Манфред более пунктуален, чем ответственный сотрудник отдела, которого приходится ждать десять минут. Господин Бибер, в темно-коричневом костюме, желтом галстуке и с прической, закрепленной лаком для волос, извинился за опоздание, произнеся неожиданный для такого случая монолог. Из чего Манфред сделал вывод, что все это время господин Бибер провел в туалете. Потом разговор перешел в серьезное русло. Господин Бибер сосредоточился на экране монитора, разыскивая там информацию, которую содержит база данных о Манфреде Бушельмейере.
– Как вы можете подтвердить возврат 180 тысяч марок? – спросил он, наконец, и по тону Бибера Манфред сразу понял, что за этим последует.
– У меня нет собственности, которая стоит 180 тысяч марок, – ответил он, – иначе я не стал бы обременять вас. Деньги мне необходимы на очень короткое время, самое большее на восемь недель. Я инвестирую их в гарантированно прибыльное дело!
Взгляд Бибера сказал ему все.
– Возьмите их не в частном порядке, господин Бушельмейер. Гарантированно прибыльные сделки в наше время либо очень редки, либо, скорее всего, вообще не осуществляются. – На какое-то время воцарилась гробовая тишина. Манфред, слегка подавшись вперед в своем маленьком кресле, рассматривал календарь за спиной Бибера. – Но я могу сделать вам, учитывая ваш постоянный доход, одно предложение.
– Что за предложение? – скептически осведомился Манфред.
– Вы сообщите мне, какова ваша зарплата и какие дополнительные доходы вы получаете ежемесячно, включая сведения об автомобиле, квартире и страховках, а мы просчитаем ваши возможности и предложим соответствующую сумму.
– Потрясающее предложение, – саркастически заметил Манфред.
– Исходя из того, что мы знаем о вас на данный момент, речь может идти о сумме от 25 тысяч до 30 тысяч марок.
Манфред поднялся.
– Очень любезно. Я, пожалуй, подумаю над этим.
Покидая здание банка, Манфред уже совершенно точно знал, что будет действовать совсем иначе.
Когда Гюнтер вырвался из дома, его охватило ощущение, словно он повис в воздухе. К тому же его терзала головная боль. Почти полночи он не мог уснуть, потом выслушал странные намеки Марион. Надо предъявить иск этому идиоту аптекарю. В Америке он наверняка имел бы кучу шансов получить возмещение за то, что ему пришлось проверять действие пилюль совсем не на той женщине.
У себя на фирме Гюнтер появился гораздо раньше, чем обычно. Здесь было еще так тихо и спокойно, что он спросил себя, почему ему никогда раньше не приходило в голову приезжать на работу пораньше. Ковер на полу в коридоре приглушал шаги, дверь между секретариатом и его кабинетом была открыта. Гюнтер вошел, но заготовленное «доброе утро» застряло у него в горле. На письменном столе Гюнтера спиной к двери, как всегда безукоризненная и милая, сидела секретарша и беседовала по телефону на английском языке. Гюнтер замер и прислушался. Похоже, она звонит в Америку. Очень жаль, что он не владеет языком: было бы весьма интересно узнать, о чем она рассказывает. Судя по всему, разговор приятный. Секретарша оживленно жестикулировала и смеялась. Гюнтер легонько коснулся ее плеча, и она, вздрогнув от неожиданности, быстро положила трубку.
– Вы делаете это каждый день? – осведомился Гюнтер, когда она, красная от смущения, соскочила со стола и суетливо начала поправлять костюм.
– Это, – заикаясь, пробормотала секретарша, – касалось ваших интересов, и мы кое о чем договорились!
– Я могу проверить, что это был за звонок. Куда, какое время он длился и сколько стоит. Но надо ли нам знать все это так точно?
Побледнев, секретарша пристыжено опустила глаза.
– Мне очень жаль. Я оплачу счет за разговор.
– С кем же вы так мило беседовали?
– С моим другом… Он в армии.
– Как долго?
– Мы познакомились три года назад в Нью-Йорке.
Гюнтер обошел стол.
– И с этого времени вы ежедневно звоните ему отсюда? Полагаете, вашей зарплаты хватит, чтобы возместить все расходы? – Секретарша всплеснула руками. Гюнтер опустился в кресло. – Я подумаю о том, что произошло. А пока принесите мне кофе.
