— Пожалуйста, — попросила она, — оставьте меня в покое! Я ничего не знаю!— В таком случае, — пригрозил Мишель, — я не буду больше уговаривать вас. Я не только официально вызову вас в жандармерию, но и попрошу ордер на обыск.Инспектор не обратил внимания на неодобрительный взгляд Мюрьель. Он и так был достаточно терпелив, теперь надо закончить расследование и воздать должное невинным жертвам! Мишель подождал несколько мгновений и, видя, что Ноэми никак не может решиться, сделал вид, что уходит.— Хорошо! Во всяком случае, я вас предупредил…Мюрьель не двигалась, стараясь оценить ситуацию.И тут вдруг Ноэми открыла дверь.— Я согласна. Только, прошу вас, ненадолго…Они расположились на привычном диване, тогда как Ноэми села на пуфик. В этом было что-то трогательное — настолько беззащитной она казалась.Обменявшись взглядом с Мишелем, Мюрьель задала первый вопрос:— Мадам, скажите, Вероника, то есть голос Тома ничего не поведал вам, пока вы сидели с дочерью?— Нет.— Позволю себе повторить вопрос. Это очень важно. Вполне возможно, что именно в состоянии вашей дочери ключ к разгадке всего дела.— Нет! — раздраженно произнесла Ноэми.Мишель продолжил:— С самого начала расследования нам не дает покоя тот факт, что Вероника говорит голосом Тома…— Но как это возможно? — резко оборвала его Ноэми. — Если мне не изменяет память, ей было два года, когда То… Я хочу сказать, когда погиб этот бедный юноша!— Конечно, — подтвердила Мюрьель. — Но даже при вселении духа вероятность случайного совпадения слишком мала.— Вероятно, это случилось потому, что Вероника прошла по Орлиному мосту в день, когда не следовало этого делать? — предположила Ноэми.Ее нервозность выражалась в том, что ее руки беспрестанно двигались. Глаза Ноэми наполнились слезами. Еще мгновение — и она расплачется.Мюрьель окинула взглядом стены, избегая смотреть на мандалу. Потом она вновь заинтересовалась часами, висевшими над камином и показывавшими всегда 10 часов 20 минут. Это что-то ей напоминало, но она не могла понять, что именно.— Уверяю вас, — проговорила Ноэми, — я не могу сказать ничего важного для…Внезапно она остановилась на полуслове. Из соседней комнаты послышался голос Вероники:— Папа!.. Папа…Ноэми резко вскочила.— О нет! — воскликнула она, стремительно выходя из комнаты.Мишель и Мюрьель последовали за ней. Вероника пребывала в величайшем волнении и мотала головой из стороны в сторону. В то же время она била руками по матрацу. Девушка продолжала звать отца.— Не волнуйтесь! — воскликнула Мюрьель, выходя из комнаты. — Никакой опасности нет!Она вернулась с магнитофоном, взятым из машины, и включила его.— Прошу вас, нет! — умоляла Ноэми, стараясь успокоить дочь.Но все было напрасно, девушка продолжала метаться по постели. Пораженный увиденным, Мишель оттеснил Ноэми, а Мюрьель включила магнитофон и села у кровати.— Тома! Я Мюрьель. Ты со мной уже разговаривал!Вероника начала улыбаться как безумная.— Тома, — вновь заговорила Мюрьель, — послушай меня. Ты нам нужен!Теперь девушка смеялась. Содрогавшаяся от рыданий Ноэми оказалась в объятиях Мишеля.— Тома, помоги нам! — настаивала Мюрьель. — Говори! Мы здесь, чтобы ты обрел покой!При этих словах Вероника перестала смеяться, и судороги стали не такими сильными.— Шарль… — прозвучал загробный голос. — Шарль… Только не мост… Нет!Потом голос стал более приятным:— Я завтра на заре, когда светлеют дали, отправлюсь в путь.Ты ждешь, я знаю, ждешь меня!Пойду через леса, поникшие в печали…Вдруг Вероника пронзительно закричала, а потом продолжила мужским голосом:— Шарль… Я — Шарль…— Кто этот Шарль?Девушка застыла. Обливаясь потом, она, казалось, погрузилась в сон. Ноэми подошла поцеловать ее.— Бедняжка моя.Мишель подал знак Мюрьель, что пора уходить.— Мы уходим, — сказал он.Ноэми подняла голову и посмотрела на них ненавидящим взглядом:— Чтобы вы больше никогда не переступали порог этого дома!Мишель и Мюрьель вышли и направились к машине. Глубоко потрясенные, они не промолвили ни слова до выезда из тупика.— Куда теперь? — спросила Мюрьель.— К Элен. Думаю, это начало конца.— Могу я поехать с тобой?— Да. И перемотай пленку. Полагаю, то, что ты записала, должно сразить эту уважаемую даму.
