..
Делия повернулась, заранее приготовив приятно-удивленную улыбку.
– Моей... э-э... Розмари, – сказал Эдриан, – и ее... э-э... Скиппером. Это – Делия Гринстед.
Розмари и не думала улыбаться, из-за чего Делия почувствовала себя глупо, зато Скиппер учтиво кивнул. Он скрестил руки на груди – короткие, мускулистые, волосатые руки, торчащие из рукавов рубашки-поло.
– Вы не родственница доктора Гринстеда? – спросил Скиппер Делию.
– Да! Он – мой... он был моим... он – мой муж, – промямлила она. Как объяснить наличие мужа в такой ситуации?
Но Скиппер, похоже, пропустил это мимо ушей и сообщил Розмари:
– Доктор Гринстед – личный врач моей мамы. Целую вечность ее лечит, верно? – обратился он к Делии.
– Верно, – согласилась та, совершенно не понимая, о ком идет речь. Розмари тем временем холодно ее изучала. Она нарочито наклоняла голову, подчеркивая асимметричность своей стрижки, которая драматично оттеняла линию подбородка. Делии, конечно, не было до этого дела, но, честно говоря, подумалось, что Эдриан заслуживает кого-нибудь поприветливее. Даже Скиппер заслуживал кого-нибудь поприветливее. Делия даже пожалела, что не надела утром высокие каблуки и более приличное платье.
– Доктор Гринстед – чуть ли не единственный человек в Балтиморе, кто еще выезжает на дом. – рассказывал Скиппер Розмари.
– Ну, только если это совершенно необходимо, – возразила Делия. Сработал рефлекс – она никогда не оставляла попыток защитить мужа от пациентов.
В это время запищал сканер, пробивая чек. Несколько минут назад перестала играть музыка, и голоса покупателей зазвучали громче и суетливее.
– С вас тридцать три сорок, – объявил кассир. Делия обернулась, чтобы выписать чек, и обнаружила, что Эдриан протягивает деньги.
– О! – воскликнула она, приготовившись спорить, но потом осознала, что Розмари все слышит.
Эдриан одарил ее широкой милой улыбкой и получил сдачу.
– Рад был встрече, – сказал он другой паре. Затем направился к выходу, толкая перед собой тележку, и Делия пошла следом.
Несколько последних дней частенько шел дождь, но в это утро небо прояснилось, и парковка в лимонных лучах солнца казалась отмытой до блеска и очень уютной. Эдриан подкатил тележку к краю тротуара и взял два пакета с продуктами, оставив один Делии. Она замялась, не зная, к чьей машине направиться. Мужчина уже двинулся к своей, которая была, очевидно, где-то поблизости, но Делия остановила его.
– Постойте, – сказала она. – Моя здесь.
– Но если они нас увидят? Мы не можем уехать в двух разных машинах!
– Ну, у меня есть жизнь, к которой нужно возвращаться, – огрызнулась Делия. Ей показалось, что все это зашло довольно далеко. Из-за какого-то незнакомца она не купила шпинат, кукурузные хлопья и еще множество других вещей. Делия открыла багажник своего «Плимута».
– Ну ладно, – согласился Эдриан. – Нужно только укладывать продукты очень-очень медленно, и, когда мы закончим, они уже уедут. Им не так много нужно пробить – два бифштекса, две картофелины, пучок латука и коробку леденцов. Это не займет много времени.
Делия была поражена его наблюдательностью. Она смотрела, как Эдриан раскладывает пакеты в багажнике, добрых полминуты устанавливая маленькую коробочку. Это были орзо – самые необыкновенные, самые крохотные макароны из всех, которые она видела на полках, но никогда не покупала. Ей казалось, что они похожи на рис, а в таком случае, почему бы вместо них не приготовить рис, что уж точно более питательно? Делия передала мужчине пакет, который держала в руках, и он заботливо поставил его между двумя первыми.
– Они еще не выходили? – спросил Эдриан.
– Нет, – ответила она, глядя на выход. – Послушайте, я должна вам деньги...
– Я угощаю.
– Нет, в самом деле, я должна с вами расплатиться. Только я собиралась выписать чек, наличных у меня нет. Вы не примете чек? Я могу показать водительские права, – сказала Делия.
Эдриан рассмеялся.
– Я серьезно, – настаивала она. – Если вы не возражаете против того, чтобы принять...
И тут Розмари со Скиппером вышли из магазина. Скиппер обнимал единственный бумажный мешок, Розмари несла только сумочку – не больше бутерброда – на сверкающей золотой цепочке.
Это они? – догадался Эдриан.
