Было просто идиотизмом думать, что она сможет провести дружеский вечер в компании человека, которого когда-то без памяти любила. Чем дольше Крессида сидела рядом с ним, тем труднее ей было убедить себя в правильности собственного решения — разорвать узы, некогда связывавшие их.
Она кивнула.
— Да. Я действительно очень устала. Стефано заплатил по счету и, помогая ей надеть куртку, слегка коснулся руками ее плеч. Это было всего лишь легкое прикосновение, однако оно подействовало на нее как сильнейший удар под дых — это было так непохоже на целомудренные объятия Дэвида, которыми он иногда награждал ее.
Она удивилась, поняв, что Стефано собирается отвезти домой сначала ее, а потом Дэвида. Неужели она надеялась, что он опять станет приставать к ней, чтобы продемонстрировать силу своей сексуальной привлекательности?
Ну что ж, он до нее не дотронулся. И плетясь в ванную, чтобы почистить перед сном зубы, она думала, почему же то чувство, которое она сейчас испытывает, больше похоже на разочарование, чем на облегчение.
Глава 4
После бессонной ночи, полная сомнений относительно намерений Стефано, Крессида встала с постели бледная, с темными кругами под глазами. Где-то в середине ночи она окончательно проснулась и, ворочаясь с боку на бок, без конца думала, что означает тот факт, что Стефано является спонсором ее спектакля, и какие последствия это может иметь.
Станет ли он использовать свою власть для осуществления своих целей — каковы бы они ни были? Она пока еще не могла понять, что скрывается за его неожиданным интересом к искусству. Он намекнул на выгоду, однако, думая об этом всю ночь, она пришла к выводу, что это не может быть единственным мотивом. Нетрадиционная пьеса малоизвестного автора — это не то, что может привлечь столь богатого и могущественного человека, как Стефано. Смущало и озадачивало подозрение: не ее ли участие в спектакле привело его сюда? Но почему? Расставание было горьким, оба наговорили друг другу много злых и обидных слов. Жестоких слов, которые оставляют рубцы на душе. Так почему же он все-таки приехал?
Крессида посмотрела на часы. Было еще рано — лишь начало девятого. Так что у нее есть время решить, как действовать. Разумеется, она не должна пассивно наблюдать, как Стефано грозно кружит вокруг нее. Она уже больше не наивная девятнадцатилетняя девчонка, подавляемая этим сильным и опытным человеком. Но одну истину из своего неудачного брака она вынесла: оставлять проблему нерешенной много хуже, чем сразу же попытаться ее решить. Она не собирается тушеваться и теряться в догадках относительно намерений этого человека — черт бы его побрал, — а пойдет к нему и спросит.
Она приняла душ и быстренько оделась в выцветшие синие джинсы, которые обычно надевала на репетиции, и просторную хлопчатобумажную рубашку. Волосы она заплела в толстую аккуратную косу. Пренебрегая косметикой, она выпила чашку кофе и стала дожидаться девяти часов.
Ей не надо было проверять номер телефона, она запомнила его на всю жизнь. Семья ди Камилла имела представительства во всех крупных городах. Когда она познакомилась со Стефано, он занимался тем, что способствовал росту доходов в лондонском филиале. Она и представить себе не могла, что можно так много и упорно работать, как это делал Стефано. Пока они были женаты, они всю неделю жили в Лондоне, где практически не общались. Днем он был занят на работе, а ночью ему было нужно только удовлетворить свою страсть, а затем он забывался беспробудным сном уставшего человека. Выходные они проводили на вилле неподалеку от Рима, где она чувствовала себя, как птица в золотой клетке, такой же одинокой и обихоженной… Крессида нахмурилась, видя, как стрелки часов с неумолимой четкостью приближались к девяти — времени начала работы учреждений. Она волновалась перед встречей с ним, — хотя один Бог знает почему. Ведь у нее действительно есть право узнать, почему он вернулся, и, кроме того, необходимо обсудить проблему развода… Он проигнорировал письмо адвоката, но ее-то он не сможет проигнорировать.
Сняв трубку и начав набирать номер, она заметила, что ее рука слегка дрожит, и задумалась. Зачем еще звонить? Кто предупрежден, тот вооружен, разве не так? Нужно просто взять такси, поехать в представительство компании ди Камилла и встретиться с ним.