Марион тоже пила в это время кофе, с молоком. Свой ежедневный утренний кофе, с которого она начинала каждый день, когда Гюнтер уходил из дому. Марион перелистывала страницы ежедневной городской газеты: никаких статей про радар больше в прессе не появилось. Но и торжественное мероприятие в боулинг-клубе газетчики почему-то оставили без внимания. Марион открыла страницу с экономическими материалами, бегло просмотрела ее и решила начать день спокойно, не выходя из дома, поскольку после утренней грозы дождь продолжал моросить.
После восьми часов она вспомнила про господина из архива, который должен появиться сегодня на своем рабочем месте. Марион позвонила в городскую управу, и там действительно сняли трубку.
Часто дыша, господин заявил, что для получения справки о владельце соответствующего участка земли должны быть веские основания.
– Основания достаточно веские, – заявила Марион. – Я собираюсь купить этот участок.
Возражение, что подобные вещи не обсуждаются по телефону, Марион пропустила мимо ушей.
В конце концов, служащий сказал, что для получения сведений должен просмотреть книгу записей. Марион расценила это как успех.
– Я подожду. – Она потянулась к чашке кофе. Спустя некоторое время из трубки снова раздался голос:
– Госпожа Шмидт?
– Да-да. Слушаю вас.
– Госпожа Марион Шмидт?
– Да.
– По моим сведениям, этот участок земли, регистрационный номер 4377/3, принадлежит Максу и Берте Дреер. Но это сведения не сегодняшнего дня, должен сказать. Вчера я не был в офисе, и многое могло измениться.
Что могло измениться? Марион поблагодарила собеседника и повесила трубку. Макс Дреер, бормотала она, листая телефонный справочник. Ага, пограничные территории. До этого ей следовало додуматься и самой. Позвонить? Нет, с такими людьми лучше общаться непосредственно. Марион быстро поднялась, чтобы немедленно приступить к выполнению этой задачи.
Такого с Гюнтером еще не случалось. Во всяком случае, подобные вещи бывали не столь часто. Как знать, кто еще в фирме подставляет его и какие деньги утекают со счетов, если особы вроде его секретарши допущены к бухгалтерии? Гюнтер все больше склонялся к мысли уволить ее, но не знал, достаточное ли основание для этого такой поступок. Кроме того, чтобы найти и обучить новую, нужно много терпения, нервов и денег. Так что, возможно, ее телефонные звонки обойдутся значительно дешевле. Но отступать было не в его правилах. Все должны знать, что Гюнтер Шмидт никогда не меняет принятых решений.
Зазвонил телефон. Гюнтер, не желая, чтобы ему мешали, недовольно снял трубку.
– Просят вас соединить.
– Кто это?
Не хватало еще, чтобы она сказала, будто не расслышала фамилии. На сегодня это было бы слишком.
– Женщина… – Секретарша помедлила. – Хаген.
– Хаген?
– Да, госпожа Хаген.
Сердце Гюнтера едва не выскочило из груди.
– Соедините!
– Здравствуй, Гюнтер!
– Доброе утро, Линда. Как хорошо, что ты позвонила…
Гюнтер замер от напряжения. Неужели Отставка, полная отставка после вчерашнего фиаско?
– Я хочу спросить, когда мы полетим в Париж.
– В Париж? – Он оцепенел.
– Да, в Париж…
Линда говорит совсем иным тоном, чем прежде. Мягче, ласковее. Многообещающе!
– Да, Господи, когда ты захочешь! – Его бросило в жар. Неужели он у цели? – Ты где?
– Дома.
Гюнтер посмотрел на часы.
– В рабочее время? Что случилось? Ты больна?
– Я подумала, что, может, ты придешь на ленч…
«Ленч?».
Потрясенный Гюнтер замер в своем кресле.
«Возможно ли это? Что это значит? Почему так внезапно?»
Он откашлялся.
– Что принести?
– Ничего. Все есть. Все-е-е!
Это все Линда произнесла таким голосом, что Гюнтер пулей вскочил с места. У него перехватило дыхание.
– Еду!
Приехав в свой офис, Манфред устроил себе беспроцентный кредит. Три из подписанных им вчера платежки на общую сумму 182 350 марок он переписал на свое имя. Как только деньги за землю вернутся назад, он выровняет счета. И подлог никто не заметит, если только не начнет внимательно анализировать учет. А к этому ни у кого не будет никаких оснований. Успокоившись, в хорошем настроении, Манфред позвонил Аннемари Розер и сообщил, что она может получить деньги сегодня вечером и считать сделку оформленной.
