Джоан Хол: «Сердцу не прикажешь»

Джоан Хол
Сердцу не прикажешь



OCR Angelbooks
«Сердцу не прикажешь»: АСТ; Москва; 1997

ISBN 5-697-00078-2Оригинал: Joan Hohl,
“Compromises”

Перевод: К. В. Новиков
Аннотация Уверенная в себе, неотразимая Фриско Бэй Стайер соглашается на брак с преуспевающим бизнесменом Лукасом Маканной, чтобы спасти от банкротства своего отца. Маканна, стремясь поначалу лишь прибрать к рукам семейный бизнес Фриско, без памяти влюбляется в нее. Их роман развивается как бешеная борьба самолюбий и тщательно скрываемых страстей, которые могут погубить их обоих. Джоан ХолСердцу не прикажешь Глава 1 О черт!Фриско Стайер посмотрела на сжатую в руке телефонную трубку. Тяжело вздохнув, как вздыхают люди, которым все осточертело, она подавила в себе желание бросить трубку и вместо этого нарочито осторожно положила ее на рычаг.День был наполовину прожит и пока не ознаменовался решительно ничем примечательным. Началось с того, что вместо обычных 6.15 она проснулась на час раньше, и все из-за головной боли, которая то схватывала, то отпускала.Фриско была не из тех, кто широченной улыбкой встречает утро. Не то чтобы она просыпалась в паршивом настроении, но день начинала притихшей и вялой. И вот вчера, войдя в автобус, обнаружила, что в салоне лишь одно свободное место, да и то рядом с какой-то болтушкой. Надо ли удивляться тому, что никогда еще поездка от расположенных в центральной части Филадельфии жилых кварталов, где находилась квартира Фриско, до остановки, ближайшей к зданию бухгалтерской фирмы «Мэннинг энд Мэннинг», не казалась ей такой длинной. Фриско работала в «Мэннинг энд Меннинг» достаточно давно и уже доползла до должности старшего менеджера отдела бухгалтерского учета и аудита.Пока Фриско добралась наконец до работы, соседка вусмерть ее заболтала. Дальше больше. Едва переступив порог фирмы, она узнала, что один из клиентов, обладатель самого солидного из частных счетов, тот самый клиент, что на прошлой неделе принес ей весь пакет по своей налоговой отчетности, теперь, оказывается, вспомнил, что позабыл указать в бумагах кое-какие существенные доходы. Ну и, конечно же, всю прошлую ночь Фриско просидела, выправляя его бумаги.О, весна… Как ты красна…Головная боль усилилась, затем понемногу начала вновь отпускать, и следующие минут пять Фриско чувствовала себя получше. Это время она зря не теряла. Будучи отличным работником и вообще въедливой особой, она по новой просмотрела все графы отчетности.И когда убедилась, что на сей раз все заполнено правильно и теперь-то ей, пожалуй, не повредит чашечка кофе, — тут-то и раздался телефонный звонок. Звонил отец. В голосе его звучала плохо скрываемая тревога.— Слушай, детка, мне нужно посоветоваться с тобой.От этих слов у Фриско тотчас же все опустилось внутри. Деткой, равно как и другими нежными словами, Гарольд Стайер называл ее, лишь когда она была крайне ему необходима и когда он собирался сообщить ей неприятную новость. То и другое, как правило, совпадало.— В чем дело, пап? — Ей пришлось сделать над собой некоторое усилие, чтобы нетерпение не прорвалось наружу. И почти тотчас сделалось стыдно. Но, видит Бог, отец и вправду подчас действовал ей на нервы.— У меня неприятности.Спокойно, только спокойно.Фриско, почувствовав себя виноватой, смягчила тон, стараясь, чтобы слова ее прозвучали участливо.— И какие у тебя неприятности, папа?— Из-за денег. Но я не могу об этом по телефону, — сказал он. — Что если после работы я приглашу тебя поужинать? — И, желая сделать свое предложение более заманчивым, прибавил: — Я заказал бы столик у Букбиндера, а?С тех пор как отец впервые сводил ее в ресторан Букбиндера — а Фриско было тогда четыре года, — она обожала бывать там. Даже и теперь, двадцать восемь лет спустя, она не могла отказаться, если речь заходила о морских деликатесах.— Хорошо, папа, — сказала она, подавляя горестный вздох.— Во сколько?— Ну, в шесть, скажем, шесть тридцать…— Значит, в шесть, детка. До встречи. — В его голосе явственно звучало облегчение. — И спасибо тебе.
