Трейси тоже вышла из кабинета и остановилась на лестнице, откуда могла видеть, что происходит в салоне второго этажа.
Сильвана и Нарсэл удивленно оторвались от работы, когда разгневанный Рэдберн вбежал в салон.
– Мне бы хотелось еще раз взглянуть на тот рисунок, прежде чем ты отошлешь его, – сказал он Сильване.
Миссис Эрим показала на картонную трубу.
– Но я уже спрятала его и собиралась запечатывать.
– Но все же пока еще не запечатала. – И Рэдберн повелительно протянул руку к футляру.
Какое-то мгновение Трейси казалось, что Сильвана откажется доставать рисунок. Однако миссис Эрим после секундных колебаний натянуто улыбнулась и протянула Майлсу футляр-трубу.
Он вытащил из нее рулон, развернул его и принялся внимательно изучать. Трейси облокотилась на перила и напряженно ждала.
Через несколько секунд Майлс кивнул.
– Действительно, кое-что добавлено. На рисунке появились новые узоры, но их сделал не я… – Рэдберн повернулся к маленькой служанке. – Найди и приведи сюда Ахмета-эффенди.
Сильвана быстро возразила:
– Я уже отругала его за то, что произошло вчера ночью, и не хочу больше беспокоить старика.
Майлс резко повторил свои слова по-турецки, и Халида испуганно помчалась вниз, бросив виноватый взгляд на Сильвану.
– Прости, что я вмешиваюсь в твои дела, – демонстративно спокойно возразил Майлс, – но когда я что-то делаю, я не хочу, чтобы мою работу портили дилетанты. Вы с Нарсэл не заметили в рисунке ничего подозрительного?
Привычное выражение расположения к Рэдберну на лице Сильваны Эрим на глазах начало давать трещины.
– Мне он кажется таким, как раньше, – уверенно ответила она. – Что касается Нарсэл, то она не знает его так, как знаю я.
В этот момент миссис Эрим взглянула на лестницу и заметила Трейси, которая опиралась на перила и смотрела вниз. По гладкой до того голубой поверхности ее глаз пробежала рябь гнева. Казалось, она нашла наконец человека, на котором могла сорвать свою злость и которого так долго искала.
– Все неприятности в этом доме из-за вас! – почти выкрикнула она, потом повернулась к Рэдберну и добавила более спокойным тоном: – Что бы ни случилось с рисунком, это мелочи, и не стоит волноваться из-за подобных пустяков.
– Мисс Хаббард возвращается домой, – сообщил Майлс Рэдберн. – Она улетает в Нью-Йорк первым же рейсом, на какой мне удастся достать билет. Больше она не причинит никому здесь никаких неудобств и неприятностей.
Нарсэл внимательно разглядывала сапфир в форме звезды на своем пальце и, казалось, не слышала разговора. На лице Сильваны появилось довольное выражение.
– Наконец-то ты согласился с тем, что ее необходимо отправить домой, – удовлетворенно произнесла она.
Когда появился Ахмет, Майлс показал ему рисунок и ткнул пальцем на штриховку и косые черточки в углу.
– Что это такое? Зачем вы дорисовали их?
Когда было нужно, Ахмет-эффенди достаточно хорошо понимал английский язык. Вот и сейчас он резко отбросил голову назад, как часто делают турки, когда хотят что-то отрицать. Он ничего не видел, ничего не делал, ничего не дорисовывал. Аллах ашкина… Господи, почему они не верят ему?
Майлс пожал плечами и отпустил дворецкого.
– Он не хочет разговаривать. Но вопрос остается открытым: кто-то добавил к рисунку несколько штрихов, и мне все это очень не нравится.
Уходя из салона, Ахмет вновь бросил злой взгляд на Майлса, на который тот не обратил никакого внимания.
С лица Сильваны медленно сошла радость, с которой она встретила сообщение Майлса о том, что он собирается как можно быстрее отправить Трейси в Америку.
– Неужели несколько штришков имеют такое большое значение? Я не сомневаюсь, что мой покупатель из Нью-Йорка ничего не заметит.
Майлс еще несколько секунд внимательно смотрел на рисунок.
– Может быть, ты и права. Если тебе важно немедленно отправить его, я не возражаю.
Сильвана наградила художника несколько натянутой улыбкой, да и в голубых глазах не было заметно особой теплоты.
– Спасибо, мой верный друг. Срочность для меня очень важна, потому что я не хочу расстраивать своего покупателя. Он заказал эту каллиграфию для собственного магазина и уже пообещал какому-то своему покупателю, что тот непременно заполучит ее.
