С этого дня, даже когда мне стало значительно лучше, мы втроем встречались практически каждый вечер. Если позволяла погода, мы отправлялись на прогулку, если нет – просто болтали, сидя в комнате отдыха. Правда, иногда Александр бывал занят и не мог прийти. Такие вечера казались очень долгими и пустыми. Скоро я начала понимать, что мысли о нем мешают мне заснуть. Я так хотела, чтобы он поцеловал меня! Иногда мне приходилось зарываться лицом в подушку из опасения выкрикнуть вслух его имя. У меня появилась привычка стоять обнаженной перед зеркалом и рассматривать себя. Раньше я никогда не обращала особого внимания на свое тело, теперь же оно вдруг превратилось чуть ли не в самую важную вещь в мире. Я ненавидела свою слишком большую грудь, но, прикасаясь к ней, испытывала такие сильные ощущения, что готова была заплакать.
Ближе к Рождеству я стала ловить себя на том, что все чаще пристально рассматриваю Александра, думая при этом о вещах, совершенно не интересовавших меня. А во время его игры в регби меня переполняли эмоции, которые по силе своей были сродни боли. Я смотрела на его ноги, плечи, на то, как он двигается, на волосы, упрямо спадающие на глаза. Ждала, когда же он наконец улыбнется и я снова увижу этот смешной, немного искривленный зуб.
За день до начала рождественских каникул я пригласила нескольких мальчиков в коттедж на горячий пунш и сладкие пирожки. Честно говоря, я надеялась, что Генри и Александр задержатся после того, как все остальные уйдут. Так и произошло.
Они сидели на моем потрепанном старом диване и слушали музыку, когда Генри внезапно воскликнул:
– Послушайте! У меня родилась прекрасная идея! Почему бы вам не провести это Рождество вместе с нами?
Это прозвучало так неожиданно, что я даже не сразу поняла, к кому он обращается. Сообразив же наконец, что приглашение адресовано мне, рассмеялась:
– Не думаю, что ваши родители будут в восторге от такого рождественского сюрприза. Кроме того, у меня другие планы.
Александр встал, подбросил в камин несколько поленьев и, сидя на корточках, стал задумчиво смотреть в огонь. Мы с Генри недоуменно переглянулись: подобное поведение было совершенно ему несвойственно. Никогда раньше я не видела его таким тихим.
Я как раз закончила упаковывать рождественский подарок для мисс Энгрид и теперь решила надписать ей поздравительную карточку. Глядя на это, Генри вдруг хлопнул себя по лбу:
– Элизабет, я же совсем забыл. У меня для вас приготовлен подарок, но я не захватил его с собой.
Ребята обменялись взглядами, и я сразу сообразила, что они задумали. Мне и самой больше всего на свете хотелось остаться наедине с Александром. Но теперь, когда такая возможность наконец представилась, я почему-то испугалась.
– Совершенно незачем ходить за ним сейчас. Вы 'можете отдать мне его завтра, перед отъездом. – С этими словами я достала два небольших свертка, заранее приготовленных специально для них. – Открыть на Рождество!
– Категорически не согласен, – возразил Генри. – Мы обязательно должны открыть их прямо сейчас! В конце концов мы можем устроить свое соб ственное Рождество, только для нас троих. Сейчас схожу за вашим подарком.
И прежде чем я успела остановить его, он ушел. Александр сел на стул поближе к камину.
– Вы сегодня какой-то очень тихий, – сказала я.
Засунув руки в карманы, Александр встал и начал расхаживать взад-вперед по комнате. Когда он заговорил, я не могла видеть его лица: он стоял спиной ко мне.
– Что вы на самом деле будете делать на Рождество?
Меня поразила не столько прямолинейность вопроса, сколько сердитые нотки в его голосе.
– Я же сказала – у меня есть определенные планы.
Александр повернулся и посмотрел мне прямо и глаза:
– Вы же собираетесь провести его в одиночестве, разве не так?
Я судорожно сглотнула. Он был абсолютно прав. Дженис уезжала с родителями куда-то на Карибское море, и мне пришлось забронировать номер в небольшой приличной гостинице, где я собиралась посвятить свое время чтению Эдны О'Брайен.
–. Ну конечно же, нет! Я вообще не понимаю, Александр, что на вас сегодня нашло.
Александр резко шагнул вперед и оказался почти вплотную ко мне:
– Если вам так хочется это узнать, я охотно сообщу. Я совершенно не в восторге от того, что на Рождество вы будете совсем одна!
