— Я узнал о тебе за несколько дней до встречи.
— Значит, это было до того, как мы… — Слова не шли из горла.
— Да.
— То есть ты знал, кто я, когда мы… — Неожиданно ей стало трудно дышать.
— Когда мы занимались любовью? Да. Боже, как он похож на каменную статую — холодную, бесчувственную и прекрасную!
Джентиана непроизвольно сжала кулаки, чувствуя, что к горлу подкатываются слезы унижения и бессильного гнева.
— Убирайся! — сказала она. — Убирайся навсегда из моей жизни и не смей возвращаться!
— Я прошу прощения за горе, которое моя семья причинили тебе. Особенно за то, что я заставил тебя вспомнить прошлое, которое лучше всего забыть. Я оставляю тебя в твоем уединенном мире и сожалею, что нарушил его покой. Прощай, Джентиана. — И он протянул руку.
Молодая женщина, оглушенная болью и негодованием, бездумно протянула бледную ладонь. Дерек нежно сжал тонкие пальцы, поднес их к губам и тут же отпустил.
— Всего тебе хорошего, Джен. Не сомневаюсь, что часто буду видеть твое имя на страницах газет. У тебя настоящий, большой талант. Постарайся не растратить его попусту. И если я хоть чем-нибудь смогу помочь тебе — только скажи.
От этих официальных, хотя и предельно любезных слов, сердце ее замерло. Положив руку на голову Джейка, Джентиана смотрела, как единственный любимый человек уходит из ее жизни, оставляя после себя столько унижения и боли. Но сейчас она помнила только легкое прикосновение его теплых губ к своей руке — мимолетный поцелуй, который проник в ее душу.
По-прежнему не двигаясь, она стояла в мастерской и глядела в окно. Приземлился вертолет, из него вышли трое, которые направились к заливу, чтобы отвести яхту обратно. Вертолет снова поднялся в воздух, унося с собой ее счастье…
Сумерки окутали землю, с моря наползал туман, и алое солнце опускалось за горизонт, а Джентиана все еще неподвижно сидела на стуле, и слезы бесшумно текли по бледным щекам. Наконец она встала, вышла за порог и подставила лицо соленому ветру, чтобы он осушил мокрые дорожки. Взгляд ее упал на залив, где еще совсем недавно виднелся маленький парусник, — и молодая женщина бессильно прислонилась к деревянному столбу, вновь содрогаясь от рыданий.
Глава 10
— Джен, почему ты непременно хочешь надеть тот же самый топ? — хмурясь спросила Сара. — Я с удовольствием снова тебе его дам, и он очень тебе идет, но ведь теперь ты можешь себе позволить… — Молодая женщина смешалась.
— Хочешь смейся, — Джентиана слабо улыбнулась подруге, — но я верю, что он принесет мне удачу.
— Ты веришь приметам? — Лицо Сары прояснилось. — Ну, тогда забирай его насовсем, на тебе он сидит гораздо лучше. Хотя на самом деле успех тебе обеспечивает изумительный вкус и искусные руки. Вот твои настоящие талисманы!
— Спасибо. — Художница даже зарделась от смущения: острая на язык подруга редко снисходила до комплиментов.
— Знаешь, — продолжала Сара, — раньше я сомневалась, что ты поступаешь правильно, выставляя эти мраморные скульптуры. Но сейчас вижу, что они великолепны. Спорим, их раскупят в первый же день?
Шесть долгих месяцев Джентиана упорно работала, осваивая резьбу по мрамору и продолжая создавать деревянные статуэтки, чтобы организовать новую выставку — теперь уже только своих работ. И тяжкий труд себя оправдал.
— Да и вообще мраморные изделия ценятся выше. — Агент художницы уже успела провести небольшое исследование среди ценителей искусства. — Они престижнее, за них готовы отвалить больше денег… К тому же старина Питер опять собирается разрекламировать тебя в газете.
— Откуда ты знаешь? Быть может, ему не нравятся мои новые скульптуры?
— Питер уже поделился своими восторгами со мной. — Сара достала тушь для ресниц и почти уткнулась носом в зеркало. — Не волнуйся, он напишет такую статью, что все толстосумы опрометью кинутся покупать твои творения. Можешь не волноваться, он не опустится до лжи, его действительно восхищают твои работы.
Но Джентиану волновало мнение только одного человека, поэтому она равнодушно кивнула и оправила черный топ.
