Это просто чудо.– Это хорошо, – сказал Стюарт. Анна кивнула:– Это очень хорошо.Флинн вошла в гостиную и, улыбаясь, подошла к Стюарту. Она так выросла, стала на несколько дюймов выше, чем когда он видел ее в последний раз. Ее фигура стала более пластичной и оформившейся, хотя совсем не прибавила в талии. Через три года она станет очаровательной девушкой.– О боже, ты просто восхитительна. Она обняла его и поцеловала в ответ:– Ого, да ты заставляешь девушек краснеть. Он рассмеялся:– Ты читала «Унесенные ветром»? Она покачала головой:– Нет, cap, я ниче о таких вещах не знаю. Я больше по кухонной части и не в свои дела не лезу.Анна строго одернула внучку:– Флинн! Перестань так говорить. Кто-нибудь может посчитать это обидным и решит, что ты просто смеешься над другой культурой.– Угу, – сказала Флинн. – Но, миз Анна, здеся нет никаких босяков с Юга. – Она прижалась к Стюарту. – А ты знаешь, что их плантации полны духов давно умерших людей?Стюарт почувствовал, как Анна раздражена манерами Флинн.– Расскажи мне о школе. Тебе нравится твоя новая школа?Девочка помрачнела:– Она нормальная. Мне нелегко общаться с детьми моего возраста, хотя так было всегда. Я же сумасшедшая.– А ты занимаешься каким-нибудь спортом?– Нет. Сейчас я танцую кельтские танцы.– Неужели? Ну, так уж получилось, что у меня с собой есть кое-что, что могло бы тебе понравиться. – Он достал из сумки кассету с записью «Ривердэнс».– О! Такую я еще не видела! Спасибо.Она уже собиралась включить видеомагнитофон, но Анна остановила ее:– Не сейчас, Флинн. Или смотри наверху.– Ладно. Я подожду Джека.– Джек хочет увидеться со Стюартом. Посмотри одна, а если хочешь с Джеком, тогда попозже.– Но я тихонько включу. Стюарт не возражает. Там музыка совсем не громкая. – Она пошла к телевизору.– Флинн!– Всего пять минут. Дай мне посмотреть, пока не вышел Джек, а потом я выключу. Сейчас восемь часов. Это время, когда мы с Джеком всегда делаем что-нибудь вместе.– Нет, Флинн, – сказала Анна так терпеливо, как только могла. Непослушание Флинн было чем-то новым. Ее настроение менялось каждую минуту. Хотя чего еще ожидать от ребенка ее возраста.Девочка обиженно выбежала из комнаты. Анна слышала, как она поднялась на второй этаж, а потом опять спустилась.– Джек? – крикнула она. – Поторопись там, пожалуйста. Ты расстраиваешь наши планы.Анна встала.– Извини, – сказала она Стюарту, вышла в коридор и взяла Флинн под локоть. Затем повела внучку к лестнице.Она могла вытерпеть, когда Флинн дразнила ее, могла выдержать ее неповиновение и сопротивление, но не станет терпеть это.– Здоровый человек не имеет права диктовать график чьей-то болезни. Что с тобой случилось, Флинн? – Анна чувствовала, что и Стюарт, и Джек слышат ее. – Что в тебя вселилось?Флинн посмотрела на худые босые ноги бабушки. Она не знала, что ответить. Кроме того, что она хотела быть кем угодно, но не собой, девочка терпеть не могла, когда нарушался привычный образ жизни, даже если нарушителем был Стюарт, особый друг Джека. Ее до слез расстроило, что она не могла посмотреть телевизор или фильм с Джеком, как они делали каждый вечер, после экскурса в музыку семидесятых. У нее было ощущение, что из-за такой мелочи может разрушиться мир.– Иди покорми мистера Гувера МакПоза и поменяй его туалет. А Крошка Иисус гулял перед сном?Флинн кивнула, ее глаза наполнились слезами.– Я хочу к маме, – сказала она.Это тоже было чем-то новым. Теперь каждый раз, когда Анна начинала воспитывать внучку, та заводила разговор о Поппи.– Почему бы тебе не принять ванну? Иди в кровать, а потом мы с Джеком придем и поцелуем тебя перед сном.Однако Флинн стояла, словно в трансе, и смотрела в одну точку.– Флинн! – позвала Анна. Девочка, рыдая, бросилась к ней:– Со мной что-то не так. Действительно, действительно не так. Почему я не могу быть нормальной?Анна отвела ее наверх и успокоила. Затем наполнила ванну водой, расстелила постель и сказала, что, когда Флинн успокоится, она может спуститься вниз или лечь спать.– Ладно? Хорошо, Флинн? Флинн кивнула, и Анна вышла.