Если не согласится…Она подалась вперед и зашептала:– Просто вывезите его из «Гнезда» и спрячьте. Он смотрел на нее, опираясь на спинку кресла:– В чем дело, Гвин? Это не очень похоже на вашу обычную преданность.Она старалась смотреть на стену за головой Марка, но ощущала его взгляд на себе.– Вы не хотите, чтобы пострадал Соваж, – сказал он, и в его голосе она расслышала удивление и что-то еще. – Вы пытаетесь сохранить верность королю, будучи в то же время влюблены в его врага. – Он покачал головой, и в улыбке его она прочла насмешку. – Это ни в коем случае не сработает, Гвинни. Однажды вам придется сделать выбор.– Так вы сможете сделать то, о чем я прошу? – спросила она, цедя слова сквозь стиснутые зубы.– Через две недели?Она смущенно кивнула.Улыбка снова появилась на его лице.– Я могу это сделать гораздо раньше, Гвин. Это простое дело.Марк был совершенно не прав. Она могла почитать и короля, и Гриффина. Бог не был настолько жесток, чтобы заставить ее выбирать между ними. Чтобы оставить ее в мире без возможности искупления и спасения.Она не сомневалась в том, что вывезти Эсташа из «Гнезда» в любом случае необходимо, и это не было вопросом лояльности. Это было способом избавить «Гнездо» от предательства, прежде чем оно убьет Гриффина. Глава 19 Она натягивала поводья коня побуждая его углубиться в северные леса и следовать по едва намеченной тропе до устья пещеры, скрытой в извилистом и неровном скалистом уступе. Ветер услужливо последовал за ней внутрь.В самом центре пещеры бил горячий серный ключ, вода которого исцеляла натруженные мышцы. Она дотянулась до ряда фонарей, расположенных по периметру пещеры, взяла один, зажгла и спустилась в прохладный тоннель.Торопясь, Гвин прошла вдоль ряда незажженных фонарей и выглянула из другой двери на северо-западной стороне внутреннего двора замка, как раз напротив того тайного хода, куда внесли Эсташа. Вокруг не было ни души. Она вывела во двор Ветра и заставила мерина потрусить к парадному входу в замок.Теперь на ее пути начали попадаться люди, слуги, челядь. Они улыбались и кланялись. Замечала ли она удивление на их улыбающихся лицах? В желудке у нее возникло болезненное ощущение, трепет страха. Замедлив движение, она остановилась ослабить подпругу Ветра и сдула локон, упавший на лицо.– Леди Гвиневра?Она подскочила от неожиданности. Неизвестно откуда возник юный паж.– Да, Питер?– Сэр Алекс приказал разыскать вас, потому что милорд Гриффин возвращается, – весело прощебетал мальчик.– Он сказан… сказал, чтобы ты нашел меня?– Да, миледи, – пояснил семилетний паж, – Мы все знали, что вы в своих комнатах, но сэр Алекс велел найти вас.– Благодарю, – выдохнула она и поспешила к конюшням.Значит, Алекс знал.Она поторопилась к конюшне и по пути прошла мимо оруженосца Гриффина, Эдмунда. За ним по пятам следовала собака.– Миледи! – воскликнул Эдмунд.Сердце ее бешено забилось, когда мальчик заторопился к ней.– Я видел в ваших погребах, – сказал Эдмунд, и Гвии с трудом удержалась, чтобы не потерять сознание, – цимбалы, которые вы пожелали сохранить. Как вы полагаете, мог бы я поучиться играть на них?Ее рука, лежащая на груди, дрогнула, лицо вспыхнуло.– Я… я уверена, что найдется кто-нибудь, кто поучит тебя. Мой писарь немного умел играть и, возможно, кое-что еще помнит.Эдмунд просиял:– Благодарю вас, миледи!– Рада тебе помочь.Он бросил на нее озабоченный взгляд:– Как ваша голова, миледи? Мне следовало сразу спросить об этом.– Прекрасно, – медленно выговорила она и неуверенным шагом направилась к конюшне расседлать Ветра.Не сделала она и сорока шагов, как рыцарь Соважа подошел к ней.– Миледи Гвиневра!О Господь и все святые! Неужто каждая живая душа в замке будет к ней приставать?Она повернулась к нему с натянутой улыбкой.– Вас ищет милорд!Дрожь ужаса пробежала вниз по ее спине. Господи, он уже вернулся!– Где лорд Гриффин?– Он сейчас в холле, миледи, но сказал, чтобы вы пришли в его комнаты.Его комнаты.Она потратила гораздо больше времени на то, чтобы отвести Ветра в конюшню, чем требовалось, не спеша протерла его взмокшую спину пучком соломы, чтобы улучшить циркуляцию крови, помассировала усталые мышцы, наполнила ведро водой и повесила седло на горизонтально укрепленную в стене планку, чтобы позже его почистить. Сколько времени прошло с тех пор, как он вернулся? И как насчет Джерва? Видел ли его Гриффин?