Придет ли Дерек? Рик, хозяин галереи, послал ему приглашение, видя в миллионере потенциального покупателя, и молодую художницу всю неделю трясло от волнения. Если его не будет — значит, придется строить свою жизнь без него, значит, отношениям действительно пришел конец. За эти полгода она поняла, что, как и отец, способна полюбить лишь однажды. Но если любовь останется безответной, отсюда не следует, что нужно опускать руки и предаваться отчаянию.
Как бы там ни было, разбитое сердце всегда можно попытаться склеить…
Джентиана не видела Дерека с момента последнего разговора. Она ясно дала понять, что не желает ничего знать о нем и о его семье, и Дерек в отличие от Эдди отнесся к ее словам серьезно.
Проходили недели и месяцы. Гнев и чувство унижения постепенно угасали, и молодая женщина начинала понимать, что любимому пришлось пожертвовать своими интересами ради глубоко любимой матери. Она ведь поступила точно так же…
Одиночество отравляло ее жизнь, словно медленный яд. Образ Дерека то и дело вставал перед глазами: вот они впервые видят друг друга, поддаются вспышке страсти, встречаются на ее земле…
Поначалу она каждый день покупала газеты и искала имя Фионы Калгривз среди некрологов. Но о смерти пожилой дамы не было ни слова. Значит, мать Эдди либо нашла в себе силы принять правду о гибели сына, либо смирилась с неведением, если Дерек ничего ей так и не сообщил. Джентиана читала и экономические статьи, привыкнув встречать в них имя мистера Рогана, директора банка «Бэрингз». Похоже, тот не особенно переживал из-за разлуки с любовницей.
Придя к столь неутешительному для себя выводу, художница решила тоже не тратить времени зря и поехала в Эдинбург — взять у известного скульптора несколько уроков резьбы по мрамору. Она решила освоить новую технику и полностью ушла в работу. Именно творчество спасало ее на протяжении долгих месяцев, не давая впасть в отчаяние.
Но Дерек не покидал ее ни на минуту — она просыпалась и засыпала с его именем на устах, а все работы в той или иной мере посвящала ему. Джентиана постоянно видела перед собой его мужественное, выразительное лицо, сияющие золотые глаза. Тело ее помнило объятия нежных и сильных рук, а в ушах раздавался звук его голоса. Она грезила о его любви, хотя понимала всю тщету своих надежд, и свои чувства претворяла в изделия из мрамора и дерева. Словом, Джентиана существовала где-то на грани между мечтой и реальностью…
Вернувшись из Эдинбурга, она нашла письмо, которое пришло от Фионы Калгривз.
Мне очень жаль, и я прошу у Вас прощения. Дерек мне все рассказал, ч единственное, о чем я могу Вас просить, — это простить меня за мои безжалостные слова. Я понимаю, что Эдди причинил Вам много боли. Но, пожалуйста, верьте мне, что до аварии в его поведении не было никаких признаков безумия. Теперь, зная правду, я примирилась с его гибелью. Я понимаю, что теперь Вы не желаете слышать ни его, ни наших имен. Но Дерек говорит, что у Вас доброе сердце, и я надеюсь, что когда-нибудь Вы сможете простить нас — в том числе и Эдди — за то, что причинили Вам столько страданий.
Далее Фиона Калгривз желала Джентиане всего наилучшего и обещала помощь в любой ситуации.
Значит, Дерек считает ее доброй — то есть больше она его не интересует. Да, страсть проходит очень быстро, если по близости не оказывается предмета самой страсти.
Но любовь — это совсем другая штука.
Лето подходило к концу. На каменистых утесах уже отцвел вереск, и мох покрылся разноцветными пятнами ягод черники и брусники. В заливе иногда появлялись парусники и вставали на рейд на два-три дня, но ни на одной из яхт не было видно знакомой высокой мужской фигуры. Даже если смотреть в большой армейский бинокль.
Наступила осень, и Джентиана вновь оказалась в квартире у Сары, ожидая открытия очередной выставки. Придет ли Дерек?
Если судить здраво, то вряд ли. Сейчас он скорее всего занят где-нибудь на другом конце света — кладет на свой банковский счет еще один миллион фунтов.
В день вернисажа молодая художница не стала прибегать к косметике, хотя накануне купила все необходимое. Она недостаточно умело обращалась со всеми кисточками и тенями и вообще предпочитала выглядеть естественно.
— Ты потрясающе смотришься! — Прищурившись, Сара оглядела подругу со всех сторон. — Отлично! Пошли!
