Ксения в подтверждение вздохнула.— Кстати, у меня дома есть электрическая шашлычница, так что балуюсь этим даже зимой. Конечно, вкус не тот, но вполне съедобно!Ксения укусила мясо, и горячий ароматный сок наполнил ее рот.— Блаженство!— О! — вспомнил Влад и поднялся. — Слушай, кажется, нам удалось на этом острове одичать за полдня.Он побежал в хижину и быстро вернулся, неся в руках по бутылке вина.— «Хванчкара», . — сказал, открывая одну из них. — Шашлык под «Хванчкару» — это что-то! И будем говорить настоящие грузинские тосты! Ну, давай ты первая.— Это нечестно, — сказала Ксения, откладывая на тарелку шампур и принимая пластмассовый одноразовый стаканчик, до краешков наполненный темно-красным вином. — Почему это я первая?— Потому что ты — прекрасная дама, — сказал Влад, наполняя свой стаканчик.— Слишком дежурно, — улыбнулась она.— Тогда — прекрасная дикарка.Это определение Ксении понравилось больше.— Ну хорошо, — согласилась она, обдумывая свой тост. Но на ум как назло ничего не шло — вероятно, мозги за целый день все-таки расплавились под солнцем.Влад замер в ожидании, приподнял свой «бокал».Грузинских тостов Ксения вообще не только не знала, но даже никогда не слышала. Поэтому единственным спасением была импровизация.— Однажды… — начала она, совершенно не представляя себе, что последует за этим. — Однажды собрались на высокой горе три орла. «Вах! — сказал один орел. — Хорошо нам, друзья, вместе. Летаем где хотим, вино пьем, шашлыки кушаем…» — Здесь Ксения сделала передышку, задумавшись о том, что орлы шашлыков не едят. — Это были такие орлы, которые ели шашлыки… — нашла она, как ей показалось, приемлемый выход.Влад не возразил — в конце концов, в тосте, как и в сказке, бывает все. Если орлы говорят, то почему они не могут есть шашлыки?— «Хорошо нам вместе, — сказал этот орел, — продолжила Ксения, сочиняя на ходу. — Зачем нам нужен кто-то еще? Будем жить так, втроем, до конца своих дней». «Хорошо нам вместе, — подтвердил второй орел. — Я согласен — будем жить так до конца дней, пока глаза наши не закроются…»Ксения замолчала, потому что текст тоста застопорился и никак не хотел придуматься.— А третий орел? — подсказал Влад.— А третья была орлица, — быстро закончила Ксения. — Она взяла и улетела от этих дураков.— А они что же, не знали, что она орлица? — поинтересовался Влад.— Не знали. — Ксения развела руками. — Ну вот ты можешь, например, определить, где орел, а где орлица?— Я — нет, — пожал плечами Влад.— Ну вот и они не могли, — быстро сказала Ксения, чтобы предупредить следующий вопрос, который был уже готов сорваться с уст Влада: он-то ладно, он человек, но как это сами орлы не могут определить, кто есть кто?— И что дальше? — спросил Влад, заинтересованно глядя на Ксению.— А дальше ничего, — концовка явно была неудачной, но Ксения ничего не могла поделать.— Нет, так не годится, — сказал он. — Пусть будет так: орлица улетела, а эти дураки полетели за ней. И не догнали, потому что ее перехватил другой орел. Он увел орлицу в свое гнездо, и они стали жить-поживать и добра наживать.— Это уже не грузинский тост, — засомневалась Ксения. — Просто русская народная сказка какая-то…— Какая разница, пусть будет русская народная, — сказал Влад. — Но тост будет такой…Он встал, поднял свой стаканчик и торжественно объявил:— Так выпьем же за то, чтобы мы не были в этой жизни дураками и никогда не упускали своих орлиц!«И орлов», — про себя добавила Ксения и отпила из своего одноразового.Потом, вспоминая этот тост, она удивлялась: как это могло прийти ей в голову? Но она так и не додумалась и решила, что подсознание само выдало ей тему. Как говорится, у кого что болит, тот о том и говорит. Во всяком случае, орлица не осталась в одиночестве.Она была пьяна, как никогда в жизни. Хотя выпила совсем немного. Она сидела, стараясь держаться очень прямо, но Влад напротив расплывался в ее глазах. Она видела только, что он держит в руках очередной шампур и один за одним поглощает кусочки шашлыка.— Ешь, — услышала она его голос. — Ты ничего не ешь. Поэтому тебя развезло.— Я не хочу, — устало сказала Ксения.— Через не хочу.Ксения с трудом запихнула в себя самый маленький кусочек, который нашла на шампуре. Это оказался печеный лук, и она его выплюнула.