– Очень хорошо, – кивнул Майлс, – но впредь давай договоримся, чтобы никто не делал никаких глупых добавлений к моим рисункам.
Казалось, Сильвана вот-вот вспылит, но, когда Майлс неторопливо свернул рисунок, сунул в трубу и протянул ей, она молча приняла его. Рэдберн поднялся наверх, пройдя мимо Трейси. Ей пришлось броситься за ним, чтобы он не успел захлопнуть дверь у нее перед носом. Девушка едва успела юркнуть в кабинет.
– Я бы на вашем месте не спускала с Ахмета глаз, – задыхаясь от волнения, посоветовала она. – Он вас очень не любит. Я бы считала, что мне грозит нешуточная опасность, если бы кто-нибудь так смотрел на меня.
– Спасибо, мисс Хаббард, – подчеркнуто вежливо поблагодарил девушку Майлс Рэдберн. – Придется, наверное, брать уроки у Ахмета-эффенди. Очень хотелось бы научиться так же, как он, пугать людей одним взглядом. Может, тогда я смог бы убедить вас без дальнейших задержек уехать отсюда.
Он вошел в кабинет и все-таки захлопнул дверь прямо у нее перед носом. Несколько секунд Трейси глупо смотрела на закрытую дверь. Потом пошла к себе и упала на кровать. Ей было очень страшно, страшнее, чем во всех прочих ситуациях в этом доме. Потому что испугалась она не за себя, а за этого дорогого ее сердцу грубияна, который отказывался верить, что ему грозит опасность.
15
После разговора с Майлсом Рэдберном Трейси уже почти не помогала Сильване. Необходимость ублажать эту женщину или выполнять какие-то поручения, данные ей Майлсом, исчезла. В то же время Трейси не собиралась подчиняться его приказу и немедленно покидать Турцию. Она будет оставаться здесь до тех пор, пока они насильно не отправят ее в Америку. Сейчас Трейси вспомнила, что у нее осталось еще одно не сделанное дело.
После обеда она, взяв с собой для компании Ясемин, отправилась к развалинам дворца султанши Валиды. Под ярким солнцем развалины казались совсем не зловещими, а скучными. Тем более что сейчас в них наверняка никого не было. У Трейси не было ощущения, что за ней тайком наблюдают, и войдя в развалины, она опустила кошку на пол. Ясемин отправилась на охоту, а девушка начала собственные поиски. В развалинах остались только два места, в которых она еще не побывала. Трейси старалась держаться подальше от веранды с гнилыми арками и покосившейся крышей. Веранда, нависшая над водой, находилась у всех на виду и явно не могла быть местом, которое Анабель выбрала бы для тайника. Лестница, ведущая на второй этаж, казалась еще более опасной, и Трейси подумала, что даже отчаянная Анабель не рискнула бы подняться по ней. На первом же этаже она самым тщательным образом обыскала комнату за комнатой.
Трейси подозревала, что ее поиски окажутся бесплодными, потому что до нее развалины очень тщательно, но с таким же результатом обыскал Мюрат. Однако у нее теплилась слабая надежда, что на нее снизойдет какое-нибудь озарение. Да и Анабель она знала все же получше Мюрата Эрима.
Главная трудность, конечно, заключалась в том, что она не знала, что именно искала. Не знала также, спрятала ли Анабель что-то в этом месте или, может, наоборот, что-то здесь нашла? О какой «тайне» могла она говорить по телефону?
В развалинах можно было легко найти тысячу подходящих мест для тайника. В сгнивших полах было множество дыр, камни стены можно было без особого труда сдвинуть с места, чтобы устроить нишу для тайника. Там, где когда-то была штукатурка, выглядывала дранка. Прикрыть ее куском штукатурки – и вот, пожалуйста, еще одно прекрасное место для того, чтобы что-нибудь спрятать. Только мрамор остался целым, если не считать трещин на нем.
Трейси вышла в сад. Лианы, сорняки, кусты так разрослись, что тут можно было спрятать не то что какие-то вещи – тонны груза, если понадобится. Какое же место из десятков возможных могло приглянуться Анабель, если искать все-таки тайник?
Трейси проверяла то одно место, то другое, но действовала почему-то вяло, без энтузиазма. Ее усилия окажутся, очевидно, столь же безрезультатными, подумала она, сколь и усилия Мюрата Эрима. Она вновь задала себе вопрос: а почему он искал с таким рвением? Значит, ему было известно что-то, что заставляло его торопиться. Но что именно? И какие чувства доктор Эрим питал на самом деле к Анабель?