Анна извинилась перед Стюартом и пошла на кухню, чтобы разогреть ему ужин. Она налила суп, нарезала хлеб и сыр, открыла бутылку бургундского. Ей нужна была помощь в отношениях с Флинн, помощь еще одного здорового взрослого человека, одной ей с непомерной энергией девочки не справиться. Может быть, Марвин прав, и Флинн действительно нужно хобби. Занятия танцами занимали не так уж много времени, да и посещала она их нерегулярно: водила машину только Анна, а занятия начинались в семь. Это означало, что Анне нужно мчаться домой с работы, быстро забрать Флинн, везти ее и ждать бесконечные полтора часа, пока все закончится. Она посолила суп, вытерла бокал и поставила его на поднос. Может быть, стоит научить Флинн вязать, хотя эта идея ненамного лучше той, что предложил Марвин, – научить ее шить. Нужна какая-то деятельность, которая поглотила бы ее целиком. По вечерам Флинн совершенно нечем было заняться. С домашними заданиями она справлялась всего за час. И всегда выполняла их блестяще.Анна принесла поднос в гостиную, где на диванчике сидел Джек и легонько обнимал Стюарта.– Ну, ну. По-моему, я уже готова поступить в «Службу спасения», – сказала она и поставила поднос перед Стюартом. – Как твой живот? Есть подвижки к лучшему?Джек рассмеялся:– Милая, мои внутренности не просто двинулись, они умчались, не оставив обратного адреса.Стюарт рассмеялся, понюхав вино.– Это мой мальчик, – сказал он, и у него сразу защемило в груди. Безнадежно. Он не мог не думать о Джеке, и так будет всегда. Внешний вид Джека шокировал: шея истончилась, на спине проступили все кости и позвонки, как у старухи. Однако его бледность не была пепельной – Джек, конечно, не здоров, но и умирать ему рано. На нем был украшенный витым орнаментом морской свитер и небрежно связанная кепка из легкой шерсти, сквозь которую виднелись редеющие волосы. Однако все это – болезнь, потерянный вес, шишки и кровоподтеки – не могло сделать Джека менее красивым. В выражении его лица появилось что-то новое, и Стюарт подумал, что Джек стал еще более привлекательным, в его глазах сверкала глубина, словно в них он хранил свои мечты, а не в поврежденном вирусом мозгу.– Итак, расскажи-ка, что нового в твоей жизни, мальчик мой, – сказал Джек, похлопывая Стюарта по коленке и оглядывая его с ног до головы. – Как дела на любовном фронте?Стюарт притворился, что удивлен:– Не перед Анной же.– Ой, пожалуйста. Эта железная бабушка? Мадонна американских горок? Эта богиня, с которой мы три часа беседовали о прелестях секса между геями? Эта женщина знает все наши секреты, дорогой…– Но не те, которыми вы делились друг с другом, – перебила его Анна.– Естественно, – кивнул Джек. – Анна, ты не можешь сесть с другой стороны? – Он похлопал по дивану. – Я становлюсь очень беспокойным, когда ты далеко от меня. А куда ушла моя девочка? Анна обошла диван и села:– Я отправила твою девочку наверх. Она сегодня не в духе.Джек подтянул Анну ближе:– Есть одна вещь, которую я могу рассказать вам обоим о смерти… нет, две вещи. Первая – это не так уж плохо, как говорят. Это похоже на тоску по дому, из которого ты собираешься переехать. – Он глотнул бургундского и потянулся за бутылкой, но Анна отодвинула ее ногой.– Осторожнее. Тебе нельзя, ты же знаешь, – мягко сказала она.– Да. Я знаю. Но мне уже почти сорок, и мы отмечаем приезд Стюарта. – Анна пожала плечами и посмотрела, как он налил четверть бокала и показал ей, ожидая одобрения.– Твоя печень… – Анна повернулась проверить камин. Она тоже была немного пьяна, но чувствовала себя умиротворенной.– А какая вторая вещь? – заговорил Стюарт.– Что, детка? – спросил Джек.– Что за вторая вещь, которую ты хотел сказать нам? Джек уставился вперед, словно пытаясь вспомнить что-то забытое.– О! Вторая вещь заключается в том, что очень важно, чтобы люди были физически ближе к тебе, настолько близко, насколько это только возможно. Плоть бесценна.– Это, – ответил Стюарт, протянув руку вдоль плеча Джека и наткнувшись на руку Анны, – давно известно.– Мне нужно взглянуть, как там Флинн, и дать вам пообщаться. – Стюарт улыбнулся Анне, а Джек усадил ее обратно. – Нет, Флинн в полном порядке. Останься ненадолго. Пожалуйста.– Джек, ты каждый день видишь мою противную рожу. Уверена, что вам со Стюартом нужно побыть наедине.– Анна, пожалуйста, прошу тебя.– Джек! – Она рассмеялась. – Больше не пей. Ты начинаешь вести себя, словно пьяница в баре перед закрытием.