Опять не слава Богу…Оторвав взгляд от ни в чем не повинного телефона, Фриско откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.Головная боль уже не давала передышки, она пульсировала в висках и возле скул, ныла даже верхняя челюсть.Если ты единственный ребенок в семье, так сказать, обожаемое чадо, то в атом есть свои плюсы и свои минусы. Когда же ребенок вырастает и превращается в энергичного и достаточно удачливого специалиста, то минусы начинают превалировать.Фриско чувствовала себя очень уставшей, и с каждым уходящим днем жизни требовалось затрачивать все больше сил, чтобы на службе и вне ее оставаться на гребне волны.Когда ее жизнь начала давать сбои?Потягивая тепловатый кофе, она призадумалась. Да, ее жизнь подчас бывала интересной, увлекательной, но и только. А в последнее время Фриско все более и более чувствовала горечь, заходила ли речь о ее карьере или о частной жизни.Раньше судьба хоть бросала вызов, заставляла самоутверждаться, а теперь сплошная тягомотина изо дня в день. Ничего яркого, поднимающего над буднями. Счастье, наслаждение… А что это такое?Да и кто вообще говорил, будто феминизм освобождает?Эх, повстречать бы эту самую бабу или этих баб, что заварили кашу со своим феминизмом. Уж она бы задала им парочку давно вызревших и, как считала Фриско, вполне корректных вопросов! И прежде всего спросила бы напрямую: «Вы что, совсем спятили?!»Голосовать наравне с мужчинами, считать себя во всем равными сильному полу — конечно же, это прекрасно. Только вот так ли уж прекрасны результаты?Однако Фриско не всегда была столь же решительно настроена по отношению к сторонницам женского равноправия.Напротив, учась в колледже, слыла одной из наиболее активных и непримиримых феминисток. Она организовывала подруг, устраивала дискуссии, выходила с протестами — да чего только не было. Тогда все казалось ей таким увлекательным.По окончании колледжа, вооруженная знаниями и имея на руках диплом, подтверждающий ее квалификацию, она презрительно отвергла уготованное ей теплое местечко в семейном бизнесе и с энтузиазмом принялась штурмовать бастионы тех компаний, куда традиционно принимали только одних мужчин.Враг оказался слаб в коленках. Фриско сумела заполучить первое же место, на которое положила глаз. После чего они вместе с одной из лучших подруг, которая была и осталась непреклонной феминисткой, отметили эту победу Фриско бутылочкой шампанского.Взбодренная своей победой и готовая любому дать отпор, она смело шагнула в корпоративный мир мужчин, самонадеянная и уверенная в себе.Да, было времечко…С тех пор прошло уже десять лет.Десять лет могут пролететь как один миг, а могут и растянуться в бесконечность.Да, в некотором смысле она сделала всех этих мужиков, однако за прошедшие годы от былого девичьего энтузиазма не осталось и следа.В чем же дело? Почему то, что так отлично начиналось, теперь не доставляет ей никакой радости?Когда именно одиночество принялось подтачивать ее душу?Уставившись в чашку с совсем уже остывшим кофе, Фриско нахмурилась, задумчиво постукивая ложкой о блюдце.Первая мысль была о том, что ведь именно грубая реальность жизни как раз и сделала горькой былую сладость.Словом, она просто… ну, устала.Интересно, как это удается выдержать тем женщинам, у которых и работа, и мужья, и дети? И вдвойне интересно, как они со всем этим управляются? К женщинам подобного типа Фриско испытывала чувство, близкое к восхищению. Раздумывая обо всех этих проблемах, она тупо глядела в чашечку с кофе, как будто именно там рассчитывала найти отгадку.Фриско должна думать только лишь о себе самой.О, как же она устала!Устала быть такой, какая есть, делать то, что делает, устала от всего этого смертельно. Последнее время у нее не было сил даже приготовить себе что-нибудь простенькое, например, кинуть мясо на сковородку.Господи, как хочется отдохнуть! Растянуться бы на пляже в жаркую погоду, а в руке — отпотевший холодный бокал чего-нибудь.И чтобы никого рядом.Последнее размышление навело ее на вторую из выношенных мыслей, а именно: почему у нее начали появляться приступы щемящего одиночества?Не потому ли, что у нее не было приятеля, настоящего друга, с которым она могла бы делить ежедневные заботы и возникающие неприятности?Впрочем, глупости это.