– Во-первых, не вижу причин так сердиться, а во-вторых, я же вам сказала, что не собираюсь отмечать это Рождество в одиночестве, – солгала я.
– Тогда, может быть, вы мне сообщите, с кем именно собираетесь его проводить? Я же знаю, что у вас нет семьи! В таком случае, с кем…
– А вот это уже совершенно вас не касается! – резко отпарировала я, но тотчас в этом раскаялась, почувствовав, что задела его за живое. – Я уезжаю в Лондон, где собираюсь остановиться у своих друзей.
– Каких друзей? Вы никогда не упоминали ни о каких друзьях.
– Наверное, потому, что это не имеет отношения к моей жизни в Фокстоне. Но хватит об этом! – Я снова попыталась свести неприятный для меня разговор к непринужденной, ни к чему не обязывающей болтовне. – А сами вы как собираетесь провести Рождество?
Александр наклонился ко мне, и в какое-то мгновение мне показалось, что еще немного – и сердце обязательно выскочит у меня из груди.
– Элизабет, позволь мне поехать с тобой! Я могу сказать родителям, что провожу это Рождество у Генри.
– Александр, не надо! Глупо даже помышлять об этом. Ведь твои родители обязательно захотят увидеть тебя, да и тебе самому захочется с ними, встретиться.
– Абсолютно не захочется. Мне хочется быть только с тобой.
Его щеки пылали от смущения и огорчения. Я же просто не знала, что сказать. Сев рядом, Александр взял мою руку. Я попыталась было вырвать ее, но он держал крепко.
– Александр, – только и смогла пробормотать я, – пожалуйста, перестань! Мне кажется, тебе лучше уйти, прежде чем ты скажешь что-то такое, о чем будешь потом сожалеть.
– Я никогда в жизни не буду раскаиваться ни в чем, что связано с тобой. Черт побери, Элизабет, перестань наконец обращаться со мной, как с ребенком! Ведь ты же прекрасно знаешь, что я чувствую по отношению к тебе.
– Александр! – Я испуганно вскочила с диванчика. – Не смей больше говорить таких вещей! Мальчики… то есть, я хотела сказать, молодые люди… особенно те, которые учатся в закрытых школах… У них часто возникают какие-то неожиданные привязанности. Но, Александр, нельзя же это воспринимать так всерьез! Ты ставишь себя в глупое положение.
Я понимала, что причиняю ему почти нестерпимую боль, но иначе поступить просто не могла.
– А ты вообще можешь понять, что я чувствую? – настойчиво продолжал Александр. – Знаешь, что мне пришлось пережить за эти месяцы, которые прошли с нашего танца на летнем балу? Неужели, он для тебя ничего не значил, Элизабет?
– Как ты можешь такое говорить? – Я с ужасом слушала свои собственные слова. – Александр, ты же знаешь, что очень нравишься мне. – Кажется, я постепенно начала приходить в себя. – Мне приятно твое общество, и я льстила себя надеждой, что это взаимно. Но не более того, Александр. Не более того.
– Ты лжешь! – Александр кричал так громко, что я испугалась, как бы его не услышали снаружи. – Ты же сама заставила меня поверить, что тоже неравнодушна ко мне, а это, оказывается, было всего лишь притворством! Теперь я наконец понял, кто ты такая на самом деле. Всего лишь скучающая старая дева, которая пестует свои уязвленные чувства за мой счет.
– Прекрати! Немедленно прекрати! Все совсем не так! Просто мне… – Я попыталась было дотронуться до него, но тут же испуганно отшатнулась и вцепилась в спинку дивана, используя ее в качестве барьера между нами.
– Ты все время втайне насмехалась надо мной, да? – продолжал кричать Александр. – Теперь я понимаю, что ты делилась с Эллери и вы вместе подтрунивали над тем, как у меня все валится из рук, потому что я каждую секунду думаю о тебе! И ведь из меня получился неплохой клоун, правда?
Я инстинктивно закрыла лицо руками, как будто защищаясь от удара.
– Поверь мне, Александр, ты ошибаешься. Если бы ты знал, как я хотела, чтобы… чтобы… Нет, прошу тебя, уходи. Пожалуйста.
– Я ухожу. И не думай, что впредь кто-нибудь из нас переступит порог твоего дома. А ведь тебе удалось провести даже Генри! Даже он подумал, что ты испытываешь ко мне какие-то чувства. Но теперь, слава Богу, все кончено. Больше, Элизабет, вам не удастся обмануть никого из нас. – Достав из кармана какой-то сверток, он бросил его передо мной на пол. – А это ваш подарок! Счастливого Рождества!