Она поднялась, накинула свободное темно-синее пальто из мягкой фланели и поспешила вниз, пока не передумала. Ей пришлось минут десять ждать, пока не появится такси. Да, жизнь не похожа на пьесы или фильмы, в которых ей приходилось играть, — там такси появлялись, как по волшебству!
К тому времени, как она доехала до башни из стекла и бетона, в которой располагался офис ди Камилла, решимость стала покидать ее, и ей пришлось сделать глубокий вдох, чтобы вернуть свой пульс в нормальный ритм. Она не была здесь тысячу лет, даже близко к этому зданию не подходила. Она старалась не появляться в этом районе города, чтобы случайно не встретить Стефано или кого-нибудь из членов его семьи. Потому что в те первые дни она металась между принятым решением, зная, что это единственный для нее выход, и безумным, неопределенным желанием вернуться к нему?
Толкнув стеклянную дверь, Крессида подумала, что очень давно не была в этом мраморном вестибюле. Восхищение роскошным интерьером заставило ее вспомнить, как невинной рыжеволосой девчонкой она впервые зашла сюда за Стефано, чтобы вместе пообедать. Ее шаги невольно замедлились и стали более робкими. Еще один глубокий вдох, затем профессиональная улыбка шикарной блондинке, сидящей за секретарским столом, которая, непонятно почему, показалась ей неприятной. Стефано всегда брал на работу красивых женщин. Красивых и умных — он всегда требовал всего самого лучшего и всегда получал то, что хотел.
— Чем могу помочь? — спросила красотка, в ее спокойном тоне Крессида услышала знакомый акцент, и ее сердце упало. Девушка была итальянкой. Руки Крессиды, лежащие в карманах старого широкого пальто, сжались в кулаки. А что, если.., что, если эту женщину привез сюда Стефано? Не надо быть наивной — прошло два года, как они расстались, и у него наверняка были за это время сотни женщин — при его-то темпераменте.
Красотка нетерпеливо вздохнула:
— Могу ли я вам чем-нибудь помочь? — повторила она.
Крессида глубоко вздохнула.
— Да, мне надо поговорить с мистером ди Камилла.
Темные глаза расширились. Ее взгляд сказал все, что она думает, по мере того, как он прошелся по бледному, без следа косметики лицу Крессиды, потрепанному фланелевому пальто, неизменным джинсам.
Она улыбнулась, и улыбка ее не была недоброй, подумала Крессида, скорее виноватой.
— С сеньором Стефано ли Камилла? — уточнила девушка.
— Да, пожалуйста. — Плохо скрытое недоверие в тоне девушки лишь усилило чувство неловкости, которое испытывала Крессида, однако она твердо решила добиться своего. Она пришла поговорить со Стефано и сделает это. И никакая секретарша ее не запугает и тем более не увидит, насколько ей не по себе. — Может быть, вы все-таки позвоните в его кабинет? — спокойно продолжала она. — Я уверена, что он меня примет.
Девушка слегка покачала головой и подняла вверх руки с безукоризненным маникюром таким необычным, таким неанглийским жестом, так похожим на жесты ее мужа, что Крессида неожиданно почувствовала, как сердце пронзила острая боль, заставившая ее закрыть глаза. Когда она их открыла, девушка с подозрением смотрела на нее.
— Извините, — сказала она, — но сеньор ди Камилла никого не принимает без предварительной договоренности. — Она улыбнулась и опустила голову в знак того, что разговор окончен, и стала что-то писать в блокнот.
— Меня он примет! — Хорошо поставленный голос Крессиды раздался по всему вестибюлю, у девушки на лице появилось испуганное выражение. Она машинально посмотрела на живот Крессиды, слегка нахмурившись, как будто хотела увидеть, что там, под тканью пальто, и Крессиде стало тошно от этого взгляда. Неужели эта сотрудница думает, что она одна из случайных партнерш патрона, забеременевших от него и теперь явившаяся в отчаянной надежде увидеть его? Крессида наклонилась над столом:
— Я хочу его видеть немедленно, — сказала она непреклонным тоном.
Девушка отпрянула в страхе, рука ее направилась под стол, очевидно, подумала Крессида, для того, чтобы позвать на помощь, но прежде чем она успела это сделать, почувствовалось какое-то движение, и обе женщины посмотрели в сторону лестницы, где появилась высокая фигура.