Она изобразила на своем лице гримасу и чуть поерзала в дорогом, мягком кожаном кресле на шарнирах.Кому, скажите на милость, нужен приятель в собственном доме? Чтобы он постоянно болтался под ногами? Чтобы требовал к себе внимания? Отнимал время? Докучал своими мнениями, когда его об этом никто не спрашивает? А вечно самоуглубленная физиономия? А грязные носки и не менее грязные трусы?!И дело вовсе не в том, что ее совсем не привлекали мужчины, хотя иные из ее подруг-феминисток вообще не терпели противоположного пола, для них мужчины — представители иного биологического вида, имеющего мало общего с людьми. Нет, были мужчины, которые нравились Фриско, даже вызывали у нее неподдельное восхищение. Однако среди них не было такого, кого Фриско могла бы полюбить. В высоком смысле этого слова.У нее было несколько связей, и даже довольно длительных. Но рано или поздно выяснялось, что каждый из ее бой-френдов был уверен в архаичности понятия верность и не собирался ограничиваться лишь одной партнершей. Все ее мужчины исправно бегали за юбками, стараясь переспать с максимально возможным числом женщин, — а грязные носки и грязные трусы разбрасывались по ее дому.Так что Фриско вынуждена была указывать им на дверь.И как бы ни кичились мужчины своими исключительными достоинствами — послушаешь их, прямо божество перед тобой сидит, — сексом они занимались так себе, весьма посредственно, так что не о чем подчас было и вспомнить. Фриско даже поморщилась. За все время у нее не случилось и малейшего намека на оргазм, не говоря уж о тех потрясениях, которые выворачивают наизнанку героинь в романах и фильмах.Так что, взвесив все «за» и «против», она в итоге пришла к убеждению, что если появляется вдруг желание словить кайф, то лучше пойти купить дорогого шоколада.Фриско полагала, что ей вообще не нужен мужчина. Что нужно, так это отдохнуть. И как раз отдохнуть она и намеревалась. В ближайшее воскресенье останется ровно неделя до того, как Фриско сядет в самолет в международном аэропорту Филадельфии.Она вздохнула и вновь прикрыла уставшие глаза. Так давно мечтала она о том, чтобы провести парочку восхитительных недель на Гавайях, подставляя тело лучам солнца и услаждая свой слух стремительным потоком музыки Чайковского (она для этого специально купила новый «Уокман» с наушниками).И вот нате вам — папаша с его воплем о помощи.Телефон зазвонил вновь.Фриско вздрогнула и посмотрела на аппарат, как если бы ему удалось прочитать ее мысли.Еще звонок.С тенью тонкой мудрой улыбки на лице, адресованной собственным мыслям, Фриско отодвинула чашку с кофе, поудобнее уселась в кресле, взяла трубку и энергичным голосом произнесла:— Фриско Стайер слушает.То был обычный деловой звонок.
Гарольд Стайер откинулся на спинку мягкого кожаного кресла (руководители предприятий обычно именно такие приобретают в свои кабинеты) и длинно, облегченно выдохнул через чуть дрожавшие губы.Если кто-то сейчас и мог помочь ему, так именно Фриско. Вытащив из кармана хлопчатобумажный платок прекрасного качества, он промокнул влажный лоб.Уж она-то непременно сумеет что-нибудь придумать. Да и к кому другому мог он обратиться? Только к ней, ну и, возможно, еще к…Гарольда передернуло. Другим человеком, пришедшим сейчас на память, была супруга, Гертруда, его единственная любовь. Но ее он не смог бы попросить о помощи, более того, ей он не мог бы даже и намекнуть, в какой неприятной ситуации вдруг оказался. Правда развеяла бы все иллюзии, которые Гертруда питала на его счет. Скорее уж он согласился бы продать собственную душу этому черту Лукасу Маканне, чем раскрыться перед женой, он просто не переживет, если увидит в ее глазах не любовь, а разочарование.Он зябко поежился. На лбу вновь выступили капли пота. Исполненным страха, невидящим взглядом уставился он сейчас в темноту того ада, который сам же и создал.Уж Фриско обязательно что-нибудь придумает! Гарольд всегда восхищался ее интеллектом, тем, как быстро и смело находила она решения в самых различных ситуациях.Да, конечно же, Фриско обязательно должна что-нибудь придумать, чтобы вырвать его из этой финансовой трясины.Она непременно должна, думал он, испытывая одновременно надежду и отчаяние. Потому как если она ему не поможет…Гарольд отбросил саму эту мысль и, чтобы не думать ни о чем подобном, выпрямился в кресле и потянулся за телефонной трубкой.