Александр выбежал, хлопнув дверью, и внезапно я почувствовала, что не могу отпустить его так, не могу расстаться с ним навсегда. Когда я распахнула дверь, он уже сбежал по ступенькам. Услышав свое имя, он резко обернулся, и, не успев даже ничего сообразить, я оказалась в его объятиях. Конечно, я понимала, что совершаю ошибку, страшную ошибку, но это было сильнее меня. Я просто не могла отпустить его в тот вечер.
Александр провел меня обратно в гостиную и усадил на пол перед камином.
– Извини, – шептал он, утирая слезы, текущие по моим щекам. – Извини за все те злые слова, которые я тебе наговорил.
– И ты меня извини.
Я попыталась зарыться носом в его плечо, но Александр, легонько взяв меня за подбородок, приподнял мою голову, и его губы коснулись моих. Они были необыкновенно нежными, и я все сильнее прижималась к нему, ощущая непреодолимую потребность быть с ним как можно ближе.
– Скажи, что ты любишь меня, – бормотал Александр;. – Элизабет, умоляю тебя, скажи!
Он снова поцеловал меня, и на этот раз я запустила пальцы в его шелковистые волосы и начала бормотать совершенно незнакомые прежде слова, даже не осознавая, что делаю.
– Ну, а теперь ты позволишь мне поехать с тобой? – спросил Александр через некоторое время.
– Александр, прошу тебя, – я попыталась говорить как можно убедительней, – постарайся же быть благоразумным. Ты не можешь и не должен этого делать. Наши чувства еще не оправдывают того, что происходит. Тебе нужно ехать домой, к родителям, а мне – в Лондон. Ну, а после Рождества… Бог его знает, что будет потом. Думаю, после всего случившегося сегодня нам лучше держаться подальше друг от друга и ни в коем случае не оставаться наедине.
Рука Александра решительно закрыла мне рот.
– Не смей так говорить. Никогда! Хорошо, я поеду домой, но только при условии, что мы обязательно встретимся после праздников и ты пообещаешь не забывать и любить меня по-прежнему. Пожалуйста, пообещай мне это, Элизабет!
В конце концов я была всего лишь слабой женщиной и просто не смогла отказать ему. Я слишком сильно его любила.
Глава 7
Очень скоро я убедилась, что не могла сделать большей глупости, чем остановиться в гостинице мистера Биллингса на Бейсуотер-роуд. Правда, этот веселый и жизнерадостный человек с гордостью сообщил мне, что я являюсь счастливой обладательницей единственного номера с ванной. Зато обои и занавеси в убогой комнатке были какого-то тусклого, неопределенного цвета, и, когда за хозяином закрылась дверь, я с большим трудом удержалась от слез.
Несмотря на то, что большое кресло рядом с торшером было как будто создано для чтения, мне удалось одолеть только первые несколько строчек «Девушки с. зелеными глазами».
Я пыталась занять себя походами по магазинам и прогулками в Гайд-парке, чтобы хоть как-то отвлечься от навязчивых мыслей об Александре. Но все было тщетно. Я не могла думать ни о ком и ни о чем другом. Долгие бессонные ночи я просиживала у зеркала, проводя пальцами по губам и вспоминая свои ощущения во время того единственного поцелуя. Мне так хотелось видеть его, прикоснуться к нему, что я готова была закричать.
В рождественское утро я развернула его подарок. Однажды, когда мы с Генри и Александром болтали о том, что бы каждый из нас сделал, имей он много-много денег, я выразила желание купить дорогие французские духи «Y». Александр запомнил те мои слова. Но я так волновалась, когда разворачивала сверток, что рука дрогнула и флакон разбился. Господи, как же я хотела, чтобы он был здесь, рядом со мной! Казалось, еще немного – и это нестерпимое желание просто задушит меня. Весь этот день я проплакала в подушку, как, впрочем, и почти весь следующий.
На третий день после Рождества, ближе к вечеру, в дверь моей комнаты постучали. Наверное, я спала, потому что в коридоре наступило небольшое оживление и женский голос сказал, что я, кажется, куда-то ушла. Заставив себя встать с кровати и уронив при этом на пол так и не прочитанную книгу, я открыла дверь. На лестничной площадке стоял мистер Биллингс.
