Послушай, дружище… У меня есть приличная работа. Конечно, она имеет свои неприятные стороны, но в целом мне нравится этим заниматься. Я получаю неплохие деньги, что позволяет мне поддерживать образ жизни, который… ну и так далее. Ты думаешь, я все это брошу, чтобы голодать вместе с тобой, пока мы – с очень небольшими шансами на успех – будем готовить первый номер? Я доволен своей жизнью. Подожди пару лет, пока у нас обоих не накопится побольше денег, а у тебя – побольше опыта. Я поспрашиваю в округе и наверняка найду тебе какую-нибудь другую работу.
– Не нужно мне от тебя ничего! – Марк грохнул кулаком по столу. – Значит, вот чего ты боишься! Что у меня не хватит опыта!
Алекс пожал плечами:
– Это сказал ты, Марк, а не я.
– Тогда я сделаю все сам. Вот увидишь!
– Марк, ты ведешь себя как мальчишка. Кто из нас не говорил: я еще им покажу! – и так ли уж часто мы действительно показывали?
– Сколько ты меня знаешь, Алекс? Три года?
– Около того.
– Мы были ближе некуда, а ты так ничего во мне и не понял. – Марк встал и швырнул на стол монеты. – Еще увидимся, дружище .
Вернувшись в свой кабинет, Алекс Лаваль достал с полки испанско-английский словарь, который недавно принес ему Марк, и принялся искать слово «мачо».
«Macho сущ. самец; мул; крючок; опора; дурак, глупец; кувалда; гл . pararle el macho a uno – осадить, поставить на место; прил . мужественный; мужской; крепкий, сильный».
Алекс отчеркнул ногтем одно из значений и проговорил вслух:
– Мул! Это полностью относится к Марку Бакнеру. Если кого-то и можно назвать мулом, так именно его. Конечно, теперь наш глупец… – Он усмехнулся и погладил бороду. – Хотя это тоже не так уж и плохо.
– Что ж, удачи тебе, дружище. – Алекс вздохнул. – Ты в ней сейчас чертовски нуждаешься!
Глава 2
Близкие друзья, в том числе, конечно, и Алекс, считали Марка Бакнера человеком, одержимым одной-единственной страстью – издавать свой собственный журнал. Никто не слыхал о его хобби или каких-то иных интересах (не считая, конечно, бесконечной череды сексуальных партнерш).
Но дело обстояло не совсем так. Еще подростком Марк, запоем читавший все, что под руку попадет, решил стать писателем. Если и не таким, которого встречают восторженные отзывы критиков, то по крайней мере таким, которого вовсю издают. В последние два года учебы в колледже Марк с присущей ему целеустремленностью принялся писать рассказы и рассылать их в разные издания. Все они возвращались обратно со стандартными отказами.
После окончания колледжа Марк устроился на работу в туристическое агентство, отправляя клиентов в те сказочные места, которые с удовольствием посетил бы сам. Все свободное время и остатки энергии он посвящал написанию рассказов. Изучив множество книг о писательском труде, Марк с религиозным трепетом следил за конъюнктурой литературного рынка. Однако поступать на литературное отделение университета он не стал, не желая, чтобы кто-либо узнал о его мечте.
Конечно же, у него ничего не получилось. Следуя совету одного из удачливых авторов, Марк разделил на логически завершенные фрагменты несколько опубликованных в разных журналах рассказов и выстроил свои собственные по их образцу. Это тоже не помогло. Рукописи по-прежнему возвращались назад.
Тогда Марк решил сменить жанр, но обе его повести ожидала та же участь. В отчаянии он попытался прибегнуть к помощи литературных агентов. Четвертый из них отнесся к Марку сочувственно и объяснил причину его неудач:
– Вы никогда не станете писателем, мистер Бакнер, хотя у вас ясный слог, вы хорошо выражаете свои мысли, хорошо владеете письменной речью. На мой взгляд, вся беда как раз в том, что владеете даже слишком хорошо. У вас нет огня, нет безудержных эмоций, хотя, конечно, в этом нет ничего постыдного. К тому же вы слишком много внимания уделяете сексу. Рынок – в его нынешнем состоянии – этого не приемлет. Я содрогаюсь при мысли о том, что будет, если какая-нибудь консервативная читательница, только что окончившая один из женских колледжей на восточном побережье, прочитает ту или иную из ваших сексуальных сцен. А кроме того… Я всегда подозревал, что все авторы, даже издающиеся за свой счет, должны быть чуть-чуть с сумасшедшинкой, которая неожиданно выскакивает из фразы, как чертик из коробочки…
При всей своей одержимости Марк вовсе не был идиотом. Он уже и сам пришел к подобному выводу.