Расправив плечи, она толкнула дверь в господскую спальню.Гриффин сидел на скамье и копался в своем мешке. Он оглянулся на звук отворяющейся двери. На его лоб упала прядь темных волос.– Гвиневра! Я искал тебя. Где ты была?– Ездила верхом, – ответила она слабым голосом, едва не теряя сознание. – Удивлена, что ты вернулся так скоро.Он оглядел ее с головы до ног.– Я спешил домой.Гвин опустилась на постель. Ноги не держали ее.– Сначала вот это, – сказал он, потянулся к карману и вытащил связку ключей от замка. Скульптурно облепленное туникой тело казалось мужественным и твердым как камень, излучавшим мужскую силу, но именно его губительная и сладостная улыбка заставила ее сердце затрепетать. Он вручил ей ключи.– Ты ведь хочешь, чтобы они были у тебя. Мне следовало вернуть их раньше.На мгновение она крепко зажмурилась, потом благодарно кивнула.– А теперь иди сюда. – Он потянул ее за кончики пальцев, помогая подняться. – Посмотри, что у меня. В его голосе слышалось возбуждение. Он снова начал копаться в своем мешке. – Смотри, что я привез тебе.Гриффин вытащил одну из арф ее матери – маленькую, каштаново-красного цвета, одну из тех, что она продала, чтобы купить семян. Другая, черная, стояла сбоку, скрытая складками постельного белья.Жгучие воспоминания охватили ее.– Они принадлежали твоей матери? – услышала она его голос, донесшийся до нее неясно, будто с большого расстояния.Она провела рукой по изгибам гладкого полированного дерева.– Да, они принадлежали ей.Гвин провела пальцами, по струнам. Знакомый мелодичный звон наполнил комнату.– Ты довольна? – спросил Гриффин.Она отозвалась слабым, будто водянистым смехом:– Более чем довольна.– Я знаю, что ты тоскуешь по ней и вспоминаешь ее.– Каждый божий день. – Ее голос пресекся. Она улыбнулась, и снова прикоснулась к полированному красному дереву: – Это мне поможет.Их глаза оказались на расстоянии дюйма друг от друга: она стояла, он сидел. Его ладони охватили ее лицо, он потянул ее вниз, к себе, поцеловал в одну, потом в другую щеку. На его лице появилась знакомая кривоватая яростно-чувственная улыбка, и ее обдало жаром. Всего один его взгляд – и она была готова.– Гриффин, – возразила было Гвин, качая головой, но наперекор себе улыбаясь. – Тебе следует рассказать мне о своем путешествии.– Мне следует уложить тебя в постель.Она ответила смехом:– Гриффин!– Гвин!– Право же…Он схватил ее за руку:– Право же… Я не хочу ждать. Мое путешествие прошло удачно. Я… – На мгновение Гриффин запнулся, слова не шли с языка. – Я нашел арфы твоей матери. И вот я снова дома, изголодавшийся по тебе.Она подняла брови:– Неужели ты помчался в Ипсайл за ними? И только за этим?В голосе ее он различил поддразнивание. Его пальцы неловко сжали ее пальчики.– Что ты хочешь сказать?Ее улыбка поблекла.– Ничего, Гриффин. Это была шутка.Его рука расслабилась.– Прошу прощения. Я устал. Было жарко, и езда была долгой. Но правда в одном: я не думал ни о чем, кроме тебя.Марк сидел в своем саду на низенькой скамейке, окруженный зарослями целебных трав, и строгал дерево. Мята удалась хорошо и выросла высокой, но лук, похоже, сильно пострадал от какого-то вредителя. Так и должно было случиться. Это было одним из циклов жизни.Он срезал еще один тонкий слой древесины. То, что предложила ему Гвин, было слишком хорошо, чтобы упустить это. Слишком лакомый кусок, если бы он сделал, как она говорит.Снова приехать в «Гнездо» и уехать, прихватив с собой больного обездоленного принца? И что потом? Придется ли ему поддерживать Эсташа в седле, а потом избавиться от него, прежде чем появятся солдаты Генриха фиц Эмпресса? Пока Гриффин Соваж будет нежиться со своей Гвиневрой?Гвинни красива, забавна и умна, но далеко не так востра, чтобы заниматься подобными дел’Ами. Год назад она сбежала от него, теперь же явилась прямо в его замок со склоненной головой и мольбой о помощи. Конечно, он оказал бы ей помощь, если бы речь шла о ее жизни и она бы призывала его в отчаянии. Он ни в чем не мог отказать Гвиневре.