* * *
Как только они припарковались перед имением Дювалей, Элен вышла на крыльцо.— Среди воспитанных людей принято предупреждать о приезде, — заметила она.— Вы правы, — ответил Мишель, поднимаясь по ступенькам. — Но это не визит вежливости, мадам.— Мне все равно.— Советую принять нас сейчас же, иначе я без промедления увезу вас в участок.Они посмотрели друг другу в глаза, и Элен уступила.— Это в последний раз!— Думаю, вы правы! — отозвался Мишель, входя в дом.Она приняла их в той же гостиной, что и прежде, но не предложила виски. Мадам Дюваль выжидала, глядя на них с презрением. Мишель сделал знак Мюрьель включить магнитофон.— Сначала мы хотели бы дать вам прослушать одну запись…Мюрьель увеличила громкость.Элен выслушала до конца с насмешливой улыбкой.— Да! Ну и что?— Вы узнали голос Тома? — поинтересовался Мишель.— Нет! — ответила Элен, пожав плечами. — Вообще все это очень странно…— Вы так считаете?— Без сомнения.— Хорошо! — не стал возражать Мишель, роясь у себя в карманах. — Но после музыки будет кино… — И он разложил на столе четыре фотографии из журналов, переснятые журналистом Грапелли. — Два первых снимка сделаны при захоронении вашего мужа Бернара. Два других — после несчастного случая с Натали, женой Жерома Моруа…Мадам Дюваль бросила беглый взгляд на фотографии и посмотрела на Мишеля.— Терпеть не могу снимки с похорон…— Понимаю, но вам придется ответить на один вопрос.Элен молчала. Мишель продолжил:— На этих фотографиях вы изображены рядом с одним и тем же мужчиной. Любопытно, не правда ли?Хозяйка дома слегка покраснела.— Я не знаю его, — произнесла она вяло. — Кто это?— Именно об этом я вас и спрашиваю!— Но, в конце концов, это глупо! Как вы можете от меня требовать вспомнить, кто стоял рядом со мной, после стольких лет?— Не принимайте меня за дурака, мадам. То, что вы стоите рядом с этим человеком сначала в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом, а потом в тысяча девятьсот девяностом году, не может быть случайностью. Вы это знаете. И очень хорошо, я полагаю!Протянув руку к бутылке виски, Элен налила себе глоток и выпила.— Повторяю, я не знаю этого человека, — твердо произнесла она.Мишель встал, а за ним поднялась и Мюрьель.— Это не важно, мадам. Я уже объявил розыск и гарантирую вам, что мы найдем его очень скоро.Он подал Мюрьель знак следовать за ним. Элен собралась было встать, чтобы их проводить, но Мишель остановил ее жестом:— Это не обязательно. Мы знаем дорогу так же хорошо, как и вы правду.Элен словно застыла, услышав эти слова.Прежде чем покинуть имение, Мюрьель попросила Мишеля остановить машину. Опушка леса, окружающая дом, очень заинтересовала ее.— Ты ничего не замечаешь?— Нет.— Обрати внимание на линию опушки, образованную деревьями. Смотри! Ведь это пентаграмма, не так ли?— Действительно, — согласился Мишель, посчитав стороны, — но, быть может, это случайность?— Может быть… а может, и нет, — пробормотала Мюрьель, когда Мишель тронул машину с места.Какое-то время они ехали молча, пока женщина не воскликнула:— Все сходится! Теперь я понимаю!— Рад за тебя, — с иронией произнес Мишель.