Устраивать ему — их сыну, внуку, брату! — настоящий бойкот из-за какой-то чужой девицы.Ну да, именно что — чужой!Она не имела права стать близкой за пару дней. Это невозможно, вот и все!Входя в кабинет, он услышал позади топот. Ну вот, слава богу, они все поняли и прочувствовали, как сильно обидели его.— Илья! — сестра, запыхаясь, протянула ему телефон. — Это тебя. Голос женский…Ладони у него взмокли.Он посмотрел на Маринку и увидел в ее глазах отражение собственной надежды.— Ты спросила, кто это? Она помотала головой.— Ответь же! Илья!Осторожно взяв трубку, будто это была драгоценная ваза времен фараонов, он выдохнул:— Да?И снова пересекся взглядом с сестрой, которая замерла посреди коридора, как охотник в засаде. Илья прикрыл глаза. Ему вдруг сильно захотелось выпить.— Илья Михалыч? Ну наконец-то, господи! Добрый день, Илья Михалыч, это Катерина, — услышал он на другом конце провода.Выпить уже не просто хотелось. Выпить теперь было необходимо.— Не стой ты над душой, ради бога! — прошипел он сестре, чуть отведя в сторону трубку, в которой секретарша босса бодро радовалась, что застала-таки Илью Михалыча дома.— Это не она? — дрогнувшим голосом уточнила Марина.— Нет!— Ясно.Тут же потеряв всяческий интерес к разговору, Маринка побрела прочь из коридора. Илья проводил ее тоскливым взглядом и покосился на телефон.— Послать что ли все к чертям собачьим? — спросил он у трубки.— Соединяю! — громко известила Катерина.Он со вздохом приложил трубку к уху и двинулся в кабинет. Ясно, что от беседы с шефом не отвертеться.А может быть, это как раз то, что надо? Работать, работать и еще раз работать. Забыть, что на свете существует что-то, кроме начальственных звонков, переговоров с поставщиками, контрактов, совещаний, судебных процессов.Однажды у него это получилось, так почему бы сейчас не попробовать снова?!Зря он зашел в кабинет, понял Илья, как только увидел перед собой стол, заваленный документами. Смятые бумаги не вызвали ни малейшего желания разобрать их, прочитать или хотя бы расправить и уложить в папочки как следует.Нет, они напомнили о другом. Вызвали совершенно другие желания, имеющие такое же отношение к работе, как сам Илья к созданию китайской стены.— Ты чего, обалдел совсем? — ворвался в ухо возмущенный вопль шефа.— Добрый день, Константин Григорич, — вежливо отозвался Илья.— Какой там добрый! — пылко возразил тот. — Латыши с ума посходили, Зайцев вообще заколебал своей простотой, а я здесь сижу и ни хрена без тебя не могу решить! Ты на пенсию что ли задумал выходить, а?Кстати, неплохая идея. Так показалось Илье, во всяком случае. Когда он озвучил свое мнение, на том конце провода стали оглушительно материться.— Константин Григорич, что вы орете? — прервал Илья замысловатые ругательства шефа.— А как мне не орать? — искренне изумился тот.— Скажите толком, что от меня надо.— А то ты не знаешь! — внезапно успокоился начальник. — Завтра процесс, а ты мне еще отчет не дал. И с латышами непонятки. Где тебя вообще носит-то? Ты не заболел часом?— Все нормально с латышами. Договор подписали только что, на наших условиях.Шеф некоторое время переваривал это сообщение.— А чего же ты молчишь, пень березовый? — ласково пропел он, наконец. — Трудно что ли позвонить, доложить все по форме?— Я собирался, — соврал Илья, — у меня с телефоном что-то случилось.— По-моему, у тебя случилось что-то с головой, а не с телефоном, — предположил проницательный старик. — В общем так, Илюша, я тебя жду в офисе. Сейчас же.— Так точно.И тут шеф насторожился. Конечно, беспрекословное подчинение ему нравилось, а вот голос Ильи Кочеткова — наоборот. Что-то было не так с голосом, совсем не так. Какая может идти речь о процессе, когда адвокат говорит тоном провинившегося мальчишки?!— Илья, а ты точно не заболел?— Точно.Уверенности в этом заявлении не прозвучало.— Короче, собирай документы и приезжай. На месте разберемся, что с тобой делать.— Ничего со мной делать не надо! — неожиданно вспылил Илья.И первым повесил трубку, чего не позволял себе никогда, ни при каких обстоятельствах.Ладно уж, раньше он вообще мало что себе позволял!