– Словом, вы хотите сказать, что мне не хватает фантазии. Я вас правильно понял?
– Это слишком категорично. Единственное, что я могу сказать наверняка, – у вас не получается. Тем не менее, хотя это и может показаться вам странным, я вижу в вас задатки хорошего редактора. А по идиотскому стечению обстоятельств вчера мне позвонил мой друг, Алекс Лаваль, и сообщил, что открылась вакансия в том журнале, где он работает…
Теперь у него появилось новое увлечение, о котором тоже знали немногие. Марк занялся фотографией и вскоре достиг определенных успехов – он даже сумел продать свои снимки. Всего за несколько долларов, но это все же лучше, чем плевки в физиономию, которые он постоянно получал, когда пытался писать.
В результате Марк решился потратиться на оборудование для фотосъемок: купил новую камеру, которой можно было снимать в слабо освещенном помещении, штатив и экспонометр, и превратил свою ванную в фотолабораторию.
Марк жил на Восточной Двадцать второй улице. После окончившегося ссорой обеда с Алексом он решил пойти домой пешком. Долгая прогулка поможет успокоиться. Кроме того, даже небольшая экономия на метро теперь, когда он лишился работы, была нелишней. Марк шел, ничего не замечая вокруг, полы его пальто развевались на ветру как крылья, густой поток пешеходов разворачивал его то в одну, то в другую сторону.
К тому времени, когда он свернул на Двадцать вторую улицу, Марк здорово устал, но на душе стало легче. Он жил на третьем этаже. Пройдя мимо допотопного лифта, который то работал, то не работал, он по стертым ступенькам поднялся наверх. Квартира, заваленная кипами книг и журналов, была обставлена обшарпанной мебелью и напоминала дешевую меблирашку. Единственное, чем Марк по-настоящему дорожил, – это камин. На полу перед камином лежала шкура белого медведя – довольно грязная, но еще пушистая.
Войдя в квартиру, Марк сбросил пальто и пиджак и прошел в крошечную кухню за бутылкой безалкогольного пива. В скверном настроении – как сейчас, например – он глушил это пиво как воду до тех пор, пока не восставал желудок.
Марк мерил шагами квартиру, взвешивая в уме немногочисленные варианты своих действий. Можно было приползти назад в редакцию и лизать руки, умоляя о прощении. Можно было попытаться найти другую работу, что тоже не слишком привлекало. Наконец, можно было приступить к осуществлению своей мечты.
Но как это сделать без Алекса?
Ничего, он сможет, он сделает! Он все сделает сам!
Марк бросился в соседнюю комнату и принялся набирать номер одного из знакомых. Остаток дня он провел на телефоне, время от времени ненадолго прерываясь для того, чтобы сбегать на кухню за бутылкой пива. Как выяснилось, некоторые из тех, кому он звонил, были готовы, и даже с энтузиазмом, откликнуться на его предложение.
Но не все.
– Ради Христа, Марк, я встречаю на ура любой новый журнал, но не жди, что я отдам тебе рассказ, который неизвестно когда будет опубликован. Ты ведь даже не можешь сказать, какие у тебя гонорарные ставки!
– Но я еще не знаю этого, Джерри…
– Кроме того, ты говоришь, что тебе нужен секс. Прекрасно, я не ханжа, допустим, я напишу рассказ, в котором будет секс. А если он тебе не понравится? Куда я его тогда дену?
– Я думал, вдруг у тебя завалялся непроданный рассказ, который можно вытащить, отшлифовать и добавить одну-две сцены…
– У меня ничего не валяется. Я продаю все, что пишу, – оскорбленным тоном сказал Джерри. – Скажи мне, что тебе нужно, и я состряпаю рассказ – если ты обещаешь его использовать, – лукаво добавил он.
– Даже не читая?
– Даже не читая.
– Я не могу этого сделать. Я удивлен, что ты предлагаешь подобные вещи, Джерри. Это разговор, не достойный профессионалов.
– И это говоришь ты? Хочешь получить материал, но не можешь сказать, сколько заплатишь… если журнал вообще выйдет! Это, по-твоему, профессиональный подход?
– Ладно, Джерри, замнем. Я просто подумал, что ты хотел бы помочь становлению нового рынка для твоих рассказов.
Марк положил трубку. Вот гад! Но в любом случае он не такой уж хороший писатель…
Позвонили в дверь.