Галерея уже наполнилась мужчинами и женщинами, которые весело болтали, смеялись, обменивались впечатлениями. На большей части экспонатов уже виднелись таблички «Продано».
— Все уже здесь, — сообщила Сара, быстро оглядев зал.
Джентиана взяла бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта и опустила глаза, чтобы не выискивать в толпе знакомую темноволосую голову.
— Ни одна важная шишка не пропустила твою выставку, Джен. — Рик поцеловал приятельницу в щеку и слегка обнял. Глаза владельца галереи сияли, похоже, не только благодаря хорошему настроению. — Должен сказать, что сначала критически воспринял твою идею резать по мрамору. Но знаешь, твои работы выше всяких похвал! Их оторвут с руками!
Художница принимала со всех сторон комплименты, и помимо своей воли то и дело поглядывала на вход в зал. Однако Дерек явно не собирался почтить своим присутствием ее выставку.
Так она и предполагала, но все равно стало больно и в сердце прокрался холод отчаяния.
— Джен… — раздался несколько неуверенный голос Сары.
— Да?
Сумев изобразить на лице улыбку, она обернулась… И тут же замерла на месте, встретив пронзительный взгляд золотых глаз. Сердце подскочило в груди, кровь быстрее заструилась по жилам, дыхание участилось.
— Вы ведь уже знакомы с мистером Роганом, — быстро произнесла Сара, переводя взгляд с одного на другую. — Я принесу вам чего-нибудь выпить. — И она мгновенно исчезла в толпе.
Джентиана даже не заметила, как подруга ушла. Она не отрываясь смотрела на Дерека, и постепенно радость от встречи уступала место странной тревоге.
— Что ты здесь делаешь? — почти беззвучным шепотом спросила она, но он услышал.
— Я узнал шрам, — ответил Дерек, вытаскивая из кармана пиджака каталог выставки.
На одной из фотографий был изображен мужской торс — художница назвала эту скульптуру «Любовь». На мраморной спине виднелся шрам, которого Джентиана никогда не видела и только однажды касалась пальцами.
Художница снова подняла взгляд и посмотрела ему в лицо, но оно могло по выразительности сравниться с мраморными изваяниями.
— Мне всегда было интересно, откуда он у тебя, — произнесла Джентиана, не зная, как он отреагирует на ее откровенное признание: то ли разозлится, то ли решит не обращать внимания.
— Ты никогда не спрашивала. — Голос его звучал ровно, без эмоций, под стать выражению лица. — Это Эдди. Ему было лет десять, когда я застал его играющим с моим армейским ножом. А ему строго-настрого запрещалось брать оружие в руки. Он уже порезался раза два, и я велел ему положить нож на место. Но Эдди страшно разозлился и бросил им в меня, стоило мне повернуться спиной.
У Джентианы перехватило дыхание.
— Он сам очень испугался, когда лезвие вошло мне в спину, и убежал…
— Дерек! — раздался глубокий женский голос. Он кивнул подошедшей роскошной блондинке, которая смутно кого-то напомнила художнице, потом взял свою собеседницу под руку и сказал:
— Извини, Кимберли, но мы уже уходим. Джентиана послушно пошла с ним, но уже у самой двери остановилась.
— Нет, подожди…
— Пошли, — резко перебил он. — Давай выберемся отсюда.
— Но Сара…
Впрочем, мисс Уитхем совершенно не была против ухода Джентианы. Она заметила нерешительность подруги и, обнимая очередного бойфренда, посылала той воздушный поцелуй. Но Дерек, тем не менее, отпустил ее руку.
— Извини, — произнес он с ледяной вежливостью. — Мне нужно поговорить с тобой. Но если ты хочешь остаться, то мы так и сделаем.
— Я… Мы можем и уйти, — несколько неловко ответила Джентиана, взглянув в лицо любимому.
Больше он до нее не дотрагивался. Когда вышли на улицу, молодая женщина сказала:
— Я не думала, что ты придешь.
— Именно тебе следовало сделать первый шаг, — объяснил Дерек. — Эдди причинил тебе много зла, и ты должна была дать понять, что не считаешь меня таким же, какой был он.
В его словах была доля правды, и Джентиана растерялась, потому что, размышляя об их отношениях, она никогда не ставила себя на его место. Больше никто из них не проронил ни слова, и, только когда машина остановилась перед отелем «Ритц», молодая женщина спросила:
— Как твоя мама?