Девушка за столом вскочила на ноги.
— Сеньор! — закричала она. — Я хотела объяснить…
Казалось, он не слышал ее, его чуть прикрытые глаза были устремлены только на Крессиду. Она тоже не могла отвести от него глаз. Здесь, в своем привычном окружении, он казался еще более уверенным в себе.
Невозможно было определить, что он думает или чувствует — на строгом смуглом лице лежала непроницаемая маска. Крессида почувствовала, как бешено забилось сердце, как зазвенело в ушах.
Она подумала, что похожа на собаку Павлова, у которой при звуке начиналось слюноотделение. Она действительно не изменилась — ее тело инстинктивно реагировало на Стефано, все ее существо требовало его постоянного присутствия. Но это просто условный рефлекс и ничего больше.
Она почувствовала, как пульс немного успокаивается.
— Мне надо с тобой поговорить, — сказала Крессида, видя, как секретарша задохнулась от возмущения, и это вызвало у нее очередной выброс адреналина. Она с вызовом посмотрела в холодные темные глаза.
— Вызвать службу безопасности? — с тревогой спросила секретарша.
Стефано рассмеялся, сверкнули белоснежные зубы.
— Службу безопасности? Нет, конечно. Мне не нужна защита от собственной жены. Пока не нужна, — добавил он, его глаза хитро блеснули. — Может быть, пригласить их на всякий случай подежурить поблизости? — улыбнулся он.
— Ваша жена? — Вопрос прозвучал с таким недоверием и сомнением, что это привело Крессиду в бешенство. Она высокомерно посмотрела на девушку своими зелеными глазами.
— Да, его жена, — сказала она холодно. — Похоже, это вас удивляет?
Стефано подошел поближе. Он стоял на расстоянии двух-трех метров и, видя безукоризненную белизну его тщательно выглаженной шелковой рубашки, она подумала, кто следит за всем этим?
— Давай-ка продолжим разговор где-нибудь в более тихом месте, — сказал он нежно. Стефано обманчиво-мягким движением взял ее за руку. Она попыталась отдернуть руку, зрачки ее расширились, когда она почувствовала его прикосновение. Она просто не могла произнести ни слова, пока он вел ее в дальний конец холла к лифту.
— Меня не беспокоить, — крикнул он через плечо голосом, совершенно лишенным выражения, однако, как только дверь лифта за ним закрылась, он повернулся к ней с выражением крайнего любопытства на лице.
— Скажи, ведь тебе понравился этот небольшой спектакль? — спросил он.
Все еще уязвленная оскорбительным поведением секретарши, Крессида сверкнула на него глазами:
— Скажи своей красотке-церберу, чтобы была повежливее в следующий раз.
— Значит, ты считаешь, что она красива? — улыбнулся он. — Да, дорогая, не спорю. Даже очень красива.
Крессида и сама не поняла, как ей удалось удержаться от того, чтобы не вцепиться ногтями в его гладкую смуглую щеку, однако бешенство моментально прошло, как только она напомнила себе, что, если он и имеет интрижку с другой женщиной, то это ее не касается. Вообще не касается.
— Мне она показалась невежливой, — сказала она.
— Да? — Казалось, он ждет дальнейших пояснений.
— Она не пускала меня к тебе!
— А с какой стати она должна это делать? — пожал он плечами.
— Потому что я твоя жена. Ответ прозвучал сухо:
— Но это продлится недолго, насколько я понял?
Ей показалось, что он нанес ей удар в солнечное сплетение. Да, конечно, она просила его о разводе, но сейчас он впервые признал, что их брак распался, и это оказалось для нее сильным потрясением. Она почувствовала, как у нее перехватило дыхание и ослабли ноги, она уставилась на него, прикусив губу, чтобы сдержать дрожь, лицо ее побелело.
При виде подобной реакции его глаза сузились, он положил руку на ее напряженное плечо.
— Пойдем, — сказал он мягко, и от этого сердце ее заныло от боли. — Лифт — не место для разговоров. Пошли поговорим в мой кабинет.
Он нажал на кнопку, дверь открылась, и она позволила ему вывести себя из лифта и провести по просторной, устланной коврами приемной мимо референта, который быстро заговорил с ним по-итальянски, но Стефано покачал головой:
— Я занят! — отрезал он.