— Ну, мать, ты даешь, — сказал Влад.— Я хочу домой, — вдруг заявила Ксения, хотя до последнего мгновения про возвращение не думала.— Завтра, — пообещал Влад. — Завтра вечером мы поедем.— Я хочу сегодня.— Это исключено. — Он говорил ровным, но очень твердым тоном, и Ксения поняла, что ни о каком возвращении до завтрашнего вечера не может быть и речи. Вероятно, он заплатил за этот пикничок на «необитаемом острове» немалые деньги, и досрочный отъезд будет равнозначен их потере.— Мне плохо… — Она попробовала воззвать его к сочувствию. — Кажется, я чем-то отравилась.— Ты проспишься, — пообещал он. И взял вину на себя: — Не надо было давать тебе пить. Скорее всего днем ты перегрелась на солнце, и организм разрядился вот такой реакцией.— Может быть, — сказала она и попробовала сфокусировать взгляд. — Ну тогда я пойду лягу?Он проводил ее в хижину и устроил на лежанке. Коснувшись подушки, набитой какой-то душистой травой, Ксения мгновенно провалилась в сон…— Ты несправедлива, — мрачно сказал Александр. — Я за тебя рад.— Но я же вижу!Он ничего не ответил, обнаружив, что вода уже закипела. Достал из ящика стола два пакетика растворимого кофе, насыпал в чашки и налил воды. Молча подал одну чашку Ксении.— Спасибо. Ты мне не ответишь?— Мне нечего отвечать. — Он старался на нее не смотреть. — Я всем доволен.— А я — нет, — сказала Ксения. — Ты куксишься вот уже две недели, и я себя плохо чувствую. Не забывай, что мы работаем в одном кабинете. Сейчас он под самый потолок наполнен твоей раздраженной энергетикой.— По-моему, как раз все наоборот, — возразил он. — Раньше я действительно позволял себе раздражаться. Но сейчас молчу как рыба.— Именно это меня и беспокоит. — Ксения, обжегшись, отставила чашку. — Ты онемел, и, мне кажется, это неспроста.Александр продолжал молча хлебать кофе.— Мне кажется, что ты думаешь одно, а говоришь…— Я вообще ничего не говорю!— А это еще хуже.Александр уже выпил свой кофе и сидел, вытянув ноги и скрестив руки на груди. Он посмотрел на нее вопросительно, но Ксению это не устроило. Она ничего не хотела говорить ему — ей нужно было, чтобы заговорил он.— Ты поступаешь нечестно, — вздохнула она. — Мы договорились, что ничего не станем скрывать друг от друга. — Она собралась с духом. — Тебе не нравится Влад?— Мне нравится Влад.— Но я же вижу?..Ксения была уверена, что Александр врет. Но причина такого отношения оставалась для нее загадкой.— Я требую, чтобы ты объяснил.— У меня что, просто не может быть плохого настроения? — взорвался он. — Независимо от твоего разлюбезного Влада?— Понятно, — сказала Ксения, внимательно вглядываясь в него. — Ты его ненавидишь.Александр посмотрел на нее, как на умалишенную, но это был неискренний взгляд, потому что почти сразу же глаза его стали меняться, и уже через минуту Ксения убедилась, что была права.— Выкладывай все и сразу, — стараясь быть мягкой, сказала она.— Что я могу тебе сказать, если ты сама хочешь оставаться слепой?Это был уже ощутимый сдвиг. Оставалось дождаться, когда он дойдет до высшей точки кипения, которое, несомненно, происходило внутри его, как бы искусно Александр это ни скрывал. Тогда неминуемо произойдет взрыв, во время которого он выложит ей все. Но есть и другой путь, более быстрый — попытаться спровоцировать его.— Почему это ты думаешь, что я слепая? — непонимающе округлив глаза, спросила Ксения.— Потому что ты идешь в пропасть, выбраться из которой будет ой как нелегко!— В таком случае ты не должен меня туда пустить. — Ксения подумала, что Александр, конечно, преувеличивает, но не обиделась. Пусть его тревоги и ложны, но вызваны они искренним желанием оградить ее от возможных неприятностей.— Каким образом я могу это сделать? — поинтересовался Александр. — Ты что, можешь припомнить случай, когда мне удалось хоть в чем-то тебя убедить?Ксения честно попыталась припомнить. Получалось как в анекдоте. Жена говорит подруге: «Мой муж всегда признает свои ошибки». — «А если не права ты?» — «А такого не бывает!» Но, во-первых, Александр не был ее мужем. Во-вторых, она на самом деле считала, что лучше разбирается в жизни. Хотя бы в силу того, что владеет женской интуицией. Конечно, она не отрицала, что может сложиться ситуация, которую Александр прочувствует лучше. Но до сих пор это была только теория. Так она считала…— Я не хочу, чтобы ты обвиняла меня всю оставшуюся жизнь, — сказал он.