— Врачи не обещают чуда, но для меня оно уже произошло, — ответил Дерек, пропуская спутницу в лифт, идущий на верхний этаж. — Ей уже гораздо лучше.
— Я рада. — Больше она ничего не могла придумать, чтобы продолжить разговор.
Стоило им оказаться в знакомых апартаментах, как все мысли Джентианы улетучились. Дерек закрыл дверь и мягко повернул женщину лицом к себе, гладя широкими ладонями хрупкие плечи.
— Я ждал этого момента с того дня, как оставил тебя.
Джентиана кивнула, дрожа от напряжения и возбуждения. Она не до конца верила, что это происходит на самом деле, а не снится ей. Но глаза Дерека действительно сияли от страсти и, может быть, нежности, а руки ласково обвивали ее талию.
Джентиана потянулась к нему, чувствуя себя возрождающимся из огня фениксом.
— Но сначала нам надо поговорить, — сдержанно произнес Дерек, чуть отстраняясь от красавицы.
Она же таяла под его взглядом, шепча его имя, легко целуя в твердый подбородок и зарываясь пальцами в темные густые волосы.
— Потом… Мы поговорим потом…
— Джен, — предупреждающе произнес он, — не искушай меня. Мне нужно сказать тебе что-то важное.
Что может быть важнее этой минуты? Она в недоумении подняла на него затуманенный страстью взор и видела, что Дерек тоже сходит с ума от желания, что он с трудом противится вожделению.
Она улыбнулась.
И эта обольстительная улыбка лишила его воли. Разумом Дерек понимал, что сначала им необходимо поговорить, что если он возьмет ее прямо сейчас, то разрушит нечто ценное в их отношениях, но не мог не ответить на столь откровенный призыв. Он больше был не в силах противиться тому голоду, что поселился в его душе и теле с момента их встречи.
Алый рот обещал райское блаженство, нежная кожа пахла медом и травами, густые волосы окутывали его словно душистый майский полдень. Зеленые глаза сияли неземным светом, словно звезды с небес отражались в ее зрачках. Она была невинна и обольстительна, как сирена, манящая колдовским голосом.
— Ты снился мне, — прошептала она, легонько проводя языком по его шее. — Такой дикий, свободный и сильный. Дерек, возьми меня прямо здесь…
От ее слов можно было лишиться рассудка. Он чувствовал себя железом, которое сначала бросили в горнило, а затем поместили на наковальню, и теперь придают нужную форму. Он уже не властвовал над собой, а полностью подчинился инстинкту.
Но в самый последний миг Дерек нашел в себе силы остановиться. Безжалостно разрушая волшебство момента, он разжал руки.
— Ты понимаешь, о чем просишь?
— Ммм… — промурлыкала она, не открывая глаз.
Нежная ладонь легла ему на грудь напротив сердца, и Джентиана ощутила его бешеное биение. Она снова приникла к нему губами, наслаждаясь знакомым вкусом, блаженствуя от близости и нежности.
Неожиданно Дерек понял, что ее горячий жаждущий рот рисует линию именно там, где наемный убийца провел бы острым как бритва ножом.
— Джен, — прохрипел он, почти отталкивая ее от себя. — Джен, черт подери, выслушай меня!
Его резкий голос напоминал удар плети. Молодая женщина распахнула глаза, и в них отразилась мучительная боль. Она еще чувствовала губами вкус его кожи, его запах щекотал ноздри. Глубокий стыд мгновенно охватил ее. Боже, что она себе позволяет? Как можно так беззастенчиво вешаться на него?
Сейчас ей больше всего хотелось умереть — от унижения и горечи. И Джентиана отвернулась, закрывая лицо ладонями.
— Не надо, не надо. Все хорошо, — стал успокаивать Дерек, однако не дотрагиваясь до нее. — Я привез тебя сюда не для того, чтобы набрасываться, словно дикарь, который давно не видел женщину.
— Зачем же тогда? — Она не подняла лица, боясь встретить его равнодушное презрение.
Дерек видел, как под шелковым топом напряглись и затвердели соски, как тяжело вздымается грудь Джентианы. Ее неудержимо сжигал огонь страсти, безжалостный, как лесной пожар.
— Потому что, черт подери, я не мог разговаривать с тобой на глазах у целой толпы зевак!
Но Джентиана не слышала его слов. Сознание ее замутилось, она помнила только тепло и силу его рук, вкус твердых губ. Почему он остановился? Неужели испытывает к ней отвращение? Зеленые глаза заблестели от слез, и Дерек увидел это.