— Ты помнишь, что-то не давало мне покоя после нашего прошлого визита к Элен?— Да.— Я поняла причину! Часы над камином в ее доме остановились и показывают десять часов двадцать минут или двадцать два часа двадцать минут, в точности как у Ноэми…— И как у Пьера! — добавил Мишель.— Что?— Да. И у него тоже есть часы, которые показывают это же время. Но чем это нам поможет?— У меня в голове полно всяких нелепых историй про часы, которые остановились в момент смерти их владельцев. В Германии есть даже такая песенка, в ней рассказывается о старом человеке, часы которого остановились и уже больше никогда не ходили, когда его не стало. Еще раньше то же самое заметил один парень: часы его брата остановились в момент кончины последнего, в семь часов десять минут. Когда пришло время справлять поминки, он пригласил всех членов семьи на завтрак. В какой-то момент кто-то из гостей спросил время. Парень посмотрел на часы, они показывали семь часов десять минут. А это был подарок от его умершего брата! Естественно, он подумал, что забыл их завести, но когда кто-то еще попробовал это сделать, оказалось, что часы уже заведены…— Любопытно, но какое отношение это имеет к нашему делу?— Предположим, что по той или иной причине Тома имел какое-то отношение к этим часам. Тогда можно было бы сказать, что они остановились в момент его смерти, так? Во всяком случае, стоит проверить час смерти, зарегистрированный в полицейском протоколе.— Посмотри, — предложил Мишель, — он на заднем сиденье.Мюрьель открыла папку.— Есть! Тело было обнаружено туристами в полдень, а медицинский эксперт утверждал, что смерть наступила двумя часами раньше… Все сходится, верно?— Действительно, но я не вижу, в чем важность этой детали.— Просто мы установили дополнительные связи между всеми действующими лицами.Они снова помолчали, потом Мюрьель сказала:— Кстати, неплохо у тебя получилось с фотографиями! Как тебе это удалось?— Я просмотрел газеты прошлых лет. В местных изданиях, в провинции, заметки, например о похоронах, нередко сопровождаются фотографиями. Так было с Бертраном и с Натали. Внимательно изучив их, я удивился: каждый раз Элен сопровождал один и тот же тип.— Ты думаешь, она его действительно знает?— Да.— И чего ты от него хочешь?— Дополнительных разъяснений… Глава 15 Когда они приехали в Лазаль, Жером уже вернулся. Склонившись перед дверью, он пытался стереть следы краски скипидаром.— Ты уже здесь? — удивилась Мюрьель.— Мне нужно немного отдохнуть.Понимая, что друг не расположен говорить, она поднялась в комнату, чтобы принять душ и переодеться.Это было одним из ее любимейших занятий, особенно когда стояла страшная жара, как сегодня. Мюрьель долго выбирала и в конце концов остановилась на черном платье, достаточно коротком и довольно облегающем. В последний раз проверив, как выглядит, она взъерошила волосы, что, по ее мнению, придавало ей более юный вид, и надушилась туалетной водой «О'соваж», запах которой казался ей нежным и скромным.Прежде чем спуститься, Мюрьель хотела позвонить Эндрю, но было еще рано: в этот час он находился в школе. Ей очень не хватало сына, и она надеялась, что расследование скоро закончится и она уедет к мальчику в Тулузу. Мюрьель подталкивала к отъезду и ссора с Жеромом. Вероятно, она приехала сюда не только для изучения паранормальных явлений. Быть может, она бессознательно хотела поставить точку в истории их отношений с Жеромом. Истории, которая, в сущности, так и не закончилась.После расставания они не прекращали переписываться, перезваниваться, а после смерти Натали — даже встречаться. Она так и не смогла забыть Жерома, хоть и не понимала почему. Но разве это важно?