Крессида не сразу обратила внимание на окружающую обстановку, а когда рассмотрела ее, то заметила, что она сильно изменилась. Когда-то комната была темной, обставленной старинной мебелью, там были старинные картины и старинные очень ценные ковры, но теперь все это было убрано, заменено более светлой, более современной мебелью. Крессиде, которой эта старомодность не нравилась, перемена показалась явно к лучшему, однако это ее расстроило. Насколько же изменилась его жизнь за последнее время, подумала она, но сразу же напомнила себе, что теперь его жизнь никоим образом ее не касается.
— Садись, — его загорелая рука указала на небольшой диванчик у стены. — Я попрошу принести кофе — похоже, тебе это не помешает. Можно подумать, что ты не спала ночь.
Господи, но почему же она бросилась сюда, не замаскировав следы бессонной ночи? Теперь он будет тешить свое самолюбие тем, что она из-за него не спала ночь.
— Я не хочу сидеть! И не хочу твоего проклятого кофе!
Он не обратил на нее никакого внимания и нагнулся к селектору.
— А я хочу. — Раздался щелчок, и он, улыбнувшись, заговорил по-итальянски.
Крессиде пришлось сесть. Совершенно взбешенная, она сидела и смотрела, как очередная элегантная молодая женщина принесла поднос с дымящимся ароматным кофе, украдкой бросив на Крессиду любопытный взгляд.
Стефано налил себе кофе.
— Может быть, передумаешь? — спросил он, добавляя полную ложку сахара в свою чашку. — Это не растворимый, ты такой любишь.
Хотя запах и был дразнящим, однако почему-то его уверенное замечание разозлило ее.
— Вовсе я такой не люблю, Стефано. Больше не люблю. Я изменилась. Темные глаза сузились:
— Правда? И как же ты изменилась, дорогая? Снисходительный тон, которым был задан этот вопрос, мог бы вызвать у нее лишь ледяную улыбку и пожатие плеч, если бы он был задан кем-нибудь другим, но Стефано обладал талантом заставлять ее говорить, прежде чем она хорошенько подумает.
— Теперь я сама себе принадлежу, — заявила она.
Он поморщился:
— Это слова истинной феминистки, ведь так? Перед глазами ее заплясали огни.
— Если тебе так хочется это понимать, дело твое. Но в отличие от тебя я верю в равенство.
— Ты ко мне несправедлива, — сказал он мрачно. — Или же у тебя просто короткая память. Похоже, ты забыла, ведь я позволил тебе продолжить работу.
Его слова только подлили масла в огонь и еще больше взбесили ее:
— Позволил? — с возмущением воскликнула она. — Позволил? Как мило с твоей стороны, Стефано! Да, ты действительно позволил мне работать, но лишь до тех пор, пока это устраивало тебя. Как только моя работа вошла в противоречие с твоими интересами, ты сразу же предъявил ультиматум.
Темные глаза сузились до щелочек.
— Очевидно, у нас были различные взгляды на брак, — сказал он жестко. — Я не предполагал, что моя жена будет работать в одной стране, когда я работаю в другой…
— Но ведь все было не так! — с жаром перебила она его. Ведь работа была моей единственной отдушиной, хотела добавить она, но Стефано этого никогда не поймет. Он никогда ее не слушал, так почему же он должен слушать ее сейчас? Она печально покачала головой. — А, все это бессмысленно. Скажи мне, почему ты решил спонсировать пьесу Дэвида? — спросила она слегка дрожащим от невысказанных чувств голосом.
Он с интересом посмотрел на нее.
— Ну, а ты как думаешь?
— Давай-ка без уверток, Стефано. Я задала прямой вопрос и хочу получить прямой ответ.
Его красивые губы скривились в легкой усмешке, он пожал широкими плечами.
— Один из моих знакомых сообщил мне, что ты играешь в этом — как это вы говорите — «модерновом» спектакле. Может быть, мне доставляет удовольствие смотреть, как ты работаешь.
Неужели он заметил выражение наивной радости, на мгновение мелькнувшее на ее лице, которое она не успела подавить? Может быть, именно поэтому прозвучала его следующая отрезвляющая фраза?
— А вообще-то не очень обольщайся, дорогая, твоя пьеса — лишь одна из многих, которыми я занимаюсь. Мы решили вкладывать наши средства также и в искусство.
— Правда? — спросила она без всякого выражения.
