В общем, он был счастлив даже в отпуске работать полицейским…Вернулась Мюрьель и налила ему кофе.— Если твои гипотезы подтвердятся, — начала она, — это означает, что истинными виновными являются Элен, Пьер и даже Матильда. Но в таком случае какова роль Полена, Антонена и Эмиля?— У нас пока нет всех необходимых сведений, но я думаю, что недалек от правды, утверждая, будто Полен покрыл убийство Тома, а может, и Бернара.— Что заставляет тебя так думать?— Видишь ли, он приехал на Орлиный мост, чтобы дать показания относительно смерти Тома, и мог оказать давление на судебно-медицинского эксперта. Когда умер Бернар, Полен тотчас приехал к Дювалям и подписал разрешение на погребение. Кроме того, во время допроса я заметил, что он отвечал на мои вопросы слишком быстро, как будто заранее готовился к ним. И потом Полен настойчиво защищал Элен, словно хотел убедить меня в ее невиновности…— Но какой у него интерес?— Думаю, ты сама мне об этом скажешь.— Я?— Да, когда я изложу собственные умозаключения. И хотя я не всегда согласен с твоим сюрреалистическим толкованием событий, у тебя хорошая интуиция…— Погоди, расскажи мне сначала об Антонене и Эмиле.— Полагаю, Антонен являлся лишь косвенным свидетелем, но он определенно кому-то мешал, иначе его не заставили бы замолчать. Он знал Тома, причем лучше, чем хотел это показать. Антонен регулярно видел парня в своем кафе в компании Ноэми. Вероятно, он располагал какой-то информацией об этой паре, о семье Дюваль и о других людях. К тому же он был знаком с Эмилем и скорее всего подозревал, что у того есть сын. И если бы Антонен заговорил, это могло вызвать осложнения…— Тогда почему его тоже не убили?— Думаю, это планировалось.— Иными словами, ему просто повезло?— Да.— А Эмиль?— С ним все обстояло по-другому. Он являлся не только свидетелем, но и действующим лицом. В каком состоянии духа, ты думаешь, он находился, когда я встретил его сразу после несчастного случая с Антоненом? Старик уверял, будто знает истинные причины этого происшествия, и в то же время был напуган. Это не случайно. Эмиль понимал, что, беседуя со мной, навлекает на себя большую опасность. Я помню, как он произнес: «Я не должен говорить…» Несмотря на риск, он все же решился на это, но о многом умалчивал, предпочитая обходиться намеками. Скажем, вспоминая о тайном обществе, старик углубился в подробности, которыми я мог воспользоваться впоследствии. Так, он сообщил о группе протестантов, что отсылает нас к семье Дюваль. Он также признался, что имеет представление о колдовстве, к которому его приобщил отец. Выходит, такие знания передаются от отца к сыну. Потом Эмиль сообщил мне, что в восьмидесятых годах тайное общество вновь заявило о себе, то есть я должен был заинтересоваться этим периодом. И наконец, старик дал мне понять, что болезнь Антонена — результат действий этого общества, как если бы он хотел ориентировать меня в поисках. Но поскольку Эмиль был порядочным человеком, он продолжал защищать сына, утверждая, что всегда жил один…Некоторое время Мишель пребывал в раздумье, потом продолжил:— Я сожалею, что не придал должного значения его словам. Это могло ускорить ход расследования.— Так всегда говорят, когда событие уже свершилось. Тебе не в чем себя упрекать. В тот момент, когда Эмиль рассказывал все это, ты не мог догадаться о тайном смысле его слов.— Вероятно, ты права. Но как бы там ни было, вопреки словам Эмиля, которые я услышал в тот вечер, у него был сын Шарль, которого он приобщил к колдовству. И если довериться мнению Мюзелье, то ученик далеко превзошел своего учителя и вскоре начал заниматься колдовством во благо секты и в преступных целях. Узнав об этом, Эмиль стал противодействовать сыну, используя собственные колдовские познания, ведь старик был честным человеком. Например, пригрозил, что выдаст Шарля. Это и привело Эмиля к смерти при известных нам обстоятельствах.— Так ты думаешь, что Шарль убил своего отца?— Скажем, это вполне возможно…— Допустим. Но как объяснить то, что этого человека видели только на похоронах? И почему рассказать о нем смог только Мюзелье?Мишель неопределенно пожал плечами.— Об этом, старушка, мы узнаем, когда поймаем его. А пока скажи, что ты думаешь об этом типе.