Трейси вновь вошла в дом через мраморные двери и заметила, как Ясемин нырнула в ту же самую глубокую дыру в полу главного салона, где пряталась от гнева Мюрата, когда тот бросил в нее куском кирпича. Может, это место было для нее привычно? Трейси воодушевилась и подозвала кошку. Из черной дыры донеслось жалобное мяуканье. На этот раз, подумала Трейси, забраться в дыру оказалось, наверное, легче, чем выбраться.
Трейси выбрала самую крепкую на вид доску, опустилась на нее на колени и сунула руки в дыру, но что-то мешало просунуть руки дальше, закрывало проход. Ясемин, очевидно, могла сдвинуть этот предмет, вползая в укрытие, но он повернулся так, что загородил кошке выход.
Трейси, ласково успокаивая Ясемин, старалась вытащить сверток. Она волновалась все больше и больше, но в конце концов вытащила его и освободила кошке обратный путь.
– Ты могла застрять там и умереть от голода, глупая маленькая искательница приключений. И никто бы никогда не узнал, что ты там. Следует быть осторожнее, когда прячешься, – укоряла она кошку.
Неизвестный предмет оказался продолговатым ящиком, завернутым в полиэтиленовую пленку. Трейси поставила ящик на пол. Ясемин немедленно выпрыгнула из дыры. Ее белая шкурка была перепачкана, к ней пристали разные щепки. Кошка отбежала от дыры, уселась и начала умываться и приводить себя в порядок.
Итак, кошка привела ее к тайнику. Это рука судьбы, не иначе, подумала Трейси. Она внимательно осмотрела находку. Ящик был размером всего с несколько пачек сигарет. Сняв полиэтилен, она обнаружила, что ящик кто-то уже открывал, и его деревянную крышку можно снять легко. Внутри лежали несколько комков какого-то странного вещества, похожего на пористое тесто, желтовато-коричневого цвета. Нет, пожалуй, это было больше похоже на высохший навоз, подумала девушка. Трейси потрогала находку пальцем, и маленький кусочек легко отломился от основного куска. Она положила его на большой палец и завернула в носовой платок. Поднеся пальцы к носу, Трейси непроизвольно сморщилась и резко отвернулась. Запах казался тошнотворно сладким.
У Трейси не было никаких догадок насчет этого ящика и его содержимого. Кто же спрятал его здесь? Может быть, Ахмет? А может, та таинственная рыбацкая лодка, которая прошлой ночью направлялась к берегу, причалила не у яли, а чуть дальше, у мраморных ступенек старого дворца?
Нужно было уходить отсюда… причем быстро. Она наткнулась на что-то явно опасное, чего не должна была находить. Может, этот ящик вообще никак не связан с Анабель? Трейси интуитивно чувствовала, что все гораздо серьезнее и страшнее, чем она предполагала сначала, а еще она подумала, что даже Анабель вряд ли рискнула бы участвовать в таких темных делах. Где-то в самой глубине ее сознания завибрировало, как случайно задетая струна, пока еще неясное и туманное подозрение. Трейси задрожала, закрыла ящик, накрыла его пленкой и сунула обратно в дыру. Она старалась поставить его так, чтобы владелец не догадался, что его вытаскивали. Маленький слипшийся комочек желтовато-коричневого порошка лежал у нее в кармане, и Трейси испугалась, что вся пропитается этим тошнотворно сладким запахом. Нужно немедленно отправиться домой и избавиться от этой вонючей дряни.
И в этот самый миг Трейси Хаббард подумала, что, если кто-то сейчас захочет на нее напасть, непременно сделает это, потому что она представляет собой очень уязвимую Мишень. Девушка быстро огляделась по сторонам. Через дыры в полу второго этажа и крыше в дом проникали лучи солнца. Дряхлый дворец был наполнен своими, особенными, какими-то шелестящими звуками гниения. В саду пели не пуганные людьми птицы, буквально в десяти метрах о берег негромко бились волны Босфора. Но кроме этих звуков, никаких других в развалинах дворца слышно не было. Ясемин энергично оттирала черные пятна со своей шкурки розовым язычком и не проявляла ни малейших признаков волнения. Кошки – чуткие создания, и если Ясемин не нервничала, это означало, что поблизости никого нет.