— Да. Конечно. — Его темные глаза сузились. — Но, естественно, есть и еще одна причина моего интереса к твоей деятельности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Она кивнула.
— Да. Я действительно очень устала. Стефано заплатил по счету и, помогая ей надеть куртку, слегка коснулся руками ее плеч. Это было всего лишь легкое прикосновение, однако оно подействовало на нее как сильнейший удар под дых — это было так непохоже на целомудренные объятия Дэвида, которыми он иногда награждал ее.
Она удивилась, поняв, что Стефано собирается отвезти домой сначала ее, а потом Дэвида. Неужели она надеялась, что он опять станет приставать к ней, чтобы продемонстрировать силу своей сексуальной привлекательности?
Ну что ж, он до нее не дотронулся. И плетясь в ванную, чтобы почистить перед сном зубы, она думала, почему же то чувство, которое она сейчас испытывает, больше похоже на разочарование, чем на облегчение.
Глава 4
После бессонной ночи, полная сомнений относительно намерений Стефано, Крессида встала с постели бледная, с темными кругами под глазами. Где-то в середине ночи она окончательно проснулась и, ворочаясь с боку на бок, без конца думала, что означает тот факт, что Стефано является спонсором ее спектакля, и какие последствия это может иметь.
Станет ли он использовать свою власть для осуществления своих целей — каковы бы они ни были? Она пока еще не могла понять, что скрывается за его неожиданным интересом к искусству. Он намекнул на выгоду, однако, думая об этом всю ночь, она пришла к выводу, что это не может быть единственным мотивом. Нетрадиционная пьеса малоизвестного автора — это не то, что может привлечь столь богатого и могущественного человека, как Стефано. Смущало и озадачивало подозрение: не ее ли участие в спектакле привело его сюда? Но почему? Расставание было горьким, оба наговорили друг другу много злых и обидных слов. Жестоких слов, которые оставляют рубцы на душе. Так почему же он все-таки приехал?
Крессида посмотрела на часы. Было еще рано — лишь начало девятого. Так что у нее есть время решить, как действовать. Разумеется, она не должна пассивно наблюдать, как Стефано грозно кружит вокруг нее. Она уже больше не наивная девятнадцатилетняя девчонка, подавляемая этим сильным и опытным человеком. Но одну истину из своего неудачного брака она вынесла: оставлять проблему нерешенной много хуже, чем сразу же попытаться ее решить. Она не собирается тушеваться и теряться в догадках относительно намерений этого человека — черт бы его побрал, — а пойдет к нему и спросит.
Она приняла душ и быстренько оделась в выцветшие синие джинсы, которые обычно надевала на репетиции, и просторную хлопчатобумажную рубашку. Волосы она заплела в толстую аккуратную косу. Пренебрегая косметикой, она выпила чашку кофе и стала дожидаться девяти часов.
Ей не надо было проверять номер телефона, она запомнила его на всю жизнь. Семья ди Камилла имела представительства во всех крупных городах. Когда она познакомилась со Стефано, он занимался тем, что способствовал росту доходов в лондонском филиале. Она и представить себе не могла, что можно так много и упорно работать, как это делал Стефано. Пока они были женаты, они всю неделю жили в Лондоне, где практически не общались. Днем он был занят на работе, а ночью ему было нужно только удовлетворить свою страсть, а затем он забывался беспробудным сном уставшего человека. Выходные они проводили на вилле неподалеку от Рима, где она чувствовала себя, как птица в золотой клетке, такой же одинокой и обихоженной… Крессида нахмурилась, видя, как стрелки часов с неумолимой четкостью приближались к девяти — времени начала работы учреждений. Она волновалась перед встречей с ним, — хотя один Бог знает почему. Ведь у нее действительно есть право узнать, почему он вернулся, и, кроме того, необходимо обсудить проблему развода… Он проигнорировал письмо адвоката, но ее-то он не сможет проигнорировать.
Сняв трубку и начав набирать номер, она заметила, что ее рука слегка дрожит, и задумалась. Зачем еще звонить? Кто предупрежден, тот вооружен, разве не так? Нужно просто взять такси, поехать в представительство компании ди Камилла и встретиться с ним.
Она поднялась, накинула свободное темно-синее пальто из мягкой фланели и поспешила вниз, пока не передумала. Ей пришлось минут десять ждать, пока не появится такси. Да, жизнь не похожа на пьесы или фильмы, в которых ей приходилось играть, — там такси появлялись, как по волшебству!