Проблема состояла в том, и теперь Мюрьель это понимала, что она гонялась за призраком. Хотя Жером по-прежнему был привлекательным мужчиной и великолепно выглядел, он утратил оптимизм и способность радоваться жизни — качества, которые так привлекли ее в момент их знакомства. Теперь придется забыть его, как и многих других.Оправляя платье перед зеркалом в ванной комнате, она убеждала себя, что это решение правильное. Когда она вычеркнет из своих мыслей Жерома, ее сердце станет свободным для другой любви…Мюрьель вспомнила, что забыла солнечные очки в машине, и отправилась за ними. У дома она столкнулась с Жеромом, который просто стоял и смотрел куда-то вдаль, на холмы. Благодаря легкому ветерку, приносившему запах глициний, жара казалась не такой изнуряющей.— Ты закончил с дверью? — спросила Мюрьель.— Нет.— Куда ты смотришь?— На горизонт, — ответил он с вымученной улыбкой. Она подошла к Жерому и нежно взяла его за руку.— Что происходит?— Почему ты об этом спрашиваешь?— Ты сам все понимаешь. Вот уже несколько дней ты сам не свой, и меня это беспокоит.Он высвободил руку.— Не беспокойся обо мне. Ничего страшного. Такова жизнь…— Я тебя больше не узнаю, Жером. Такова жизнь? Эти слова ничего не значат! Такие клишированные фразы говорят для того, чтобы от кого-то отмахнуться.— Ты права. Но иногда нужно принять все как есть и не пытаться повлиять на события. В этом случае пусть все идет своим чередом, а мы будем надеяться, что это не принесет большого вреда…— Не люблю, когда ты говоришь намеками, — бросила Мюрьель, внезапно разозлившись, — и не хочу ломать голову над тем, что ты хочешь сказать…Она пошла к машине за очками, а на обратном пути опять остановилась рядом с Жеромом, который вернулся к работе. Они обменялись взглядами.Раздраженная упорным молчанием Жерома, Мюрьель присоединилась к Мишелю, сидящему у бассейна.Инспектор, расположившийся в шезлонге под зонтиком, внимательно посмотрел на нее:— Мне не нравится, когда ты надеваешь темные очки, я не вижу твоих глаз.Она улыбнулась:— Это так важно? — Поскольку он не ответил, Мюрьель сменила тему: — Как, ты думаешь, нам следует вести себя с Жеромом?— Что ты имеешь в виду?— Не принимай меня за дурочку. Тебе придется рано или поздно задать ему какие-то вопросы.— Зачем торопиться? Ответы придут сами собой.Мюрьель не стала продолжать разговор и углубилась в чтение газеты. От нечего делать Мишель взял у нее страницу с кроссвордами и стал их разгадывать. Иногда мимо проходил Жером, бросал им несколько фраз и вновь исчезал в доме. И хотя в его словах не чувствовалось прежней теплоты, он все-таки казался менее напряженным, чем в последние дни. Скорее можно было бы сказать, что в мыслях он где-то далеко, а все, происходящее здесь, его не затрагивает.Так прошла вторая половина дня, и они, естественно, приступили к обсуждению меню ужина. Им показалось странным, что Жером настаивал на исключительно изысканном меню, предлагая даже открыть экзотические консервы, которые трепетно хранил в погребе.— Как вы смотрите на то, чтобы начать с гусиной печенки под соусом из белого вина и закончить утиными бедрышками и филе из птицы с бокалом бордо?Конечно же, Мишель и Мюрьель согласились, но при этом оба испытывали чувство неловкости. Энтузиазм их друга был показным, и за его наигранным радушием что-то скрывалось.— У меня к тебе единственная просьба, — продолжал Жером, обращаясь к Мишелю, — было бы хорошо, если бы ты приготовил картофель по-сарладезски Блюдо названо по имени города Сарла на юго-западе Франции.
