Его рот скривился.— Вы снова принялись язвить, значит, вам гораздо лучше, — сделал он заключение. — Как насчет завтрака?Улыбка с ее лица исчезла.— Нет! — вырвалось само собой. При одной мысли о еде желудок переворачивался. — Благодарю за ваши заботы обо мне — за то, что вы присматривали за мной. Вы спокойно могли укрыться одеялом с головой и предоставить мне самой все расхлебывать.— Как, оставить прекрасную даму в беде? — поддразнил он, и она снова обнаружила, что ей это нравится.— Ну, в любом случае спасибо, мистер Каннингем, — сказала она искренне и увидела, что рот его снова покривился. — Что? — не поняла она.— Мы спали вместе — и я все равно мистер Каннингем? — В его серых глазах заметались дьявольские огоньки.— Тут большая разница! — запротестовала она. — Мы просто делили комнату.— Я и правда думаю, Эмили, — перехватил он инициативу, видя, что она открывает и закрывает рот, как рыба, вытащенная на сушу, — что мы достаточно хорошо знакомы, чтобы называть друг друга просто по именам.— Ну, в этом случае… — И почему она постоянно краснеет в самые неподходящие моменты? Она отвернулась и внезапно заметила свою сумку. Где она ее в последний раз бросила, выпало у нее из памяти, но она надеялась, что ключи от машины машинально сунула туда. — Я лучше пойду выручать свою машину, — заявила она.— Ваша машина никуда не уедет до оттепели. — И раньше, чем она успела возразить, продолжил:— Я уже ходил на нее полюбоваться.Но Эмми было непросто свернуть с пути.— Думаю, можно найти трактор, чтобы ее вытянуть.— Ваша машина — не единственная не туда заехавшая прошлой ночью. А несрочные случаи оставят на потом. Если не будет оттепели, то до понедельника на машину вам рассчитывать не следует.Она уставилась на него.— Но у меня срочный случай. Мне надо домой. Я…— Я отвезу вас домой.И как он может быть таким невозмутимым?— Но вы же тут в гостях! — запротестовала она. И, охваченная внезапной неловкостью, напомнила:— Я и так уже подпортила вам удовольствие прошлой ночью…— Разве я так сказал?— Нет, но…— Слушайте внимательно, Эмили Лоусон. Я везу вас сегодня домой — и точка. Чтобы вести машину, вам нужно хорошо себя чувствовать, а если откровенно, то ваш вид не вызывает у меня никакого доверия!Спасибо! Как она должна выглядеть, если всю ночь ее выворачивало наизнанку? Изображает из себя надутого начальника! Не много времени ему понадобилось, чтобы вернуться к тону «Делайте что ведено»! Но нельзя забывать о тете Ханне. Если Эмми сейчас поедет с Каннингемом, то сможет взять такси и забрать ее из «Кесвика».— Это нехорошо по отношению к вашим хозяевам. Поездка займет не один час, и…— Все спят и вряд ли поднимутся до полудня, — прервал он.Эмми поняла, что ни одно из ее возражений не будет принято, и уступила:— Как дороги?— Все магистрали уже расчистили, но добираться до них лучше все-таки в дневное время. Эмми взяла сумку.— Сейчас время подходящее? — (Вместо ответа он последовал за ней.) — Вы не поблагодарите за меня мистера и миссис Шорт, а также их экономку? — спросила она, когда Барден открыл перед ней дверь.— Обязательно, — пообещал он. Весь путь до машины он крепко держал Эмми под руку, не давая поскользнуться на снегу.Эмми села в машину и закрыла глаза из-за слепящего света, отражаемого снегом, а открыв их, увидела, что они свернули с главной дороги и подъезжают к ее дому.— Я заснула! — изумилась она. — Простите.— Вам это только на пользу, — добродушно ответил Барден. — Нам, кажется, где-то тут надо повернуть.Эмми дала необходимые разъяснения, и уже через пару минут он припарковывал свою дорогостоящую машину перед обшарпанным домом, в котором она жила.— Не желаете ли перед обратной дорогой выпить чашечку кофе? — задала она полагающийся по правилам хорошего тона вопрос, считая, что не может не пригласить Каннингема после всех его хлопот, и одновременно надеясь, что ее предложение будет отвергнуто, что он скажет: «Нет, нет, я очень спешу».— Спасибо, — тут же согласился он. А стоило ей вынуть ключи, как он отобрал их у нее и первым направился к подъезду. Судя по внешнему виду входной двери, ее прекрасно можно было бы открыть, просто слегка надавив на нее плечом. Он оставил это обстоятельство без комментариев, отпер дверь и пропустил Эмми внутрь.