– Но вы же еще не читали условия договора, – возразила она.
– Я прочту договор сегодня вечером, времени будет достаточно.
Манфред удовлетворенно потирал руки. Наконец и этот супермаркет принес хоть какую-то пользу. Руководителя фирмы на государственной службе предприниматели считают чем-то вроде собаки на цепи. Это источник дохода для любого, кто хитрее. Но теперь Манфред покажет всем, что он не пес на цепи, а господин и хозяин.
Теперь надо только открыть счет в банке, где его никто не знает. Перенаправить туда средства с платежек и какое-то количество собственных средств, тогда он сможет снять деньги со счета и станет первым человеком в Рёмерсфельде.
* * *
Линда решила выбросить из дома все, что связывало ее с прежней жизнью, было дорого и близко ей.
Едва прозвенел будильник, она выключила его, собираясь еще час поспать. Затем позвонила в свой парфюмерный магазин и сообщила, что заболела. Острые боли в животе – грипп или что-то еще, но, наверное, все-таки не аппендицит. Так как коллеги знали, что Линда тонкая и чувствительная натура, объяснять истинные причины своего прогула было бы глупо. Они замучили бы ее нелепыми советами.
Линда сунула в холодильник бутылку шампанского, встала под душ, уложила волосы и позвонила Гюнтеру. В том, что он придет сразу, она не сомневалась. И что он будет ожидать от этого визита, тоже. Линда собиралась дать ему то, чего Дирк теперь никогда больше не получит, и не только это – все, о чем Дирк мог только мечтать. Она заставит ползать его на коленях и бросать перед ней деньги, потому что все мужчины – свиньи!
Ночь с Петрой прошла у Дирка именно так, как он предполагал. Она выпила кофе, а потом с такой же легкостью отдалась ему. Это было как бальзам на душу. Наконец появился кто-то, кого он смог, по-видимому, удовлетворить. Но потом, когда рассвело, Дирк понял, что Петра совсем не Линда, и боль подступила снова. Он сел к письменному столу, намереваясь поработать, однако его мысли были далеко, и Дирк поймал себя на том, что делает какие-то пометки на листе бумаги. «План мести», – написал Дирк большими буквами по всей ширине листа, а внизу – перечень мероприятий, которые, как он полагал, помогут ему уничтожить Гюнтера. Начинался этот перечень с пункта «Проинформировать Марион», а заканчивался словом «пристрелить».
Но тут Дирку пришло в голову, что он попал в замкнутый круг, из которого никак не может вырваться. Вспомнив о своей вчерашней выходке и о том, чем все могло кончиться, он решил пока закрыть тему. Дирк скомкал лист бумаги и швырнул его в мусорную корзину. Какой смысл ломать из-за Гюнтера свою жизнь? Взяв ключи, он встал. Надо пройтись. Свежий воздух поможет ему. Следует также подумать о том, что сказать Петре, если та позвонит. «Мне очень жаль, было так хорошо, но все это в прошлом»? Или стоит сохранить ее на тот случай, если снова станет невмоготу? Дирк открыл дверь и вышел на лестницу. «Это было бы нечестно, – подумал он. – И это не мой стиль поведения. Или?..» Дверь захлопнулась за ним, и он побежал вниз по лестнице.
Марион сидела в машине и ломала голову над тем, что произошло. Берта Дреер дала ей от ворот поворот. В своих дырявых резиновых калошах, засаленной юбке и перепачканном пуловере она держалась безапелляционно и заявила, что землю продала, а с ворьем из города не желает больше иметь никаких отношений. Продолжать разговор Марион не стала. Она не поручилась бы, что в этот ранний утренний час хозяйка не пьяна и находится в здравом уме. Марион еще немного постояла рядом со своей машиной, надеясь, что кто-то даст ей информацию, но Макса Дреера нигде не было видно, а Берта наградила ее злобным взглядом, в очередной раз проходя по двору. Марион стояла одна, окруженная атрибутами фермерского хозяйства: полуразрушенными сараями, конюшнями и прочим. Все это контрастировало с ее шикарным кабриолетом «БМВ». В розовом платье с позолоченными пуговицами она казалась инопланетянкой, прилетевшей на эту Землю из далекой галактики.