— Во-первых, — возразила Мюрьель, — я тебе не старушка, тем более что я чувствительна к такого рода шуткам. Во-вторых, помимо свидетельства Мюзелье, у меня нет других сведений, чтобы составить мнение об этом человеке. В настоящий момент я ограничиваюсь поиском общей теории, касающейся сверхъестественных явлений, жертвами которых мы стали.— Ты имеешь в виду то, что произошло с тобой у Эмиля? Понимаю…— Но что больше всего меня поражает с самого начала этого дела, так это постоянство и сила необъяснимых происшествий и то, что на нас все время оказывали давление. Значит, мы постоянно находились под контролем. Как Ноэми… Каждый раз, когда я встречалась с ней, одна или с тобой, я удивлялась, насколько она была напряжена.— Как это?— Она все время оглядывалась по сторонам, как загнанный зверь, или смотрела на эту злосчастную мандалу, которая и меня заставила пережить несколько неприятных минут…— Вероятно, это самовнушение?— Самовнушение или нет, — ответила Мюрьель довольно резко, — но мандала все же исчезла из дома Ноэми, значит, можно предположить, что она играла более важную роль, чем простое украшение.— Наверное…— Я могу утверждать, что мы имеем дело с уникальным духовным началом, организованным и способным оказывать паранормальное воздействие на людей.— Вероятно, к этому причастен Шарль Массар. Его характеристика полностью подходит, не так ли?— Я говорила не об отдельном человеке, а о духовном начале. В свете данных, которыми мы располагаем, таких людей может быть несколько. В действительности довольно трудно представить себе, чтобы кто-то один обладал даром передачи мысли и способностью контролировать сознание трех или четырех человек, находящихся в разных местах. Кстати, в большинстве случаев, даже если мы ничего не заметили, кто-то всегда находился поблизости, чтобы расположить предметы или знаки, позволяющие осуществить заклинание. Я думаю, в частности, о пентаграмме, нарисованной на двери, и так далее. Тем не менее правдой остается и то, что существует человек, и даже не один, который может контролировать ауру нескольких субъектов и тем самым оказывать на них давление. Это, вероятно, происходило и с Ноэми, причем уже давно, и — в меньшей степени — с Жеромом, тобой и мной в кризисные моменты. Кроме того, я могу констатировать, что все действующие лица, кроме Ноэми, Вероники и Тома, имеют отношение к сатанинской символике. Имения Элен и Полена находятся на лужайках в форме круга или пентаграммы. Пьер и Матильда коллекционируют предметы сатанинского культа, не продавая их. Эмиль сам был колдуном и располагал целым арсеналом талисманов и предметов, защищающих от колдовства. И наконец, нам не раз приходилось сталкиваться с культом сатаны во время расследования. Наша машина оказалась заблокированной в магическом круге, близком сатанистам, дверь этого дома была исписана аналогичными знаками. Пентаграммы, шарики, изготовленные из моих волос… не говоря уж о. моих мучениях в доме Эмиля! Вот почему, повторяю, я думаю, речь идет о нескольких лицах, объединенных в секту или в какую-либо другую подобную организацию.— Ты хочешь сказать, что семья Дюваль, Полен и Шарль Массар несут коллективную ответственность?— Очень вероятно, и под покровительством повелителя…— Шарля Массара?Мюрьель кивнула:— Похоже. Но это надо доказать. Ничто не мешает нам думать, что Полен и Пьер также имеют необычные способности…— Но не Элен?— Не думаю. Не похоже, что так. И потом, я ничего не почувствовала при контакте с ней. Наоборот, у меня создалось впечатление, что она тоже под чьим-то контролем.— Как Ноэми?— Нет, по-другому. Ноэми кажется мне скорее порабощенной жертвой. Но не до конца. У меня чувство, что она восстает против тех, кто желает ей зла, и борется с ними тем же оружием. В качестве доказательства — предметы, книги и другие вещи, относящиеся к оккультным наукам, которые я нашла у нее. Однако я убеждена, что именно Ноэми спровоцировала возвращение Тома, с тем чтобы правда наконец восторжествовала. Когда она водила дочь на Орлиный мост, речь шла прежде всего о многократных попытках войти в контакт, а не о совершении прогулки. И в итоге, думаю, ей это удалось. Иначе члены секты бы ее похитили!