Однако, несмотря на все эти доводы, Трейси с каждой секундой становилось все больше и больше не по себе. Она слишком отчетливо помнила другие встречи в этом месте. Во время первого посещения развалин дворца султанши Валиды с веранды совершенно неожиданно вышел Ахмет. Трейси бросила взгляд на веранду, но там было тихо и пусто. В нависающую над водой галерею вел широкий арочный дверной проем, но в проломах полуразвалившейся деревянной балюстрады безмятежно синел Босфор. Сейчас Трейси посмотрела в первый раз на широкий пролив, сидя на корточках, и увидела такое, что заставило ее судорожно хватить ртом воздух и затаить дыхание.
В том месте, где низ арки встречался с полом, виднелся носок мужской туфли. Туфля лежала совершенно неподвижно, будто была беззаботно сброшена с ноги и оставлена. Двигаясь как можно осторожнее, Трейси подошла к арочному дверному проему.
Заглянув в арку, она увидела мужчину, лежащего на сломанном полу лицом вниз. Одна его нога была полностью вытянута, а вторая лежала у самого тела. Под голову он положил локоть и крепко спал.
Трейси, подхватив Ясемин, быстро выбежала из дворца. Она узнала спящего на полу во дворце человека. Это был Хасан, сын Ахмета-эффенди.
Боковые ворота, ведущие на территорию поместья Эримов, были открыты. Прислонившись к ним, стоял Майлс Рэдберн, курил трубку, равнодушно посматривая на небо.
Трейси направилась к нему, а кошка соскочила с ее рук и побежала между деревьями к дому. Девушка достала из кармана кусочек желтовато-коричневого порошка и протянула Рэдберну.
– Вы не знаете, что это такое? – поинтересовалась она несколько взвизгивающим тоном.
Рэдберн сразу уловил запах, и с него мгновенно слетела безмятежность.
– Господи! Куда еще вы на этот раз влипли? Потом он развернул платок и посмотрел на порошок, но выражение его лица ничего ей не сказало.
– Ну-ка расскажите, где вы это нашли?
Трейси быстро все ему рассказала. Он молча выслушал рассказ, достал из кармана мешочек с табаком и положил в него платок с порошком. Потом долго и энергично тер пальцы табаком до тех пор, пока его не удовлетворил исходящий от них запах.
– Наверняка вы вся пропахли этой гадостью, – заметил он. – Немедленно идите в дом и побыстрее примите ванну.
– А может, мне облиться духами, как поступил вчера ночью Ахмет? – ответила Трейси вопросом на вопрос.
Майлс промолчал. Он снова уставился на небо, будто не слышал ее.
– Ну скажите же мне хотя бы, что это такое! – нетерпеливо проговорила Трейси. – Хоть это-то вы мне должны…
Рэдберн скорчил гримасу.
– Вы никак не научитесь держаться подальше от неприятностей, да? Ну ладно, скажу… это опиум, необработанный опиум, мое невинное дитя. Интересно, какая вам польза от того, что вы теперь знаете это?
Именно эта догадка и мелькнула в голове Трейси, когда она нашла и открыла ящик. Она знала, что Турция поставляла на мировой рынок значительную часть мирового урожая опиумного мака, используемого в медицинских целях.
– Выходит, Ахмет замешан в контрабанде наркотиков? – неуверенно проговорила девушка.
– Понятия не имею, – рассеянно ответил Майлс, думая о чем-то своем.
– В развалинах сейчас находится его сын Хасан. Он спит на веранде.
– Я полагаю, вы разбудили его и сообщили о своей находке? – язвительно осведомился Майлс Рэдберн.
– Конечно, нет! Я постаралась как можно быстрее убежать из дворца.
– Примите мои искренние поздравления с таким мудрым решением, – буркнул Майлс.
Сейчас Трейси было не до ерничания, и она сказала тихим голосом, будто говорила сама с собой:
– Я читала о том, что Турция экспортирует опиум. Но правительство ведь контролирует плантации мака, не так ли?
– Мак в основном растет в местности, которая называется Афьон Карахисар, – проинформировал ее Майлс Рэдберн. – «Афьон» по-турецки означает «мак». Это далеко отсюда. Как минимум триста миль.
– И сейчас не сезон для маков! – задумчиво произнесла Трейси.
– Зато самое удобное время для перевозки опиума после того, как он несколько месяцев пролежал спрятанным. Ни для кого не секрет, что крестьяне сдают не весь урожай мака правительственным чиновникам. А также и то, что инспектора берут взятки. Опиум легко спрятать, а через какое-то время можно перевезти в определенный район Стамбула, откуда переправить за границу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Сильвана и Нарсэл удивленно оторвались от работы, когда разгневанный Рэдберн вбежал в салон.