Марион пыталась упорядочить свои мысли. Невозможно! Разве несколькими часами раньше этот рохля из архива не сказал ей, что земля принадлежит старикам? Либо старуха совсем выжила из ума и не знает, чем владеет, либо кто-то побывал у нее незадолго до нее.
Наконец Марион завела машину. Пора внести ясность во все. Она сейчас же поедет в архив к этому недоумку и прямо спросит его, что происходит.
Бросив взгляд на календарь встреч, Гюнтер подошел к секретарше, которая занималась какими-то подсчетами.
– Не могу припомнить свой распорядок на ближайшие два-три часа, – сказал он. – Перенесите мои встречи! – С этими словами Гюнтер направился к двери, но, обернувшись, великодушно добавил: – Об истории с вашим другом пока забудем. – Он открыл дверь, вышел, но снова обернулся: – За это вы сделаете для меня кое-что доброе! В какой форме – мы решим! – По выражению ее лица Гюнтер понял, о чем она подумала, но ему это безразлично. О сексуальных домогательствах речь не идет, только об искуплении вины.
Заехав в цветочный магазин, Гюнтер купил вазу с цветами.
– Не вынимайте, упакуйте так, как есть. – Он забрал свою покупку и, строго следя за тем, чтобы стрелка спидометра не переходила отметку шестьдесят километров в час, направился к Линде в «гетто».
Клаус не верил своим ушам. Он же только вчера провернул, можно сказать, сделку своей жизни, а Гюнтер отказался с ним встретиться. Клаус пытался дозвониться ему по сотовому телефону, но там работала только голосовая почта. Тогда Клаус произнес: «Перезвони мне срочно», – потому что не собирался доверять сотовой телефонной сети в своей стране какие-либо секретные сведения.
– Ты что? Разве можно быть таким невежливым? Регина появилась у него за спиной, забрала трубку и начала массировать мужу затылок.
– Твоя поездка вчера была такой напряженной?
– Напряженной, но очень успешной. – Клаус поцеловал ей руку.
Они все еще сидели за столом, накрытым для завтрака в зимнем саду позже, чем обычно. Регина роскошно сервировала стол: цветная посуда, соответствующая скатерть, корзиночка для хлеба, наполненная свежайшими рогаликами и булочками, домашний джем, блюдо с мясным ассорти и кусочками сыра, только что выжатый морковный сок. А по случаю столь редкого праздника, как совместный неторопливый завтрак, еще и омлет с шинкой и грибами. В этот момент солнечные лучи пробились наконец через стеклянную крышу, и все растения преобразились. Непогода постепенно угомонилась, страшный град закончился, да и дождь постепенно затихал. Клаус притянул Регину к себе и усадил на колени.
– У меня есть к тебе предложение: я принесу из холодильника бутылку шампанского, а ты пока подумай, куда хотела бы вместе со мной поехать или полететь. Я имею в виду небольшое, но красивое путешествие в какой-нибудь из восхитительных городов вроде Милана, Парижа, Рима, Венеции или Амстердама. Выбирай!
– Это серьезно? – Регина бросилась мужу на шею, а Бобби встревожено поднял морду от пола, где он по привычке растянулся и настороженно тявкнул.
– Конечно, серьезно. И к тебе это тоже относится, пес! Только смотри! – Клаус поцеловал Регину, что сопровождалось очередным тявканьем Бобби. – Я должен следить, чтобы он не украл у меня мое семейное счастье, – засмеялся Клаус, высвободился из объятий Регины, потрепал собаку по загривку и пошел на кухню.
– Bay, Бобби, ты слышал это? Поездка по лучшим городам мира! – Она восхищается своим псом, который внимательно слушает, что Регина говорит об Италии, о каналах Венеции, о модах Милана, культуре Рима. Но тут ей пришло в голову, что Бобби не сможет лететь с ней. – Мы выберем Париж, – утешает она его. – Туда мы поедем на машине. Места хватит всем!
– Думаю, ты можешь доверить эту метлу своей подруге Аннемари Розер. С ним у нее не будет никаких проблем. – Клаус вернулся и поставил на стол бокалы и бутылку.
– В приют? – изумилась Регина.