Заниматься любовью в собственном кабинете, например. Или покупать никчемные желтые цветы. Не говоря уж о том, чтобы играть в «осла» с девицами, валяться с ними на пляже и вместе хохотать до рези в желудке, глядя, как Данька с исключительно важным видом вылавливает из воды лягушат.Нет, теоретически он вполне мог бы и раньше затеять нечто подобное. Только все это казалось невероятной глупостью, недостойной его внимания. И не прельщало его совершенно.Не интересовало.Почему теперь вдруг все перевернулось с ног на голову? Или просто он сам так изменился, что мир вокруг кажется опрокинутым? Существовать в этом мире неудобно, некрасиво, к тому же здорово стесняет свободу передвижения, а Илья больше всего ценил в жизни комфорт и раздолье.Он не был готов с этим расстаться. Впрочем, его никто не спрашивал. Случилось то, что случилось, и сейчас ему стало ясно со всей очевидностью, так, будто он увидал страницу из книги собственной судьбы, где черным по белому было выведено: «Ты сколько угодно можешь сопротивляться, делать вид, что тебе все безразлично, глубоко загонять свой страх, а еще глубже — желания и мечты. Все решено. Она ушла, и ты знаешь, почему. Остались только воспоминания, хочешь ты того или нет, они принадлежат тебе, а ты принадлежишь им. И — день за днем — они будут с тобой, рисуя в толпе ее силуэт, воскрешая запах ее волос, ее тепло, ее смех, повергая в отчаяние каждый раз, когда потянувшись к ней, ты наткнешься на пустоту».И все.Все, что его ожидает — вакуум?!«Болван. Ты же знаешь, как наполнить его! Почему ты сидишь и бездействуешь?»Потому что она ушла, ответил сам себе Илья. Она тоже выбрала пустоту.«И ты допустишь, чтобы ее жизнь, как и твоя, шла порожняком?»Так всем будет лучше. Так спокойней, привычней, надежней. Так… паршиво. Дожив до тридцати шести лет, он и не подозревал, что может быть настолько паршиво.Каково сейчас ей?Им вдруг овладело беспредельное бешенство. Да почему же это, черт побери, он вынужден сидеть здесь и задаваться дикими вопросами?! Чего проще узнать у нее самой! Поехать к ней и устроить допрос с пристрастием. А потом…Что за славное словечко — потом!Обнадеживающее, словно чудодейственные пилюли.Илья улыбнулся, как будто пробовал собственную улыбку на вкус. Освобождено вздохнув, он откинулся на спинку стула и внимательно оглядел свой кабинет.Он приведет ее сюда снова. И они будут заниматься любовью на его письменном столе, на диване, на подоконнике, — какая разница?! — тысячу, миллион тысяч раз, — да больше, больше! — без оглядки, без удушливого страха вопросов и ответов.Он приведет ее сюда, в свой дом. А потом будет видно.Несколько раз он с наслаждением повторил это вслух: «Потом, потом, потом».Пронзительно затрезвонил телефон, возвращая в настоящее.— Алле? — улыбнулся в трубку Илья.— Ты еще дома? — с сердитой обреченностью пробурчал шеф. — Я так и думал. Давай все-таки собирайся, а? И захвати все бумаги по Зайцеву, я хочу быть в курсе дела.— Конечно, обязательно, всенепременно, дорогой вы мой, Константин Григорич!На том конце провода образовалось потрясенное молчание. Начальство тяжело сопело, пытаясь сообразить, что творится с подчиненным. Не было на памяти шефа такого, чтобы Кочетков сразу и безропотно согласился ознакомить его с деталями предстоящего процесса.Да и ласкового обращения от Ильи Михалыча можно было ожидать с той же вероятностью, что изящества от слона.— С тобой все в порядке, Илюшенька? — вкрадчиво поинтересовался Константин Григорьевич.— Больше чем! У меня все просто отлично и замечательно.Поди пойми эту молодежь, подумалось бывшему офицеру. То они еле языком ворочают от свалившегося внезапно горя, то уже через пять минут счастливо ликуют.— Значит, бери бумаги и дуй ко мне, — мрачно подытожил Константин Григорьевич.С некоторым трудом восстановив дыхание, Илья заставил себя подумать о работе. Сейчас он отправится к шефу, быстренько поставит его на место, доложив, что дважды два — четыре, а Илья Михалыч Кочетков — самый лучший в мире адвокат. И, покончив одним махом с делами, помчится к ней. Нет, он не будет спешить, ведь она его обязательно дождется.Иначе и быть не может.