– Мне бы хотелось еще раз взглянуть на тот рисунок, прежде чем ты отошлешь его, – сказал он Сильване.
Миссис Эрим показала на картонную трубу.
– Но я уже спрятала его и собиралась запечатывать.
– Но все же пока еще не запечатала. – И Рэдберн повелительно протянул руку к футляру.
Какое-то мгновение Трейси казалось, что Сильвана откажется доставать рисунок. Однако миссис Эрим после секундных колебаний натянуто улыбнулась и протянула Майлсу футляр-трубу.
Он вытащил из нее рулон, развернул его и принялся внимательно изучать. Трейси облокотилась на перила и напряженно ждала.
Через несколько секунд Майлс кивнул.
– Действительно, кое-что добавлено. На рисунке появились новые узоры, но их сделал не я… – Рэдберн повернулся к маленькой служанке. – Найди и приведи сюда Ахмета-эффенди.
Сильвана быстро возразила:
– Я уже отругала его за то, что произошло вчера ночью, и не хочу больше беспокоить старика.
Майлс резко повторил свои слова по-турецки, и Халида испуганно помчалась вниз, бросив виноватый взгляд на Сильвану.
– Прости, что я вмешиваюсь в твои дела, – демонстративно спокойно возразил Майлс, – но когда я что-то делаю, я не хочу, чтобы мою работу портили дилетанты. Вы с Нарсэл не заметили в рисунке ничего подозрительного?
Привычное выражение расположения к Рэдберну на лице Сильваны Эрим на глазах начало давать трещины.
– Мне он кажется таким, как раньше, – уверенно ответила она. – Что касается Нарсэл, то она не знает его так, как знаю я.
В этот момент миссис Эрим взглянула на лестницу и заметила Трейси, которая опиралась на перила и смотрела вниз. По гладкой до того голубой поверхности ее глаз пробежала рябь гнева. Казалось, она нашла наконец человека, на котором могла сорвать свою злость и которого так долго искала.
– Все неприятности в этом доме из-за вас! – почти выкрикнула она, потом повернулась к Рэдберну и добавила более спокойным тоном: – Что бы ни случилось с рисунком, это мелочи, и не стоит волноваться из-за подобных пустяков.
– Мисс Хаббард возвращается домой, – сообщил Майлс Рэдберн. – Она улетает в Нью-Йорк первым же рейсом, на какой мне удастся достать билет. Больше она не причинит никому здесь никаких неудобств и неприятностей.
Нарсэл внимательно разглядывала сапфир в форме звезды на своем пальце и, казалось, не слышала разговора. На лице Сильваны появилось довольное выражение.
– Наконец-то ты согласился с тем, что ее необходимо отправить домой, – удовлетворенно произнесла она.
Когда появился Ахмет, Майлс показал ему рисунок и ткнул пальцем на штриховку и косые черточки в углу.
– Что это такое? Зачем вы дорисовали их?
Когда было нужно, Ахмет-эффенди достаточно хорошо понимал английский язык. Вот и сейчас он резко отбросил голову назад, как часто делают турки, когда хотят что-то отрицать. Он ничего не видел, ничего не делал, ничего не дорисовывал. Аллах ашкина… Господи, почему они не верят ему?
Майлс пожал плечами и отпустил дворецкого.
– Он не хочет разговаривать. Но вопрос остается открытым: кто-то добавил к рисунку несколько штрихов, и мне все это очень не нравится.
Уходя из салона, Ахмет вновь бросил злой взгляд на Майлса, на который тот не обратил никакого внимания.
С лица Сильваны медленно сошла радость, с которой она встретила сообщение Майлса о том, что он собирается как можно быстрее отправить Трейси в Америку.
– Неужели несколько штришков имеют такое большое значение? Я не сомневаюсь, что мой покупатель из Нью-Йорка ничего не заметит.
Майлс еще несколько секунд внимательно смотрел на рисунок.
– Может быть, ты и права. Если тебе важно немедленно отправить его, я не возражаю.
Сильвана наградила художника несколько натянутой улыбкой, да и в голубых глазах не было заметно особой теплоты.
– Спасибо, мой верный друг. Срочность для меня очень важна, потому что я не хочу расстраивать своего покупателя. Он заказал эту каллиграфию для собственного магазина и уже пообещал какому-то своему покупателю, что тот непременно заполучит ее.
