Хотите кофе?
— С удовольствием, спасибо, — киваю я, садясь спиной к деревянной панели стены и расстилая на коленях салфетку.
— Официант, еще один кофе с молоком и корзинку с булочками.
— О, это совсем ни к чему, — скромничаю я.
— О нет, так будет лучше. Вы сможете выбрать все, что хотите.
Официант приносит корзинку, набитую булочками и маленькими корытцами джема. Я цепляю бриошь.
— Здесь чудесная выпечка, — сообщает она, беря круассан. — Кстати, я предпочитаю, чтобы Грейер воздерживался от очищенной муки.
— Разумеется, — мямлю я с полным ртом.
— Хорошо провели уик-энд?
Я поспешно сглатываю непрожеванный кусок бриоши.
— Сара, моя подруга по Чапину, вчера устроила небольшую прощальную вечеринку, перед тем как все разъедутся по колледжам. Теперь остались только я и друзья из Калифорнии, у которых каникулы до октября! Посоветуйте Грейеру поступать в Стэнфорд!
Я смеюсь. Она улыбается.
— Так почему вы перевелись из Брауна? — спрашивает она, отламывая кончик круассана.
— В Нью-Йоркском университете программа детского воспитания гораздо сильнее, — отвечаю я, стараясь тщательно подбирать слова на случай, если имею дело с ярой приверженкой Брауна. Предпочитаю не упоминать о куче дерьма в комнате для отдыха по соседству с моей спальней и не пересказывать миллион не менее очаровательных анекдотов, которыми могла бы поделиться.
— Я так хотела учиться в Брауне, — вздыхает она.
— Вот как?
— Но я получала стипендию в Коннектикутском университете.
Она забывает о круассане и принимается играть с бриллиантовым сердечком, свисающим с ожерелья.
— Потрясающе, — бормочу я, пытаясь представить то время, когда ей могла понадобиться стипендия.
— Собственно говоря, я из Коннектикута, так что…
— О, там очень красиво!
Она опускает глаза в тарелку:
— Да, но это был Нью-Лондон, так что… Зато после окончания я переехала сюда и стала директором картинной галереи Гагошн.
— Вот это да! Вам можно позавидовать.
— Да, было ужасно весело, — кивает она, — но когда у тебя ребенок, о таком занятии можно сразу забыть: оно требует всего твоего времени. Вечеринки, поездки, выпивка, поздние возвращения…
Женщина в темных очках а-ля Джеки Онассис случайно натыкается на наш столик, едва не сбив на пол чашки.
— Бинки? — спрашивает миссис N., касаясь руки женщины, пока я поспешно хватаю чашки.
— О Господи, не заметила! — восклицает та, поднимая очки. Глаза ее распухли и покраснели от слез. — Прости, что не приехала на день рождения Грейера. Консуэла сказала мне, все было просто сказочно.
— Я собиралась позвонить, — отвечает миссис N. — Что я могу для тебя сделать?
— Ничего, если только не знаешь подходящего киллера.
Она вытаскивает платок из сумочки от Тода и громко сморкается.
— Этот адвокат, которого рекомендовала Джина Цукерман, совершенно беспомощен. Оказывается, все наше имущество записано на компанию Марка. Он получает яхту, дом в Ист-Хэмптоне. Мне остается квартира за четыреста тысяч долларов, и это все.
Миссис N. ахает, а Бинки со слезами продолжает:
— И мне предписано предоставлять квитанции на каждый цент, потраченный на содержание детей. И что прикажете? Ходить к детскому косметологу?
— Возмутительно!
— Подумать только, у этого судьи хватило наглости рекомендовать мне вернуться на работу! Он и понятия не имеет, каково это быть матерью!
— Откуда им? — поддакивает миссис N., для пущего эффекта постукивая пальцами по списку. Я скромно смотрю на бриошь.