– Back to the roots, – улыбнулся Клаус, но по лицу Регины заметил, что шутка ей не по душе. – Мы найдем ему хорошую девочку, – успокоил он жену и, повернувшись к Бобби, добавил: – Симпатичную…
Манфред положил три исправленные платежки в свой портфель и туда же – чековую книжку. Оставшиеся документы отдал в секретариат. Их следовало сегодня же провести через банк. Что касалось недостающих чеков, Манфред объяснил это тем, что сегодня после обеда должен обсудить кое-какие детали прохождения денег. Надо также посмотреть, как работает один из конкурирующих с ними супермаркетов в Штутгарте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Как вы можете подтвердить возврат 180 тысяч марок? – спросил он, наконец, и по тону Бибера Манфред сразу понял, что за этим последует.
– У меня нет собственности, которая стоит 180 тысяч марок, – ответил он, – иначе я не стал бы обременять вас. Деньги мне необходимы на очень короткое время, самое большее на восемь недель. Я инвестирую их в гарантированно прибыльное дело!
Взгляд Бибера сказал ему все.
– Возьмите их не в частном порядке, господин Бушельмейер. Гарантированно прибыльные сделки в наше время либо очень редки, либо, скорее всего, вообще не осуществляются. – На какое-то время воцарилась гробовая тишина. Манфред, слегка подавшись вперед в своем маленьком кресле, рассматривал календарь за спиной Бибера. – Но я могу сделать вам, учитывая ваш постоянный доход, одно предложение.
– Что за предложение? – скептически осведомился Манфред.
– Вы сообщите мне, какова ваша зарплата и какие дополнительные доходы вы получаете ежемесячно, включая сведения об автомобиле, квартире и страховках, а мы просчитаем ваши возможности и предложим соответствующую сумму.
– Потрясающее предложение, – саркастически заметил Манфред.
– Исходя из того, что мы знаем о вас на данный момент, речь может идти о сумме от 25 тысяч до 30 тысяч марок.
Манфред поднялся.
– Очень любезно. Я, пожалуй, подумаю над этим.
Покидая здание банка, Манфред уже совершенно точно знал, что будет действовать совсем иначе.
Когда Гюнтер вырвался из дома, его охватило ощущение, словно он повис в воздухе. К тому же его терзала головная боль. Почти полночи он не мог уснуть, потом выслушал странные намеки Марион. Надо предъявить иск этому идиоту аптекарю. В Америке он наверняка имел бы кучу шансов получить возмещение за то, что ему пришлось проверять действие пилюль совсем не на той женщине.
У себя на фирме Гюнтер появился гораздо раньше, чем обычно. Здесь было еще так тихо и спокойно, что он спросил себя, почему ему никогда раньше не приходило в голову приезжать на работу пораньше. Ковер на полу в коридоре приглушал шаги, дверь между секретариатом и его кабинетом была открыта. Гюнтер вошел, но заготовленное «доброе утро» застряло у него в горле. На письменном столе Гюнтера спиной к двери, как всегда безукоризненная и милая, сидела секретарша и беседовала по телефону на английском языке. Гюнтер замер и прислушался. Похоже, она звонит в Америку. Очень жаль, что он не владеет языком: было бы весьма интересно узнать, о чем она рассказывает. Судя по всему, разговор приятный. Секретарша оживленно жестикулировала и смеялась. Гюнтер легонько коснулся ее плеча, и она, вздрогнув от неожиданности, быстро положила трубку.
– Вы делаете это каждый день? – осведомился Гюнтер, когда она, красная от смущения, соскочила со стола и суетливо начала поправлять костюм.
– Это, – заикаясь, пробормотала секретарша, – касалось ваших интересов, и мы кое о чем договорились!
– Я могу проверить, что это был за звонок. Куда, какое время он длился и сколько стоит. Но надо ли нам знать все это так точно?
Побледнев, секретарша пристыжено опустила глаза.
– Мне очень жаль. Я оплачу счет за разговор.
– С кем же вы так мило беседовали?
– С моим другом… Он в армии.
– Как долго?
– Мы познакомились три года назад в Нью-Йорке.
Гюнтер обошел стол.
– И с этого времени вы ежедневно звоните ему отсюда? Полагаете, вашей зарплаты хватит, чтобы возместить все расходы? – Секретарша всплеснула руками. Гюнтер опустился в кресло. – Я подумаю о том, что произошло. А пока принесите мне кофе.
Марион тоже пила в это время кофе, с молоком. Свой ежедневный утренний кофе, с которого она начинала каждый день, когда Гюнтер уходил из дому. Марион перелистывала страницы ежедневной городской газеты: никаких статей про радар больше в прессе не появилось. Но и торжественное мероприятие в боулинг-клубе газетчики почему-то оставили без внимания. Марион открыла страницу с экономическими материалами, бегло просмотрела ее и решила начать день спокойно, не выходя из дома, поскольку после утренней грозы дождь продолжал моросить.