Вздрогнув, Марк посмотрел по сторонам. Было темно, день уже кончился. Он включил верхний свет, подошел к двери, открыл ее и ошеломленно уставился на Тэсс Ландин.
– Привет, любовничек… – Увидев выражение лица Марка, она умолкла. – Ну вот, – со вздохом сказала Тэсс. – Ты опять забыл. Верно? Так что, мне уходить или можно войти?
Марк провел ладонью по лицу.
– Прошу прощения, Тэсс. – Он сделал шаг назад. – Конечно, входи. У меня был такой день, ты просто не поверишь. Но я не забыл, что ты должна заскочить.
– Ну конечно! – фыркнула она и вошла в квартиру.
У Тэсс была фигура артистки с Бродвея и нравственные принципы проститутки с Таймс-сквер. Но на самом деле она работала в телефонной компании – принимала заявки в бюро ремонта. Ее любимой фразой была: «Неполадки на линии, сэр?» Она произнесла ее уже через пятнадцать минут после знакомства с Марком и тут же захихикала, прикрыв рот ладонью.
Короче говоря, Тэсс обладала почти нулевым интеллектом, но была очень сексуальна и совершенно без тормозов.
Войдя в квартиру, Тэсс направилась прямо к камину.
– На улице холоднее, чем у эскимоса в заднице, – сказала она, плотнее запахивая шубу из искусственного меха, – да и здесь ненамного лучше. – Она сунула на решетку бревно из прессованной стружки, обложила его газетами и чиркнула спичкой.
– Я принесу бренди, это тебя согреет.
Марк прошел на кухню, бросил в стаканы кубики льда, в один стакан налил безалкогольного пива, а в другой – дешевого бренди.
Когда он вернулся в гостиную, верхний свет уже был погашен. Комнату освещало яркое пламя камина. Тэсс нигде не было видно. Марк обнаружил ее, только обойдя кушетку. Совершенно голая, Тэсс стояла на четвереньках, повернувшись к нему задом и широко раздвинув колени, выставляя на обозрение поросшую светлыми волосами промежность.
– Какого черта ты сюда залезла?
Она повернула голову, сверкнул один голубой глаз.
– Я подумала, может, ты захочешь поиграть в чехарду.
– Черт бы тебя побрал с твоими дурацкими играми, Тэсс!
Она села на шкуру медведя.
– Не такие уж они и глупые. Посмотри, что случилось с твоим расстройством, любовничек!
– Ради Христа, если ты употребляешь какое-то выражение, то употребляй его правильно. А то сразу на ум приходит понос. Надо говорить – устройство, а не расстройство.
– Какая разница – устройство, расстройство! – Глаза Тэсс ярко блестели. Она глубоко вздохнула и потянулась к Марку, выпятив свои великолепные груди. – Если ты не выберешься из штанов, милый, у тебя будут неприятности.
Марк поставил стаканы, разделся и подошел к Тэсс. Она потянула его за руку и усадила рядом с собой. Тепло камина грело ему спину.
Встав на колени, Марк пустил в ход и руки, и губы. В свое время он внимательно изучил всевозможные руководства по технике секса, а затем методом проб и ошибок определил то, чего там недоставало. Теперь он назубок знал все эрогенные зоны, и подобно тому, как виртуозный пианист может вслепую нажимать на клавиши, так и Марк мог моментально отыскать нужные точки.
Через несколько минут Тэсс уже настойчиво сжимала его член, приглашая Марка взобраться на нее. Он встал на колени, секунду постоял, затем резко нырнул вниз. Тэсс вскрикнула от неожиданности. Марк вошел в нее, и она почти сразу испытала первый оргазм.
Марк продолжал двигаться, манипулируя телом Тэсс так, как будто она была куклой.
Некоторое время она лежала неподвижно, затем ее тело вновь ожило. Бедра зашевелились, длинные ногти словно шпоры впились в бока Марка, дыхание Тэсс стало быстрым и прерывистым. Мышцы влагалища стиснули его разбухший член.
Как-то в минуту откровенности Тэсс рассказала, что у нее был внебрачный ребенок, которого потом отдали на усыновление. В результате трудной беременности мышцы влагалища ослабли, и тогда Тэсс установила для себя жесткий режим упражнений, попеременно напрягая их и расслабляя.
– Я не хотела, чтобы парни считали, что у меня дырка размером с Голландский туннель.
Тэсс подняла голову и засунула кончик языка в ухо Марку.
– Марк! Я опять кончаю!
На этот раз они кончили вместе.