Стюарт почувствовал разочарование. Он не ожидал, что Джек встретит его с сердечной радостью и распростертыми объятиями, но все же ему казалось странным, что Джек относится к нему так светски, словно он один из множества гостей.Даже сейчас Стюарт ужасно хотел просто побыть с ним вдвоем, в спокойном молчании и тихих разговорах… Анна и Джек говорили о Флинн около часа, обсуждая, нужно или нет показывать ее врачу. Потом они поговорили о ценах на недвижимость и обсудили, кого пригласить на рождественскую вечеринку.– Я абсолютно уверена, что в прошлом году обидела половину местных жителей, – пожаловалась Анна.– В городке проживает пятьсот человек. Никто и не ожидает, что ты позовешь всех, – сказал Джек. – Кроме того, неужели ты действительно хочешь позвать каждого слащавого Билли и Боба, чтобы они явились со своими домашними пирогами? Почему бы не пригласить только избранных? Кто, в конце концов, будет развозить всех по домам?– Я. Но не всех, – сказала Анна.– Я не буду. Ни в коем случае. У меня не будет никаких угрызений совести, если мы вычеркнем из списка тех, кто говорит: «Геи отправятся в ад».Стюарт уставился на огонь и думал, что, наверное, ему не стоило приезжать. Джек вернулся; он был практически тем прежним человеком, который жил в его сердце, где не было места больше ни для кого. Ему хотелось хоть немного той теплоты, опьянения, которые были в их жизни совсем недавно.– Наверное, ты прав, – сказала Анна. – Я сноб. Зачем притворяться кем-то другим? Хотя, может, и стоило пригласить сюда полгорода. Мы с Флинн собираемся здесь еще немного пожить.– В отличие от тех из нас, кто просто заехал на выходные или собирается умереть, – сказал Джек и потянулся за графином вина.– Джек, ты меня утомляешь. Вы с Флинн как две толстые задницы на набитом чемодане.Джек рассмеялся:– Что с тобой, Анна?Она на минуту задумалась, чувствуя себе одновременно раздраженной и удивленной:– Я не знаю. Просто сегодня у меня ни на что не хватает терпения. Я устала и не хочу, чтобы на меня давили. Я не в настроении тебя слушать. Эти твои словесные каламбуры, или как ты их называешь.Джек обнял ее и поцеловал в шею:– Прости, дорогая. Прости. Я не подумал. Ты же знаешь, я люблю тебя.Стюарт почувствовал горечь. Джек редко говорил ему подобные слова и почти никогда не проявлял такую нежность, извиняясь за невнимательность. Не было никаких причин ревновать к Анне, это он знал. Анна – единственный человек, которого Джек не может позволить себе обидеть и потерять. Стюарт больше никогда сюда не вернется. Это был прощальный визит, он закроет эту дверь и запрет на замок. Он вернется домой, к Дэвиду и их простым отношениям, они будут переживать маленькие проблемы и радоваться маленьким радостям, повседневной размеренности, которая делает жизнь более простой, предсказуемой и спокойной.Позже Стюарт лежал в постели в комнате для гостей, слушая, как за стеной Джек разговаривает с Флинн. Он смотрел на корку льда на старомодном окне, закрытом ставнями, слушал шорох волн, которые ударялись о скалы. Стюарт не чувствовал себя таким одиноким с тех пор, когда они жили с Джеком, и он подолгу ждал в постели, когда тот придет к нему. Послышался детский смех Флинн – она была таким обаятельным ребенком, хотя нет – уже не ребенком. Однако и молодой девушкой она еще не стала. Пленяющее безвременье, когда мальчики и девочки были одинаковыми. Еще немного, и они начнут быстро меняться.Он взял телефон со столика, но решил не набирать номер. Возможно, Дэвид еще не спит, волнуется, почему Стюарт не позвонил, чувствует себя тревожно и одиноко и боится, что он его бросит. Это неважно. На самом деле, ему было все равно, даже если Дэвид выкинет его вещи на улицу. Единственное что все еще имело значение, – это Джек. Это так просто. Почему он думал, что может быть по-другому?В прежние посещения Стюарт не так остро чувствовал это, но все равно это чувство было слишком определенно, чтобы ошибиться. Стюарт не особо верил в Бога, но иногда, как, например, сейчас, ему казалось, что сможет поверить: Бог – не какое-то далекое всезнающее существо, он всего лишь сила смирения. Бог – это усилие невостребованной любви. Ничто в этом мире, даже жестокость или отторжение, не имеют такой силы, как признание собственного несовершенства.