Она могла бы попросить его поддержать Стефана, или Генриха, или мусульманского вождя Шур-аль-Дина, который готов был сокрушить крестоносцев за морями. Он сделал бы все. Политика не имела значения. Значение имела Гвиневра – ее несокрушимая твердость, ее роскошное тело, ее острый ум. Марк умел распознать сокровище, когда оно оказывалось в поле зрения, а все, чего он желал, находилось в «Гнезде».Но Соваж удалится из «Гнезда». В этом Марк был уверен. Он выманит его оттуда, посулив переговоры, а потом предъявит ультиматум и даже не будет притворяться, что готов подчиниться. Только не Соважу. Скорее он готов покориться Люциферу, чем Гриффину Соважу.И если Гвин считает, что шкатулка со святыней у него, Марка, тем лучше. Через две недели это недоразумение сыграет ему на руку.Должно быть, шкатулка была приторочена к седлу коня Соважа, который, как предположил Марк, попал в руки двух людей из его свиты. Одним из них был Наблюдатель по имени Александр. Лучше держаться от них подальше. У них была привычка убивать людей, интересующихся Наследниками. Знал ли об этом отец Марка? Чертовы шотландцы!Пальцы Марка дрогнули, из них выскользнул кусочек дерева и упал на землю.Теперь маленькая деревянная фигурка лошади осталась без одной ноги. Марк пинком отшвырнул ее.Но, должно быть, шкатулка так и не всплыла. Должно быть, она осталась где-нибудь в грязи поблизости от места, где они захватили Соважа. Марку следует послать нескольких своих людей обшарить там каждый куст и найти эту вещицу.А оттуда его людям надо будет отправиться в лагерь Генриха фиц Эмпресса и сообщить ему интересные сведения.Сейчас Марк располагал только одним ключом от сокровищницы. Но с помощью искусства, хитрости и холодной твердой стали он намеревался завладеть всем, что принадлежало Наследнику.Он ощутил холодную сталь и вес этого ключа, свисавшего с его шеи на искусно изготовленной серебристой же цепочке, которую он заказал и приказал де Луду сохранить для него во время его последней поездки в Ипсайл-на-Тайне.Этот ключ был только началом.Будет время для всего. И всему свое время. В недалеком будущем для Эндшира наступит время восстать из пепла, а для Соважа – пасть. Глава 20 Стоя на коленях в огороде и помогая приготовить почву на зиму, Гвин пыталась забыть о ситуации, в которой запуталась. Ничего нельзя было поделать. Она могла только ждать. И надеяться.Эта мысль была просто нелепой и смехотворной. Надеяться на что? Надеяться на то, что король Стефан будет побежден, или на то, что сокрушат Генриха, господина Гриффина?И в том и в другом случае неминуемо должен был пострадать тот, кто был ей дорог.Кровь застучала у нее в висках, и она уставилась в ясное голубое небо.Ей требовалось побродить по стене замка.Она поднялась на ноги, оправила юбки и двинулась к зубчатой стене и укреплениям на ней. Она шла быстро, опустив голову и не глядя по сторонам, когда столкнулась с чем-то твердым.– Ух-х! – послышался голос. Алекс, шатаясь, отступил на несколько шагов, отдуваясь, хлопая себя по животу и гримасничая.– Сэр Алекс, – задыхаясь, выговорила Гвин и поспешила к нему. – С вами все хорошо?Он попятился еще на несколько шагов, протягивая вперед руку, будто отстраняя ее.– Все прекрасно, миледи.Она отступила и расправила юбки, завертевшиеся вокруг щиколоток.– Какой славный вечер.Она готова была говорить обо всякой чепухе, не в силах смотреть ему прямо в глаза.Гвин не хотелось видеть его лицо, особенно теперь, когда у нее возникло ощущение, что он подозревает ее.– Это так, – последовал монотонный ответ.– Да, это так.Она двинулась дальше, опустив голову.– Недавно катались верхом?Она медленно повернулась к нему:– Нет.– А мне показалось, что ваш конь хромает.– Нет, – ответила она еще медленнее, потом повернулась к нему: – А в чем дело?Он пожал плечами:– Я не думаю, что есть основания для беспокойства. Просто я видел, что его не было, в конюшне. Вот и все.Ужас холодной волной распространился по ее телу, омыл желудок.– Я люблю ездить верхом, сэр. У милорда возникли какие-нибудь проблемы в связи с этим?Он покачал головой, продолжая сверлить ее глазами:– Нет.– Тогда не понимаю, почему это беспокоит вас.Она с ледяным выражением лица вскинула голову и зашагала прочь.– Если вы причините ему вред, Гвиневра, пожалеете об этом.