Должно быть, Марк задремал, повернув лицо к огню, потому что голос Тэсс прозвучал как будто издалека.
– Марк!
Он слегка пошевелился.
– Да?
– Ты не рассердишься, если я кое-что скажу?
– Как раз этот вопрос всегда меня сердит. Как я могу ответить, если ты еще ничего не сказала?
– Ну, просто… просто чего-то не хватает, – поспешно проговорила Тэсс.
– Где не хватает?
– В сексе, конечно. О чем еще я могу говорить?
Марк уже совершенно проснулся.
– Что ты имеешь в виду? Мне кажется, что ты… ты ведь кончила, да?
– Конечно, кончила. Я два раза кончила. Это большое дело. Но разве это все?
– Что значит – все? – Он уже сердился. – Ты, может, ждешь, что земля разверзнется или гром загремит?
– Конечно, нет, глупый! Но знаешь, что я… что я чувствую, когда ты это делаешь со мной? Это похоже… ты только не сердись! Как будто ты все время за мной наблюдаешь. Как доктор, который осматривает тебя и спрашивает: «А здесь не болит, мисс Ландин?»
– Что за дурацкий разговор у нас пошел! – Марк вскочил на ноги. – Давай я принесу тебе бренди. Может, тогда ты хоть немного придешь в себя.
– Вот видишь, ты все-таки рассердился!
Марк промолчал.
– И еще… – начала Тэсс, когда он подал ей стакан.
– Ну что? – Он вздохнул. – Что у тебя там еще?
– Подавать девушке бренди, причем дешевый бренди, в обыкновенном стакане – это… это просто неучтиво, Марк!
– Господи Иисусе! – взорвался он, вскинув руки вверх. – Каждая баба теперь воображает себя Билли Дон!
Он снова поспешил на кухню, чтобы положить себе в стакан новый кубик льда. Когда Марк вернулся в гостиную, Тэсс, настроение у которой внезапно изменилось, встретила его обольстительной улыбкой. Она лежала на спине, передние лапы медвежьей шкуры обнимали ее груди, а задние прикрывали промежность.
Когда Марк подошел, Тэсс осторожно сжала в ладонях задние лапы медведя.
– Посмотри-ка! Просто открываем и… Ку-ку! – Она отбросила медвежьи лапы в стороны и шире раздвинула бедра. Сквозь густые светлые волосы проглядывала розовая полоска. Все тело Тэсс сотрясалось от смеха.
– Господи, и как только я связался с такой шлюхой?
Марк отвернулся и сделал глоток пива. Внезапно он вздрогнул, как от толчка, и уставился на Тэсс. Глаза его сузились, голова склонилась набок. Открываем… Ну конечно! Перед мысленным взором Марка предстали все эти прелести на центральном развороте «Мачо» – в цвете, с увеличением в два или три раза до стандартного размера подобных фотографий в других журналах.
Тэсс перестала смеяться и теперь смотрела на него с некоторой тревогой.
– Марк, что случилось? У тебя такой странный вид!
Нетерпеливым жестом Марк заставил ее замолчать.
– Не поднимайся, – на ходу просил он. – Я сейчас вернусь. Даже не двигайся.
Он отправился за фотокамерой. Нужно это заснять, причем, пожалуй, потребуется не так уж много снимков.
Тэсс лежала там, где он ее оставил, повернув голову к огню. Медвежьи лапы по-прежнему прикрывали груди, но промежность была полностью обнажена. Мгновение Марк колебался. Нет, в Соединенных Штатах время для такого снимка еще не настало. Очень соблазнительно, но… Черт побери, он не найдет даже типографию, где это можно напечатать, не говоря уж о толковом распространителе. Надо двигаться вперед постепенно.
– Тэсс! – позвал Марк.
При виде фотоаппарата глаза Тэсс загорелись.
– О, пора фотографироваться! – Она захлопала в ладоши.
– Насколько возможно, прикрой свои погремушки этими лапами и то же самое сделай с животом. Надо, чтобы соски или волосы на лобке не торчали наружу.
Под руководством Марка Тэсс принимала разнообразные позы. Вспышки сверкали в комнате, как молнии. Отсняв половину пленки, Марк решил, что пора остановиться. Не говоря ни слова, он поспешил в ванную, запер дверь и выключил свет. Жаль, что приходится проявлять всю пленку, но ничего не поделаешь.
Вскоре свежие отпечатки «дозревали» в ванночках с раствором. Горел красный свет. Марк нетерпеливо ждал.
