С секунду она смотрела на него невидящим взглядом, потом кивнула:– Ты прав. Но я все еще слышу его.– И что он говорит? – спросил Гриффин, прижимая ее к груди и успокаивая.В лунном свете было видно, что глаза ее блестят непролитыми слезами. Она сглотнула.– Вай га, – повторила она странные и даже зловещие звуки. – Вай га. Со.Гвин смущенно покачала головой.– Все это происходило так медленно. Я не могла разобрать слов. Только звуки.Она сжала руку в кулак и легонько ударила им по покрывалу.– Потом он сказал: «Со-о» – и долго тянул этот звук.Она наморщила лоб.– Будто пытался петь. Потом его голос прервался, и последнее, что он мне сказал, было: «Cy… со-у… д». И умер.Гриффин замер. Должно быть, Гвин почувствовала в нем какую-то перемену, потому что посмотрела на него:– Ты понимаешь, что это значит?Он покачал головой, но руки его рефлекторно сжались, когда он услышал последние звуки. C…су…д. Сосуд.– И это все, Гвин? – спросил он осторожно.Она кивнула с несчастным видом:– Да. Это было все. Священник давал ему последнее причастие, он был без сознания. В течение долгих лет он почти не разговаривал со мной, и вот в конце концов – во сне – попытался что-то сказать.Она устроилась поудобнее у него на коленях, и он неосознанно переместил руку, чтобы поддержать ее. Голова его закружилась, когда он попытался сосредоточиться на ее страхе и печали и не первом уже намеке на существование сокровищ в Эверуте. Значит, там все-таки что-то было. Какой смысл говорить на смертном одре о каком-то «сосуде», если ничего нет?Он поцеловал ее в макушку:– Теперь ты сможешь заснуть?Она кивнула, но он продолжал сжимать ее в объятиях все крепче, чтобы она не соскользнула с его колен. Когда в следующий раз тебе приснится что-нибудь подобное, расскажи мне. Глава 14 Он принялся за поиски на следующее утро. Это были не единственным его занятием, и не первым, но и не последним, как, впадая в уныние и мрачность, он сознавал сам.Медленно и методично, прежде чем серый рассвет, полный влаги, просочился на горизонте, он отправился в комнаты, предназначенные для работы над бумагами. На жестком каменном полу громоздились сундуки и ящики, крышки которых были покрыты пылью и заплесневели от сырости. Гриффин вставил несколько факелов в железные кольца держателей, укрепленных на стенах, и принялся открывать крышки.Он вытащил связку документов из первого сундука. В груди у него возникло тягостное ощущение. Расскажут ли ему эти бумаги о сокровище? И узнает ли он его, если найдет?В этом вопросе он мог положиться только на Александра. Адекс, сведущий в древних тайнах и хорошо образованный, был Наблюдателем, одним из тех, кому надлежало оберегать Хранителя. Ему было известно все о тонкостях наследия Гриффина – все слухи, тайны и легенды о Карле Великом и о том, что полагалось делать Гриффину. Гриффин поднес бумаги ближе к пламени факелов, и теперь стоял в неровном колеблющемся свете, читая их.Много времени спустя, когда слабый звон ранних колоколов проник сквозь каменные стены комнаты, каждый сундук был открыт и содержимое его исследовано. Но сундуки не дали Гриффину ничего, кроме старых амбарных книг и папок, содержимое которых было составлено и подписано бог знает каким количеством людей, считавших себя всесильными, но умершими, как и все простые смертные.Он поднялся на ноги и отряхнул пыль с одежды. Ему надо было поговорить с Александром.Они поднялись на стену под осыпающей их мелкой дождевой пылью, как раз когда происходила смена часовых.Как только они остались одни, Гриффин сказал:– Я занялся поисками.Александр смотрел куда-то поверх зубцов стены. Гриффин направил взгляд туда же.– И что ты нашел?– Ничего. Но у меня возникло подозрение, что должны быть замки, не предназначенные для моих ключей. Это так? У меня ключ с загадкой? Да?Уголком глаза он заметил, что Александр кивнул ему:– Есть три ключа. Каждый входит в следующий. У тебя железный наружный ключ.– А внутренние?– Есть еще серебристый ключ и, совсем маленький, золотой.Гриффин медленно повернул голову:– Почему ты не говорил мне об этом раньше?Александр оглядел его и поднял брови:– Я не знал, что ты занимаешься поисками. Однажды ты чуть не оторвал мне голову за то, что я только намекнул на это.