Да.
Эдриан склонился к багажнику и стал перекладывать продукты.
– Скажите мне, когда они уедут, – попросил он.
Пара подошла к низкой красной спортивной машине. Розмари казалась по меньшей мере одного роста со Скиппером, если не выше, и у нее была походка отставной модели – если бы она врезалась в стену, первыми пострадали бы ее тазовые кости.
– Они смотрят в нашу сторону? – спросил Эдриан.
– Не думаю, что нас видно.
Скиппер открыл заднюю дверь, и Розмари исчезла из виду. Он поставил внутрь пакет с продуктами, закрыл дверцу, прошел к водительскому месту, протиснулся внутрь и завел мотор.
– Они уехали, – сказала Делия, увидев, как маленькая машина развернулась и стала удаляться с легким урчащим звуком.
Эдриан захлопнул крышку багажника. Сейчас он казался старше. Впервые за все время Делия заметила морщинки, идущие вниз от уголков его рта.
– Ну что ж... – грустно начал мужчина. Казалось грубым снова говорить о деньгах, но ей нужно было это сказать.
– По поводу чека...
– Пожалуйста, это я вам должен, – возразил он. – И гораздо больше. Спасибо, что выручили меня.
– Не за что, – ответила Делия. – Мне только жаль, что не оказалось никого действительно подходящего.
– Подходящего?
– Кого-то... ну, вы понимаете, – замялась она. – Такой же эффектной, как ваша жена.
– О чем вы говорите? – изумился Эдриан. – Вы очень хорошенькая! И у вас такое маленькое личико, как цветок.
Делия почувствовала, что краснеет. Он, должно быть, подумал, что дамочка набивается на комплименты.
– В любом случае, я рада, что смогла помочь. – Женщина отступила назад и открыла дверцу машины. – До свидания!
– До свидания, – повторил Эдриан. – Еще раз спасибо.
Эдриан стоял, пока Делия пыталась выехать со стоянки, как будто был ее проводником. И она, конечно, все время путала передачи, зная, что на нее смотрят. Потом слишком резко повернула руль, и колеса предательски взвизгнули. Наконец Делия вырвалась с парковки и смогла уехать. В зеркало заднего вида она видела, что Эдриан поднял руку и машет ей – он махал до тех пор, пока машина не скрылась за поворотом.
На полпути домой Делия внезапно сообразила, что нужно было отдать продукты, которые он набрал. Господи, все эти макароны, эти крошечные зернышки орзо и – тут она вспомнила – консоме. «Консоме мадрильен». Делия даже не знала, как правильно это произносится. Она уезжала с чужими покупками, и ей было стыдно от того, какой довольной она себя чувствовала, какой удачливой и какой богатой.
2
Проблема пластиковых пакетов в том, что их удобные ручки искушают унести сразу слишком много. Делия об этом забыла. И вспомнила только тогда, когда у нее затекли пальцы. Подогнать машину к заднему крыльцу было невозможно, чей-то фургон закрыл проезд. На самом большом дубе красовался ржавый металлический знак, предписывающий парковаться на улице, однако люди имели обыкновение его игнорировать.
Делия подошла к парадному входу и двинулась мимо небрежно высаженных кустов форсиции. Это был большой обветшалый дом, коричневые черепицы на крыше пестрели плесенью, а из ставен кое-где выпали дощечки. У Делии не было другого дома, как и у ее отца, и по той же причине. Ее мать, уроженка Восточного побережья, умерла от отказа почки еще тогда, когда Делия была слишком маленькой, чтобы запомнить что-либо. Девочка осталась на попечении отца и двух старших сестер. Она играла в классики на паркетном полу в гостиной под разлапистой латунной люстрой, которая до сих пор напоминала ей гигантского кузнечика. Рядом, в кухне за стеклянными дверьми, отец осматривал пациентов, и замуж Делия вышла за его ассистента. После свадьбы она просто разместила вещи мужа в своей спальне, а когда у них родились дети, совершенно не удивлялась, если очередной пациент вдруг кричал: «Делия? Ты где, дорогая? Хотел узнать, как поживают твои чудесные крошки».
Кот, растянувшийся на нижней ступеньке заднего крыльца, осуждающе замяукал при ее приближении. Его короткая серая шерстка была примята каплями дождя.
– Я же тебе говорила, – ворчала Делия, впуская кота внутрь, – я же предупреждала, что трава будет по-прежнему мокрой.
Туфли промокли, когда она пересекала лужайку, и тонкие подошвы напоминали холодную бумагу. Делия сняла обувь и вошла в кухню.
