— Палата триста четыре.Она, не останавливаясь, кивнула. В дверях она наткнулась на Еву Конли, которая входила внутрь еще с одной медсестрой.— Мои поздравления, Керри. — Голос Евы истекал притворной сладостью. — Прошлым вечером я видела, как ты садилась в машину Бретта. Еще я слышала, у тебя было свидание и с доктором Гамильтоном.. — В ее глазах светилась самая настоящая злоба. — Скажи мне, дорогая, что у тебя за тайный шарм? Или это тайный грех?Керри некоторое время стояла молча, пока до нее полностью не дошли слова Евы. Она ответила — громко, так, что услышали все находящиеся в кафе:— Боюсь, сегодня ты останешься голодной. В меню нет кошачьего корма.Полный ярости выдох девушки был отчетливо слышен Керри, которая к тому времени отошла уже довольно далеко.Керри не могла прийти в себя до самого отделения педиатрии. Ева Конли была не просто кошкой. Вторая встреча с ней не оставила насчет этого никаких сомнений. Она была полна решимости получить то, что хотела, . — а хотела она Бретта Тейлора.На мгновение Керри остановилась в дверном проеме комнаты для игр. Стены в нем были весело расписаны диснеевскими персонажами, с потолка свисали фигурки зверей. Одну стену занимала классная доска. В комнате были кукольный дом, игрушечные лошадки, маленькие столики и стулья, всевозможные игрушки. Со всем этим богатством играли не меньше дюжины детишек в больничной одежде. За детьми следили «розовые леди» — девушки-волонтеры. Если бы не повязки на некоторых детях и бледность лиц, было бы трудно поверить, что эти счастливые малыши — пациенты.— Это мое любимое место в Хартфорде. — За ней в комнату для игр зашел Бретт. — Если нам повезет, скоро здесь будет играть Хуанито. — Он сменил тон: — Я заметил, что вы с Евой недолюбливаете друг друга. Керри, прости, если она расстроила тебя.— Ничего страшного не случилось, — поспешила она ответить. — Но скажи, пожалуйста, Бретт: из-за меня у тебя с Евой неприятности?Его глаза потемнели.— Я же говорил тебе, Керри, — я ничья собственность. Ева и я встречались. Некоторое время наш союз был довольно крепок, но… разве мужчина не может передумать? Или это прерогатива исключительно женщин?Керри не ответила. Что бы ни происходило между этими двумя, это не ее дело. Но если Джина была права и Бретт склонен к отношениям без обязательств, то Ева просто стала требовать от него слишком многого.Бретт нарушил неловкое молчание:— Пойдем проведаем Хуанито?На пути к палате номер 304 Керри неожиданно поняла, что Бретт не сказал ничего такого, что послужило бы поводом для того, чтобы прекратить общаться с ним. Она не знала, радоваться этому или огорчаться.Хуанито Санчес неподвижно лежал в своей кроватке, его тонкие руки были зафиксированы, чтобы он не смог сорвать повязки. Из подвешенных на стойках капельниц к венам тянулись трубки. Бретт объяснил, зачем нужен был пластиковый тент, натянутый над кроваткой:— Чтобы предотвратить раздражение груди, над ним периодически распыляется специальная жидкость.Он наклонился над кроваткой и спросил:— Como esta, Juanito?Темные крылья ресниц взмахнули вверх, в огромных черных глазах мальчика вспыхнул огонек. На бледном лице зажглась слабая улыбка. Керри почувствовала неуместное желание покачать ребенка на руках.— Симпатичный малыш, верно? — спросил Бретт.— Восхитительный. А ты на самом деле любишь детей, да? — в свою очередь спросила она.— С ними я теряю врачебную объективность. Меня на части рвет, когда малышу уже ничем нельзя помочь.Керри была удивлена этому признанию. Сентиментальность, казалось, не очень шла блестящему доктору Тейлору. И снова она задала себе вопрос, кто он на самом деле.И как раз этот момент Бретт выбрал для того, чтобы спросить:— Хочешь, пойдем куда-нибудь в субботу вечером? По дороге заедем к Люпите, поздороваемся. Она о тебе спрашивала.Он застал ее врасплох. Она не смогла вспомнить слов, которые планировала ему сказать.— Я… у меня в субботу свидание. С Гартом.Он не растерялся:— Может, в следующую субботу? Ты была в нашем зоопарке? — И когда она покачала головой, он добавил: — Тогда это просто мой долг — сводить тебя туда. Любая мало-мальски приличная» медсестра просто обязана побывать в знаменитом зоопарке Сан-Диего.