Гриффин смотрел вниз на долину «Гнезда». Мелкие капли дождя блестели на рыжих и пламенно-золотых листьях величественного дуба, росшего в самой середине долины.Вокруг этого дуба происходили почти все важные события в замке. Под ним разворачивались шатры летних ярмарок, под ним вершили суд. Под его ветвями, образующими арки, жгли ритуальные костры согласно старым, традициям язычников, которые его отец никогда не запрещал.Он оперся руками о неотесанный камень крепостной стены. Жена тоже может побуждать мужчину к действию, подумал он. Но вместо этого сказал:– Стефан собирается подписать соглашение с Генрихом. Александр помолчал, стараясь приспособиться к новому обороту, который принял их разговор.– Мне показалось, я видел рано утром нового посланца. Значит, Стефан готов сдаться?– Самое большее через несколько недель.– Bien. Значит, войне конец.Гриффин провел рукой по подбородку. Грубая щетина уже начала проступать.– Возможно, в большей части Англии. Мне еще надо сказать об этом Гвиневре.Алекс ответил согласным смехом, и Гриффин поднял голову и посмотрел на него.– Не стоит делать вид, что ты благоволишь к Гвиневре, Алекс. Я знаю, что она тебе не нравится.– Это не так, Язычник. Насколько я мог заметить, она отважная и стойкая женщина и достойна похвалы и как леди, и как лидер. И дело не в том, что она мне не нравится. Просто я ей не доверяю.Гриффин с минуту помолчал, потом указал на стену:– Прибывает каменщик Обри. Он и его люди будут здесь к субботе.Алекс улыбнулся:– И к Святкам стены удастся починить…– А к Пасхе перестроить и замок, – закончил Гриффин с мрачным удовлетворением, бросая взгляд через плечо Александра.Гвиневра шла к ним, преодолевая туман и моросящий утренний дождь, и улыбалась. Она улыбалась ему. Тугой узел, образовавшийся в центре его груди, ослабел. Он все еще не был счастлив, но уже не чувствовал прежнего ожесточения и ярости.Гвиневра проснулась и села на постели, потянув за собой меховые одеяла. Комната была пуста, но огонь в жаровне все еще горел. И все же казалось, что в комнате необычайно холодно. Судя по яркости жемчужного света, сочившегося в комнату, было позднее утро. И все-таки почему этот свет казался таким серым?– Миледи?Мэри, ее горничная, положила возле жаровни охапку дров. Дрова. Им нужен камин. Было настолько холодно, что камин стал необходимостью. Она улыбнулась.– Помочь вам одеться?Гвин покачала головой.– Скажи, где лорд Гриффин?– Где-то здесь. Он побывал сегодня везде, миледи. Мужчины и на полях, и на стенах.– На стенах?– Да. Там идут восстановительные работы. Они будут укреплять стены. Говорят, что сюда прибывает каменщик. Можете этому поверить?Гвин снова легла в постель, укутавшись в меховые одеяла по грудь. Мэри поглядела на нее с улыбкой.– Идет дождь.С минуту они неотрывно смотрели друг на друга, потом Гвин выпрыгнула из постели.– Дождь?Мэри энергично покачала головой:– Дождь, приятный мелкий дождик, и он проникнет глубоко в землю.– Дождь, – выдохнула Гвин и направилась к окну, все еще кутаясь в меха. Сноп жемчужного света окутывал мир плотным одеялом. Дождь. Значит, засуха кончилась.Она быстро оделась и сбежала вниз, в холл.Каждый шаг, который она делала, спускаясь по лестнице, был живее предыдущего, хотя она не пыталась обосновать свое возбуждение, пока не оказалась внизу. Гриффина там не было.Он оказался снаружи, под дождем.Она так стремительно выбежала, что слуга изумленно заморгал и попятился в сторону кухни со своим подносом, на котором были эль и хлеб.Гвин вскарабкалась на стену и минутами позже нашла Гриффина, на ходу беседующего с Александром. Они прогуливались вдоль бесконечно длинной стены. Он остановился, опираясь об один из высоких каменных зубцов, скрестив руки на груди и улыбаясь. В сердце ее вспыхнули бурные чувства.Гриффин заметил ее. Они с Александром продолжали говорить, но теперь его взгляд был устремлен на Гвиневру. Когда она приблизилась, он сделал шаг назад, чтобы освободить для нее место.– Миледи.– Милорд, – пробормотала она, потом повернулась к Алексу и ответила на его вежливое приветствие.– Идет дождь, – заметила она тихо. Это были первые слова, произнесенные после… прошедшей ночи, и далеко не отражали всех ее чувств.