К тому времени, как она доехала до башни из стекла и бетона, в которой располагался офис ди Камилла, решимость стала покидать ее, и ей пришлось сделать глубокий вдох, чтобы вернуть свой пульс в нормальный ритм. Она не была здесь тысячу лет, даже близко к этому зданию не подходила. Она старалась не появляться в этом районе города, чтобы случайно не встретить Стефано или кого-нибудь из членов его семьи. Потому что в те первые дни она металась между принятым решением, зная, что это единственный для нее выход, и безумным, неопределенным желанием вернуться к нему?
Толкнув стеклянную дверь, Крессида подумала, что очень давно не была в этом мраморном вестибюле. Восхищение роскошным интерьером заставило ее вспомнить, как невинной рыжеволосой девчонкой она впервые зашла сюда за Стефано, чтобы вместе пообедать. Ее шаги невольно замедлились и стали более робкими. Еще один глубокий вдох, затем профессиональная улыбка шикарной блондинке, сидящей за секретарским столом, которая, непонятно почему, показалась ей неприятной. Стефано всегда брал на работу красивых женщин. Красивых и умных — он всегда требовал всего самого лучшего и всегда получал то, что хотел.
— Чем могу помочь? — спросила красотка, в ее спокойном тоне Крессида услышала знакомый акцент, и ее сердце упало. Девушка была итальянкой. Руки Крессиды, лежащие в карманах старого широкого пальто, сжались в кулаки. А что, если.., что, если эту женщину привез сюда Стефано? Не надо быть наивной — прошло два года, как они расстались, и у него наверняка были за это время сотни женщин — при его-то темпераменте.
Красотка нетерпеливо вздохнула:
— Могу ли я вам чем-нибудь помочь? — повторила она.
Крессида глубоко вздохнула.
— Да, мне надо поговорить с мистером ди Камилла.
Темные глаза расширились. Ее взгляд сказал все, что она думает, по мере того, как он прошелся по бледному, без следа косметики лицу Крессиды, потрепанному фланелевому пальто, неизменным джинсам.
Она улыбнулась, и улыбка ее не была недоброй, подумала Крессида, скорее виноватой.
— С сеньором Стефано ли Камилла? — уточнила девушка.
— Да, пожалуйста. — Плохо скрытое недоверие в тоне девушки лишь усилило чувство неловкости, которое испытывала Крессида, однако она твердо решила добиться своего. Она пришла поговорить со Стефано и сделает это. И никакая секретарша ее не запугает и тем более не увидит, насколько ей не по себе. — Может быть, вы все-таки позвоните в его кабинет? — спокойно продолжала она. — Я уверена, что он меня примет.
Девушка слегка покачала головой и подняла вверх руки с безукоризненным маникюром таким необычным, таким неанглийским жестом, так похожим на жесты ее мужа, что Крессида неожиданно почувствовала, как сердце пронзила острая боль, заставившая ее закрыть глаза. Когда она их открыла, девушка с подозрением смотрела на нее.
— Извините, — сказала она, — но сеньор ди Камилла никого не принимает без предварительной договоренности. — Она улыбнулась и опустила голову в знак того, что разговор окончен, и стала что-то писать в блокнот.
— Меня он примет! — Хорошо поставленный голос Крессиды раздался по всему вестибюлю, у девушки на лице появилось испуганное выражение. Она машинально посмотрела на живот Крессиды, слегка нахмурившись, как будто хотела увидеть, что там, под тканью пальто, и Крессиде стало тошно от этого взгляда. Неужели эта сотрудница думает, что она одна из случайных партнерш патрона, забеременевших от него и теперь явившаяся в отчаянной надежде увидеть его? Крессида наклонилась над столом:
— Я хочу его видеть немедленно, — сказала она непреклонным тоном.
Девушка отпрянула в страхе, рука ее направилась под стол, очевидно, подумала Крессида, для того, чтобы позвать на помощь, но прежде чем она успела это сделать, почувствовалось какое-то движение, и обе женщины посмотрели в сторону лестницы, где появилась высокая фигура.
Девушка за столом вскочила на ноги.