– Привет! – обратилась она к сыну. Тот развалился в пижаме возле стола и, почти сползая со стула, намазывал масло на кусок хлеба.
Делия поставила сумки и сказала:
– Приятно видеть, что ты встал так рано!
– Будто у меня был выбор, – мрачно отозвался подросток.
Он был младшим ребенком и, как мать всегда думала, больше всех походил на нее (у сына были светло-каштановые волосы и бледное веснушчатое лицо с фиолетовыми тенями под глазами). Но в прошлом месяце ему исполнилось пятнадцать, и он сразу же стал напоминать Сэма – вымахал почти до одного метра восьмидесяти сантиметров, его острый подбородок внезапно стал более квадратным, а руки превратились в более мускулистые и «представительные». Даже в том, как он держал нож, было что-то новое.
И голос у него был как у Сэма: глубокий, но ровный, без намека на скрипы и всхлипы, – не такой, как у брата.
– Надеюсь, ты купила кукурузные хлопья, – сказал он.
– Нет, я...
– Ну, мам!
– Подожди, я расскажу, почему я этого не сделала – торопливо проговорила Делия. – Это очень смешно! Настоящее приключение! Я стояла в продуктовом отделе, думала о своем...
Сын напустился на нее:
– Попробуй рассказать это Рамсэю.
– Рамсэю?
– Это он меня разбудил. Ввалился в комнату под утро, а всю ночь провел со своей подружкой. После этого мне уже не удалось заснуть.
Делия переключилась на сумки с продуктами (понятно, куда клонит сын). Она начала рыться в покупках, словно в них могли появиться кукурузные хлопья.
– Ну дай я тебе дорасскажу мое приключение, – бросила она через плечо. – Откуда ни возьмись, появляется этот человек. Симпатичный. Он был похож на моего первого возлюбленного, Уилла Бритта. Не думаю, что я когда-либо рассказывала тебе об Уилле...
– Мам, – перебил ее, – когда ты позволишь мне переехать в гостиную?
– О, Кэролл...
– Никто из моих знакомых не живет в одной комнате с братом.
– Ну-ыу-ну. Множество людей в этом мире живут в одной комнате со всей своей семьей, – возразила она.
– Но не со своим пьяным братом-студентом. И не тогда, когда в доме есть свободная комната, прямо через коридор.
Делия достала коробку орзо и бросила мимолетный взгляд на младшего сына. Парню нужно подстричься, но лучше сказать ему об этом в более подходящий момент.
– Кэролл, прости меня, – заговорила она, – просто я пока не готова.
– Тетя Элиза готова! Почему ты нет? Тетя Элиза тоже была дедушкиной дочкой, и она говорит, что, конечно, я должен жить в его комнате. Она не понимает, что мне мешает.
– А, вы только послушайте нас! – нарочито весело заговорила Делия. – Портим такой хороший день спорами! Где твой отец? У него пациент?
Кэролл, не ответив, бросил тост на тарелку и теперь сидел, упрямо раскачиваясь на стуле, явно добавляя линолеуму новых вмятин. Делия вздохнула.
– Милый, – начала она, – я правда знаю, что ты чувствуешь. И обещаю, что довольно скоро ты сможешь занять эту комнату. Но не сейчас! Еще рано! Там до сих пор пахнет табаком из трубки твоего деда.
– Если я там поселюсь – перестанет, – буркнул Кэролл.
– Но этого-то мне и не хочется.
– Черт, тогда я начну курить. Делия принужденно рассмеялась.
– И все же, твой отец с пациентом?
– Не-а.
– Где же он?
– Бегает.
– Он – что?
Кэролл снова взял бутерброд и начал громко жевать.
– Что он делает?
– Бегает, мам.
– Ты хотя бы предложил пойти с ним?
– Господи, да он просто бегает по аллее Гилман.
– Я же просила вас, умоляла не отпускать его одного. Что если что-нибудь случится, а поблизости никого не будет?
– На аллее Гилман мало шансов, – ответил Кэролл.
– В любом случае, отцу не следует бегать. Ему нужно ходить.
– Бег для него полезен, – сказал сын. – Слушай, он не волнуется, его доктора не волнуются. Так в чем проблема, мам?
Делия могла привести множество вариантов ответа, но только приложила руку ко лбу.