…— Никаких проблем, при условии, что ты дашь мне гусиного или утиного жира.Жером рассмеялся:— Если ты таким образом надеялся выкрутиться, то тебе не удалось. У меня есть в погребе жир. Даже несколько банок.Мишель еще долго сидел на солнце у бассейна, прежде чем закрыться на кухне, предупредив, чтобы его не отвлекали. К удивлению друзей, он заявил, что приготовление пищи является сокровенным актом, при котором необходимо полное уединение. На самом деле ему просто хотелось побыть одному. Такое часто случалось с ним во время расследования, когда он чувствовал необходимость отделить главное от второстепенного.Когда Мишель принес сковороду, друзья встретили его радостными возгласами. Они уже уловили аппетитные запахи, доносившиеся из кухни.— Если тебя уволят из полиции, ты, без сомнения, не останешься без работы! — воскликнула Мюрьель.В отличие от предыдущих дней сегодня Жером был словоохотлив и остроумен в течение всего ужина. Он много говорил, рассказывал забавные истории из жизни клиники. Когда перешли к кофе, он первым коснулся темы расследования:— Ну как, детективы, что вам удалось обнаружить на сегодняшний день?Обескураженный поведением друга, Мишель на мгновение заколебался, но все же показал ему фотографии, сделанные на похоронах. Жером внимательно изучил снимки, особенно те, что касались Натали.— И что?Мишель указал ему на незнакомца, который находился рядом с Элен.— Ты знаешь этого человека?— Нет. Действительно нет…— Ты уверен?— Абсолютно. Но Элен должна знать, не так ли?— Мы ее об этом спрашивали, — сказала Мюрьель, — но она тоже утверждает, что он ей незнаком.— В таком случае… А кстати, почему вам необходимо его имя?— Потому что он, по-видимому, связан с нашим делом, — объяснил Мишель.— Ну, это не так важно, — заметила Мюрьель, наливая всем еще кофе. — Думаю, разыскать его будет несложно!— Труднее, чем тебе кажется. Если этот человек не совершил никакого правонарушения, он нигде не зарегистрирован.Вдруг Жером резко вскочил.— Я чрезвычайно доволен нашим ужином, но теперь пойду спать. Последние дни я слишком много работал.Мюрьель и Мишель запротестовали. Он еще достаточно молод! И если он попозже ляжет спать, это не скажется на эффективности его работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
* * *
Как только они припарковались перед имением Дювалей, Элен вышла на крыльцо.— Среди воспитанных людей принято предупреждать о приезде, — заметила она.— Вы правы, — ответил Мишель, поднимаясь по ступенькам. — Но это не визит вежливости, мадам.— Мне все равно.— Советую принять нас сейчас же, иначе я без промедления увезу вас в участок.Они посмотрели друг другу в глаза, и Элен уступила.— Это в последний раз!— Думаю, вы правы! — отозвался Мишель, входя в дом.Она приняла их в той же гостиной, что и прежде, но не предложила виски. Мадам Дюваль выжидала, глядя на них с презрением. Мишель сделал знак Мюрьель включить магнитофон.— Сначала мы хотели бы дать вам прослушать одну запись…Мюрьель увеличила громкость.Элен выслушала до конца с насмешливой улыбкой.— Да! Ну и что?— Вы узнали голос Тома? — поинтересовался Мишель.— Нет! — ответила Элен, пожав плечами. — Вообще все это очень странно…— Вы так считаете?— Без сомнения.— Хорошо! — не стал возражать Мишель, роясь у себя в карманах. — Но после музыки будет кино… — И он разложил на столе четыре фотографии из журналов, переснятые журналистом Грапелли. — Два первых снимка сделаны при захоронении вашего мужа Бернара. Два других — после несчастного случая с Натали, женой Жерома Моруа…Мадам Дюваль бросила беглый взгляд на фотографии и посмотрела на Мишеля.— Терпеть не могу снимки с похорон…— Понимаю, но вам придется ответить на один вопрос.Элен молчала. Мишель продолжил:— На этих фотографиях вы изображены рядом с одним и тем же мужчиной. Любопытно, не правда ли?Хозяйка дома слегка покраснела.