Он держал ключи, пока они шли по коридору к ее квартире.— Это тут, — сказала она, и он снова отпер перед ней дверь. — Заходите, — пригласила она его в гостиную. Контраст обстановки квартиры и внешнего вида дома был так велик, что его удивление стало очевидным. Элегантный палас и кое-какая мебель, стоявшая в квартире, последовательно переезжали вместе с Эммой.— Вы давно живете одна? — поинтересовался он, отрывая глаза от мебели, чтобы уставиться на нее.Слово «обязательства» снова подняло свою уродливую голову. Он не должен знать о тете Ханне!— Не очень, — ответила она. — Я сейчас принесу кофе.Она повернулась, чтобы уйти, но Барден удержал ее за руку:— Что такого я сказал?— Что сказал?— Я коснулся какого-то больного места?— Пф. Вы тоже не выспались, — небрежно отмахнулась она, надеясь, что он постарается не задавать ненужных вопросов.Но если она считала, что, уйдя в кухню, уходит от разговора, то просчиталась. Не успела она наполнить чайник и поставить на плиту, как Барден вырос у нее за спиной. Ну вот, снова он за свое. Неприязнь к нему опять начала нарастать. Может, чашка кофе его отвлечет?— Сахар?Она отлично знала, что сахара не требуется, но молчание становилось невыносимым. Ужасно не хочется, чтобы он совал нос в ее жизнь. Но, исходя из его методов ведения бизнеса, можно заключить: то, что от него пытаются утаить, всегда вызывает у него повышенный интерес.Он не удостоил ответом ее вопрос о сахаре, а мягко поинтересовался:— Когда умерли ваши родители, Эмми? Эта тема ее тоже не очень-то устраивала, почва под ногами продолжала колебаться. И странно: раньше ее раздражало, что он не называет ее по-дружески, теперь же раздражало именно то, что называет. Действует расслабляюще. Но очевидного вреда в том, что она ответит, не будет.— Отец умер, когда мне было десять, мать — пятью годами позже.— Но вы не могли жить одна с пятнадцати лет!Эмми не знала, на что решиться. Подавай ему всю правду!— Это так важно? — вырвалось, у нее наконец.Он улыбнулся. Что за мерзкая ухмылка!— Помните, я говорил, что вы смешите меня?Был бы у нее подходящий метательный снаряд, она бы посмешила этого типа, метнув его ему в башку.— У меня был отчим! — враждебно бросила она.— Вы не ладили?— Прекрасно ладили. Я его очень любила. Он… — ее гнев поугас, — он умер год назад. — Она зло посмотрела на Бардена, зная, что уж больше ничего ему не скажет. Ее должность слишком ей дорога, чтобы терять ее. Ни при каких обстоятельствах не стоит признаваться, что на собеседовании она скрыла правду.Он кротко смотрел ей в глаза.— Вы пережили тяжелые времена. Есть у вас еще родные? — тихо спросил он.О, зануда! Она повернулась к нему спиной. Ответить надо: да или нет. Интересно, бабушка по отчиму считается родней? Внезапно она осознала, что раздумывает слишком долго.— Нет! — быстро выкрикнула ему в лицо. — Простите, — извинилась тут же. Что за проныра, нельзя же быть таким хитроумным — лезет во все дырки, он уже достаточно узнал о ее семье, хватит с него. — Думаю, что вчерашнее приключение измотало меня больше, чем я думала. Я… я очень устала.Барден Каннингем оглядел ее бледное лицо.— От вас одни глаза остались! — пробормотал он и затем решительно заявил:— Бог с ним, с кофе, — я ухожу. А вы, Эмили Лоусон, немедленно отправляетесь в постель.Выдав, таким образом, положенную ей порцию указаний, он неожиданно сжал оба ее локтя, и пока она, зачарованная, глядела на него в упор, склонился и запечатлел у нее на лбу целомудренный поцелуй.Сердце ее забилось, грозя выскочить из груди. Она торопливо оттолкнула Каннингема от себя.— Я не настолько больна! — воскликнула она, разозленная поведением собственного сердца не меньше, чем поступком босса.Он улыбнулся самой своей обаятельной улыбкой. Ни слова не говоря, вышел вон. Эмми плюхнулась в кресло. Силы небесные, неудивительно, что женщины падают перед ним словно кегли! Но она не из таких, пусть не надеется, похотливая свинья! Глава 4 У Эмми не было времени ложиться в постель, как ей было приказано. Да и в любом случае она чувствовала себя лучше с каждой минутой. Убедившись, что к приему тети Ханны все готово, она решила немедленно поехать за старой дамой. Главные дороги уже совсем чистые. Надо поймать такси.