Порывшись в бумажнике, он извлек маленький ключик от стола, открыл ящик с бумагами и долгое время сосредоточенно рылся в нем. Нужные документы все не находились. Торопиться ему было некуда. С одной стороны. С другой же — от нетерпения тяжело стучало в висках и перехватывало горло, будто он все-таки боялся опоздать. Мысленно всеми силами отбиваясь от страха, Илья вывалил содержимое ящика на стол и очень тщательно просмотрел каждую папку. Той, от которой зависел исход завтрашнего дела, не было.Он поднялся и зачем-то прошелся по кабинету туда-сюда. Взглянул на часы. Поскреб затылок. Присел на диван, силясь размышлять спокойно и логично.Документы, ясное дело, от этого не появились. * * * — Надо же что-то делать, — в сотый раз, наверное, произнесла Ольга Викторовна.— Может, их заманить куда-нибудь и оставить наедине? — с энтузиазмом предложила Маринка.Бабушка скептически поджала губы и только хотела высказаться по этому поводу, но тут в гостиную вошел Илья. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Женщины притихли, настороженно переглядываясь.— Где Данька? — хрипло осведомился он.— Спит. Ты что, не знаешь, он всегда в это время спит.Илья покосился на часы. Ну да, у сына сиеста, кажется, так это называется в Испании. Не будить же его. Или будить?— Он в последнее время у меня в кабинете играл?— Что? — недоуменно спросила мать.— Я спрашиваю, видели вы его в моем кабинете? Ерунда все это, устало подумал он. Данька не брал бумаги. Ящик не взломан, замок цел, хотя на нем были видны царапины, словно пытались открыть шпилькой или ножом.Почему пытались? Открыли!— Разве за этим разбойником уследишь? — медленно проговорила бабушка. — Да и потом, ты ведь разрешил ему там возиться, чего теперь спрашиваешь?— Он сломал что ли чего? — всунулся в гостиную дед. Илья потряс головой, а Маринка пробормотала, что в таком случае нечего приставать с идиотскими вопросами.— Это не вопрос, — глухо отозвался он, — это крик души.— Чего? Чего?— У меня из кабинета, из закрытого ящика пропали бумаги. Очень важные. И если их не брал Данька…— Зачем ему твои бумаги? — удивилась Ирина Федоровна. — И как бы он запертый ящик открыл? Он же все-таки ребенок, Илья, а не медвежатник какой!— В том-то и дело. В том-то и дело, бабуль.С этими словами Илья неуклюже развернулся, едва не врезавшись в косяк, и вышел из гостиной.— Куда ты? — вслед прокричала мама.Он не ответил. Ни единой мысли не было, только кипучее бешенство взвевалось изнутри огнедышащими волнами, застилая дымом все вокруг. * * * Илья мчался по трассе, вцепившись в руль с такой силой, что побелели костяшки пальцев. То и дело вспыхивало безумное желание, чтобы дорога не кончалась никогда. Ему бы просто пришлось всю жизнь держаться за баранку и давить на газ. Ничего особенного. Прекрасная альтернатива тому, что он собирался сделать.Хотя Илья плохо себе представлял, что именно он предпримет, как только прибудет по месту назначения.Возможно, остынет и повернет назад. И станет считать все случившееся очередной ошибкой, досадным недоразумением, обыкновенной человеческой подлостью, уже не однажды встречавшейся ему на пути. Подумаешь… Переживем…Но хочется посмотреть ей в глаза. Лишь бы хватило запалу. Только бы не струхнуть в последний момент, не впасть в сомнения.Тогда, вооружившись справедливым негодованием, он запросто встретит ее взгляд. Ему будет плевать, что в глубине изумрудных озер не обнаружится ничего такого, ради чего еще час назад он собирался нырнуть в неизвестность, без страховки, без спасательного круга, просто поверив в свои силы.Каков дурак!Она искусно совместила приятное с полезным, и больше ничего. Совсем ничего.Ну и дурак!Эти дни он много раз думал о том, что случайности все-таки закономерны. Все складывалось будто бы невзначай, а получалось, словно так и надо, словно давным-давно все было предопределено и сопротивляться бесполезно, да и не хочется.Он даже слово такое вспомнил — «судьба». И осторожно примеривался к нему и немного стеснялся своей безудержной радости оттого, что жребий выпал так, а не иначе.Где бы он стал искать ее? Когда? Как?Если бы не судьба…Вот придурок!Ведь не было случайностей — судьбоносных или еще каких-нибудь.Почему только теперь это стало очевидно? Почему ни разу он не задумался, не насторожился, не дал себе труда сложить воедино картинку? Как последний идиот он позволил обвести себя вокруг пальца! Ведь все — от начала до конца — было такой очевидной подставой, что только слепой не увидел бы фальши.