— Знай я, что он зайдет так далеко, притворилась бы, что ни о чем не подозреваю… — Голос Бинки срывается. Сжав блестящие от помады губы, она откашливается и злобно шипит: — Ладно, нужно бежать. Везти Консуэлу к хирургу. Ну, знаешь, насчет замены тазобедренного сустава. Клянусь, это уже третий раз за месяц! Поверь, просто никакого терпения не хватит! Ну, рада была повидаться.
Она снова насаживает очки на нос и с воздушным поцелуем исчезает в толпе, ожидающей, пока освободятся столики.
— Итак… — Миссис N. смотрит ей вслед и, поморщившись, вновь обращает взгляд на меня. — Итак, перейдем к делу. Я все здесь напечатала, так что можете прочесть позже. Сейчас пойдем в школу, чтобы Грейер увидел нас вместе и усвоил, что я вам доверяю. Это его успокоит. У него встреча с другом в час тридцать, так что у вас как раз хватит времени на ленч в парке. Завтра вы и Кейтлин можете провести с ним день, чтобы ознакомиться с его режимом. Пусть видит, что вы обладаете одинаковой властью. Буду очень благодарна, если пока не станете обсуждать с ней условия найма. Конечно, — заверяю я, силясь осмыслить все сразу: бриоши, ее инструкции, Бинки. — Спасибо за завтрак.
О, не за что Она встает, вытаскивает из сумочки от Гермеса синюю папку с надписью «НЯНЯ» и изящно посылает ее мне по столу.
— Я так рада, что вы свободны по вторникам и четвергам! Думаю, для Грейера будет большой радостью поиграть с кем-то молодым и энергичным. Он наверняка устал от своей скучной старой мамочки.
— Грейер молодец, — объявляю я, вспоминая его хихиканье в парке.
— Ну… у него свои недостатки, как у всякого ребенка.
Я закрываю сумочку, опускаю глаза и впервые вижу ее лиловые шелковые лодочки.
— Боже, до чего красиво! Они от Прады?
Эти серебряные пряжки ни с чем не спутаешь!
— Спасибо.
Она поворачивает щиколотку, любуется туфлями.
— От Прады. Вам они действительно нравятся? Не считаете их слишком… кричащими?
— О нет, — уверяю я, провожая ее к выходу.
— Моя лучшая подруга только что родила, и ее ноги увеличились на целый размер. Она позволила мне выбрать все, что хочу, но… не знаю.
Пока мы стоим на переходе, она сокрушенно оглядывает туфли:
— Наверное, я просто привыкла носить низкие каблуки.
— Нет, они шикарные. Вам определенно стоит оставить их себе.
Довольная, она улыбается и надевает темные очки.
Миссис Баттерс, преподавательница Грейера, улыбается мне и пожимает руку.
— Рада познакомиться, — говорит она, с обожанием глядя вниз. — Вы обязательно полюбите Грейера. Он совершенно особенный.
Она одергивает вельветовое платье-фартук, болтающееся поверх блузки с пышными рукавами. Со своими круглыми щечками в ямочках и пухлыми ручками она сама выглядит четырехлеткой.
— Привет, Грейер! — восклицаю я, гладя белокурую головку. На нем белая спортивная рубашечка с расстегнутым воротом, хранящая свидетельства бурной утренней деятельности: следы смывающейся краски для рисования и одинокую макаронину. — Как сегодняшние занятия?
— Грейер, помнишь Нэнни? Сегодня вы пообедаете на детской площадке, — сообщает мать.
Он цепляется за ее ногу и неприязненно бурчит мне:
— Уходи!
— Милый, мы могли бы перекусить вместе, но у мамочки дела. Вы так хорошо проведете время без меня! А теперь прыгай на свой самокат, и няня даст тебе что-то вкусненькое.
По дороге на детскую площадку мы с Грейером внимательно слушаем длинный список Симпатий и Антипатий Грейера.
— Он любит детские горки, но лестницы быстро его утомляют. Не позволяйте ему ничего подбирать с земли, он это обожает. И пожалуйста, не пускайте его к питьевому фонтанчику у часов.