— Сеньор! — закричала она. — Я хотела объяснить…
Казалось, он не слышал ее, его чуть прикрытые глаза были устремлены только на Крессиду. Она тоже не могла отвести от него глаз. Здесь, в своем привычном окружении, он казался еще более уверенным в себе.
Невозможно было определить, что он думает или чувствует — на строгом смуглом лице лежала непроницаемая маска. Крессида почувствовала, как бешено забилось сердце, как зазвенело в ушах.
Она подумала, что похожа на собаку Павлова, у которой при звуке начиналось слюноотделение. Она действительно не изменилась — ее тело инстинктивно реагировало на Стефано, все ее существо требовало его постоянного присутствия. Но это просто условный рефлекс и ничего больше.
Она почувствовала, как пульс немного успокаивается.
— Мне надо с тобой поговорить, — сказала Крессида, видя, как секретарша задохнулась от возмущения, и это вызвало у нее очередной выброс адреналина. Она с вызовом посмотрела в холодные темные глаза.
— Вызвать службу безопасности? — с тревогой спросила секретарша.
Стефано рассмеялся, сверкнули белоснежные зубы.
— Службу безопасности? Нет, конечно. Мне не нужна защита от собственной жены. Пока не нужна, — добавил он, его глаза хитро блеснули. — Может быть, пригласить их на всякий случай подежурить поблизости? — улыбнулся он.
— Ваша жена? — Вопрос прозвучал с таким недоверием и сомнением, что это привело Крессиду в бешенство. Она высокомерно посмотрела на девушку своими зелеными глазами.
— Да, его жена, — сказала она холодно. — Похоже, это вас удивляет?
Стефано подошел поближе. Он стоял на расстоянии двух-трех метров и, видя безукоризненную белизну его тщательно выглаженной шелковой рубашки, она подумала, кто следит за всем этим?
— Давай-ка продолжим разговор где-нибудь в более тихом месте, — сказал он нежно. Стефано обманчиво-мягким движением взял ее за руку. Она попыталась отдернуть руку, зрачки ее расширились, когда она почувствовала его прикосновение. Она просто не могла произнести ни слова, пока он вел ее в дальний конец холла к лифту.
— Меня не беспокоить, — крикнул он через плечо голосом, совершенно лишенным выражения, однако, как только дверь лифта за ним закрылась, он повернулся к ней с выражением крайнего любопытства на лице.
— Скажи, ведь тебе понравился этот небольшой спектакль? — спросил он.
Все еще уязвленная оскорбительным поведением секретарши, Крессида сверкнула на него глазами:
— Скажи своей красотке-церберу, чтобы была повежливее в следующий раз.
— Значит, ты считаешь, что она красива? — улыбнулся он. — Да, дорогая, не спорю. Даже очень красива.
Крессида и сама не поняла, как ей удалось удержаться от того, чтобы не вцепиться ногтями в его гладкую смуглую щеку, однако бешенство моментально прошло, как только она напомнила себе, что, если он и имеет интрижку с другой женщиной, то это ее не касается. Вообще не касается.
— Мне она показалась невежливой, — сказала она.
— Да? — Казалось, он ждет дальнейших пояснений.
— Она не пускала меня к тебе!
— А с какой стати она должна это делать? — пожал он плечами.
— Потому что я твоя жена. Ответ прозвучал сухо:
— Но это продлится недолго, насколько я понял?
Ей показалось, что он нанес ей удар в солнечное сплетение. Да, конечно, она просила его о разводе, но сейчас он впервые признал, что их брак распался, и это оказалось для нее сильным потрясением. Она почувствовала, как у нее перехватило дыхание и ослабли ноги, она уставилась на него, прикусив губу, чтобы сдержать дрожь, лицо ее побелело.
При виде подобной реакции его глаза сузились, он положил руку на ее напряженное плечо.
— Пойдем, — сказал он мягко, и от этого сердце ее заныло от боли. — Лифт — не место для разговоров. Пошли поговорим в мой кабинет.
Он нажал на кнопку, дверь открылась, и она позволила ему вывести себя из лифта и провести по просторной, устланной коврами приемной мимо референта, который быстро заговорил с ним по-итальянски, но Стефано покачал головой:
— Я занят! — отрезал он.
