тогда.
Запомни, не было никакого движения «детей-цветов», а была канализация социапатических настроений, умело осуществленная под эгидой крупнейших научных центров по изучению психологии и психиатрии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34