После восьми часов она вспомнила про господина из архива, который должен появиться сегодня на своем рабочем месте. Марион позвонила в городскую управу, и там действительно сняли трубку.
Часто дыша, господин заявил, что для получения справки о владельце соответствующего участка земли должны быть веские основания.
– Основания достаточно веские, – заявила Марион. – Я собираюсь купить этот участок.
Возражение, что подобные вещи не обсуждаются по телефону, Марион пропустила мимо ушей.
В конце концов, служащий сказал, что для получения сведений должен просмотреть книгу записей. Марион расценила это как успех.
– Я подожду. – Она потянулась к чашке кофе. Спустя некоторое время из трубки снова раздался голос:
– Госпожа Шмидт?
– Да-да. Слушаю вас.
– Госпожа Марион Шмидт?
– Да.
– По моим сведениям, этот участок земли, регистрационный номер 4377/3, принадлежит Максу и Берте Дреер. Но это сведения не сегодняшнего дня, должен сказать. Вчера я не был в офисе, и многое могло измениться.
Что могло измениться? Марион поблагодарила собеседника и повесила трубку. Макс Дреер, бормотала она, листая телефонный справочник. Ага, пограничные территории. До этого ей следовало додуматься и самой. Позвонить? Нет, с такими людьми лучше общаться непосредственно. Марион быстро поднялась, чтобы немедленно приступить к выполнению этой задачи.
Такого с Гюнтером еще не случалось. Во всяком случае, подобные вещи бывали не столь часто. Как знать, кто еще в фирме подставляет его и какие деньги утекают со счетов, если особы вроде его секретарши допущены к бухгалтерии? Гюнтер все больше склонялся к мысли уволить ее, но не знал, достаточное ли основание для этого такой поступок. Кроме того, чтобы найти и обучить новую, нужно много терпения, нервов и денег. Так что, возможно, ее телефонные звонки обойдутся значительно дешевле. Но отступать было не в его правилах. Все должны знать, что Гюнтер Шмидт никогда не меняет принятых решений.
Зазвонил телефон. Гюнтер, не желая, чтобы ему мешали, недовольно снял трубку.
– Просят вас соединить.
– Кто это?
Не хватало еще, чтобы она сказала, будто не расслышала фамилии. На сегодня это было бы слишком.
– Женщина… – Секретарша помедлила. – Хаген.
– Хаген?
– Да, госпожа Хаген.
Сердце Гюнтера едва не выскочило из груди.
– Соедините!
– Здравствуй, Гюнтер!
– Доброе утро, Линда. Как хорошо, что ты позвонила…
Гюнтер замер от напряжения. Неужели Отставка, полная отставка после вчерашнего фиаско?
– Я хочу спросить, когда мы полетим в Париж.
– В Париж? – Он оцепенел.
– Да, в Париж…
Линда говорит совсем иным тоном, чем прежде. Мягче, ласковее. Многообещающе!
– Да, Господи, когда ты захочешь! – Его бросило в жар. Неужели он у цели? – Ты где?
– Дома.
Гюнтер посмотрел на часы.
– В рабочее время? Что случилось? Ты больна?
– Я подумала, что, может, ты придешь на ленч…
«Ленч?».
Потрясенный Гюнтер замер в своем кресле.
«Возможно ли это? Что это значит? Почему так внезапно?»
Он откашлялся.
– Что принести?
– Ничего. Все есть. Все-е-е!
Это все Линда произнесла таким голосом, что Гюнтер пулей вскочил с места. У него перехватило дыхание.
– Еду!
Приехав в свой офис, Манфред устроил себе беспроцентный кредит. Три из подписанных им вчера платежки на общую сумму 182 350 марок он переписал на свое имя. Как только деньги за землю вернутся назад, он выровняет счета. И подлог никто не заметит, если только не начнет внимательно анализировать учет. А к этому ни у кого не будет никаких оснований. Успокоившись, в хорошем настроении, Манфред позвонил Аннемари Розер и сообщил, что она может получить деньги сегодня вечером и считать сделку оформленной.
– Но вы же еще не читали условия договора, – возразила она.
– Я прочту договор сегодня вечером, времени будет достаточно.