Нужно позвонить Гертруде, сказать, что к ужину не придет домой. Глава 2 Удрав чуть пораньше с работы, Фриско без четверти шесть входила в известный ресторан, помещавшийся на Уолнат-стрит. Ей повезло: заказанный отцом столик был уже сервирован, и Фриско смогла сразу же усесться.Она знаком пригласила довольно-таки симпатичного светловолосого метрдотеля, который, впрочем, уже и сам направлялся к ее столику. Краем глаза Фриско поймала на себе несколько наглых и несколько робких мужских взглядов.Фриско была отлично сложена. Немало усилий приходилось затрачивать на то, чтобы оставаться стройной, чтобы кожа имела подобающий тон. Хотя Фриско ненавидела гимнастические упражнения и различного рода диеты, тем не менее ей приходилось регулярно заниматься физкультурой и ограничивать себя в еде. Бывали у нее как бы прозрения, когда она вдруг спохватывалась и спрашивала — а кому, собственно, все это надо? Она любила поесть, любила и изысканные блюда, и всякую ерунду. Сам процесс еды доставлял ей большое удовольствие. Также ей нравилось поваляться, праздно раскинувшись в постели, и тем не менее большую часть своего так называемого свободного времени Фриско изнуряла себя физическими упражнениями и отказывала себе в гастрономических радостях.И результат был налицо — выглядела она чертовски привлекательно. А уж сегодня особенно, она чувствовала это по реакции мужчин. Стройную фигуру подчеркивал черный, плотно облегавший костюм, а чтобы не казаться очень уж чопорной, Фриско дополнила костюм белой блузкой с жабо из превосходных кружев. По контрасту с неброским нарядом все внимание притягивали к себе яркие зеленые, с золотинками вокруг зрачка, глаза и копна каштановых, до плеч, непослушных волос. Тонкие, почти классические черты лица и здоровый цвет кожи дополняли картину.Фриско давным-давно уже привыкла к тому, что ее изучают внимательными, оценивающими взглядами, да и что тут удивительного — на хорошеньких женщин мужчины вечно пялят глаза. Однако мужское внимание сопутствовало ей всегда.С детства и вплоть до подросткового возраста, когда только-только начинает оформляться характер девушки, Фриско представляла собой типичный образец гадкого утенка. У нее был кузен, старше по возрасту, задира и хамло, так он вечно называл ее плоской дылдой. За эту самую «дылду» она всеми фибрами души ненавидела своего кузена.С тех пор прошло много лет, Фриско стала взрослой женщиной, но она все так же, как и прежде, терпеть не могла своего родственничка, разве только теперь не демонстрировала эти чувства по поводу и без повода.Гертруда Стайер, оценивая дочь пристрастным, исполненным любви материнским взглядом, искренне надеялась, что подобно сказочному гадкому утенку дочь ее в один прекрасный день превратится в прекрасного гордого лебедя.Сама же Фриско об этом даже и не мечтала. Приходя в спальню и глядя на себя в зеркало, она видела лишь неинтересную девушку, чрезмерно худую, ростом выше среднего, у которой лодыжки, колени, локти, таз, плечи состояли из сплошных углов. Даже лицо — и то было каким-то костлявым. Она оценивала себя вполне критически и считала, что копна длинных и по всей длине вьющихся, скорее рыжих, нежели коричневых волос не в силах исправить общего неблагоприятного впечатления. А в дополнение ко всему — зубы, хоть и белые, но чрезмерно большие. Да еще неправильный прикус. Злорадствуя по этому поводу, ее проклятый кузен повторял, что она, дескать, способна сожрать яблоко через дырку от сучка в заборе.Все это вместе взятое действовало на психику весьма угнетающе, и потому Фриско, насколько это оказывалось возможным, старалась пореже смотреться в зеркало. Также старалась она пореже встречаться с кузеном, чьи правильные белые зубы ей так хотелось выбить.Если честно, то впоследствии она и сама искренне изумлялась, как это пятнадцатилетняя дурнушка в какие-нибудь пять последующих лет вполне оправдала материнские мечтания. Разве могла Фриско предполагать, что если тут и там прибавить буквально по нескольку фунтов веса (главное, чтобы прибавлять в нужных местах), то все торчавшие прежде в разные стороны кости сами собой уберутся?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30