Раздался стук в дверь и приглушенный голос Тэсс сказал:
– Марк, впусти меня. Мне очень нужно.
– Сейчас сюда нельзя входить! – не поворачивая головы, крикнул Марк. – Я проявляю пленку.
– Но мне нужно пи-пи!
– Иди сделай пи-пи где-нибудь в другом месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– Не нужно мне от тебя ничего! – Марк грохнул кулаком по столу. – Значит, вот чего ты боишься! Что у меня не хватит опыта!
Алекс пожал плечами:
– Это сказал ты, Марк, а не я.
– Тогда я сделаю все сам. Вот увидишь!
– Марк, ты ведешь себя как мальчишка. Кто из нас не говорил: я еще им покажу! – и так ли уж часто мы действительно показывали?
– Сколько ты меня знаешь, Алекс? Три года?
– Около того.
– Мы были ближе некуда, а ты так ничего во мне и не понял. – Марк встал и швырнул на стол монеты. – Еще увидимся, дружище .
Вернувшись в свой кабинет, Алекс Лаваль достал с полки испанско-английский словарь, который недавно принес ему Марк, и принялся искать слово «мачо».
«Macho сущ. самец; мул; крючок; опора; дурак, глупец; кувалда; гл . pararle el macho a uno – осадить, поставить на место; прил . мужественный; мужской; крепкий, сильный».
Алекс отчеркнул ногтем одно из значений и проговорил вслух:
– Мул! Это полностью относится к Марку Бакнеру. Если кого-то и можно назвать мулом, так именно его. Конечно, теперь наш глупец… – Он усмехнулся и погладил бороду. – Хотя это тоже не так уж и плохо.
– Что ж, удачи тебе, дружище. – Алекс вздохнул. – Ты в ней сейчас чертовски нуждаешься!
Глава 2
Близкие друзья, в том числе, конечно, и Алекс, считали Марка Бакнера человеком, одержимым одной-единственной страстью – издавать свой собственный журнал. Никто не слыхал о его хобби или каких-то иных интересах (не считая, конечно, бесконечной череды сексуальных партнерш).
Но дело обстояло не совсем так. Еще подростком Марк, запоем читавший все, что под руку попадет, решил стать писателем. Если и не таким, которого встречают восторженные отзывы критиков, то по крайней мере таким, которого вовсю издают. В последние два года учебы в колледже Марк с присущей ему целеустремленностью принялся писать рассказы и рассылать их в разные издания. Все они возвращались обратно со стандартными отказами.
После окончания колледжа Марк устроился на работу в туристическое агентство, отправляя клиентов в те сказочные места, которые с удовольствием посетил бы сам. Все свободное время и остатки энергии он посвящал написанию рассказов. Изучив множество книг о писательском труде, Марк с религиозным трепетом следил за конъюнктурой литературного рынка. Однако поступать на литературное отделение университета он не стал, не желая, чтобы кто-либо узнал о его мечте.
Конечно же, у него ничего не получилось. Следуя совету одного из удачливых авторов, Марк разделил на логически завершенные фрагменты несколько опубликованных в разных журналах рассказов и выстроил свои собственные по их образцу. Это тоже не помогло. Рукописи по-прежнему возвращались назад.
Тогда Марк решил сменить жанр, но обе его повести ожидала та же участь. В отчаянии он попытался прибегнуть к помощи литературных агентов. Четвертый из них отнесся к Марку сочувственно и объяснил причину его неудач:
– Вы никогда не станете писателем, мистер Бакнер, хотя у вас ясный слог, вы хорошо выражаете свои мысли, хорошо владеете письменной речью. На мой взгляд, вся беда как раз в том, что владеете даже слишком хорошо. У вас нет огня, нет безудержных эмоций, хотя, конечно, в этом нет ничего постыдного. К тому же вы слишком много внимания уделяете сексу. Рынок – в его нынешнем состоянии – этого не приемлет. Я содрогаюсь при мысли о том, что будет, если какая-нибудь консервативная читательница, только что окончившая один из женских колледжей на восточном побережье, прочитает ту или иную из ваших сексуальных сцен. А кроме того… Я всегда подозревал, что все авторы, даже издающиеся за свой счет, должны быть чуть-чуть с сумасшедшинкой, которая неожиданно выскакивает из фразы, как чертик из коробочки…
При всей своей одержимости Марк вовсе не был идиотом. Он уже и сам пришел к подобному выводу.
– Словом, вы хотите сказать, что мне не хватает фантазии. Я вас правильно понял?