Керри засмеялась, а затем, к собственному удивлению, согласилась. Позже она пыталась найти объяснение этому своему решению. Прогулка по зоопарку? Что тут такого? Уж точно ничего романтического.Остаток недели стремительно пролетел в своей обычной череде операций. Керри целыми днями работала с Гартом и не переставала удивляться его хирургическому искусству. За его хладнокровными и точными действиями приятно было наблюдать. Она не могла себе даже представить, что Гарт может потерять контроль над ситуацией. Даже в те редкие и краткие моменты, когда они были наедине, в нем ощущались спокойствие и сдержанность, в которых хотелось найти убежище.Совсем иначе было с Бреттом. Он не говорил ей ничего, что могло бы дать ей повод отменить свидание с ним, но в его глазах не угасал вызов. Керри кожей чувствовала их взаимное притяжение. Временами, в моменты честности с самой собой, она задумывалась, не будет ли более правдивым называть это «влечением».Она ждала субботы, как манны небесной. Ей нужно было плечо Гарта, чтобы опереться на него, нужна была его нежность, чтобы успокоить глупое сердце, которое начинало бешено биться всегда, когда Бретт был рядом, когда их глаза встречались. Она не уставала напоминать себе, как ей повезло, что респектабельный доктор Гамильтон заинтересовался ей. Любая девушка в здравом уме была бы на седьмом небе от счастья, если бы он назначил ей свидание.Гарт повез ее ужинать в дорогой шикарный «Золотой петух». После ужина они посмотрели отличную пьесу, а затем поехали в Пойнт-Лома выпить по чашечке «эспрессо». Керри подумала, как не похоже было их с Гартом свидание на свидание с Бреттом, когда он возил ее в «Люпитас». У Гарта все получалось так легко и правильно. Керри не могла представить себе, что он стал бы знакомить ее с котом или танцевать под дикий ритм «Мексиканского танца шапок». Затем, злясь на себя за то, что вообще допустила мысль о дерзком Бретте Тейлоре, она придвинулась ближе к Гарту.Он сбросил скорость и легко приобнял ее за плечи:— Я надеюсь, ты обо мне так глубоко задумалась, Керри.Она улыбнулась, глядя снизу вверх на его точеный профиль:— Да, о ком же еще?Его объятия стали более уверенными — в его прикосновениях чувствовалось желание обладать.— Я надеялся, что ты ответишь именно так. Понимаешь, в последнее время я мало о чем думаю, кроме тебя. В операционной, когда ты так близко, что я могу дотронуться до тебя, вытянув руку… лежа без сна ночью и рисуя перед собой твое прекрасное лицо… — На мгновение он остановился, затем продолжил: — Керри, милая, тебя ведь не беспокоит то, что я стал эмоционально зависим от своей любимой медсестры?Керри глубоко, взволнованно вздохнула. То, что она сейчас скажет, будет определять их с Гартом будущие отношения. Оставить все как есть? Намекнуть ему, что она не хочет сближения? Или позволить ему и себе надеяться на то, что в будущем между ними возможна любовь?— Керри?Голос Гарта немного успокоил ее смятенные мысли. Нельзя же вечно плакать, твердо сказала она самой себе и устроилась поудобнее на его плече.— Нет, Гарт, это меня не беспокоит. Ты… мне очень нравишься.Он остановил машину и прижал Керри к себе:— Маленькая моя девочка…Их губы слились в глубоком долгом поцелуе. Когда он, наконец, отпустил ее, она услышала его шепот:— Помнишь, на прошлой неделе я сказал, что в тебя очень легко влюбиться?. Это оказалось намного легче, чем я думал.Он снова поцеловал ее. Она чувствовала, как билось его сердце, как он старался крепче прижать ее к себе. Почему же ее сердце билось ровно, как всегда? Почему оно не отвечало пылкостью, как когда-то с Джонни? Дикая сладость его любви переполняла ее желанием и радостью. «Я рада, что с Гартом все не так», — упрямо подумала она. Та любовь, то волшебство пусть принадлежит только Джонни. Оно умерло с его смертью. «И я никогда, никогда не хочу почувствовать вновь этой боли».Когда Керри вернулась, Джина была в гостиной — смотрела телевизор.— Я люблю смотреть поздние шоу, когда расстроена, — объяснила она и протянула Керри полупустую банку попкорна.Керри не могла не заметить красноту и припухлость вокруг глаз Джины.— Я могу спросить, что случилось, или ты хочешь оставить это в секрете?Полногубый, чувственный рот Джины задрожал.