— Я не знаю его, — произнесла она вяло. — Кто это?— Именно об этом я вас и спрашиваю!— Но, в конце концов, это глупо! Как вы можете от меня требовать вспомнить, кто стоял рядом со мной, после стольких лет?— Не принимайте меня за дурака, мадам. То, что вы стоите рядом с этим человеком сначала в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом, а потом в тысяча девятьсот девяностом году, не может быть случайностью. Вы это знаете. И очень хорошо, я полагаю!Протянув руку к бутылке виски, Элен налила себе глоток и выпила.— Повторяю, я не знаю этого человека, — твердо произнесла она.Мишель встал, а за ним поднялась и Мюрьель.— Это не важно, мадам. Я уже объявил розыск и гарантирую вам, что мы найдем его очень скоро.Он подал Мюрьель знак следовать за ним. Элен собралась было встать, чтобы их проводить, но Мишель остановил ее жестом:— Это не обязательно. Мы знаем дорогу так же хорошо, как и вы правду.Элен словно застыла, услышав эти слова.Прежде чем покинуть имение, Мюрьель попросила Мишеля остановить машину. Опушка леса, окружающая дом, очень заинтересовала ее.— Ты ничего не замечаешь?— Нет.— Обрати внимание на линию опушки, образованную деревьями. Смотри! Ведь это пентаграмма, не так ли?— Действительно, — согласился Мишель, посчитав стороны, — но, быть может, это случайность?— Может быть… а может, и нет, — пробормотала Мюрьель, когда Мишель тронул машину с места.Какое-то время они ехали молча, пока женщина не воскликнула:— Все сходится! Теперь я понимаю!— Рад за тебя, — с иронией произнес Мишель.— Ты помнишь, что-то не давало мне покоя после нашего прошлого визита к Элен?— Да.— Я поняла причину! Часы над камином в ее доме остановились и показывают десять часов двадцать минут или двадцать два часа двадцать минут, в точности как у Ноэми…— И как у Пьера! — добавил Мишель.— Что?— Да. И у него тоже есть часы, которые показывают это же время. Но чем это нам поможет?— У меня в голове полно всяких нелепых историй про часы, которые остановились в момент смерти их владельцев. В Германии есть даже такая песенка, в ней рассказывается о старом человеке, часы которого остановились и уже больше никогда не ходили, когда его не стало. Еще раньше то же самое заметил один парень: часы его брата остановились в момент кончины последнего, в семь часов десять минут. Когда пришло время справлять поминки, он пригласил всех членов семьи на завтрак. В какой-то момент кто-то из гостей спросил время. Парень посмотрел на часы, они показывали семь часов десять минут. А это был подарок от его умершего брата! Естественно, он подумал, что забыл их завести, но когда кто-то еще попробовал это сделать, оказалось, что часы уже заведены…— Любопытно, но какое отношение это имеет к нашему делу?— Предположим, что по той или иной причине Тома имел какое-то отношение к этим часам. Тогда можно было бы сказать, что они остановились в момент его смерти, так? Во всяком случае, стоит проверить час смерти, зарегистрированный в полицейском протоколе.— Посмотри, — предложил Мишель, — он на заднем сиденье.Мюрьель открыла папку.— Есть! Тело было обнаружено туристами в полдень, а медицинский эксперт утверждал, что смерть наступила двумя часами раньше… Все сходится, верно?— Действительно, но я не вижу, в чем важность этой детали.— Просто мы установили дополнительные связи между всеми действующими лицами.Они снова помолчали, потом Мюрьель сказала:— Кстати, неплохо у тебя получилось с фотографиями! Как тебе это удалось?— Я просмотрел газеты прошлых лет. В местных изданиях, в провинции, заметки, например о похоронах, нередко сопровождаются фотографиями. Так было с Бертраном и с Натали. Внимательно изучив их, я удивился: каждый раз Элен сопровождал один и тот же тип.