Немного спустя Стюарт услышал, что Джек вышел из комнаты Флинн. Дверь открылась с мягким скрипом, и в свете из коридора появился Джек, словно темный призрак, пахнущий лекарствами, с обтянутым шерстью черепом.– Милый… – произнес он так, словно долго искал Стюарта в каждом углу темной комнаты.– Я здесь. Входи. – Стюарт отогнул одеяло, принял Джека в свои объятия и с удивлением почувствовал силу его тела: мускулы были крепкими и, казалось, совсем не уменьшились из-за болезни. Стюарт прижался к Джеку, сплел свои ноги с его, мечтая, чтобы время остановилось, чтобы этот момент тянулся подольше, чтобы в нем можно было немного пожить. Он не хотел, чтобы наступила следующая минута, а за ней еще одна, принося с собой печаль, скуку и страстное желание. Стюарт поцеловал Джека, легонько провел пальцами по его тонким, словно ниточка, векам, так нежно и мягко, словно крылышком мотылька.– Что если я попрошу тебя остаться? Что скажешь?– Насколько? – удивился Стюарт.– Навсегда, – ответил Джек. – Просто останься со мной, Анной и ее семьей. Нашей семьей. Ты даже представить не можешь, как я здесь счастлив. Кто бы мог подумать. Здесь все так просто, тихо и понятно. Здесь я совсем не чувствую себя одиноко.– Не будь идиотом, Джек. Ты же знаешь, я не могу остаться. Когда мы жили вместе, я был тебе не нужен.Джек замолчал, а потом тихо сказал:– Ты даже не представляешь, Стюарт, как много ты для меня значил. В моем сердце всегда был только ты, ты открыл мне хорошее во мне. Я был дураком, потому что не сразу понял это. – Джек чувствовал, что уже поздно, слишком поздно, Стюарт уже не поверит ему. Он снова придвинул Стюарта ближе, вдыхая свежий молочный запах, запах его волос и пахнущей дождем кожи. Он хотел быть со Стюартом снова, хотя бы один раз.– В любом случае, не стоит теперь обсуждать такие вещи, – сказал Стюарт. – Это можно рассматривать только с философской точки зрения, ведь у меня уже есть другой.– Ну, – хмыкнул Джек, – не совсем так.– Что ты имеешь в виду?– Послушай. Как ты можешь быть с кем-то, если ты сейчас со мной?– Я не хочу говорить об этом, Джек. – Стюарт закрыл глаза. Шелковые простыни, на которых он лежал, были такими мягкими. Раньше он думал, что Анна неважный декоратор, однако она собирала всякие красивые и забавные штучки с той же увлеченностью, что и Джек. Ее квартира в Бостоне была просто ужасна, но здесь, в этом доме, наполненном ее собственными вещами, становилось понятно, какой у нее изящный и безупречный вкус. Стюарт слышал, как рядом дышит Джек, и на какой-то момент вспомнил Бостон, квартиру на Бэк-Бэй, где он лежал и ждал, когда тело Джека будет скользить по его телу. Вспомнил запах жареного подорожника, раздражающее нытье фильмов с участием Роберта Митчема.Джек наблюдал, как Стюарт засыпает. Он выглядел таким милым, когда спал, тихо и крепко, как ребенок, как камушек, который вечером бросали на дно колодца, а утром снова доставали. Стюарта ничто не могло разбудить. Джек поцеловал его в лоб, в полные губы и почувствовал, что готов расплакаться. Любовь Стюарта была как находка имперского комода на распродаже домашних вещей, прочного и редкого посреди разной рухляди. Нужно появиться вовремя, чтобы заполучить его, а потом, когда он уже доставлен, испытать разочарование от того, что он не проходит в дверь. Любовь Джека к Стюарту всегда обречена, его жизнь была такой скупой и мелкой, и ему так мало было позволено.По привычке Стюарт обнял Джека, когда почувствовал его руку на своей коже. Затем, когда Джек поцеловал его, открыл глаза.– Я все еще сплю? – спросил он.– Нет, – сказал Джек.Стюарт прижался к нему, но потом отодвинулся.– Позволь мне, – и Джек поцеловал его. Идя по знакомому пути, его губы сразу нашли нужный ритм.– Нам не следует этого делать, – сказал Стюарт, но его тело уже инстинктивно отвечало на прикосновения Джека, повторяя движения, которые совершало тысячу раз.Немного позже Стюарт проснулся от звука будильника на наручных часах Джека и услышал, как тот поплелся в ванную. Он передвинулся на половину Джека, позволив своему телу погрузиться в тепло свежих воспоминаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41