Такова была ее жизнь, о которой Делия не стала рассказывать молодому человеку из супермаркета: жизнь грустной, беспокойной, сорокалетней женщины которая уже несколько десятилетий не пила шампанского. Муж был старше ее на добрых пятнадцать лет и в прошлом феврале пережил приступ острой боли в груди. В «скорой помощи» сказали, что он был вызван ангиной. И теперь каждый раз, когда он отправлялся куда-либо один, Делия боялась. Она ненавидела, когда он водил машину, и продолжала находить причины, чтобы не заниматься любовью из страха, что это убьет его, и ночами лежала без сна, замирая в перерывах между долгими, медленными вдохами мужа.
И дети ее были не младенцами, они были взрослыми. Огромными, шумными, невоспитанными, надменными созданиями – Сьюзи, старшекурсница школы Гушера, с непонятным энтузиазмом тяготеющая к разнообразным, но непременно активным видам спорта; Рамсэй, первокурсник из института Хопкинса, готовый в любой момент упорхнуть из родительского гнезда к двадцативосьмилетней подружке, матери-одиночке, с которой он каким-то образом сошелся. (И Сьюзи, и Рамсэй были убеждены, что семейное благосостояние не позволяет им зажить самостоятельной жизнью.) И малыш Делии, ее любимчик, милый, славный Кэролл превратился в грубого подростка, вырывающегося из материнских объятий, критикующего ее одежду и с отвращением закатывающего глаза при каждом ее слове.
Как сейчас, например. Решив начать все сначала, Делия собрала покупки и спросила:
– Кто-нибудь звонил, пока меня не было? И услышала в ответ:
– С какой стати я буду отвечать на взрослые звонки.
Сын даже не удосужился придать фразе вопросительную интонацию.
Потому что взрослые покупают сельдерей для твоего любимого мятно-горохового супа, могла бы сказать Делия, но годы общения с подростками сделали ее пацифисткой. Она вышла из кухни и прошла через коридор в библиотеку, где у Сэма стоял автоответчик.
Они называли ее библиотекой, и книги действительно занимали все пространство стен от пола до потолка, но главным образом это была комната с телевизором. Бархатные занавески, постоянно задернутые, придавали помещению темно-красный отсвет старинного дома, как в кино. Кофейный столик загромождали жестянки из-под лимонада, коробки из-под пиццы и взятые напрокат видеофильмы. Сьюзи, расположившаяся на кушетке, смотрела субботние утренние мультфильмы вместе со своим приятелем Дрисколлом Эйвери. Эти двое начали встречаться так давно, что выглядели как брат и сестра, с одинаковой гладкой, чуть смуглой кожей, подтянутыми, лишенными талии фигурами в одинаковых мешковатых спортивных костюмах. Когда Делия вошла, Дрисколл слегка кивнул. Сьюзи и на это не сподобилась, только переключила канал на дистанционном пульте управления.
– Доброе утро вам двоим, – поздоровалась Делия. – Кто-нибудь звонил?
Сьюзи пожала плечами и еще раз щелкнула пультом. Дрисколл громко зевнул. Поэтому Делия не стала извиняться, когда подошла к автоответчику и встала прямо перед ними. Она нагнулась, чтобы нажать кнопку «Прослушивание сообщений», но ничего не произошло. Электронные приборы всегда приводили ее в недоумение.
– Как мне... – начала она, и тут скрипучий голос старой женщины наполнил комнату: «Доктор Гринстед, не могли бы вы ко мне вернуться? Это Грэйсон Ноулз, я сказала фармацевту о тех таблетках, но он спросил, принимала ли я...»
Что бы там ни интересовало фармацевта, все было заглушено потоком музыки из мультфильма про кролика Банни. Сьюзи, должно быть, увеличила громкость телевизора. «Биип», – сказала машина, а затем раздался голос сестры Делии: «Ди, это Элиза. Мне нужен адрес. Не могла бы ты перезвонить мне на работу?»
– Что она делает на работе в субботу? – спросила Делия, но ей никто не ответил. Би-ип.
«Это Миртл Аллингем», – прозвучал старческий голос.
– О господи, – пожаловалась Сьюзи Дрисколлу.
«Маршал и я хотели узнать, не желаете ли вы все поужинать с нами в воскресенье вечером. Ничего особенного! Только мы! И передайте молодой мисс Сьюзи, чтобы она привела этого замечательного Дрисколла. Скажем, в семь часов?»
Би-ип, би-ип, би-ип, би-ип, би-ип. Конец.
– Мы в прошлый раз ходили, – сказала Сьюзи, поглубже устраиваясь на кушетке. – Вычеркни нас.
– Ну я не знаю, – возразил Дрисколл. – Этот крабовый соус, что она подала, был не настолько плох.
– Мы не пойдем, Дрисколл, так что забудь об этом.