— Джен, пожалуйста, не плачь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
— Значит, это было до того, как мы… — Слова не шли из горла.
— Да.
— То есть ты знал, кто я, когда мы… — Неожиданно ей стало трудно дышать.
— Когда мы занимались любовью? Да. Боже, как он похож на каменную статую — холодную, бесчувственную и прекрасную!
Джентиана непроизвольно сжала кулаки, чувствуя, что к горлу подкатываются слезы унижения и бессильного гнева.
— Убирайся! — сказала она. — Убирайся навсегда из моей жизни и не смей возвращаться!
— Я прошу прощения за горе, которое моя семья причинили тебе. Особенно за то, что я заставил тебя вспомнить прошлое, которое лучше всего забыть. Я оставляю тебя в твоем уединенном мире и сожалею, что нарушил его покой. Прощай, Джентиана. — И он протянул руку.
Молодая женщина, оглушенная болью и негодованием, бездумно протянула бледную ладонь. Дерек нежно сжал тонкие пальцы, поднес их к губам и тут же отпустил.
— Всего тебе хорошего, Джен. Не сомневаюсь, что часто буду видеть твое имя на страницах газет. У тебя настоящий, большой талант. Постарайся не растратить его попусту. И если я хоть чем-нибудь смогу помочь тебе — только скажи.
От этих официальных, хотя и предельно любезных слов, сердце ее замерло. Положив руку на голову Джейка, Джентиана смотрела, как единственный любимый человек уходит из ее жизни, оставляя после себя столько унижения и боли. Но сейчас она помнила только легкое прикосновение его теплых губ к своей руке — мимолетный поцелуй, который проник в ее душу.
По-прежнему не двигаясь, она стояла в мастерской и глядела в окно. Приземлился вертолет, из него вышли трое, которые направились к заливу, чтобы отвести яхту обратно. Вертолет снова поднялся в воздух, унося с собой ее счастье…
Сумерки окутали землю, с моря наползал туман, и алое солнце опускалось за горизонт, а Джентиана все еще неподвижно сидела на стуле, и слезы бесшумно текли по бледным щекам. Наконец она встала, вышла за порог и подставила лицо соленому ветру, чтобы он осушил мокрые дорожки. Взгляд ее упал на залив, где еще совсем недавно виднелся маленький парусник, — и молодая женщина бессильно прислонилась к деревянному столбу, вновь содрогаясь от рыданий.
Глава 10
— Джен, почему ты непременно хочешь надеть тот же самый топ? — хмурясь спросила Сара. — Я с удовольствием снова тебе его дам, и он очень тебе идет, но ведь теперь ты можешь себе позволить… — Молодая женщина смешалась.
— Хочешь смейся, — Джентиана слабо улыбнулась подруге, — но я верю, что он принесет мне удачу.
— Ты веришь приметам? — Лицо Сары прояснилось. — Ну, тогда забирай его насовсем, на тебе он сидит гораздо лучше. Хотя на самом деле успех тебе обеспечивает изумительный вкус и искусные руки. Вот твои настоящие талисманы!
— Спасибо. — Художница даже зарделась от смущения: острая на язык подруга редко снисходила до комплиментов.
— Знаешь, — продолжала Сара, — раньше я сомневалась, что ты поступаешь правильно, выставляя эти мраморные скульптуры. Но сейчас вижу, что они великолепны. Спорим, их раскупят в первый же день?
Шесть долгих месяцев Джентиана упорно работала, осваивая резьбу по мрамору и продолжая создавать деревянные статуэтки, чтобы организовать новую выставку — теперь уже только своих работ. И тяжкий труд себя оправдал.
— Да и вообще мраморные изделия ценятся выше. — Агент художницы уже успела провести небольшое исследование среди ценителей искусства. — Они престижнее, за них готовы отвалить больше денег… К тому же старина Питер опять собирается разрекламировать тебя в газете.
— Откуда ты знаешь? Быть может, ему не нравятся мои новые скульптуры?
— Питер уже поделился своими восторгами со мной. — Сара достала тушь для ресниц и почти уткнулась носом в зеркало. — Не волнуйся, он напишет такую статью, что все толстосумы опрометью кинутся покупать твои творения. Можешь не волноваться, он не опустится до лжи, его действительно восхищают твои работы.
Но Джентиану волновало мнение только одного человека, поэтому она равнодушно кивнула и оправила черный топ.