Ее машина случайно оказалась в аэропорту в тот день, когда он прилетел из командировки. Ее нога случайно подвернулась в его дворе, да так, что опухла и перестала нормально функционировать. Ее обаяние без промаха уложило на лопатки весь дом. Включая его самого.Дурачина-простофиля, мягко выражаясь.У нее было несколько дней, чтобы спокойно, не торопясь перерыть весь дом и найти то, за чем она, собственно, и пожаловала.Ну прямо Остап Бендер, который женился на знойной вдове только потому, что хотел иметь свободный доступ к стулу, в котором могли оказаться брильянты.У Ильи Кочеткова брильянтов не было. В ящике, закрытом на ключ, лежали обыкновенные бумаги. Ценность они имели лишь для него самого и его конкурентов.Значит, та, что украла их, прибыла с другой стороны.Или ее просто наняли.Еще немного, и он узнает все точно. Кажется, давеча — в другой жизни, как будто, — он собирался устроить ей допрос с пристрастием. Вот и устроит.Только бы не сдохнуть к тому времени.Тут Илья внезапно вспомнил, что не знает ее адреса. Район она называла, а остальное было ему неизвестно.Еще и это, пожалуйста.Он выудил из кармана телефон и набрал номер. Трубку взяла Маринка, и, услышав, что ему понадобился Женькин адрес, надолго замолчала.— Малая, ты чего пыхтишь?! — раздраженно проговорил Илья. — Говори быстрей!На том конце провода раздалось перешептывание. Ясно, родные проводили экстренное совещание.— Ты зачем к ней едешь? — строго спросила бабушка, отобрав телефон у Маринки.— Надо! Вот зачем! — завопил Илья.— Не ори, — посоветовала Ирина Федоровна, — и не смей обижать Женю, она — хорошая девочка.Помолчали.— Илья, ты понял, да?— Что понял-то?! — психанул он окончательно. — Дайте мне адрес, и все, дальше я сам разберусь!Бабушка вздохнула и начала говорить. Илья повторял за ней следом, будто заклинание.Спустя двадцать минут его джип остановился возле Женькиного дома. Глава 19 Фирменные блестящие пакеты с дорогими шмотками были свалены на полу и казались инопланетным пришельцем среди колченогих стульев, стопки книг на обшарпанном древнем шкафу, убогих тюлевых занавесок.Женька сидела в кресле, поджав под себя ноги, и безотрывно смотрела на этот отзвук чужой жизни.Наверное, надо было встать и разложить все по полочкам. С вещами это сделать легко.А что потом?Потом суп с котом, сказала бы мама.Жизнь продолжается, сказал бы отец.Только зачем она — эта жизнь?! Еще пару лет покататься по столице, заработать на квартиру, купить жалюзи, кактус, новый свитер. Не интересно. Уж лучше она вот тут как-нибудь, в кресле, посидит себе тихонечко лет пятьдесят.Из коридора послышались голоса. Визгливый — тети Таи, и чей-то тихий, неразборчивый.А потом в дверь постучали.Женька сидела, не шелохнувшись. Пусть берут штурмом, черт с ними! Наверное, соседка вызвала участкового, а то и целую бригаду ОМОНа, доложив, что в квартире скрывается опасная террористка.— Она еще и водить будет всяких! — услышала Женя возмущенный вопль. — Ну ничего, я сейчас позвоню в отделение-то…Стало быть, захват еще не спланировали.— Женя, открой! — донеслось из-за двери. Интересно, кто это ее выманивает голосом Ильи?Пародисты, блин! Или это просто глюки начались?Распустила ты себя, малая, сказал бы папа.Да уж, все-таки надо…Она не додумала, что точно надо, вздрогнув от сильных ударов в дверь.— Открой немедленно!— Илья? — прошелестела она неслышно. А он услышал все равно и заорал в ответ.— Да, да, это я! Открывай!Дрожащие пальцы не сразу справились с замком. Потом Женька потянула на себя дверь, и в комнате оказался человек с перекошенным лицом и взглядом убийцы в период умысла.— Щас милиция приедет! — пообещала из коридорного мрака тетя Тая.Дверь в комнату захлопнулась, будто сама собой. И щелкнул замок.Женька зачарованно попятилась.Мужчина в шикарном дорогом костюме, в галстуке, перекинутом через плечо, хищно улыбаясь, наступал на нее.— Ну как? Провернула дельце?Голос был его, родной. Но тон, ухмылка, несусветная ярость в глазах — чье это, откуда, почему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27