– Очень хорошо, – кивнул Майлс, – но впредь давай договоримся, чтобы никто не делал никаких глупых добавлений к моим рисункам.
Казалось, Сильвана вот-вот вспылит, но, когда Майлс неторопливо свернул рисунок, сунул в трубу и протянул ей, она молча приняла его. Рэдберн поднялся наверх, пройдя мимо Трейси. Ей пришлось броситься за ним, чтобы он не успел захлопнуть дверь у нее перед носом. Девушка едва успела юркнуть в кабинет.
– Я бы на вашем месте не спускала с Ахмета глаз, – задыхаясь от волнения, посоветовала она. – Он вас очень не любит. Я бы считала, что мне грозит нешуточная опасность, если бы кто-нибудь так смотрел на меня.
– Спасибо, мисс Хаббард, – подчеркнуто вежливо поблагодарил девушку Майлс Рэдберн. – Придется, наверное, брать уроки у Ахмета-эффенди. Очень хотелось бы научиться так же, как он, пугать людей одним взглядом. Может, тогда я смог бы убедить вас без дальнейших задержек уехать отсюда.
Он вошел в кабинет и все-таки захлопнул дверь прямо у нее перед носом. Несколько секунд Трейси глупо смотрела на закрытую дверь. Потом пошла к себе и упала на кровать. Ей было очень страшно, страшнее, чем во всех прочих ситуациях в этом доме. Потому что испугалась она не за себя, а за этого дорогого ее сердцу грубияна, который отказывался верить, что ему грозит опасность.
15
После разговора с Майлсом Рэдберном Трейси уже почти не помогала Сильване. Необходимость ублажать эту женщину или выполнять какие-то поручения, данные ей Майлсом, исчезла. В то же время Трейси не собиралась подчиняться его приказу и немедленно покидать Турцию. Она будет оставаться здесь до тех пор, пока они насильно не отправят ее в Америку. Сейчас Трейси вспомнила, что у нее осталось еще одно не сделанное дело.
После обеда она, взяв с собой для компании Ясемин, отправилась к развалинам дворца султанши Валиды. Под ярким солнцем развалины казались совсем не зловещими, а скучными. Тем более что сейчас в них наверняка никого не было. У Трейси не было ощущения, что за ней тайком наблюдают, и войдя в развалины, она опустила кошку на пол. Ясемин отправилась на охоту, а девушка начала собственные поиски. В развалинах остались только два места, в которых она еще не побывала. Трейси старалась держаться подальше от веранды с гнилыми арками и покосившейся крышей. Веранда, нависшая над водой, находилась у всех на виду и явно не могла быть местом, которое Анабель выбрала бы для тайника. Лестница, ведущая на второй этаж, казалась еще более опасной, и Трейси подумала, что даже отчаянная Анабель не рискнула бы подняться по ней. На первом же этаже она самым тщательным образом обыскала комнату за комнатой.
Трейси подозревала, что ее поиски окажутся бесплодными, потому что до нее развалины очень тщательно, но с таким же результатом обыскал Мюрат. Однако у нее теплилась слабая надежда, что на нее снизойдет какое-нибудь озарение. Да и Анабель она знала все же получше Мюрата Эрима.
Главная трудность, конечно, заключалась в том, что она не знала, что именно искала. Не знала также, спрятала ли Анабель что-то в этом месте или, может, наоборот, что-то здесь нашла? О какой «тайне» могла она говорить по телефону?
В развалинах можно было легко найти тысячу подходящих мест для тайника. В сгнивших полах было множество дыр, камни стены можно было без особого труда сдвинуть с места, чтобы устроить нишу для тайника. Там, где когда-то была штукатурка, выглядывала дранка. Прикрыть ее куском штукатурки – и вот, пожалуйста, еще одно прекрасное место для того, чтобы что-нибудь спрятать. Только мрамор остался целым, если не считать трещин на нем.
Трейси вышла в сад. Лианы, сорняки, кусты так разрослись, что тут можно было спрятать не то что какие-то вещи – тонны груза, если понадобится. Какое же место из десятков возможных могло приглянуться Анабель, если искать все-таки тайник?
Трейси проверяла то одно место, то другое, но действовала почему-то вяло, без энтузиазма. Ее усилия окажутся, очевидно, столь же безрезультатными, подумала она, сколь и усилия Мюрата Эрима. Она вновь задала себе вопрос: а почему он искал с таким рвением? Значит, ему было известно что-то, что заставляло его торопиться. Но что именно? И какие чувства доктор Эрим питал на самом деле к Анабель?