Придет ли Дерек? Рик, хозяин галереи, послал ему приглашение, видя в миллионере потенциального покупателя, и молодую художницу всю неделю трясло от волнения. Если его не будет — значит, придется строить свою жизнь без него, значит, отношениям действительно пришел конец. За эти полгода она поняла, что, как и отец, способна полюбить лишь однажды. Но если любовь останется безответной, отсюда не следует, что нужно опускать руки и предаваться отчаянию.
Как бы там ни было, разбитое сердце всегда можно попытаться склеить…
Джентиана не видела Дерека с момента последнего разговора. Она ясно дала понять, что не желает ничего знать о нем и о его семье, и Дерек в отличие от Эдди отнесся к ее словам серьезно.
Проходили недели и месяцы. Гнев и чувство унижения постепенно угасали, и молодая женщина начинала понимать, что любимому пришлось пожертвовать своими интересами ради глубоко любимой матери. Она ведь поступила точно так же…
Одиночество отравляло ее жизнь, словно медленный яд. Образ Дерека то и дело вставал перед глазами: вот они впервые видят друг друга, поддаются вспышке страсти, встречаются на ее земле…
Поначалу она каждый день покупала газеты и искала имя Фионы Калгривз среди некрологов. Но о смерти пожилой дамы не было ни слова. Значит, мать Эдди либо нашла в себе силы принять правду о гибели сына, либо смирилась с неведением, если Дерек ничего ей так и не сообщил. Джентиана читала и экономические статьи, привыкнув встречать в них имя мистера Рогана, директора банка «Бэрингз». Похоже, тот не особенно переживал из-за разлуки с любовницей.
Придя к столь неутешительному для себя выводу, художница решила тоже не тратить времени зря и поехала в Эдинбург — взять у известного скульптора несколько уроков резьбы по мрамору. Она решила освоить новую технику и полностью ушла в работу. Именно творчество спасало ее на протяжении долгих месяцев, не давая впасть в отчаяние.
Но Дерек не покидал ее ни на минуту — она просыпалась и засыпала с его именем на устах, а все работы в той или иной мере посвящала ему. Джентиана постоянно видела перед собой его мужественное, выразительное лицо, сияющие золотые глаза. Тело ее помнило объятия нежных и сильных рук, а в ушах раздавался звук его голоса. Она грезила о его любви, хотя понимала всю тщету своих надежд, и свои чувства претворяла в изделия из мрамора и дерева. Словом, Джентиана существовала где-то на грани между мечтой и реальностью…
Вернувшись из Эдинбурга, она нашла письмо, которое пришло от Фионы Калгривз.
Мне очень жаль, и я прошу у Вас прощения. Дерек мне все рассказал, ч единственное, о чем я могу Вас просить, — это простить меня за мои безжалостные слова. Я понимаю, что Эдди причинил Вам много боли. Но, пожалуйста, верьте мне, что до аварии в его поведении не было никаких признаков безумия. Теперь, зная правду, я примирилась с его гибелью. Я понимаю, что теперь Вы не желаете слышать ни его, ни наших имен. Но Дерек говорит, что у Вас доброе сердце, и я надеюсь, что когда-нибудь Вы сможете простить нас — в том числе и Эдди — за то, что причинили Вам столько страданий.
Далее Фиона Калгривз желала Джентиане всего наилучшего и обещала помощь в любой ситуации.
Значит, Дерек считает ее доброй — то есть больше она его не интересует. Да, страсть проходит очень быстро, если по близости не оказывается предмета самой страсти.
Но любовь — это совсем другая штука.
Лето подходило к концу. На каменистых утесах уже отцвел вереск, и мох покрылся разноцветными пятнами ягод черники и брусники. В заливе иногда появлялись парусники и вставали на рейд на два-три дня, но ни на одной из яхт не было видно знакомой высокой мужской фигуры. Даже если смотреть в большой армейский бинокль.
Наступила осень, и Джентиана вновь оказалась в квартире у Сары, ожидая открытия очередной выставки. Придет ли Дерек?
Если судить здраво, то вряд ли. Сейчас он скорее всего занят где-нибудь на другом конце света — кладет на свой банковский счет еще один миллион фунтов.
В день вернисажа молодая художница не стала прибегать к косметике, хотя накануне купила все необходимое. Она недостаточно умело обращалась со всеми кисточками и тенями и вообще предпочитала выглядеть естественно.
— Ты потрясающе смотришься! — Прищурившись, Сара оглядела подругу со всех сторон. — Отлично! Пошли!