— Ты думаешь, она его действительно знает?— Да.— И чего ты от него хочешь?— Дополнительных разъяснений… Глава 15 Когда они приехали в Лазаль, Жером уже вернулся. Склонившись перед дверью, он пытался стереть следы краски скипидаром.— Ты уже здесь? — удивилась Мюрьель.— Мне нужно немного отдохнуть.Понимая, что друг не расположен говорить, она поднялась в комнату, чтобы принять душ и переодеться.Это было одним из ее любимейших занятий, особенно когда стояла страшная жара, как сегодня. Мюрьель долго выбирала и в конце концов остановилась на черном платье, достаточно коротком и довольно облегающем. В последний раз проверив, как выглядит, она взъерошила волосы, что, по ее мнению, придавало ей более юный вид, и надушилась туалетной водой «О'соваж», запах которой казался ей нежным и скромным.Прежде чем спуститься, Мюрьель хотела позвонить Эндрю, но было еще рано: в этот час он находился в школе. Ей очень не хватало сына, и она надеялась, что расследование скоро закончится и она уедет к мальчику в Тулузу. Мюрьель подталкивала к отъезду и ссора с Жеромом. Вероятно, она приехала сюда не только для изучения паранормальных явлений. Быть может, она бессознательно хотела поставить точку в истории их отношений с Жеромом. Истории, которая, в сущности, так и не закончилась.После расставания они не прекращали переписываться, перезваниваться, а после смерти Натали — даже встречаться. Она так и не смогла забыть Жерома, хоть и не понимала почему. Но разве это важно?Проблема состояла в том, и теперь Мюрьель это понимала, что она гонялась за призраком. Хотя Жером по-прежнему был привлекательным мужчиной и великолепно выглядел, он утратил оптимизм и способность радоваться жизни — качества, которые так привлекли ее в момент их знакомства. Теперь придется забыть его, как и многих других.Оправляя платье перед зеркалом в ванной комнате, она убеждала себя, что это решение правильное. Когда она вычеркнет из своих мыслей Жерома, ее сердце станет свободным для другой любви…Мюрьель вспомнила, что забыла солнечные очки в машине, и отправилась за ними. У дома она столкнулась с Жеромом, который просто стоял и смотрел куда-то вдаль, на холмы. Благодаря легкому ветерку, приносившему запах глициний, жара казалась не такой изнуряющей.— Ты закончил с дверью? — спросила Мюрьель.— Нет.— Куда ты смотришь?— На горизонт, — ответил он с вымученной улыбкой. Она подошла к Жерому и нежно взяла его за руку.— Что происходит?— Почему ты об этом спрашиваешь?— Ты сам все понимаешь. Вот уже несколько дней ты сам не свой, и меня это беспокоит.Он высвободил руку.— Не беспокойся обо мне. Ничего страшного. Такова жизнь…— Я тебя больше не узнаю, Жером. Такова жизнь? Эти слова ничего не значат! Такие клишированные фразы говорят для того, чтобы от кого-то отмахнуться.— Ты права. Но иногда нужно принять все как есть и не пытаться повлиять на события. В этом случае пусть все идет своим чередом, а мы будем надеяться, что это не принесет большого вреда…— Не люблю, когда ты говоришь намеками, — бросила Мюрьель, внезапно разозлившись, — и не хочу ломать голову над тем, что ты хочешь сказать…Она пошла к машине за очками, а на обратном пути опять остановилась рядом с Жеромом, который вернулся к работе. Они обменялись взглядами.Раздраженная упорным молчанием Жерома, Мюрьель присоединилась к Мишелю, сидящему у бассейна.Инспектор, расположившийся в шезлонге под зонтиком, внимательно посмотрел на нее:— Мне не нравится, когда ты надеваешь темные очки, я не вижу твоих глаз.Она улыбнулась:— Это так важно? — Поскольку он не ответил, Мюрьель сменила тему: — Как, ты думаешь, нам следует вести себя с Жеромом?