Трейси вновь вошла в дом через мраморные двери и заметила, как Ясемин нырнула в ту же самую глубокую дыру в полу главного салона, где пряталась от гнева Мюрата, когда тот бросил в нее куском кирпича. Может, это место было для нее привычно? Трейси воодушевилась и подозвала кошку. Из черной дыры донеслось жалобное мяуканье. На этот раз, подумала Трейси, забраться в дыру оказалось, наверное, легче, чем выбраться.
Трейси выбрала самую крепкую на вид доску, опустилась на нее на колени и сунула руки в дыру, но что-то мешало просунуть руки дальше, закрывало проход. Ясемин, очевидно, могла сдвинуть этот предмет, вползая в укрытие, но он повернулся так, что загородил кошке выход.
Трейси, ласково успокаивая Ясемин, старалась вытащить сверток. Она волновалась все больше и больше, но в конце концов вытащила его и освободила кошке обратный путь.
– Ты могла застрять там и умереть от голода, глупая маленькая искательница приключений. И никто бы никогда не узнал, что ты там. Следует быть осторожнее, когда прячешься, – укоряла она кошку.
Неизвестный предмет оказался продолговатым ящиком, завернутым в полиэтиленовую пленку. Трейси поставила ящик на пол. Ясемин немедленно выпрыгнула из дыры. Ее белая шкурка была перепачкана, к ней пристали разные щепки. Кошка отбежала от дыры, уселась и начала умываться и приводить себя в порядок.
Итак, кошка привела ее к тайнику. Это рука судьбы, не иначе, подумала Трейси. Она внимательно осмотрела находку. Ящик был размером всего с несколько пачек сигарет. Сняв полиэтилен, она обнаружила, что ящик кто-то уже открывал, и его деревянную крышку можно снять легко. Внутри лежали несколько комков какого-то странного вещества, похожего на пористое тесто, желтовато-коричневого цвета. Нет, пожалуй, это было больше похоже на высохший навоз, подумала девушка. Трейси потрогала находку пальцем, и маленький кусочек легко отломился от основного куска. Она положила его на большой палец и завернула в носовой платок. Поднеся пальцы к носу, Трейси непроизвольно сморщилась и резко отвернулась. Запах казался тошнотворно сладким.
У Трейси не было никаких догадок насчет этого ящика и его содержимого. Кто же спрятал его здесь? Может быть, Ахмет? А может, та таинственная рыбацкая лодка, которая прошлой ночью направлялась к берегу, причалила не у яли, а чуть дальше, у мраморных ступенек старого дворца?
Нужно было уходить отсюда… причем быстро. Она наткнулась на что-то явно опасное, чего не должна была находить. Может, этот ящик вообще никак не связан с Анабель? Трейси интуитивно чувствовала, что все гораздо серьезнее и страшнее, чем она предполагала сначала, а еще она подумала, что даже Анабель вряд ли рискнула бы участвовать в таких темных делах. Где-то в самой глубине ее сознания завибрировало, как случайно задетая струна, пока еще неясное и туманное подозрение. Трейси задрожала, закрыла ящик, накрыла его пленкой и сунула обратно в дыру. Она старалась поставить его так, чтобы владелец не догадался, что его вытаскивали. Маленький слипшийся комочек желтовато-коричневого порошка лежал у нее в кармане, и Трейси испугалась, что вся пропитается этим тошнотворно сладким запахом. Нужно немедленно отправиться домой и избавиться от этой вонючей дряни.
И в этот самый миг Трейси Хаббард подумала, что, если кто-то сейчас захочет на нее напасть, непременно сделает это, потому что она представляет собой очень уязвимую Мишень. Девушка быстро огляделась по сторонам. Через дыры в полу второго этажа и крыше в дом проникали лучи солнца. Дряхлый дворец был наполнен своими, особенными, какими-то шелестящими звуками гниения. В саду пели не пуганные людьми птицы, буквально в десяти метрах о берег негромко бились волны Босфора. Но кроме этих звуков, никаких других в развалинах дворца слышно не было. Ясемин энергично оттирала черные пятна со своей шкурки розовым язычком и не проявляла ни малейших признаков волнения. Кошки – чуткие создания, и если Ясемин не нервничала, это означало, что поблизости никого нет.