Галерея уже наполнилась мужчинами и женщинами, которые весело болтали, смеялись, обменивались впечатлениями. На большей части экспонатов уже виднелись таблички «Продано».
— Все уже здесь, — сообщила Сара, быстро оглядев зал.
Джентиана взяла бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта и опустила глаза, чтобы не выискивать в толпе знакомую темноволосую голову.
— Ни одна важная шишка не пропустила твою выставку, Джен. — Рик поцеловал приятельницу в щеку и слегка обнял. Глаза владельца галереи сияли, похоже, не только благодаря хорошему настроению. — Должен сказать, что сначала критически воспринял твою идею резать по мрамору. Но знаешь, твои работы выше всяких похвал! Их оторвут с руками!
Художница принимала со всех сторон комплименты, и помимо своей воли то и дело поглядывала на вход в зал. Однако Дерек явно не собирался почтить своим присутствием ее выставку.
Так она и предполагала, но все равно стало больно и в сердце прокрался холод отчаяния.
— Джен… — раздался несколько неуверенный голос Сары.
— Да?
Сумев изобразить на лице улыбку, она обернулась… И тут же замерла на месте, встретив пронзительный взгляд золотых глаз. Сердце подскочило в груди, кровь быстрее заструилась по жилам, дыхание участилось.
— Вы ведь уже знакомы с мистером Роганом, — быстро произнесла Сара, переводя взгляд с одного на другую. — Я принесу вам чего-нибудь выпить. — И она мгновенно исчезла в толпе.
Джентиана даже не заметила, как подруга ушла. Она не отрываясь смотрела на Дерека, и постепенно радость от встречи уступала место странной тревоге.
— Что ты здесь делаешь? — почти беззвучным шепотом спросила она, но он услышал.
— Я узнал шрам, — ответил Дерек, вытаскивая из кармана пиджака каталог выставки.
На одной из фотографий был изображен мужской торс — художница назвала эту скульптуру «Любовь». На мраморной спине виднелся шрам, которого Джентиана никогда не видела и только однажды касалась пальцами.
Художница снова подняла взгляд и посмотрела ему в лицо, но оно могло по выразительности сравниться с мраморными изваяниями.
— Мне всегда было интересно, откуда он у тебя, — произнесла Джентиана, не зная, как он отреагирует на ее откровенное признание: то ли разозлится, то ли решит не обращать внимания.
— Ты никогда не спрашивала. — Голос его звучал ровно, без эмоций, под стать выражению лица. — Это Эдди. Ему было лет десять, когда я застал его играющим с моим армейским ножом. А ему строго-настрого запрещалось брать оружие в руки. Он уже порезался раза два, и я велел ему положить нож на место. Но Эдди страшно разозлился и бросил им в меня, стоило мне повернуться спиной.
У Джентианы перехватило дыхание.
— Он сам очень испугался, когда лезвие вошло мне в спину, и убежал…
— Дерек! — раздался глубокий женский голос. Он кивнул подошедшей роскошной блондинке, которая смутно кого-то напомнила художнице, потом взял свою собеседницу под руку и сказал:
— Извини, Кимберли, но мы уже уходим. Джентиана послушно пошла с ним, но уже у самой двери остановилась.
— Нет, подожди…
— Пошли, — резко перебил он. — Давай выберемся отсюда.
— Но Сара…
Впрочем, мисс Уитхем совершенно не была против ухода Джентианы. Она заметила нерешительность подруги и, обнимая очередного бойфренда, посылала той воздушный поцелуй. Но Дерек, тем не менее, отпустил ее руку.
— Извини, — произнес он с ледяной вежливостью. — Мне нужно поговорить с тобой. Но если ты хочешь остаться, то мы так и сделаем.
— Я… Мы можем и уйти, — несколько неловко ответила Джентиана, взглянув в лицо любимому.
Больше он до нее не дотрагивался. Когда вышли на улицу, молодая женщина сказала:
— Я не думала, что ты придешь.
— Именно тебе следовало сделать первый шаг, — объяснил Дерек. — Эдди причинил тебе много зла, и ты должна была дать понять, что не считаешь меня таким же, какой был он.
В его словах была доля правды, и Джентиана растерялась, потому что, размышляя об их отношениях, она никогда не ставила себя на его место. Больше никто из них не проронил ни слова, и, только когда машина остановилась перед отелем «Ритц», молодая женщина спросила:
— Как твоя мама?
— Врачи не обещают чуда, но для меня оно уже произошло, — ответил Дерек, пропуская спутницу в лифт, идущий на верхний этаж. — Ей уже гораздо лучше.