— Где твоя машина? — сразу спросила тетя Ханна.— Прошлой ночью шел снег, и я съехала с дороги, — ответила Эмми, помещая тетю Ханну на заднее сиденье и забираясь в машину следом. После заверений, что все в порядке, ничего не сломалось и не испортилось, тетя Ханна снова переключилась на мотоциклы, которые, казалось, стали ее чуть ли не единственной страстью. Тетя принялась услаждать слух Эмми историей о том, как она на своем мотоцикле попала в гололед, и как ее понесло, и чем все закончилось.Если не считать неизвестно откуда появившегося убеждения, что они собираются отправиться в музей, где выставляются бесценные образцы мотоциклов, тетя, казалось, мыслила совершенно адекватно. В шесть вечера, несмотря на сгустившиеся сумерки, она вдруг решила, что неплохо бы пройтись…— Может быть скользко, на тротуарах — лед, — попыталась отговорить ее Эмми.— Мы пойдем по дороге.Они прогулялись вокруг квартала. Тетя Ханна пришла в исключительно приподнятое настроение, когда Эмми предложила, если будет хорошая погода, съездить в желанный музей в следующую субботу. Эмми помогла тете освободиться от бесконечных слоев одежды, потом занялась обедом.Они мыли в кухне посуду, когда зазвонил телефон.— Да? — ответила Эмми и с внезапной нервной дрожью узнала голос Бардена Каннингема.— Я звонил раньше. Вы, должно быть, выходили, — сказал он.— Да. Да, выходила, — ответила она, мысленно собравшись. — Что-то не так с документами? — поинтересовалась она. Нет ей от них спасения. Заниматься ими в субботний вечер, в гостях!— Я беспокоился о вас. Не тошнит вас больше?— О, вы так добры! — воскликнула она и услышала улыбку в его голосе.— Я беспокоился, что вы опять начали бегать в ванную, а голову вам поддержать теперь некому.Эмми рассмеялась. Ее охватила внезапная легкость от его дружеского обращения. И она потеряла всякую бдительность, весело откликнувшись:— О, а я не одна. Я… — И внезапно замерла. Бог мой, он же не должен знать о тете Ханне.— Вы в компании? — резко выкрикнул он.Эй, эй, куда подевалось его дружелюбное поддразнивание?Отрицать было уже слишком поздно. Эмми снова собралась — ее «компанией» может быть кто угодно! Уточнять совсем не обязательно!— Да, — ответила она. — Да, в компании. — Если бы у нее и было что добавить к этой реплике, то слушателя уже не оказалось: связь оборвалась.Она медленно вернулась в кухню, размышляя о внезапном окончании разговора. И что она сделала? Видимо, чем-то расстроила его. Возможно, узнав, что она не одна, он пожалел, что оторвался от своих дел, чтобы побеспокоиться о ней.В воскресенье Эмми заскочила к Адриану Пайну и пригласила его на обед. На протяжении обеда тетя Ханна несколько раз пыталась переименовать Адриана в Давида, но это не омрачило общей обстановки. Адриан предложил отвести Эмми вечером следующего дня взглянуть на ее машину и попытаться вытащить ее.Адриан был студентом колледжа и в четыре оставил их, чтобы закончить письменную работу.— Давид показался мне вполне милым мальчиком, — пробормотала тетя Ханна, когда он ушел.«Милому мальчику» было уже не меньше двадцати шести.— Да, вполне, — согласилась Эмми, ясно понимая, что тете Ханне Адриан совершенно не понравился, но она пытается вести себя с рыцарственным великодушием.В полпятого тетя решила, что пора возвращаться в «Кесвик». Эмми проводила ее на такси.К понедельнику она уже совершенно оправилась, хотя и проснулась с раскалывающейся головой. Проглотила пару таблеток аспирина, чихнула, но считать себя заболевшей нужным не сочла.Ей пришлось воспользоваться общественным транспортом, и по приезде она сдержанно похвалила себя — было всего десять минут девятого.Оба — и Барден Каннингем, и Дон Обри — находились в комнате, которую Эмми делила с Дон. Все равно: сегодня она появилась вовремя — может, пятничные события ей в связи с этим простят. Она радостно приветствовала присутствующих:— Доброе утро!— Доброе утро. — Дон улыбнулась, Барден просто что-то прорычал.Сейчас она займется работой. Слава богу, наступила оттепель. Вечером ее будет ждать Адриан, и если все удачно сложится, то к завтрашнему дню она снова будет с машиной.