– Ей просто одиноко, вот и все, – стала объяснять Делия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Делия повернулась, заранее приготовив приятно-удивленную улыбку.
– Моей... э-э... Розмари, – сказал Эдриан, – и ее... э-э... Скиппером. Это – Делия Гринстед.
Розмари и не думала улыбаться, из-за чего Делия почувствовала себя глупо, зато Скиппер учтиво кивнул. Он скрестил руки на груди – короткие, мускулистые, волосатые руки, торчащие из рукавов рубашки-поло.
– Вы не родственница доктора Гринстеда? – спросил Скиппер Делию.
– Да! Он – мой... он был моим... он – мой муж, – промямлила она. Как объяснить наличие мужа в такой ситуации?
Но Скиппер, похоже, пропустил это мимо ушей и сообщил Розмари:
– Доктор Гринстед – личный врач моей мамы. Целую вечность ее лечит, верно? – обратился он к Делии.
– Верно, – согласилась та, совершенно не понимая, о ком идет речь. Розмари тем временем холодно ее изучала. Она нарочито наклоняла голову, подчеркивая асимметричность своей стрижки, которая драматично оттеняла линию подбородка. Делии, конечно, не было до этого дела, но, честно говоря, подумалось, что Эдриан заслуживает кого-нибудь поприветливее. Даже Скиппер заслуживал кого-нибудь поприветливее. Делия даже пожалела, что не надела утром высокие каблуки и более приличное платье.
– Доктор Гринстед – чуть ли не единственный человек в Балтиморе, кто еще выезжает на дом. – рассказывал Скиппер Розмари.
– Ну, только если это совершенно необходимо, – возразила Делия. Сработал рефлекс – она никогда не оставляла попыток защитить мужа от пациентов.
В это время запищал сканер, пробивая чек. Несколько минут назад перестала играть музыка, и голоса покупателей зазвучали громче и суетливее.
– С вас тридцать три сорок, – объявил кассир. Делия обернулась, чтобы выписать чек, и обнаружила, что Эдриан протягивает деньги.
– О! – воскликнула она, приготовившись спорить, но потом осознала, что Розмари все слышит.
Эдриан одарил ее широкой милой улыбкой и получил сдачу.
– Рад был встрече, – сказал он другой паре. Затем направился к выходу, толкая перед собой тележку, и Делия пошла следом.
Несколько последних дней частенько шел дождь, но в это утро небо прояснилось, и парковка в лимонных лучах солнца казалась отмытой до блеска и очень уютной. Эдриан подкатил тележку к краю тротуара и взял два пакета с продуктами, оставив один Делии. Она замялась, не зная, к чьей машине направиться. Мужчина уже двинулся к своей, которая была, очевидно, где-то поблизости, но Делия остановила его.
– Постойте, – сказала она. – Моя здесь.
– Но если они нас увидят? Мы не можем уехать в двух разных машинах!
– Ну, у меня есть жизнь, к которой нужно возвращаться, – огрызнулась Делия. Ей показалось, что все это зашло довольно далеко. Из-за какого-то незнакомца она не купила шпинат, кукурузные хлопья и еще множество других вещей. Делия открыла багажник своего «Плимута».
– Ну ладно, – согласился Эдриан. – Нужно только укладывать продукты очень-очень медленно, и, когда мы закончим, они уже уедут. Им не так много нужно пробить – два бифштекса, две картофелины, пучок латука и коробку леденцов. Это не займет много времени.
Делия была поражена его наблюдательностью. Она смотрела, как Эдриан раскладывает пакеты в багажнике, добрых полминуты устанавливая маленькую коробочку. Это были орзо – самые необыкновенные, самые крохотные макароны из всех, которые она видела на полках, но никогда не покупала. Ей казалось, что они похожи на рис, а в таком случае, почему бы вместо них не приготовить рис, что уж точно более питательно? Делия передала мужчине пакет, который держала в руках, и он заботливо поставил его между двумя первыми.
– Они еще не выходили? – спросил Эдриан.
– Нет, – ответила она, глядя на выход. – Послушайте, я должна вам деньги...
– Я угощаю.
– Нет, в самом деле, я должна с вами расплатиться. Только я собиралась выписать чек, наличных у меня нет. Вы не примете чек? Я могу показать водительские права, – сказала Делия.
Эдриан рассмеялся.
– Я серьезно, – настаивала она. – Если вы не возражаете против того, чтобы принять...
И тут Розмари со Скиппером вышли из магазина. Скиппер обнимал единственный бумажный мешок, Розмари несла только сумочку – не больше бутерброда – на сверкающей золотой цепочке.
Это они? – догадался Эдриан.