– Это слишком категорично. Единственное, что я могу сказать наверняка, – у вас не получается. Тем не менее, хотя это и может показаться вам странным, я вижу в вас задатки хорошего редактора. А по идиотскому стечению обстоятельств вчера мне позвонил мой друг, Алекс Лаваль, и сообщил, что открылась вакансия в том журнале, где он работает…
Теперь у него появилось новое увлечение, о котором тоже знали немногие. Марк занялся фотографией и вскоре достиг определенных успехов – он даже сумел продать свои снимки. Всего за несколько долларов, но это все же лучше, чем плевки в физиономию, которые он постоянно получал, когда пытался писать.
В результате Марк решился потратиться на оборудование для фотосъемок: купил новую камеру, которой можно было снимать в слабо освещенном помещении, штатив и экспонометр, и превратил свою ванную в фотолабораторию.
Марк жил на Восточной Двадцать второй улице. После окончившегося ссорой обеда с Алексом он решил пойти домой пешком. Долгая прогулка поможет успокоиться. Кроме того, даже небольшая экономия на метро теперь, когда он лишился работы, была нелишней. Марк шел, ничего не замечая вокруг, полы его пальто развевались на ветру как крылья, густой поток пешеходов разворачивал его то в одну, то в другую сторону.
К тому времени, когда он свернул на Двадцать вторую улицу, Марк здорово устал, но на душе стало легче. Он жил на третьем этаже. Пройдя мимо допотопного лифта, который то работал, то не работал, он по стертым ступенькам поднялся наверх. Квартира, заваленная кипами книг и журналов, была обставлена обшарпанной мебелью и напоминала дешевую меблирашку. Единственное, чем Марк по-настоящему дорожил, – это камин. На полу перед камином лежала шкура белого медведя – довольно грязная, но еще пушистая.
Войдя в квартиру, Марк сбросил пальто и пиджак и прошел в крошечную кухню за бутылкой безалкогольного пива. В скверном настроении – как сейчас, например – он глушил это пиво как воду до тех пор, пока не восставал желудок.
Марк мерил шагами квартиру, взвешивая в уме немногочисленные варианты своих действий. Можно было приползти назад в редакцию и лизать руки, умоляя о прощении. Можно было попытаться найти другую работу, что тоже не слишком привлекало. Наконец, можно было приступить к осуществлению своей мечты.
Но как это сделать без Алекса?
Ничего, он сможет, он сделает! Он все сделает сам!
Марк бросился в соседнюю комнату и принялся набирать номер одного из знакомых. Остаток дня он провел на телефоне, время от времени ненадолго прерываясь для того, чтобы сбегать на кухню за бутылкой пива. Как выяснилось, некоторые из тех, кому он звонил, были готовы, и даже с энтузиазмом, откликнуться на его предложение.
Но не все.
– Ради Христа, Марк, я встречаю на ура любой новый журнал, но не жди, что я отдам тебе рассказ, который неизвестно когда будет опубликован. Ты ведь даже не можешь сказать, какие у тебя гонорарные ставки!
– Но я еще не знаю этого, Джерри…
– Кроме того, ты говоришь, что тебе нужен секс. Прекрасно, я не ханжа, допустим, я напишу рассказ, в котором будет секс. А если он тебе не понравится? Куда я его тогда дену?
– Я думал, вдруг у тебя завалялся непроданный рассказ, который можно вытащить, отшлифовать и добавить одну-две сцены…
– У меня ничего не валяется. Я продаю все, что пишу, – оскорбленным тоном сказал Джерри. – Скажи мне, что тебе нужно, и я состряпаю рассказ – если ты обещаешь его использовать, – лукаво добавил он.
– Даже не читая?
– Даже не читая.
– Я не могу этого сделать. Я удивлен, что ты предлагаешь подобные вещи, Джерри. Это разговор, не достойный профессионалов.
– И это говоришь ты? Хочешь получить материал, но не можешь сказать, сколько заплатишь… если журнал вообще выйдет! Это, по-твоему, профессиональный подход?
– Ладно, Джерри, замнем. Я просто подумал, что ты хотел бы помочь становлению нового рынка для твоих рассказов.
Марк положил трубку. Вот гад! Но в любом случае он не такой уж хороший писатель…
Позвонили в дверь.
Вздрогнув, Марк посмотрел по сторонам. Было темно, день уже кончился. Он включил верхний свет, подошел к двери, открыл ее и ошеломленно уставился на Тэсс Ландин.