— В Хартфорде не бывает секретов. Завтра утром абсолютно все в больнице будут знать, что мы с Майком расстались. Или, что более верно, я его бросила.— Был скандал? — спросила Керри.Джине явно хотелось поговорить о своих неприятностях.В искристых глазах снова появились слезы.— Ужасный! — Джина колотила кулачком по подушке в бессильной злости. — И это я его начала. Керри, мне пришлось! Еще минута в его объятиях, и я сказала бы, что люблю его.Признание Джины удивило Керри. Она почему-то думала, что Джина научилась защищаться от любви Майка. Что она достаточно тверда для того, чтобы руководствоваться разумом, а не сердцем, знает, что ей нужно от жизни, и готова пожертвовать многим, чтобы добиться этого.Джина сердито смахнула слезы с глаз.— Я уже и не помню, когда в последний раз плакала. Не знаю, что на меня нашло.— Любовь может вытворять с сердцем странные штуки, — тихо сказала Керри.— Любовь — это состояние ума. — Джина вскочила, просыпав попкорн на пол. — Нужно просто иметь немного мозгов в голове, чтобы влюбиться в подходящего парня. — Она с обвиняющим видом направилась к Керри. — Взять тебя, например. Разве ты не заставляешь себя влюбиться в Гарта? Отвечай! Чувства или рассудок заставляют тебя ходить к нему на свидания?Керри стояла молча, так как не в силах была ответить на безжалостный вопрос Джины — вопрос, на который у нее не было ответа ни для Джины, ни для самой себя.Голос Джины смягчился.— Вот видишь, Керри, мы обе — одного поля ягоды. Обе мы боимся того, что хочет наше сердце. Различие только в причине. Я боюсь бедности, ты — чувств.— Неправда… — попыталась возразить Керри. Джина выключила телевизор. Ее настроение поменялось с такой же быстротой, с какой погас экран.— Я не собираюсь ничего решать сейчас. Утро вечера мудренее. Давай спать?Керри согласилась. «Другая сторона» Джины Рос-си промелькнула и исчезла так быстро, что можно было подумать, что Керри все померещилось. Глава 8 Беспроволочный телеграф больницы передал не только новости о разрыве между Джиной и Майком. Кто-то подслушал словесную перепалку доктора Гамильтона и доктора Тейлора, произошедшую в одной из операционных после завершения операции, в которой они оба принимали участие. Один из интернов, Тим О'Лири, клялся, что Гамильтон велел — действительно велел — Бретту Тейлору оставить Керри Кинкайд в покое.А разозленный доктор Тейлор ответил, что не собирается оставлять Керри Кинкайд в покое до тех пор, пока она сама не даст ему ясно понять, что хочет этого. И что звание старшего резидента не дает Гамильтону никакого права вмешиваться в его, Бретта Тейлора, личную жизнь.Керри была ужасно расстроена перешептыванием за спиной и любопытными взглядами. Гарт не отпираясь подтвердил факт их ссоры с Бреттом, оправдываясь тем, что просто не хотел, чтобы ее чем-нибудь обидел беспринципный плейбой.— Для Бретта ты славная добыча, Керри. Для меня… — Он обнял ее, пользуясь уединением комнаты, где хранилось чистое больничное белье. — Для меня ты слишком дорога, чтобы я мог позволить кому-нибудь обижать тебя.— Гарт, я давно не ребенок… — Она начинала злиться.Он аккуратно убрал прядь волос, упавшую на ее лоб.— Нет, ребенок. Милая, беззащитная маленькая девочка, которую я хочу защищать и любить.Его руки снова обвили ее, настойчивые, нежные.— Ой, извините!Голос из полуоткрытой двери заставил их виновато отпрянуть друг от друга. В дверях, со стопкой свежевыстиранных простыней, стояла Ева Конли. Ее бесовские глаза горели торжеством.— Мисс Конли, вы же не станете упоминать об этом… инциденте, — холодно сказал Гарт.— Я об этом и не мечтала, доктор, — пробормотала она, кладя простыни на полку.— Через пять минут об этом будет знать вся больница, — расстроенно протянула Керри, дождавшись, пока Ева уйдет.— Не расстраивайся так, милая, — успокой Гарт. — Ей мало кто поверит. Все знают, что Ева — та еще сплетница. — Он снова обнял ее и сказал намеренно будничным голосом: — Конечно, я мог бы узаконить наши отношения и тем самым пресечь любые слухи о твоем поведении.Это был вопрос, и Керри не была готова ответить на него. Но все же попыталась представить себя замужем за известным, преуспевающим врачом. У них будут общие интересы, они вместе будут строить собственное будущее. Сказка была рядом и ждала только магии любви, чтобы воплотиться.