Да.
Эдриан склонился к багажнику и стал перекладывать продукты.
– Скажите мне, когда они уедут, – попросил он.
Пара подошла к низкой красной спортивной машине. Розмари казалась по меньшей мере одного роста со Скиппером, если не выше, и у нее была походка отставной модели – если бы она врезалась в стену, первыми пострадали бы ее тазовые кости.
– Они смотрят в нашу сторону? – спросил Эдриан.
– Не думаю, что нас видно.
Скиппер открыл заднюю дверь, и Розмари исчезла из виду. Он поставил внутрь пакет с продуктами, закрыл дверцу, прошел к водительскому месту, протиснулся внутрь и завел мотор.
– Они уехали, – сказала Делия, увидев, как маленькая машина развернулась и стала удаляться с легким урчащим звуком.
Эдриан захлопнул крышку багажника. Сейчас он казался старше. Впервые за все время Делия заметила морщинки, идущие вниз от уголков его рта.
– Ну что ж... – грустно начал мужчина. Казалось грубым снова говорить о деньгах, но ей нужно было это сказать.
– По поводу чека...
– Пожалуйста, это я вам должен, – возразил он. – И гораздо больше. Спасибо, что выручили меня.
– Не за что, – ответила Делия. – Мне только жаль, что не оказалось никого действительно подходящего.
– Подходящего?
– Кого-то... ну, вы понимаете, – замялась она. – Такой же эффектной, как ваша жена.
– О чем вы говорите? – изумился Эдриан. – Вы очень хорошенькая! И у вас такое маленькое личико, как цветок.
Делия почувствовала, что краснеет. Он, должно быть, подумал, что дамочка набивается на комплименты.
– В любом случае, я рада, что смогла помочь. – Женщина отступила назад и открыла дверцу машины. – До свидания!
– До свидания, – повторил Эдриан. – Еще раз спасибо.
Эдриан стоял, пока Делия пыталась выехать со стоянки, как будто был ее проводником. И она, конечно, все время путала передачи, зная, что на нее смотрят. Потом слишком резко повернула руль, и колеса предательски взвизгнули. Наконец Делия вырвалась с парковки и смогла уехать. В зеркало заднего вида она видела, что Эдриан поднял руку и машет ей – он махал до тех пор, пока машина не скрылась за поворотом.
На полпути домой Делия внезапно сообразила, что нужно было отдать продукты, которые он набрал. Господи, все эти макароны, эти крошечные зернышки орзо и – тут она вспомнила – консоме. «Консоме мадрильен». Делия даже не знала, как правильно это произносится. Она уезжала с чужими покупками, и ей было стыдно от того, какой довольной она себя чувствовала, какой удачливой и какой богатой.
2
Проблема пластиковых пакетов в том, что их удобные ручки искушают унести сразу слишком много. Делия об этом забыла. И вспомнила только тогда, когда у нее затекли пальцы. Подогнать машину к заднему крыльцу было невозможно, чей-то фургон закрыл проезд. На самом большом дубе красовался ржавый металлический знак, предписывающий парковаться на улице, однако люди имели обыкновение его игнорировать.
Делия подошла к парадному входу и двинулась мимо небрежно высаженных кустов форсиции. Это был большой обветшалый дом, коричневые черепицы на крыше пестрели плесенью, а из ставен кое-где выпали дощечки. У Делии не было другого дома, как и у ее отца, и по той же причине. Ее мать, уроженка Восточного побережья, умерла от отказа почки еще тогда, когда Делия была слишком маленькой, чтобы запомнить что-либо. Девочка осталась на попечении отца и двух старших сестер. Она играла в классики на паркетном полу в гостиной под разлапистой латунной люстрой, которая до сих пор напоминала ей гигантского кузнечика. Рядом, в кухне за стеклянными дверьми, отец осматривал пациентов, и замуж Делия вышла за его ассистента. После свадьбы она просто разместила вещи мужа в своей спальне, а когда у них родились дети, совершенно не удивлялась, если очередной пациент вдруг кричал: «Делия? Ты где, дорогая? Хотел узнать, как поживают твои чудесные крошки».
Кот, растянувшийся на нижней ступеньке заднего крыльца, осуждающе замяукал при ее приближении. Его короткая серая шерстка была примята каплями дождя.
– Я же тебе говорила, – ворчала Делия, впуская кота внутрь, – я же предупреждала, что трава будет по-прежнему мокрой.
Туфли промокли, когда она пересекала лужайку, и тонкие подошвы напоминали холодную бумагу. Делия сняла обувь и вошла в кухню.