— Почему я стану тебя обвинять? Что ты хочешь этим сказать? Ты против, чтобы я вышла за Влада? Ты думаешь, я могу пожалеть?Наверное, она задала слишком много вопросов сразу, но он уже достаточно накалил обстановку, и Ксения почувствовала, что, если сейчас же не выяснит, ее разорвет на мелкие осколки.— Знаешь, не далее как вчера мне в руки попалась одна умная книжка. В ней описано, как один из учеников Сократа спросил учителя: жениться ему или не жениться? Так вот, Сократ ответил: «Как бы ты ни поступил, все равно пожалеешь».— Слава Богу, ты не Сократ, — сказала Ксения, начиная раздражаться. — Поэтому не уходи от ответа.— Если ты не выйдешь за него замуж, — сказал Александр, избегая называть Ксениного возлюбленного по имени, — то станешь жалеть о деньгах, которые потеряла…— А если выйду?— Пожалеешь, что потеряла… себя.— Что ты мелешь? — не выдержала Ксения.— Посмотри на себя: ты уже — не ты!Александр схватил зеркало, которое стояло на подоконнике, и ткнул Ксении под нос. Из небольшого зеркального прямоугольника на нее взглянула удивительно красивая женщина — с изумительной прической и изящными серьгами, которые оттеняли ее личико и делали его еще красивее. Ксения опустила зеркало пониже и полюбовалась колье, которое охватывало ее стройную шейку. У Влада определенно отличный вкус.— Что тебе не нравится? — спросила она, с некоторым сожалением откладывая зеркало.— Все! — расплывчато, но с размахом ответил Александр. — Сейчас мне не нравится в тебе все!— А по-моему, замечательный комплект, — пробормотала Ксения, трогая колье.— Это тебе кажется. Ты ослепла от суммы, которая была написана на ценнике!— Ну конечно, дешевые бусики из ЦУМа нравились тебе больше, — съязвила Ксения. — Ты просто не можешь оценить, потому что никогда…— Да плевал я… — начал Александр.— А я — нет, — мягко, но категорически сказала Ксения. В последнее время она без труда освоила эту манеру. — Ты знаешь, сколько мне лет? Уже даже не восемнадцать. И я больше не хочу плевать на себя. Я не хочу ходить в дешевую парикмахерскую, покупать одежду на распродажах и по три года копить на приличные сапоги. Я не хочу ждать, когда на базаре подешевеют помидоры, и обещать себе, что попробую ананас в следующем году. Я не хочу, чтобы в общественном транспорте мне отрывали пуговицы и отдавливали ноги…— Интересно, какую машину он обещал тебе купить? — Александр вложил в свой вопрос весь сарказм, который был способен из себя извлечь.— Мне нравится «ауди». — Ей нечего было стыдиться.Он замолчал, не находя, что ответить, и некоторое время между ними происходил только молчаливый поединок глазами. Сдался Александр, но на другое Ксения и не рассчитывала. Улыбнувшись, она отодвинула чашку с остывшим кофе — с некоторых пор ей претил растворимый из пакетиков.Он взял чашки, но не знал, что делать с Ксениной. Потом подумал, что цветам не будет большого вреда, если один раз полить их кофе. Тем более что Ксения совершенно их забросила.— Не злись, — сказала она, наблюдая, как он пытается поровну разделить кофе между жаждущими влаги растениями. — Все идет так, как надо. Ты тоже найдешь то, что нужно тебе. И все у тебя будет хорошо.— Ты сказочно добра. Только в таком случае не понимаю, что тебе нужно от меня.— Мы договаривались, — напомнила Ксения. — Должна же я была спросить твое мнение.— Ты его получила. Правда, оказалось, что наш договор не стоит выеденного яйца.— Мы обещали слушать друг друга, но не слушаться. Тем более… — Она посмотрела на него долгим взглядом, который вдруг стал тяжелым. — Тем более сейчас я не очень доверяю твоему мнению.— Что-то изменилось? — насмешливо поинтересовался Александр.— В том-то и дело, что нет. Ты остался таким, каким был. Изменилась я. И мне безумно нравятся эти изменения. Я стала увереннее в себе, рассудительнее, мобильнее… Разве это плохо?— Отлично, — сказал Александр, роясь в бумагах. — И конечно же, все это из-за благотворного влияния твоего Влада.— А разве нет? — жестко спросила Ксения.