– Привет, любовничек… – Увидев выражение лица Марка, она умолкла. – Ну вот, – со вздохом сказала Тэсс. – Ты опять забыл. Верно? Так что, мне уходить или можно войти?
Марк провел ладонью по лицу.
– Прошу прощения, Тэсс. – Он сделал шаг назад. – Конечно, входи. У меня был такой день, ты просто не поверишь. Но я не забыл, что ты должна заскочить.
– Ну конечно! – фыркнула она и вошла в квартиру.
У Тэсс была фигура артистки с Бродвея и нравственные принципы проститутки с Таймс-сквер. Но на самом деле она работала в телефонной компании – принимала заявки в бюро ремонта. Ее любимой фразой была: «Неполадки на линии, сэр?» Она произнесла ее уже через пятнадцать минут после знакомства с Марком и тут же захихикала, прикрыв рот ладонью.
Короче говоря, Тэсс обладала почти нулевым интеллектом, но была очень сексуальна и совершенно без тормозов.
Войдя в квартиру, Тэсс направилась прямо к камину.
– На улице холоднее, чем у эскимоса в заднице, – сказала она, плотнее запахивая шубу из искусственного меха, – да и здесь ненамного лучше. – Она сунула на решетку бревно из прессованной стружки, обложила его газетами и чиркнула спичкой.
– Я принесу бренди, это тебя согреет.
Марк прошел на кухню, бросил в стаканы кубики льда, в один стакан налил безалкогольного пива, а в другой – дешевого бренди.
Когда он вернулся в гостиную, верхний свет уже был погашен. Комнату освещало яркое пламя камина. Тэсс нигде не было видно. Марк обнаружил ее, только обойдя кушетку. Совершенно голая, Тэсс стояла на четвереньках, повернувшись к нему задом и широко раздвинув колени, выставляя на обозрение поросшую светлыми волосами промежность.
– Какого черта ты сюда залезла?
Она повернула голову, сверкнул один голубой глаз.
– Я подумала, может, ты захочешь поиграть в чехарду.
– Черт бы тебя побрал с твоими дурацкими играми, Тэсс!
Она села на шкуру медведя.
– Не такие уж они и глупые. Посмотри, что случилось с твоим расстройством, любовничек!
– Ради Христа, если ты употребляешь какое-то выражение, то употребляй его правильно. А то сразу на ум приходит понос. Надо говорить – устройство, а не расстройство.
– Какая разница – устройство, расстройство! – Глаза Тэсс ярко блестели. Она глубоко вздохнула и потянулась к Марку, выпятив свои великолепные груди. – Если ты не выберешься из штанов, милый, у тебя будут неприятности.
Марк поставил стаканы, разделся и подошел к Тэсс. Она потянула его за руку и усадила рядом с собой. Тепло камина грело ему спину.
Встав на колени, Марк пустил в ход и руки, и губы. В свое время он внимательно изучил всевозможные руководства по технике секса, а затем методом проб и ошибок определил то, чего там недоставало. Теперь он назубок знал все эрогенные зоны, и подобно тому, как виртуозный пианист может вслепую нажимать на клавиши, так и Марк мог моментально отыскать нужные точки.
Через несколько минут Тэсс уже настойчиво сжимала его член, приглашая Марка взобраться на нее. Он встал на колени, секунду постоял, затем резко нырнул вниз. Тэсс вскрикнула от неожиданности. Марк вошел в нее, и она почти сразу испытала первый оргазм.
Марк продолжал двигаться, манипулируя телом Тэсс так, как будто она была куклой.
Некоторое время она лежала неподвижно, затем ее тело вновь ожило. Бедра зашевелились, длинные ногти словно шпоры впились в бока Марка, дыхание Тэсс стало быстрым и прерывистым. Мышцы влагалища стиснули его разбухший член.
Как-то в минуту откровенности Тэсс рассказала, что у нее был внебрачный ребенок, которого потом отдали на усыновление. В результате трудной беременности мышцы влагалища ослабли, и тогда Тэсс установила для себя жесткий режим упражнений, попеременно напрягая их и расслабляя.
– Я не хотела, чтобы парни считали, что у меня дырка размером с Голландский туннель.
Тэсс подняла голову и засунула кончик языка в ухо Марку.
– Марк! Я опять кончаю!
На этот раз они кончили вместе.
Должно быть, Марк задремал, повернув лицо к огню, потому что голос Тэсс прозвучал как будто издалека.
– Марк!
Он слегка пошевелился.
– Да?
– Ты не рассердишься, если я кое-что скажу?
– Как раз этот вопрос всегда меня сердит. Как я могу ответить, если ты еще ничего не сказала?