— Я рада. — Больше она ничего не могла придумать, чтобы продолжить разговор.
Стоило им оказаться в знакомых апартаментах, как все мысли Джентианы улетучились. Дерек закрыл дверь и мягко повернул женщину лицом к себе, гладя широкими ладонями хрупкие плечи.
— Я ждал этого момента с того дня, как оставил тебя.
Джентиана кивнула, дрожа от напряжения и возбуждения. Она не до конца верила, что это происходит на самом деле, а не снится ей. Но глаза Дерека действительно сияли от страсти и, может быть, нежности, а руки ласково обвивали ее талию.
Джентиана потянулась к нему, чувствуя себя возрождающимся из огня фениксом.
— Но сначала нам надо поговорить, — сдержанно произнес Дерек, чуть отстраняясь от красавицы.
Она же таяла под его взглядом, шепча его имя, легко целуя в твердый подбородок и зарываясь пальцами в темные густые волосы.
— Потом… Мы поговорим потом…
— Джен, — предупреждающе произнес он, — не искушай меня. Мне нужно сказать тебе что-то важное.
Что может быть важнее этой минуты? Она в недоумении подняла на него затуманенный страстью взор и видела, что Дерек тоже сходит с ума от желания, что он с трудом противится вожделению.
Она улыбнулась.
И эта обольстительная улыбка лишила его воли. Разумом Дерек понимал, что сначала им необходимо поговорить, что если он возьмет ее прямо сейчас, то разрушит нечто ценное в их отношениях, но не мог не ответить на столь откровенный призыв. Он больше был не в силах противиться тому голоду, что поселился в его душе и теле с момента их встречи.
Алый рот обещал райское блаженство, нежная кожа пахла медом и травами, густые волосы окутывали его словно душистый майский полдень. Зеленые глаза сияли неземным светом, словно звезды с небес отражались в ее зрачках. Она была невинна и обольстительна, как сирена, манящая колдовским голосом.
— Ты снился мне, — прошептала она, легонько проводя языком по его шее. — Такой дикий, свободный и сильный. Дерек, возьми меня прямо здесь…
От ее слов можно было лишиться рассудка. Он чувствовал себя железом, которое сначала бросили в горнило, а затем поместили на наковальню, и теперь придают нужную форму. Он уже не властвовал над собой, а полностью подчинился инстинкту.
Но в самый последний миг Дерек нашел в себе силы остановиться. Безжалостно разрушая волшебство момента, он разжал руки.
— Ты понимаешь, о чем просишь?
— Ммм… — промурлыкала она, не открывая глаз.
Нежная ладонь легла ему на грудь напротив сердца, и Джентиана ощутила его бешеное биение. Она снова приникла к нему губами, наслаждаясь знакомым вкусом, блаженствуя от близости и нежности.
Неожиданно Дерек понял, что ее горячий жаждущий рот рисует линию именно там, где наемный убийца провел бы острым как бритва ножом.
— Джен, — прохрипел он, почти отталкивая ее от себя. — Джен, черт подери, выслушай меня!
Его резкий голос напоминал удар плети. Молодая женщина распахнула глаза, и в них отразилась мучительная боль. Она еще чувствовала губами вкус его кожи, его запах щекотал ноздри. Глубокий стыд мгновенно охватил ее. Боже, что она себе позволяет? Как можно так беззастенчиво вешаться на него?
Сейчас ей больше всего хотелось умереть — от унижения и горечи. И Джентиана отвернулась, закрывая лицо ладонями.
— Не надо, не надо. Все хорошо, — стал успокаивать Дерек, однако не дотрагиваясь до нее. — Я привез тебя сюда не для того, чтобы набрасываться, словно дикарь, который давно не видел женщину.
— Зачем же тогда? — Она не подняла лица, боясь встретить его равнодушное презрение.
Дерек видел, как под шелковым топом напряглись и затвердели соски, как тяжело вздымается грудь Джентианы. Ее неудержимо сжигал огонь страсти, безжалостный, как лесной пожар.
— Потому что, черт подери, я не мог разговаривать с тобой на глазах у целой толпы зевак!
Но Джентиана не слышала его слов. Сознание ее замутилось, она помнила только тепло и силу его рук, вкус твердых губ. Почему он остановился? Неужели испытывает к ней отвращение? Зеленые глаза заблестели от слез, и Дерек увидел это.
— Джен, пожалуйста, не плачь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15