— Я уже сказал: я ничего не имею против!— Нет, ты имеешь! — Ксения не могла допустить, чтобы разговор закончился на полуслове. — Ты не хочешь этого признать, но я же вижу, как ты кипишь. Приди в себя, Саша! Это ревность.— Ревность? — Глаза Александра самопроизвольно округлились.— Да, ревность — обыкновенного мужчины, которым, извини, являешься ты, к возможностям такого мужчины, как Влад. Потому что Влад может изменить жизнь женщины, а тебе это не под силу!В кабинете зависла тишина. Вначале неловкая — Ксения все-таки испугалась того, что сказала, Александр же не знал, как воспринять и, главное, как реагировать на то, что услышал. Через минуту обстановка кардинально переменилась. Ксения еще больше укрепилась в своей правоте, о чем свидетельствовала ее изменившаяся поза — теперь она сидела очень прямо, забросив ногу на ногу и независимо сложив руки на груди.Александр окинул ее фигуру каким-то болезненно-презрительным взглядом, потом, решив что-то для себя, быстро поднялся и ринулся к стеллажу, на котором хранились стопки прошлых выпусков газеты. Ему не нужно было долго искать — он схватил номер, который лежал сверху, и, подскочив к Ксении, припечатал его к столу перед ней.— Вот твои изменения!В газете была статья Ксении, которой, нужно сказать, она очень гордилась. Ей казалось, что она сумела в ней ухватить новый тон — легкий, иронический, даже слегка насмешливый. Ажурная вязь, которую она выплела вокруг темы, виделась ей почти совершенством.Она взяла в руки газету и еще раз просмотрела статью.— Что ты хочешь этим сказать?— Это туфта, поняла? — зло сказал он. — Это… — Он перехватил газету и потряс перед ее носом. — Это противно читать!— А вот это спорный вопрос, — чувствуя, что он задел ее за живое, проговорила Ксения. — Я, например, с тобой не согласна.— Тысячу раз! Ты можешь быть со мной не согласна тысячу раз, но ты опустилась! В этой статье тебя вообще не узнать!— Ты всегда был невысокого мнения о моих материалах, — еще попробовала защититься она.— Это не твой материал! Это вообще ничей материал! Словесный понос по поводу!..— Ну знаешь ли… — Ксения задохнулась. — Я… Ты… Нам больше не о чем разговаривать!Она схватила новую изящную сумочку из крокодиловой кожи с тусклыми, под старину, замками и бросилась к выходу. Благо рабочий день был уже на исходе, Ксения дотянулась рукой и, вероятно, в сотый раз включила ночник. На прикроватной тумбочке лежала упаковка анальгина, и рука дернулась за очередной таблеткой. Ксения приняла уже две, но голова по-прежнему раскалывалась. Если бы удалось уснуть, то, может быть, организм смог бы справиться с этой проблемой, но она крутилась в постели вот уже четыре часа. Снотворным Ксения не пользовалась — она всегда засыпала, стоило только приклонить голову к подушке. Но сейчас она пожалела — надо было запастись на такой вот «всякий случай». Или хотя бы успокоительным.Она на самом деле не могла успокоиться. Никто на ее месте не сумел бы этого, ощутив предательство во всей его полноте. Ксения все-таки выщелкнула из блестящей упаковки таблетку и запила ее «Боржоми».Хуже всего, что она даже не предполагала, что Александр, которого она знала уже столько лет, и знала, как надеялась, хорошо, способен на такое. Неожиданная подлость больнее вдвойне. Хотя, наверное, всякая подлость неожиданна, особенно когда получаешь ее в обмен на добро.Ксения выключила ночник и, натянув одеяло на плечи, которые вдруг стали такими беззащитными, снова попыталась уснуть. Но мысли разрывали ее мозг, и все они были мрачными, недобрыми и болезненными. Стоит ли в таком случае удивляться, что головная боль не проходит?Конечно, она виновата сама. Потому как сама же множество раз пользовалась мудрыми мыслями великих: «Добро всегда наказуемо», «Руку дающего кусают»….Она могла поверить, что кто-то где-то как-то может поступить с ней подобным случаем, но это обязательно будет посторонний человек. Но Александр? После всего, что она для него сделала? После того как она переживала за него, как за самое себя, и принимала его проблемы так же близко к сердцу, как и свои? Ксения достала из-под подушки носовой платок и вытерла нос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24