Но, похоже, Гриффин не обратил на это внимания. Уголок его рта приподнялся в улыбке, будто ее вызвали слова Гвин. Она почувствовала, как щеки ее окрасил румянец.Мягкий дождь был едва слышен. Он принес с собой острые запахи влаги, дождевых червей, древесного дыма и долгий, хоть и едва уловимый, запах моря. Она подняла лицо к небу и позволила дождю увлажнять его, и так продолжалось с минуту. Потом, вдруг очнувшись, выпрямилась. Оба мужчины наблюдали за ней.– Хорошо пахнет, – пояснила она.Мужчины принюхались и подтвердили это.– Здесь пахнет не так, как в Нормандии, по-другому, – медленно выговорил Алекс.Гриффин все еще смотрел на нее.– Пойдем, – сказал он тихо, но от его низкого голоса по телу ее пробежала совсем неуместная дрожь желания, запульсировавшего в крови. – Поглядим на стены.Она перегнулась через край стены. Примерно сорок футов кладки из тесаного камня в половику длины стены развалилось. У отца были деньги, но не было времени заняться ею. У Гвин же не было ни того ни другого. Сторожевая башня в этом месте представляла собой шестьдесят футов крошащегося камня. Для проходящих внизу это была не меньшая опасность, чем армия, осаждающая замок.– Каменщики скоро прибудут, – спокойно сообщил Гриффин, указывая на стену и башню. – Придется все отстраивать заново – и башню, и часовню.Она улыбнулась.– А вон там, – он махнул рукой в северном направлении, – мы построим кухню.– У нас же есть кухня, Гриффин.– Старая. Деревянная. А я говорю о каменной. Я видел твою стряпуху. Пробовал ее пищу. То, что она готовит, ужасно; в старой кухне у нее нет условий готовить лучше.– Но она старается, – попыталась возразить Гвин.– Это ужасно!Гвин рассмеялась.– У нас станут бывать гости, Гвин. Много гостей. И твоим слугам понадобится новая кухня. Поэтому придется ее перестроить.Она кивнула. Улыбка все еще не сходила с ее лица.– Ты прав. Она им понадобится.Он оперся о стену локтями и сомкнул руки, глядя на окутанную туманом долину.– Замок снова будет крепким.– Это будет замечательно, – согласилась Гвиневра со скромной гордостью и посмотрела на Алекса.Он наблюдал за ними обоими, и взгляд его оставался непроницаемым, но определенно недружелюбным. Она повернулась к Гриффину:– Не стану больше вас отвлекать, милорд. Лорд Алекс.Гвиневра повернулась и направилась в сторону южной башни, зная, что вскоре он последует за ней.Она достигла края шестидесятифутовой, башни и запрокинула голову, ловя губами влагу, мягко орошавшую землю. Ей не хотелось возвращаться в замок. Она готова была стоять здесь долго, окутанная этим моросящим дождем, ожидая Гриффина еще хоть сто лет. Глава 15 Не прошло и минуты, как Гриффин последовал за ней. Когда он добрался до верхней точки стены, оказалось, что Гвин остановилась там, опираясь о нее бедрами. Заложенные за спину руки лежали ладонями на парапете.Капли влаги запутались у нее в волосах. Плащ ее был застегнут у горла. На ней было простое скромное платье, а под ним туника с длинными узкими рукавами.Влага, пронизывающая воздух, пропитала белую ткань так, что она плотно обтянула ее тело. Округлости грудей с выступающими сосками были четко обрисованы влажной тканью. Свежий ветер, гулявший вдоль стен, разметал ее волосы, и легкие пряди обрамляли лицо нимбом черного шелка.– Ты чувствуешь? Дождь в воздухе – как серебро! – крикнула она.Он направился к ней. Не произнеся ни слова, заключил ее лицо в ладони, склонил голову и поцеловал. Ей показалось, что она сейчас умрет от нежности.С улыбкой, от которой она теряла разум, он посмотрел на нее:– Ты хотела бы видеть ярмарку?– Что?– Рынок, ярмарку. Здесь, в замке.– Здесь многие годы не было ярмарки, – ответила она.– Знаю, что не было, Гвин. Я спрашиваю, хотела бы ты, чтобы она была?– Очень хотела бы.Он склонил к ней лицо, волна горячего желания захлестнула ее.– Они здесь будут по случаю нашей свадьбы, – произнес он.– Кто будет?– Купцы. Ремесленники. Здесь будет ярмарка, празднество в течение целой недели после свадебного торжества.– Гриффин, здесь нет ни одного…– Их будет много. Они заполнят все «Гнездо». Тебе это будет приятно?