Крессида не сразу обратила внимание на окружающую обстановку, а когда рассмотрела ее, то заметила, что она сильно изменилась. Когда-то комната была темной, обставленной старинной мебелью, там были старинные картины и старинные очень ценные ковры, но теперь все это было убрано, заменено более светлой, более современной мебелью. Крессиде, которой эта старомодность не нравилась, перемена показалась явно к лучшему, однако это ее расстроило. Насколько же изменилась его жизнь за последнее время, подумала она, но сразу же напомнила себе, что теперь его жизнь никоим образом ее не касается.
— Садись, — его загорелая рука указала на небольшой диванчик у стены. — Я попрошу принести кофе — похоже, тебе это не помешает. Можно подумать, что ты не спала ночь.
Господи, но почему же она бросилась сюда, не замаскировав следы бессонной ночи? Теперь он будет тешить свое самолюбие тем, что она из-за него не спала ночь.
— Я не хочу сидеть! И не хочу твоего проклятого кофе!
Он не обратил на нее никакого внимания и нагнулся к селектору.
— А я хочу. — Раздался щелчок, и он, улыбнувшись, заговорил по-итальянски.
Крессиде пришлось сесть. Совершенно взбешенная, она сидела и смотрела, как очередная элегантная молодая женщина принесла поднос с дымящимся ароматным кофе, украдкой бросив на Крессиду любопытный взгляд.
Стефано налил себе кофе.
— Может быть, передумаешь? — спросил он, добавляя полную ложку сахара в свою чашку. — Это не растворимый, ты такой любишь.
Хотя запах и был дразнящим, однако почему-то его уверенное замечание разозлило ее.
— Вовсе я такой не люблю, Стефано. Больше не люблю. Я изменилась. Темные глаза сузились:
— Правда? И как же ты изменилась, дорогая? Снисходительный тон, которым был задан этот вопрос, мог бы вызвать у нее лишь ледяную улыбку и пожатие плеч, если бы он был задан кем-нибудь другим, но Стефано обладал талантом заставлять ее говорить, прежде чем она хорошенько подумает.
— Теперь я сама себе принадлежу, — заявила она.
Он поморщился:
— Это слова истинной феминистки, ведь так? Перед глазами ее заплясали огни.
— Если тебе так хочется это понимать, дело твое. Но в отличие от тебя я верю в равенство.
— Ты ко мне несправедлива, — сказал он мрачно. — Или же у тебя просто короткая память. Похоже, ты забыла, ведь я позволил тебе продолжить работу.
Его слова только подлили масла в огонь и еще больше взбесили ее:
— Позволил? — с возмущением воскликнула она. — Позволил? Как мило с твоей стороны, Стефано! Да, ты действительно позволил мне работать, но лишь до тех пор, пока это устраивало тебя. Как только моя работа вошла в противоречие с твоими интересами, ты сразу же предъявил ультиматум.
Темные глаза сузились до щелочек.
— Очевидно, у нас были различные взгляды на брак, — сказал он жестко. — Я не предполагал, что моя жена будет работать в одной стране, когда я работаю в другой…
— Но ведь все было не так! — с жаром перебила она его. Ведь работа была моей единственной отдушиной, хотела добавить она, но Стефано этого никогда не поймет. Он никогда ее не слушал, так почему же он должен слушать ее сейчас? Она печально покачала головой. — А, все это бессмысленно. Скажи мне, почему ты решил спонсировать пьесу Дэвида? — спросила она слегка дрожащим от невысказанных чувств голосом.
Он с интересом посмотрел на нее.
— Ну, а ты как думаешь?
— Давай-ка без уверток, Стефано. Я задала прямой вопрос и хочу получить прямой ответ.
Его красивые губы скривились в легкой усмешке, он пожал широкими плечами.
— Один из моих знакомых сообщил мне, что ты играешь в этом — как это вы говорите — «модерновом» спектакле. Может быть, мне доставляет удовольствие смотреть, как ты работаешь.
Неужели он заметил выражение наивной радости, на мгновение мелькнувшее на ее лице, которое она не успела подавить? Может быть, именно поэтому прозвучала его следующая отрезвляющая фраза?
— А вообще-то не очень обольщайся, дорогая, твоя пьеса — лишь одна из многих, которыми я занимаюсь. Мы решили вкладывать наши средства также и в искусство.
— Правда? — спросила она без всякого выражения.
— Да. Конечно. — Его темные глаза сузились. — Но, естественно, есть и еще одна причина моего интереса к твоей деятельности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16