– Привет! – обратилась она к сыну. Тот развалился в пижаме возле стола и, почти сползая со стула, намазывал масло на кусок хлеба.
Делия поставила сумки и сказала:
– Приятно видеть, что ты встал так рано!
– Будто у меня был выбор, – мрачно отозвался подросток.
Он был младшим ребенком и, как мать всегда думала, больше всех походил на нее (у сына были светло-каштановые волосы и бледное веснушчатое лицо с фиолетовыми тенями под глазами). Но в прошлом месяце ему исполнилось пятнадцать, и он сразу же стал напоминать Сэма – вымахал почти до одного метра восьмидесяти сантиметров, его острый подбородок внезапно стал более квадратным, а руки превратились в более мускулистые и «представительные». Даже в том, как он держал нож, было что-то новое.
И голос у него был как у Сэма: глубокий, но ровный, без намека на скрипы и всхлипы, – не такой, как у брата.
– Надеюсь, ты купила кукурузные хлопья, – сказал он.
– Нет, я...
– Ну, мам!
– Подожди, я расскажу, почему я этого не сделала – торопливо проговорила Делия. – Это очень смешно! Настоящее приключение! Я стояла в продуктовом отделе, думала о своем...
Сын напустился на нее:
– Попробуй рассказать это Рамсэю.
– Рамсэю?
– Это он меня разбудил. Ввалился в комнату под утро, а всю ночь провел со своей подружкой. После этого мне уже не удалось заснуть.
Делия переключилась на сумки с продуктами (понятно, куда клонит сын). Она начала рыться в покупках, словно в них могли появиться кукурузные хлопья.
– Ну дай я тебе дорасскажу мое приключение, – бросила она через плечо. – Откуда ни возьмись, появляется этот человек. Симпатичный. Он был похож на моего первого возлюбленного, Уилла Бритта. Не думаю, что я когда-либо рассказывала тебе об Уилле...
– Мам, – перебил ее, – когда ты позволишь мне переехать в гостиную?
– О, Кэролл...
– Никто из моих знакомых не живет в одной комнате с братом.
– Ну-ыу-ну. Множество людей в этом мире живут в одной комнате со всей своей семьей, – возразила она.
– Но не со своим пьяным братом-студентом. И не тогда, когда в доме есть свободная комната, прямо через коридор.
Делия достала коробку орзо и бросила мимолетный взгляд на младшего сына. Парню нужно подстричься, но лучше сказать ему об этом в более подходящий момент.
– Кэролл, прости меня, – заговорила она, – просто я пока не готова.
– Тетя Элиза готова! Почему ты нет? Тетя Элиза тоже была дедушкиной дочкой, и она говорит, что, конечно, я должен жить в его комнате. Она не понимает, что мне мешает.
– А, вы только послушайте нас! – нарочито весело заговорила Делия. – Портим такой хороший день спорами! Где твой отец? У него пациент?
Кэролл, не ответив, бросил тост на тарелку и теперь сидел, упрямо раскачиваясь на стуле, явно добавляя линолеуму новых вмятин. Делия вздохнула.
– Милый, – начала она, – я правда знаю, что ты чувствуешь. И обещаю, что довольно скоро ты сможешь занять эту комнату. Но не сейчас! Еще рано! Там до сих пор пахнет табаком из трубки твоего деда.
– Если я там поселюсь – перестанет, – буркнул Кэролл.
– Но этого-то мне и не хочется.
– Черт, тогда я начну курить. Делия принужденно рассмеялась.
– И все же, твой отец с пациентом?
– Не-а.
– Где же он?
– Бегает.
– Он – что?
Кэролл снова взял бутерброд и начал громко жевать.
– Что он делает?
– Бегает, мам.
– Ты хотя бы предложил пойти с ним?
– Господи, да он просто бегает по аллее Гилман.
– Я же просила вас, умоляла не отпускать его одного. Что если что-нибудь случится, а поблизости никого не будет?
– На аллее Гилман мало шансов, – ответил Кэролл.
– В любом случае, отцу не следует бегать. Ему нужно ходить.
– Бег для него полезен, – сказал сын. – Слушай, он не волнуется, его доктора не волнуются. Так в чем проблема, мам?
Делия могла привести множество вариантов ответа, но только приложила руку ко лбу.