Манфред удовлетворенно потирал руки. Наконец и этот супермаркет принес хоть какую-то пользу. Руководителя фирмы на государственной службе предприниматели считают чем-то вроде собаки на цепи. Это источник дохода для любого, кто хитрее. Но теперь Манфред покажет всем, что он не пес на цепи, а господин и хозяин.
Теперь надо только открыть счет в банке, где его никто не знает. Перенаправить туда средства с платежек и какое-то количество собственных средств, тогда он сможет снять деньги со счета и станет первым человеком в Рёмерсфельде.
* * *
Линда решила выбросить из дома все, что связывало ее с прежней жизнью, было дорого и близко ей.
Едва прозвенел будильник, она выключила его, собираясь еще час поспать. Затем позвонила в свой парфюмерный магазин и сообщила, что заболела. Острые боли в животе – грипп или что-то еще, но, наверное, все-таки не аппендицит. Так как коллеги знали, что Линда тонкая и чувствительная натура, объяснять истинные причины своего прогула было бы глупо. Они замучили бы ее нелепыми советами.
Линда сунула в холодильник бутылку шампанского, встала под душ, уложила волосы и позвонила Гюнтеру. В том, что он придет сразу, она не сомневалась. И что он будет ожидать от этого визита, тоже. Линда собиралась дать ему то, чего Дирк теперь никогда больше не получит, и не только это – все, о чем Дирк мог только мечтать. Она заставит ползать его на коленях и бросать перед ней деньги, потому что все мужчины – свиньи!
Ночь с Петрой прошла у Дирка именно так, как он предполагал. Она выпила кофе, а потом с такой же легкостью отдалась ему. Это было как бальзам на душу. Наконец появился кто-то, кого он смог, по-видимому, удовлетворить. Но потом, когда рассвело, Дирк понял, что Петра совсем не Линда, и боль подступила снова. Он сел к письменному столу, намереваясь поработать, однако его мысли были далеко, и Дирк поймал себя на том, что делает какие-то пометки на листе бумаги. «План мести», – написал Дирк большими буквами по всей ширине листа, а внизу – перечень мероприятий, которые, как он полагал, помогут ему уничтожить Гюнтера. Начинался этот перечень с пункта «Проинформировать Марион», а заканчивался словом «пристрелить».
Но тут Дирку пришло в голову, что он попал в замкнутый круг, из которого никак не может вырваться. Вспомнив о своей вчерашней выходке и о том, чем все могло кончиться, он решил пока закрыть тему. Дирк скомкал лист бумаги и швырнул его в мусорную корзину. Какой смысл ломать из-за Гюнтера свою жизнь? Взяв ключи, он встал. Надо пройтись. Свежий воздух поможет ему. Следует также подумать о том, что сказать Петре, если та позвонит. «Мне очень жаль, было так хорошо, но все это в прошлом»? Или стоит сохранить ее на тот случай, если снова станет невмоготу? Дирк открыл дверь и вышел на лестницу. «Это было бы нечестно, – подумал он. – И это не мой стиль поведения. Или?..» Дверь захлопнулась за ним, и он побежал вниз по лестнице.
Марион сидела в машине и ломала голову над тем, что произошло. Берта Дреер дала ей от ворот поворот. В своих дырявых резиновых калошах, засаленной юбке и перепачканном пуловере она держалась безапелляционно и заявила, что землю продала, а с ворьем из города не желает больше иметь никаких отношений. Продолжать разговор Марион не стала. Она не поручилась бы, что в этот ранний утренний час хозяйка не пьяна и находится в здравом уме. Марион еще немного постояла рядом со своей машиной, надеясь, что кто-то даст ей информацию, но Макса Дреера нигде не было видно, а Берта наградила ее злобным взглядом, в очередной раз проходя по двору. Марион стояла одна, окруженная атрибутами фермерского хозяйства: полуразрушенными сараями, конюшнями и прочим. Все это контрастировало с ее шикарным кабриолетом «БМВ». В розовом платье с позолоченными пуговицами она казалась инопланетянкой, прилетевшей на эту Землю из далекой галактики.
Марион пыталась упорядочить свои мысли. Невозможно! Разве несколькими часами раньше этот рохля из архива не сказал ей, что земля принадлежит старикам? Либо старуха совсем выжила из ума и не знает, чем владеет, либо кто-то побывал у нее незадолго до нее.
Наконец Марион завела машину. Пора внести ясность во все. Она сейчас же поедет в архив к этому недоумку и прямо спросит его, что происходит.