При виде меня он просиял и начал что-то говорить, но, глядя мимо него, я уже почти ничего не слышала. Нет, этого просто не могло быть! Наверное, я все еще сплю. Он же не знает, куда я поехала…
– … так приятно принимать гостей, особенно на Рождество, – завершил свою речь мистер Биллингс и, похлопав Александра по плечу, легонько подтолкнул его ко мне.
Словно в тумане, я слышала, что Александр отказывается от предложенного чая, чувствовала, как он берет меня за руку. Когда за нами закрылась дверь, он размотал шарф, повернулся ко мне и спокойно сказал:
– С Рождеством!
Мой собственный дрожащий голос показался мн-е совершенно чужим. Казалось, он доносится откуда-то издалека.
– Но как ты узнал?.. Каким образом ты здесь?..
Рука Александра закрыла мне рот, прервав этот бессвязный поток вопросов, а уже через несколько мгновений он крепко обнимал меня и его еще прохладные от зимнего ветра губы прижимались к моим. Лишь спустя некоторое время я снова открыла глаза.
– Александр…
– Просто скажи, что любишь меня, Элизабет. Пожалуйста!
Он целовал мои глаза, щеки, нос и снова губы.
– Я не мог ни жить, ни думать, ни спать, ни есть. Я должен был видеть тебя. Элизабет, скажи мне, что и с тобой было то же самое! Скажи, что любишь меня так же сильно, как я люблю тебя!
– Я люблю тебя, – прошептала я чуть хрипловатым от подступивших к горлу слез голосом.
Александр, сбросил пальто на стул, потом снова взял меня за подбородок и развернул лицом к себе. Пытаясь улыбнуться, я прошептала:
– Не хочу больше ждать.
Он стал целовать меня, дрожащими пальцами расстегивая мое платье. Не помню, как мы оба разделись. Почти все это время я боялась взглянуть в его сторону, боялась, что он будет разочарован, но каждой клеточкой своего тела ощущала его близость.
Прижав меня к себе, Александр расстегнул мой лифчик, и тот упал на пол, а я услышала громкий, судорожный вдох. Я попыталась было прикрыться, стесняясь твердых, торчащих вперед сосков, но Александр взял мои руки и, опустив их вниз, притянул к себе.
– Посмотри на меня, Элизабет, – прошептал ни. – Посмотри же туда!
Я послушно опустила глаза, загипнотизированно глядя на свои собственные, но, казалось, живущие отдельной жизнью руки. Александр начал гладить мою грудь и почти тотчас же издал странный гортанный звук. А моя рука вдруг стала мокрой. Отвернувшись и зарывшись лицом в ладони, Александр дрожал от бессильной злости на самого себя. Я же беспомощно стояла рядом, совершенно не зная, что предпринять. Но вот он сорвался с места и скрылся в ванной.
Когда я вошла туда, он стоял у умывальника и, казалось, пристально рассматривал какое-то невидимое пятнышко на его поверхности.
– Александр…
– Не надо, – буркнул он. – Мне не нужна твоя жалость.
– Я люблю тебя. – Подойдя поближе, я положила голову ему на плечо. – И совершенно незачем сердиться. Иногда такие вещи случаются в первый раз.
– Откуда ты знаешь? – огрызнулся он.
Обвив его руками, я начала целовать гладкую кожу плеча. Александр резко повернулся и снова сжал меня в объятиях.
– Я просто ничего не мог с собой поделать.
– Я понимаю.
Завернувшись в полотенце, он присел на край ванны. Я прижала его голову к груди и легонько перебирала темные волосы. Он так старался быть смелым за нас обоих! Теперь пришла моя очередь.
– Может быть, вернемся в комнату?
Александр кивнул, и я повела его за собой к постели.
Некоторое время мы просто тихо лежали рядом. Но вот, приподнявшись на локте, он первый нарушил молчание.
– Элизабет… То, что ты сказала… Ну, насчет того, что такое случается в первый раз… – Его напряженный взгляд был прикован к моему лицу. – Я просто не могу подобрать нужные слова, чтобы выразить, как много ты для меня значишь.
Закрыв глаза, я обняла его за шею, притянула к себе и начала целовать. Прошло совсем немного времени, прежде чем в нем снова проснулась страсть.
Когда Александр заговорил, его голос был хриплым от волнения.
– Ты думаешь, мы можем попробовать еще раз?
Я кивнула, и в тот же миг у меня перехватило дыхание, потому что губы Александра коснулись моей груди. Я вытянулась на кровати и всем телом прижалась к нему. Мне было так страшно, что я закрыла глаза, позволяя ему устранить последнюю преграду, разделяющую нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41