— Э-э-э… а куда идти, если ему захочется в туалет? — спрашиваю я, когда мы проходим под пыльными деревянными арками детской площадки на 66-й улице.
— Да куда угодно.
Я уже собралась уточнить этот немаловажный пункт, но тут зазвонил мобильник.
— Ну все, мамочке пора, — объявляет она, захлопывая крышечку. Ее уход сильно напоминает попытки рубить собаке хвост по частям. Каждый раз, когда миссис N. отходит на несколько футов, Грейер закатывается рыданиями, и она спешит назад, увещевая его на ходу:
— Да будь же ты большим мальчиком!
Только когда Грейер окончательно впадает в истерику, она смотрит на часы и с очередным: «Вот теперь мамочка опоздает», — растворяется в воздухе.
Мы сидим на единственной свободной скамейке в тени и едим сандвичи с чем-то вроде овощной пасты и, похоже, с колбасой. Когда он засучивает рукав, чтобы вытереть нос, я впервые замечаю, что с его ремня свисает нечто похожее на визитную карточку.
— Грейер, — говорю я, — что это у…
— Не трогай! — кричит он, отбрасывая мою руку. — Это моя карточка!
Бумажный прямоугольничек почернел от грязи, погнут и, очевидно, не раз побывал в переделках, но я вроде бы различаю выцветшее имя мистера N.
— Чья это карточка, Грейер?
— Говорю же, моя! — Он стучит кулаком себе по лбу, явно возмущенный моей тупостью. — Моя карточка. Иисусе! Покачай меня на качелях!
К тому времени как мы доели сандвичи и немножко покачались на качелях, оказывается, что нам пора идти в гости. Я провожаю его до дома и машу на прощание рукой.
— До свидания, Грейер! До завтра!
Он замирает как вкопанный, оборачивается, показывает мне язык и убегает.
— Желаю хорошо повеселиться!
Я улыбаюсь другой няне, словно хочу сказать: «Ах это? Это просто такая игра!»
Оказавшись в вагоне метро, я вытаскиваю синюю папку, к которой изнутри прикреплен конверт с почасовой оплатой.
Миссис N.
Парк-авеню, 721, кв. 9В
Нью-Йорк, шт. Н.-Й., 10021
«Дорогая няня!
Добро пожаловать!
К записке прилагается график внешкольных занятий Грейера.
Кейтлин расскажет вам подробнее, но я уверена, что вы уже бывали в большинстве этих мест. Если возникнут какие-то вопросы, дайте мне знать.
Спасибо. Миссис N.
P.S. Я оставила также список возможных развлечений.
P.P.S. Предпочитаю, чтобы Грейер днем не спал».
Я просматриваю график. Она права: я настоящий эксперт в подобного рода занятиях.
ПОНЕДЕЛЬНИК
2.00-2.45: Урок музыки. «Диллер Куэйл», 95-я улица, между Парк — и Мэдисон-авеню.
(Родители платят астрономические суммы за эту престижную музыкальную школу, где четырехлетки обычно сидят в каменном молчании, пока их няни, встав в кружок, поют детские песенки.)
5.00-5.45: «Мамочка & Я». Угол 92-й улицы и Лексингтон-авеню.
(Судя по названию, ожидается присутствие матерей. Тем не менее половину группы составляют няни.)
ВТОРНИК
4.00-5.00: Урок плавания в «Эсфелт-Грин», угол 90-й улицы и Ист-Энд-авеню.
(Одна истощенная женщина в купальнике от Шанель и пять нянь в парео, тщетно уговаривающие младенцев идти в воду.)
СРЕДА
2.00-3.00: Физическое воспитание в «Кэтс», угол Парк-авеню и 64-й улицы.
(Погружение в чрево холодной, промозглой церкви, воняющей грязными носками, чисто балетные выверты для четырехлетних атлетов.)
5.00-5.45: Карате, угол 92-й улицы и Лексингтон-авеню.
(Трясущиеся от страха дети делают для разминки по пятьдесят отжиманий от пола. Единственные занятия, которые посещаются папочками.)