— Мне… нужно идти, — сказала Керри Кинкайд и предусмотрительно не сказала, что ей нужно в педиатрическое отделение — навестить маленького пациента Бретта, Хуанито Санчеса.Бретт как раз выходил из педиатрии, когда туда вошла Керри.— Не ожидал тебя увидеть, Керри, — сказал он, предусмотрительно понизив голос, чтобы дежурный по отделению не мог ничего расслышать. — Я думал, что у тебя специальное задание в бельевой комнате.— Ах!Возглас Керри был бесконтрольным выбросом ярости. Она была права. Ева Конли не теряла времени даром. Что Бретт о ней подумает? Ей хотелось провалиться сквозь землю.— Не смущайся так. Ты не первая медсестра, которую застали в священных уголках Хартфорда. — Он подмигнул и доверительно добавил: — В следующий раз попробуй комнату для экзаменов, там гораздо уютнее.Керри зашатало в беззвучной ярости, а он прошел мимо. Больше всего на свете Керри хотелось вернуть его и спросить, уж не в экзаменационной ли комнате он уединялся со своими больничными пассиями. И если бы дежурный не смотрел на нее орлиным взглядом, она дала бы выход своей ярости.«Я подожду до субботы», — мрачно подумала она. Принцесса в башне из слоновой кости. Ладно! Она будет так холодна и неприступна, что он больше никогда не попросит ее о свидании. «И это мне подходит как нельзя лучше». Чем меньше она будет видеть этого самодовольного, самоуверенного, нахального, невозможного доктора Тейлора, тем лучше.Все пошло совсем не так, как Керри планировала. Ехидные, остроумные замечания, которые она коллекционировала, ожидая субботы, куда-то исчезли. Куда? Позже она попыталась объяснить это Джине. Бретт Тейлор играл не по правилам. Он владел какой-то коварной тактикой, разрушающей ее защиту. Он не был похож ни на одного мужчину, с которым она раньше имела дело.Все началось с того, что он предупредил:— В зоопарк мы пойдем не одни. Я возьму еще кое-кого: сирота семи лет от роду, зовут Кончита. У нее вывих левого локтевого сустава, который будем оперировать на следующей неделе. Бедная девочка, она напугана и очень одинока. Я подумал, ей поможет поход в зоопарк. Надеюсь, ты не возражаешь? — И когда какая-то часть ее враждебности исчезла, добавил, подмигнув: — Кончита не понимает по-английски, так что ты сможешь шептать мне на ухо всякую милую чепуху.Ничего не попишешь, день получился отличным. Кончита была похожа на ангела Боттичелли, выполненного в коричневом цвете. Она с широко открытыми глазами и открытым ртом глядела на чудеса зоопарка, и это оказалось заразительно. Керри с удивлением обнаружила, что тоже смеется над ужимками обезьян, восхищается мощью и грацией больших кошек, умиляется неуклюжести медведей-коала.Когда они стояли и смотрели на фламинго, чинно бродящих по пруду, к Бретту обратилась пожилая женщина:— У вас такая милая девочка, я просто не могла этого не отметить. И ваша жена — она так молодо выглядит. Тоже очень милая.Голос Бретта был предельно серьезен.— Спасибо, мэм. Я женился на ней, когда ей было двенадцать. Мы с холмов, мэм.— Что? А… я понимаю.Женщина в смятении поспешила прочь. Бретту пришлось опереться на ограду, чтобы не упасть в припадке беззвучного смеха.— Бретт, как ты мог? — ахнула Керри. — Ты хоть когда-нибудь бываешь серьезным?Она, сама того не сознавая, не стала его стыдить.— Только тогда, когда это действительно нужно. А это часто случается — такая работа. Не тревожься, принцесса. Наслаждайся. Я стар и безопасен. Просто клоун.Керри в отчаянии махнула рукой:— Сдаюсь. Ты невозможен.Он приподнял ей подбородок, так что ей пришлось взглянуть в его смеющиеся серые глаза, пришлось заметить, как вьются его черные волосы и что у него упрямая ямочка на подбородке. Она не могла оторваться от его улыбки, чувствуя, что вся дрожит.— Но красавчик, разве не так? — сказал он.Она не удержалась от смеха, и Кончита подхватила его своим чистым, высоким голосом. И солнце стало ярче, небо голубее, а мир преобразился в волшебную сказку. Никакого прошлого, полного мучительных воспоминаний, никакого будущего с его неизбежным выбором — осталось только волшебное «сейчас», разделенное с сумасшедшим, удивительным мужчиной и милой маленькой девочкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15