Раньше в «Гнезде» случались ярмарки и рынок, и это было грандиозно, шумно, празднично. Отовсюду сюда приезжали купцы, торговцы и крестьяне. Рынок здесь бывал еженедельно. Ярмарки устраивали по особым случаям, и самая грандиозная ярмарка была на Святки. Казалось, в «Гнезде» собиралась толпа со всего света во времена, когда на всем свете уже не было мира.Но все это закончилось много лет назад. Войны длились слишком долго, а денег было в обрез. Потом умер отец. И в течение многих сезонов ярмарочные палатки пустовали, а в полях, некогда оглашавшихся выкриками торговцев, расхваливавших свои товары, и детским смехом, теперь царила тишина.Неужели он мог все это вернуть?Он преображал ее мир. Все теперь было иным. Каждая частица ее тела, мыслей и души была затронута им. Он успокаивал старую боль и зажигал в ней новый огонь.Гвин уронила голову ему на плечо.– Да, – пробормотала она, – мне бы этого очень хотелось.– Bien, – сказал он, прижимаясь губами к ее волосам. – Я устрою это для тебя.– Для меня? – Вопрос прозвучал по-детски непосредственно и мило.– Для тебя одной, любовь моя. Глава 16 Они возвращались в свои комнаты. Его рука лежала у нее на плече, а мелкий дождик целовал мир влажными устами. Впервые за двенадцать лет Гвин испытывала умиротворение.Они приближались к одной из дверей-люков в крыше, откуда можно было попасть прямо в главную башню. Он открыл тяжелую дверь и придержал для Гвин. Она проскользнула под его простертой рукой как раз в тот момент, когда он сказал:– Гвин, у нас новость.Возможно, все дело было в его тоне, а может, в том, как он сообщил ей об этом, потому что в его словах она ощутила скрытый смысл. И ее мирное настроение, бывшее краткой передышкой, тотчас же ушло.Она неуверенно улыбнулась:– И что это за новость?Ее улыбка была адресована ему, и лицо его стало настороженным.– Может быть, нам лучше поговорить об этом в своих комнатах? – предложил он.– Конечно.Она сделала шаг в сторону и, держа спину неестественно прямо, пошла вперед.Гвин не стала его ждать и, войдя в комнату, тотчас же прибрала рукописи и чаши, разбросанные прошлой ночью. Прошлой ночью, когда он напомнил ей, что ее сердце еще не умерло.Она услышала его шаги, приближающиеся к двери, и выровняла манускрипт, чтобы он оказался на полке на одном уровне с другими.– Гвин.Она подняла и разгладила одну из туник:– Так что у нас за новости?– Новости о Стефане.Из ее рта вырвался приглушенный возглас.– И что с ним?Его рука легла поверх ее ладоней. Прикосновение было теплым.– Он подписывает договор с Генрихом. В Винчестере в начале ноября.Она высвободила руки и подошла к окну.– И что это за договор?– Согласно этому договору Стефан останется королем только номинально. Он будет уступать страну графство за графством и по всем вопросам управления советоваться с Генрихом. А все замки, незаконно возведенные за это время, сровняют с землей.Она кивнула с таким видом, будто они говорили о замене тростника на полу холла свежим.– Значит, королем станет Генрих.– Да.Она держала голову неподвижно, будто все события, происходившие в мире, ее не касались. Мысли мелькали в голове и тотчас же исчезали, и она не могла ухватить ни одной.– Все к лучшему, Гвин.– Но насколько это верно?Его низкий глубокий голос раскатился по комнате:– Потому что так и должно быть.Она вяло кивнула, не поворачивая головы. Потом услышала за спиной его приближающиеся шаги. Вдруг он остановился, постоял и через минуту вернулся к двери. Вышел, и дверь за ним закрылась.Несколькими минутами позже послышался звук бегущих ног. Крики. Кто-то звал Гриффина. Приглушенные голоса. Прибыл еще один гонец.Гвин неотрывно смотрела в окно еще с полчаса. Мелкий дождь стал слабее, а потом и вообще, прекратился.Королю Стефану было известно, что его сын жив. Любой договор мог оказаться всего лишь стратегической хитростью с целью выиграть время, необходимое для того, чтобы выздоровел принц, и тем самым у Стефана появилась бы возможность оставить королевство за собой и сыном.Она дала обещание. Она дала слово. И что изменилось теперь? Ничего. Долг оставался долгом, невзирая на ее чувства.Она почувствовала, что внутри у нее что-то поднимается к горлу, что сейчас это нечто выльется в крик. Она осторожно подняла подбородок, как стеклянный флакон, который боишься разбить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30