Она остановилась, но не повернула к нему головы. Он больше не сказал ничего, и она пошла дальше, стараясь не схватиться за сердце и пытаясь скрыть его бешеное биение.– Я слышал, что верховая езда проясняет мозги, – сказал он ей в спину. – Особенно при головной боли.Ей стоило отчаянного усилия не приподнять юбки и не пуститься в бегство.Люди Гриффина разбрелись по замку и его окрестностям как рабочие пчелы. Одни занимались подготовкой стен к восстановительным работам в тех местах, где каменная кладка раскрошилась, другие работали на полях: октябрь был последним месяцем в году, подходившим для пахоты. Многие из рыцарей тренировались в рукопашном бою с копьем, мечом и короткой кривой саблей. Гриффин хотел, чтобы его люди сохранили боеготовность в любых условиях. Им предстояло здесь жить, заводить семьи, но начинать надо было теперь же.И он пытался этому способствовать.Он постоянно ощущал присутствие Гвин, куда бы она ни направлялась – шла ли в огород с поварихой или разговаривала с Уильямом из Файв-Стрэндс (она настояла на том, чтобы он остался здесь) об известковании полей в отдаленном мэноре, приветствовала ли очередного гонца или болтала на ходу с одной из множества женщин, теперь живших в «Гнезде», что происходило чаще всего.Откуда они все явились? – удивлялся он на следующий день, помогая втаскивать камень на стену. – Сплошные груди и хихиканье, – проворчал Фальк, когда Гриффин втащил камень, Но Гриффин, заметил, что Фальк прервал эту потогонную работу, чтобы помочь одной из этих женщин подняться по ступенькам, что свидетельствовало о том, что он не такой уж мужлан.Похоже было, что Гвин привечала и принимала в дом всех осиротевших и обездоленных из соседних окрестностей. Они были везде, и их пестрые одежды и кокетливые улыбки заставляли мужчин бросать молотки и ронять гвозди. И при них всегда была Гвиневра, ее голос разносился по внутреннему двору, и хотя слова были неразборчивы, тон можно было различить, как и мелькание красных, желтых или изумрудно-зеленых юбок по мощенному булыжником двору, когда ока носилась по нему туда-сюда.Недовольный собой, он шлепнул новую порцию раствора на камень. Все, ради чего он сражался, было здесь, перед ним, но вместо радости и отдохновения он ежедневно тратил долгие часы, обыскивая темные, мрачные, затянутые паутиной комнаты.Он обыскал в замке все помещения, включая кухню и даже куриные насесты, перерыл все сундуки, отпер все шкатулки, изучил каждый пергамент, подписанный де л’Ами, Нигде не было и намека на что-либо более священное, чем церковные десятины и дары монастырям и странноприимным домам. Ничего не говорилось о скрытых и охраняемых сокровищах, восходящих к темным векам христианства.Похоже было, что все намеки на их существование были сметены с лица земли временем. Или Жонессом де л’Ами, жаждавшим их получить больше всего на свете.Теперь и Гриффин начинал вожделеть их тоже.Он прервал свое занятие и вытер пот со лба, прислушиваясь к разговорам своих людей, работавших рядом. Посмотрел вниз, за стены, на зеленые просторы плодородных земель и холмов, принадлежащих «Гнезду». Нет. Он был теперь дома, но то, что ему удалось воплотить свою мечту в жизнь, не удовлетворило его.Нет. Даже когда он узнал, что сказал умирающий де л’Ами. Нет. И даже после того как получил ключ, способный открыть дверь, ведущую к сокровищам.В Эверут прибыл архитектор, и теперь все мужское население замка, включая мальчиков старше десяти лет, трудилось на стенах. Валили огромные деревья, чтобы соорудить леса. Деревянные платформы и лестницы были заполнены потными мужчинами, ведрами с раствором и пажами, снующими туда и обратно.Долина откликалась эхом на крики мужчин, стук топоров и скрип механизмов, с помощью которых поднимали огромные каменные блоки на стены замка и устанавливали на место. Громыхали колеса телег по булыжнику, ржали лошади, кричали и смеялись дети – они неслись поднимать гвозди с земли или подносили работающим мужчинам воду.Но больше всего трогало Гвин то, что женщины начали снова смеяться. Их погибшие мужья и отцы становились далекими призраками, когда какой-нибудь воин Соважа с улыбкой обращал взгляд на них или их детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30