– Ну, просто… просто чего-то не хватает, – поспешно проговорила Тэсс.
– Где не хватает?
– В сексе, конечно. О чем еще я могу говорить?
Марк уже совершенно проснулся.
– Что ты имеешь в виду? Мне кажется, что ты… ты ведь кончила, да?
– Конечно, кончила. Я два раза кончила. Это большое дело. Но разве это все?
– Что значит – все? – Он уже сердился. – Ты, может, ждешь, что земля разверзнется или гром загремит?
– Конечно, нет, глупый! Но знаешь, что я… что я чувствую, когда ты это делаешь со мной? Это похоже… ты только не сердись! Как будто ты все время за мной наблюдаешь. Как доктор, который осматривает тебя и спрашивает: «А здесь не болит, мисс Ландин?»
– Что за дурацкий разговор у нас пошел! – Марк вскочил на ноги. – Давай я принесу тебе бренди. Может, тогда ты хоть немного придешь в себя.
– Вот видишь, ты все-таки рассердился!
Марк промолчал.
– И еще… – начала Тэсс, когда он подал ей стакан.
– Ну что? – Он вздохнул. – Что у тебя там еще?
– Подавать девушке бренди, причем дешевый бренди, в обыкновенном стакане – это… это просто неучтиво, Марк!
– Господи Иисусе! – взорвался он, вскинув руки вверх. – Каждая баба теперь воображает себя Билли Дон!
Он снова поспешил на кухню, чтобы положить себе в стакан новый кубик льда. Когда Марк вернулся в гостиную, Тэсс, настроение у которой внезапно изменилось, встретила его обольстительной улыбкой. Она лежала на спине, передние лапы медвежьей шкуры обнимали ее груди, а задние прикрывали промежность.
Когда Марк подошел, Тэсс осторожно сжала в ладонях задние лапы медведя.
– Посмотри-ка! Просто открываем и… Ку-ку! – Она отбросила медвежьи лапы в стороны и шире раздвинула бедра. Сквозь густые светлые волосы проглядывала розовая полоска. Все тело Тэсс сотрясалось от смеха.
– Господи, и как только я связался с такой шлюхой?
Марк отвернулся и сделал глоток пива. Внезапно он вздрогнул, как от толчка, и уставился на Тэсс. Глаза его сузились, голова склонилась набок. Открываем… Ну конечно! Перед мысленным взором Марка предстали все эти прелести на центральном развороте «Мачо» – в цвете, с увеличением в два или три раза до стандартного размера подобных фотографий в других журналах.
Тэсс перестала смеяться и теперь смотрела на него с некоторой тревогой.
– Марк, что случилось? У тебя такой странный вид!
Нетерпеливым жестом Марк заставил ее замолчать.
– Не поднимайся, – на ходу просил он. – Я сейчас вернусь. Даже не двигайся.
Он отправился за фотокамерой. Нужно это заснять, причем, пожалуй, потребуется не так уж много снимков.
Тэсс лежала там, где он ее оставил, повернув голову к огню. Медвежьи лапы по-прежнему прикрывали груди, но промежность была полностью обнажена. Мгновение Марк колебался. Нет, в Соединенных Штатах время для такого снимка еще не настало. Очень соблазнительно, но… Черт побери, он не найдет даже типографию, где это можно напечатать, не говоря уж о толковом распространителе. Надо двигаться вперед постепенно.
– Тэсс! – позвал Марк.
При виде фотоаппарата глаза Тэсс загорелись.
– О, пора фотографироваться! – Она захлопала в ладоши.
– Насколько возможно, прикрой свои погремушки этими лапами и то же самое сделай с животом. Надо, чтобы соски или волосы на лобке не торчали наружу.
Под руководством Марка Тэсс принимала разнообразные позы. Вспышки сверкали в комнате, как молнии. Отсняв половину пленки, Марк решил, что пора остановиться. Не говоря ни слова, он поспешил в ванную, запер дверь и выключил свет. Жаль, что приходится проявлять всю пленку, но ничего не поделаешь.
Вскоре свежие отпечатки «дозревали» в ванночках с раствором. Горел красный свет. Марк нетерпеливо ждал.
Раздался стук в дверь и приглушенный голос Тэсс сказал:
– Марк, впусти меня. Мне очень нужно.
– Сейчас сюда нельзя входить! – не поворачивая головы, крикнул Марк. – Я проявляю пленку.
– Но мне нужно пи-пи!
– Иди сделай пи-пи где-нибудь в другом месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27