Такова была ее жизнь, о которой Делия не стала рассказывать молодому человеку из супермаркета: жизнь грустной, беспокойной, сорокалетней женщины которая уже несколько десятилетий не пила шампанского. Муж был старше ее на добрых пятнадцать лет и в прошлом феврале пережил приступ острой боли в груди. В «скорой помощи» сказали, что он был вызван ангиной. И теперь каждый раз, когда он отправлялся куда-либо один, Делия боялась. Она ненавидела, когда он водил машину, и продолжала находить причины, чтобы не заниматься любовью из страха, что это убьет его, и ночами лежала без сна, замирая в перерывах между долгими, медленными вдохами мужа.
И дети ее были не младенцами, они были взрослыми. Огромными, шумными, невоспитанными, надменными созданиями – Сьюзи, старшекурсница школы Гушера, с непонятным энтузиазмом тяготеющая к разнообразным, но непременно активным видам спорта; Рамсэй, первокурсник из института Хопкинса, готовый в любой момент упорхнуть из родительского гнезда к двадцативосьмилетней подружке, матери-одиночке, с которой он каким-то образом сошелся. (И Сьюзи, и Рамсэй были убеждены, что семейное благосостояние не позволяет им зажить самостоятельной жизнью.) И малыш Делии, ее любимчик, милый, славный Кэролл превратился в грубого подростка, вырывающегося из материнских объятий, критикующего ее одежду и с отвращением закатывающего глаза при каждом ее слове.
Как сейчас, например. Решив начать все сначала, Делия собрала покупки и спросила:
– Кто-нибудь звонил, пока меня не было? И услышала в ответ:
– С какой стати я буду отвечать на взрослые звонки.
Сын даже не удосужился придать фразе вопросительную интонацию.
Потому что взрослые покупают сельдерей для твоего любимого мятно-горохового супа, могла бы сказать Делия, но годы общения с подростками сделали ее пацифисткой. Она вышла из кухни и прошла через коридор в библиотеку, где у Сэма стоял автоответчик.
Они называли ее библиотекой, и книги действительно занимали все пространство стен от пола до потолка, но главным образом это была комната с телевизором. Бархатные занавески, постоянно задернутые, придавали помещению темно-красный отсвет старинного дома, как в кино. Кофейный столик загромождали жестянки из-под лимонада, коробки из-под пиццы и взятые напрокат видеофильмы. Сьюзи, расположившаяся на кушетке, смотрела субботние утренние мультфильмы вместе со своим приятелем Дрисколлом Эйвери. Эти двое начали встречаться так давно, что выглядели как брат и сестра, с одинаковой гладкой, чуть смуглой кожей, подтянутыми, лишенными талии фигурами в одинаковых мешковатых спортивных костюмах. Когда Делия вошла, Дрисколл слегка кивнул. Сьюзи и на это не сподобилась, только переключила канал на дистанционном пульте управления.
– Доброе утро вам двоим, – поздоровалась Делия. – Кто-нибудь звонил?
Сьюзи пожала плечами и еще раз щелкнула пультом. Дрисколл громко зевнул. Поэтому Делия не стала извиняться, когда подошла к автоответчику и встала прямо перед ними. Она нагнулась, чтобы нажать кнопку «Прослушивание сообщений», но ничего не произошло. Электронные приборы всегда приводили ее в недоумение.
– Как мне... – начала она, и тут скрипучий голос старой женщины наполнил комнату: «Доктор Гринстед, не могли бы вы ко мне вернуться? Это Грэйсон Ноулз, я сказала фармацевту о тех таблетках, но он спросил, принимала ли я...»
Что бы там ни интересовало фармацевта, все было заглушено потоком музыки из мультфильма про кролика Банни. Сьюзи, должно быть, увеличила громкость телевизора. «Биип», – сказала машина, а затем раздался голос сестры Делии: «Ди, это Элиза. Мне нужен адрес. Не могла бы ты перезвонить мне на работу?»
– Что она делает на работе в субботу? – спросила Делия, но ей никто не ответил. Би-ип.
«Это Миртл Аллингем», – прозвучал старческий голос.
– О господи, – пожаловалась Сьюзи Дрисколлу.
«Маршал и я хотели узнать, не желаете ли вы все поужинать с нами в воскресенье вечером. Ничего особенного! Только мы! И передайте молодой мисс Сьюзи, чтобы она привела этого замечательного Дрисколла. Скажем, в семь часов?»
Би-ип, би-ип, би-ип, би-ип, би-ип. Конец.
– Мы в прошлый раз ходили, – сказала Сьюзи, поглубже устраиваясь на кушетке. – Вычеркни нас.
– Ну я не знаю, – возразил Дрисколл. – Этот крабовый соус, что она подала, был не настолько плох.
– Мы не пойдем, Дрисколл, так что забудь об этом.
– Ей просто одиноко, вот и все, – стала объяснять Делия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42