Бросив взгляд на календарь встреч, Гюнтер подошел к секретарше, которая занималась какими-то подсчетами.
– Не могу припомнить свой распорядок на ближайшие два-три часа, – сказал он. – Перенесите мои встречи! – С этими словами Гюнтер направился к двери, но, обернувшись, великодушно добавил: – Об истории с вашим другом пока забудем. – Он открыл дверь, вышел, но снова обернулся: – За это вы сделаете для меня кое-что доброе! В какой форме – мы решим! – По выражению ее лица Гюнтер понял, о чем она подумала, но ему это безразлично. О сексуальных домогательствах речь не идет, только об искуплении вины.
Заехав в цветочный магазин, Гюнтер купил вазу с цветами.
– Не вынимайте, упакуйте так, как есть. – Он забрал свою покупку и, строго следя за тем, чтобы стрелка спидометра не переходила отметку шестьдесят километров в час, направился к Линде в «гетто».
Клаус не верил своим ушам. Он же только вчера провернул, можно сказать, сделку своей жизни, а Гюнтер отказался с ним встретиться. Клаус пытался дозвониться ему по сотовому телефону, но там работала только голосовая почта. Тогда Клаус произнес: «Перезвони мне срочно», – потому что не собирался доверять сотовой телефонной сети в своей стране какие-либо секретные сведения.
– Ты что? Разве можно быть таким невежливым? Регина появилась у него за спиной, забрала трубку и начала массировать мужу затылок.
– Твоя поездка вчера была такой напряженной?
– Напряженной, но очень успешной. – Клаус поцеловал ей руку.
Они все еще сидели за столом, накрытым для завтрака в зимнем саду позже, чем обычно. Регина роскошно сервировала стол: цветная посуда, соответствующая скатерть, корзиночка для хлеба, наполненная свежайшими рогаликами и булочками, домашний джем, блюдо с мясным ассорти и кусочками сыра, только что выжатый морковный сок. А по случаю столь редкого праздника, как совместный неторопливый завтрак, еще и омлет с шинкой и грибами. В этот момент солнечные лучи пробились наконец через стеклянную крышу, и все растения преобразились. Непогода постепенно угомонилась, страшный град закончился, да и дождь постепенно затихал. Клаус притянул Регину к себе и усадил на колени.
– У меня есть к тебе предложение: я принесу из холодильника бутылку шампанского, а ты пока подумай, куда хотела бы вместе со мной поехать или полететь. Я имею в виду небольшое, но красивое путешествие в какой-нибудь из восхитительных городов вроде Милана, Парижа, Рима, Венеции или Амстердама. Выбирай!
– Это серьезно? – Регина бросилась мужу на шею, а Бобби встревожено поднял морду от пола, где он по привычке растянулся и настороженно тявкнул.
– Конечно, серьезно. И к тебе это тоже относится, пес! Только смотри! – Клаус поцеловал Регину, что сопровождалось очередным тявканьем Бобби. – Я должен следить, чтобы он не украл у меня мое семейное счастье, – засмеялся Клаус, высвободился из объятий Регины, потрепал собаку по загривку и пошел на кухню.
– Bay, Бобби, ты слышал это? Поездка по лучшим городам мира! – Она восхищается своим псом, который внимательно слушает, что Регина говорит об Италии, о каналах Венеции, о модах Милана, культуре Рима. Но тут ей пришло в голову, что Бобби не сможет лететь с ней. – Мы выберем Париж, – утешает она его. – Туда мы поедем на машине. Места хватит всем!
– Думаю, ты можешь доверить эту метлу своей подруге Аннемари Розер. С ним у нее не будет никаких проблем. – Клаус вернулся и поставил на стол бокалы и бутылку.
– В приют? – изумилась Регина.
– Back to the roots, – улыбнулся Клаус, но по лицу Регины заметил, что шутка ей не по душе. – Мы найдем ему хорошую девочку, – успокоил он жену и, повернувшись к Бобби, добавил: – Симпатичную…
Манфред положил три исправленные платежки в свой портфель и туда же – чековую книжку. Оставшиеся документы отдал в секретариат. Их следовало сегодня же провести через банк. Что касалось недостающих чеков, Манфред объяснил это тем, что сегодня после обеда должен обсудить кое-какие детали прохождения денег. Надо также посмотреть, как работает один из конкурирующих с ними супермаркетов в Штутгарте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32