— Это значит, она с самого начала знала правду относительно того, что произошло на мосту в августе тысяча девятьсот восемьдесят третьего года?— Очень вероятно…— Но почему еще тогда она не обратилась к жандармам, а потом к нам?— Не знаю. Возможно, Ноэми ощущала сильнейшее давление со стороны других людей. Поди узнай, какие угрозы они были готовы привести в исполнение, чтобы сохранить преступления в тайне!— Все сходится! — заключил Мишель, зевая. — Обвинения кажутся мне достаточно вескими для ареста этих людишек. Завтра, рано утром, я позвоню Вердье… А теперь предлагаю пойти спать.Мюрьель не заставила просить себя дважды. Она сама падала от усталости.
Мишель был рад оказаться в своей комнате. На самом деле, хотя он ничего не сказал об этом Мюрьель, его основной задачей было понять, какую роль играл в загадочной истории Жером. Развязка приближалась, и это становилось для Мишеля главным. Ему было необходимо доказать невиновность друга или найти смягчающие обстоятельства его поступков.Потушив свет, Мишель проверил, осталась ли дверь его комнаты приоткрытой, потом облокотился на подоконник, чтобы выкурить сигарету. Он любил подумать при полной луне, любуясь звездами. Сколько он себя помнил, ему всегда нравилось созерцать небо, размышлять о необъятных просторах Вселенной. Кстати, это во многом помогало ему в жизни. Необъятность мироздания напоминала ему, что, несмотря на многочисленные знания и умения, человек на земле — лишь песчинка. Но не стоило ломать над этим голову…Мишель начал раздумывать о другом. Он вспомнил о приятных моментах, разделенных с Жеромом, о дружеских чувствах, которые последний к нему испытывал, и об их удивительном взаимопонимании. Эти воспоминания были мучительными, поскольку Мишель никак не мог представить своего друга в роли убийцы Эмиля и тем более приверженца сатаны. К тому же Мишель сомневался, что Жером обладает паранормальными способностями, хотя и считал его замешанным в преступлении.Он уже давно уловил обеспокоенность Жерома в связи с ходом расследования и его полное неприятие методов работы Мюрьель. Кроме того, у Жерома не было алиби на момент убийства Эмиля.Мысленно перебирая эпизод за эпизодом, Мишель вспомнил, как удивился Жером, когда он сообщил ему о своем визите к Полену, а также о его конфликтах с Мюрьель. Отношение Жерома к ней все больше напоминало враждебность, его реплики во время их последней ссоры были чересчур эмоциональными…Существовал и еще один удивительный факт: в доме в Лазале не раз проявлялись паранормальные силы. Именно отсюда пропали расческа Мюрьель, ее кассеты и погребальная урна. Возможно, сюда приходил один или несколько человек. Но никто не оставлял следов. Мишеля это озадачивало и наводило на мысль, что между этими людьми существовала какая-то договоренность.Но самое поразительное — резкое изменение в поведении Жерома в ходе расследования, несмотря на то что он сам способствовал его началу. Мишель пытался найти этому объяснение. Безуспешно. Ни одна гипотеза не выдерживала критики.Раздосадованный тем, что ходит по кругу, Мишель добрался до кровати, зажег свет и принялся за чтение книги Натали. Он как раз приближался к эпилогу. Борьба двух братьев подходила к неизбежному концу: младший запланировал убийство старшего, чтобы отомстить и завладеть наследством.Мишель отложил книгу в сторону, чтобы обдумать давно мучивший его вопрос. А что, если Натали знала правду о смерти Тома и это навело ее на мысль написать об этом книгу? Такая возможность существовала, но в связи с этим возникали и другие вопросы, которые…Он прислушался, уверенный, что различил какой-то звук, идущий извне. Как будто кто-то споткнулся о какой-то металлический предмет. Он погасил свет и снова прислушался, готовый вскочить в любой момент. На этот раз таинственным незнакомцам не удастся его провести! Послышался скрип. Он донесся из гостиной или из кухни.Мишель встал, чтобы одеться, когда стукнули обе створки окна. Он замер. Это было непостижимо! Перед сном Мишель закрыл их на крючок!Быстро одевшись, он снова закрепил створки и стал пристально вглядываться в темноту, но ничего особенного не заметил.Внезапно новый скрип заставил его обернуться. Дверь его комнаты закрылась. Мишель хотел удержать ее, но она хлопнула так сильно, что лампа в комнате замигала и погасла.