Планы по освобождению машины постепенно отодвигались в ее мыслях все дальше и дальше, по мере того как она погружалась в работу. Честно говоря, она вовсе забыла об этом, когда открылась дверь Бардена Каннингема и тот зашел поговорить с Дон. Напрасный труд: Дон ушла, улизнула от него. Одновременно зазвонил телефон. Звонок был из «Кесвика».— Миссис Витфорд снова ушла, никого не поставив в известность, — торопливо сказала Лиза Браун.Эмми, кожей чувствуя присутствие рядом Бардена, желавшего узнать, не ему ли звонят, опустила глаза, пытаясь сохранять спокойствие.— Давно?— Час назад или чуть больше.— И?.. — начала Эмми, и Лиза Браун будто бы прочла ее мысли.— Я посылала наших сотрудников на поиски — они только что вернулись. Поблизости ее нигде нет. Наверное, она снова отправилась на вашу старую квартиру.Эмми не отдавала себе отчета, что ее наниматель, ее занятой наниматель все еще находится в той же комнате, когда ответила:— Очень вероятно. Предоставьте это мне. Я поеду и погляжу.Она положила трубку, подняла глаза и… Серые глаза изучали ее, ожидая. Ой-ой-ой, надо попросить его, чтобы отпустил. Конечно, работа для нее чрезвычайно важна. Только на данный момент еще важнее тетя Ханна.Эмми машинально схватила сумку, поднялась и одновременно с этим начала бормотать:— Простите меня. Мне нужно отлучиться на час-другой.— Похоже, дело неотложное? — спросил он. Чего тут отвечать: она торопится и он ей несимпатичен.— У вас нет машины, — напомнил он, явно недовольный ее упрямым молчанием.— Я возьму такси.— Настолько срочно?Эмми тупо кивнула, сознавая, что должность ее висит на волоске, но она также понимала, что наверняка лишится ее, если сознается в своей лжи на собеседовании. Остается лишь молиться, чтобы он не объявил: «Не трудитесь возвращаться назад».Этого он не сказал. Зато она чуть не упала, услышав его резкие слова:— Такси не понадобится. Я вас отвезу.— Нет! — Паника охватила ее.Он улыбнулся, без всякой радости впрочем, и приказал:— Берите пальто. — Тут дверь открылась, впустив Дон. — Я на часок отлучусь, Дон. Эмили забираю с собой. Если потребуюсь, свяжитесь со мной по мобильному.Как Эмми ненавидела этого начальственного Бардена, указания дающего Каннингема. Презирала его, забираясь на пассажирское сиденье его машины. Но снова и снова мысли о нем перебивала неотступная тревога за пропавшую тетушку.Мотор завелся.— К вам домой? — приятным голосом осведомился Барден.Не следует доверять его джентльменским манерам. Зачем ему соваться не в свое дело? Естественно, она должна быть благодарна за его услужливость, но никакой благодарности чувствовать не желала. Единственная причина его поступка — низменное любопытство. Все, чего она добилась, не рассказав об обстоятельствах, требующих ее вмешательства, — это пробуждение его наклонности выведывать то, чего он не знал.— Нет, — хмуро ответила она и была вынуждена дать ему указания, как добраться до их прежнего дома, а потом погрузилась в свое беспокойство.Только в пятницу тетя Ханна ушла, никому не доложившись, и вот опять. Трудно предсказать, как отнесется к этому Лиза Браун, если такие выходки станут постоянными. Не будет же она всякий раз посылать своих людей на поиски. А ведь тетя Ханна довольна «Кесвиком». Что, если они попросят ее их покинуть?Да, проблем у нее предостаточно даже на данный момент, не стоит думать еще и о грядущих неприятностях. Вот, наконец, они и подъезжают.— Притормозите, — услышала она свой голос, — и вон там сверните направо. — Еще один поворот, и они оказались на улице с богатыми красивыми домами. Тети Ханны нигде не видно. Но сначала надо бы избавиться от Каннингема. Если она найдет тетю, то прекрасно сможет отвезти ее на такси. — Спасибо, что подвезли. Я вернусь в контору, как только освобожусь, — добавила она, собрав остатки своего обаяния. С этими словами, ни разу не оглянувшись, она направилась к главному входу своего бывшего дома. Хочется верить, что работа у нее еще есть.Шума мотора за спиной не слышно. Чего он выжидает? Ладно, в первую очередь — главное. Она поднялась по ступеням.Но раньше, чем она успела нажать кнопку звонка, дверь сама распахнулась, и Джонни Дживонс, тридцатидвухлетний мужчина, один из самых милых людей, которых она знала, вышел на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13