— Что ты имеешь в виду?— Не принимай меня за дурочку. Тебе придется рано или поздно задать ему какие-то вопросы.— Зачем торопиться? Ответы придут сами собой.Мюрьель не стала продолжать разговор и углубилась в чтение газеты. От нечего делать Мишель взял у нее страницу с кроссвордами и стал их разгадывать. Иногда мимо проходил Жером, бросал им несколько фраз и вновь исчезал в доме. И хотя в его словах не чувствовалось прежней теплоты, он все-таки казался менее напряженным, чем в последние дни. Скорее можно было бы сказать, что в мыслях он где-то далеко, а все, происходящее здесь, его не затрагивает.Так прошла вторая половина дня, и они, естественно, приступили к обсуждению меню ужина. Им показалось странным, что Жером настаивал на исключительно изысканном меню, предлагая даже открыть экзотические консервы, которые трепетно хранил в погребе.— Как вы смотрите на то, чтобы начать с гусиной печенки под соусом из белого вина и закончить утиными бедрышками и филе из птицы с бокалом бордо?Конечно же, Мишель и Мюрьель согласились, но при этом оба испытывали чувство неловкости. Энтузиазм их друга был показным, и за его наигранным радушием что-то скрывалось.— У меня к тебе единственная просьба, — продолжал Жером, обращаясь к Мишелю, — было бы хорошо, если бы ты приготовил картофель по-сарладезски Блюдо названо по имени города Сарла на юго-западе Франции.
…— Никаких проблем, при условии, что ты дашь мне гусиного или утиного жира.Жером рассмеялся:— Если ты таким образом надеялся выкрутиться, то тебе не удалось. У меня есть в погребе жир. Даже несколько банок.Мишель еще долго сидел на солнце у бассейна, прежде чем закрыться на кухне, предупредив, чтобы его не отвлекали. К удивлению друзей, он заявил, что приготовление пищи является сокровенным актом, при котором необходимо полное уединение. На самом деле ему просто хотелось побыть одному. Такое часто случалось с ним во время расследования, когда он чувствовал необходимость отделить главное от второстепенного.Когда Мишель принес сковороду, друзья встретили его радостными возгласами. Они уже уловили аппетитные запахи, доносившиеся из кухни.— Если тебя уволят из полиции, ты, без сомнения, не останешься без работы! — воскликнула Мюрьель.В отличие от предыдущих дней сегодня Жером был словоохотлив и остроумен в течение всего ужина. Он много говорил, рассказывал забавные истории из жизни клиники. Когда перешли к кофе, он первым коснулся темы расследования:— Ну как, детективы, что вам удалось обнаружить на сегодняшний день?Обескураженный поведением друга, Мишель на мгновение заколебался, но все же показал ему фотографии, сделанные на похоронах. Жером внимательно изучил снимки, особенно те, что касались Натали.— И что?Мишель указал ему на незнакомца, который находился рядом с Элен.— Ты знаешь этого человека?— Нет. Действительно нет…— Ты уверен?— Абсолютно. Но Элен должна знать, не так ли?— Мы ее об этом спрашивали, — сказала Мюрьель, — но она тоже утверждает, что он ей незнаком.— В таком случае… А кстати, почему вам необходимо его имя?— Потому что он, по-видимому, связан с нашим делом, — объяснил Мишель.— Ну, это не так важно, — заметила Мюрьель, наливая всем еще кофе. — Думаю, разыскать его будет несложно!— Труднее, чем тебе кажется. Если этот человек не совершил никакого правонарушения, он нигде не зарегистрирован.Вдруг Жером резко вскочил.— Я чрезвычайно доволен нашим ужином, но теперь пойду спать. Последние дни я слишком много работал.Мюрьель и Мишель запротестовали. Он еще достаточно молод! И если он попозже ляжет спать, это не скажется на эффективности его работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29