Однако, несмотря на все эти доводы, Трейси с каждой секундой становилось все больше и больше не по себе. Она слишком отчетливо помнила другие встречи в этом месте. Во время первого посещения развалин дворца султанши Валиды с веранды совершенно неожиданно вышел Ахмет. Трейси бросила взгляд на веранду, но там было тихо и пусто. В нависающую над водой галерею вел широкий арочный дверной проем, но в проломах полуразвалившейся деревянной балюстрады безмятежно синел Босфор. Сейчас Трейси посмотрела в первый раз на широкий пролив, сидя на корточках, и увидела такое, что заставило ее судорожно хватить ртом воздух и затаить дыхание.
В том месте, где низ арки встречался с полом, виднелся носок мужской туфли. Туфля лежала совершенно неподвижно, будто была беззаботно сброшена с ноги и оставлена. Двигаясь как можно осторожнее, Трейси подошла к арочному дверному проему.
Заглянув в арку, она увидела мужчину, лежащего на сломанном полу лицом вниз. Одна его нога была полностью вытянута, а вторая лежала у самого тела. Под голову он положил локоть и крепко спал.
Трейси, подхватив Ясемин, быстро выбежала из дворца. Она узнала спящего на полу во дворце человека. Это был Хасан, сын Ахмета-эффенди.
Боковые ворота, ведущие на территорию поместья Эримов, были открыты. Прислонившись к ним, стоял Майлс Рэдберн, курил трубку, равнодушно посматривая на небо.
Трейси направилась к нему, а кошка соскочила с ее рук и побежала между деревьями к дому. Девушка достала из кармана кусочек желтовато-коричневого порошка и протянула Рэдберну.
– Вы не знаете, что это такое? – поинтересовалась она несколько взвизгивающим тоном.
Рэдберн сразу уловил запах, и с него мгновенно слетела безмятежность.
– Господи! Куда еще вы на этот раз влипли? Потом он развернул платок и посмотрел на порошок, но выражение его лица ничего ей не сказало.
– Ну-ка расскажите, где вы это нашли?
Трейси быстро все ему рассказала. Он молча выслушал рассказ, достал из кармана мешочек с табаком и положил в него платок с порошком. Потом долго и энергично тер пальцы табаком до тех пор, пока его не удовлетворил исходящий от них запах.
– Наверняка вы вся пропахли этой гадостью, – заметил он. – Немедленно идите в дом и побыстрее примите ванну.
– А может, мне облиться духами, как поступил вчера ночью Ахмет? – ответила Трейси вопросом на вопрос.
Майлс промолчал. Он снова уставился на небо, будто не слышал ее.
– Ну скажите же мне хотя бы, что это такое! – нетерпеливо проговорила Трейси. – Хоть это-то вы мне должны…
Рэдберн скорчил гримасу.
– Вы никак не научитесь держаться подальше от неприятностей, да? Ну ладно, скажу… это опиум, необработанный опиум, мое невинное дитя. Интересно, какая вам польза от того, что вы теперь знаете это?
Именно эта догадка и мелькнула в голове Трейси, когда она нашла и открыла ящик. Она знала, что Турция поставляла на мировой рынок значительную часть мирового урожая опиумного мака, используемого в медицинских целях.
– Выходит, Ахмет замешан в контрабанде наркотиков? – неуверенно проговорила девушка.
– Понятия не имею, – рассеянно ответил Майлс, думая о чем-то своем.
– В развалинах сейчас находится его сын Хасан. Он спит на веранде.
– Я полагаю, вы разбудили его и сообщили о своей находке? – язвительно осведомился Майлс Рэдберн.
– Конечно, нет! Я постаралась как можно быстрее убежать из дворца.
– Примите мои искренние поздравления с таким мудрым решением, – буркнул Майлс.
Сейчас Трейси было не до ерничания, и она сказала тихим голосом, будто говорила сама с собой:
– Я читала о том, что Турция экспортирует опиум. Но правительство ведь контролирует плантации мака, не так ли?
– Мак в основном растет в местности, которая называется Афьон Карахисар, – проинформировал ее Майлс Рэдберн. – «Афьон» по-турецки означает «мак». Это далеко отсюда. Как минимум триста миль.
– И сейчас не сезон для маков! – задумчиво произнесла Трейси.
– Зато самое удобное время для перевозки опиума после того, как он несколько месяцев пролежал спрятанным. Ни для кого не секрет, что крестьяне сдают не весь урожай мака правительственным чиновникам. А также и то, что инспектора берут взятки. Опиум легко спрятать, а через какое-то время можно перевезти в определенный район Стамбула, откуда переправить за границу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32