В тот момент, пока он безуспешно пытался открыть дверь, раздался крик Мюрьель. Решив не терять времени, Мишель схватил пистолет, лежавший на столе, выстрелил в замочную скважину и поспешил к ней.В комнате Мюрьель царила полная темнота. Сидя на краю постели, она содрогалась от рыданий.— Что произошло? — обеспокоенно спросил Мишель, прижимая ее к себе.— Не знаю. Ставни захлопнулись, и я услышала странный шум…Мишель встал, безуспешно попробовал включить свет, как вдруг раздался грохот, будто кто-то бил посуду. Шум шел снизу.— Оденься! — бросил он Мюрьель. — Пойду посмотрю, что там внизу.С пистолетом наготове он осторожно прошел по темному коридору и остановился на лестничной площадке, готовый ринуться вперед при первой необходимости. Внизу стукнула дверь. Инспектор попытался зажечь свет, когда к нему присоединилась Мюрьель.— Что происходит?— Не знаю! Следуй за мной!Благодаря лунному свету, проникавшему через балконную дверь, им удалось определить серьезность нанесенного ущерба. Книжный шкаф был повален, он упирался в низкий столик; книги, безделушки и разбитые рамки от фотографий валялись на полу.Они заглянули в кухню. Кто-то вытащил из шкафов все ящики и вытряхнул их содержимое на пол.Мишель и Мюрьель устремились в холл в поисках электрического щитка.Внезапно, когда они на ощупь пытались зажечь свет, какая-то фигура, возникшая неизвестно откуда, пересекла гостиную и исчезла в проеме балконной двери.Мишель не решился выстрелить.— Идем! — обратился он к Мюрьель, хватая ее за руку. — Нужно его поймать!Увидев, что незнакомец исчез в ближайшем лесу, они последовали за ним. Тем не менее беглецу удалось от них оторваться, и через несколько минут изнурительной погони они, тяжело дыша, сбавили шаг.Пройдя несколько сотен метров, Мишель и Мюрьель очутились на склоне холма. Задаваясь вопросом, куда идти дальше, они услышали внизу шум от скатившихся камешков.— Это он! — сказал Мишель. — Идем!Переход через склон оказался еще более утомительным, чем бег по лесу. Им постоянно приходилось обходить препятствия, замедлять шаг, чтобы не поскользнуться. Внизу трава уступила место каменистой почве, и пришлось идти еще медленнее. Наконец выйдя на дорогу, Мишель и Мюрьель остановились, счастливые, что могут передохнуть.Неожиданно, возникшие из безмолвия ночи, к ним приблизились два добермана. По их свирепому рыча нию можно было догадаться, что они готовы наброситься на людей…— Что… нам делать? — прошептала Мюрьель, оцепенев от ужаса.Вместо ответа Мишель вытащил пистолет и выстрелил в собак.— С ума сошел! — запротестовала Мюрьель. — Ты поднимешь на ноги всю округу!Мишель отвел ее в сторону и прижал к себе.— Это уже не важно. Я, кажется, знаю, где мы находимся.Когда он почувствовал, что Мюрьель успокоилась, то отстранился от нее и прикончил хрипящих собак.После этого он снова подошел к своей спутнице, взял ее за руку и, не говоря ни слова, повел к дороге. Глава 19 Через несколько минут, как и ожидал Мишель, они вошли в парк имения Дювалей.В сотне метров от дома он посоветовал Мюрьель спрятаться в траве, а сам стал вглядываться в темноту. Никакого движения. Ни шороха. Ни одного горящего окна в доме.Тем не менее инспектор оставался начеку. Стоило лишь немного приблизиться к дому, и они становились легкими мишенями.— Подождем, — прошептал он. — Быть может, наш незнакомец как-то проявит себя.Через некоторое время, поскольку ничего не происходило, они подкрались к дому и обошли его кругом, прижимаясь к стенам. Им приходилось двигаться не спеша, чтобы не наткнуться на неожиданное препятствие. Когда Мишель и Мюрьель находились позади здания, они услышали голоса, доносившиеся из слухового окна. Инспектор лег на землю и заметил, что отверстие заделано ветошью и бумагой.Осторожно убрав все это, он различил мерцающий свет, исходивший снизу, танцующие блики которого походили на пламя свечи. Потом снова раздались голоса.Надеясь хоть что-нибудь рассмотреть, Мишель попытался просунуть голову в отверстие, но оно оказалось слишком узким и он увидел лишь сводчатый потолок помещения с романскими колоннами, украшенными лепниной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29