ЧЕТВЕРГ
2.00-2.45: Урок фортепьяно с мистером Шрейдом (дома).
(Несчастная музыка!)
5.00-6.00: Французский. «Альянс Франсез», 60-я улица, между Мэдисон — и Парк-авеню.
(Стандартные факультативы, проводимые на другом языке.)
ПЯТНИЦА
1.00-1.40: Катание на коньках. «Айс стьюдио», Лексингтон-авеню, между 73-й и 74-й улицами.
(Холодная, как хрен моржовый, и сырая. Нужно полчаса переодеваться только затем, чтобы сорок минут повертеться на льду, увертываясь от летящих мимо острых металлических лезвий, и снова идти переодеваться.)
Я дам вам знать, когда у него назначены визиты:
К офтальмологу.
К ортодонту.
Примерка скоб для исправления прикуса.
К физиотерапевту.
К специалисту по аюрведе.
В случае отмены занятий допустимы следующие незапланированные посещения:
Выставка Фрика.
Метрополитен-музей.
Музей Гупенхейма.
Библиотека Моргана.
Институт французской кулинарии.
Оранжерея орхидей в Ботаническом саду.
Зал торговых операций Нью-Йоркской фондовой биржи.
Художественная галерея (предпочтительно залы немецких экспрессионистов, но возможны и другие направления при наличии соответствующих табличек).
Я пожимаю плечами, распечатываю конверт и с радостью обнаруживаю, что мне заплатили не за два часа работы, как полагалось бы, а за целый день. Конверт — самое большое преимущество в нашем деле. Обычно мы не ведем никаких записей, берем строго наличными, что всегда заставляет надеяться на лишнюю двадцатку. Моя знакомая работала няней с постоянным проживанием в одной семье, где отец регулярно подсовывал несколько сотен под ее дверь всякий раз, когда его жена напивалась и «устраивала сцену». Это все равно что служить официанткой: сроду не узнаешь, когда клиент вдруг начнет изнемогать от благодарности.
— Кейтлин? Привет. Я няня.
Миссис N. рассказала, что моя коллега — блондинка из Австралии, ее легко заметить в море лиц тех, кто уже закончил работу и кто еще работает. Я узнаю ее, поскольку раньше уже видела в парке.
Она сидит на ступеньках детского сада. Одета довольно практично: в блузку от Изод и джинсы. Рукава теплого свитера завязаны на талии. В руках яблочный сок для Тренера с заранее вставленной соломинкой. Впечатляет.
Едва она поднимается, чтобы ответить на мое приветствие, во двор выбегает наш подопечный с одноклассниками, и сразу становится шумно. Грейер бежит к Кейтлин, но замирает при виде меня. Его энтузиазм испаряется прямо на глазах.
— Грейер, сегодня няня пойдет с нами в парк. Правда, это здорово?
По ее тону чувствуется, что сама она не слишком в этом уверена.
— Грейер обычно немного не в себе, когда кончаются уроки, но все образуется, стоит ему немного перекусить.
— Разумеется.
В воцарившемся хаосе няни разбирают детей, а последние договариваются о встречах.
Я поражена искусством, с которым Кейтлин управляет Грейером. Пока он влезает в свитер, одновременно разговаривая на повышенных тонах с тремя одноклассниками, рюкзак открывается, листок с домашним заданием отшпиливается от лацкана, и самокат уже наготове. Настоящий кукольник, ни на минуту не прекращающий дергать за веревочки. Я серьезно подумываю о конспекте: «Правая рука на руле самоката, левой — поправляешь свитер, два шага влево и присесть».
Мы направляемся к парку. Эти двое не перестают болтать. Поразительно, как ловко Кейтлин помогает Грейеру маневрировать, хотя это не слишком легкий груз вместе с формочками для песка, школьными учебниками и пакетом сандвичей.
— Грейер, кто твой лучший друг в саду? — спрашиваю я.
— Заткнись, поганка! — шипит он, пиная меня в коленку. Остаток пути я стараюсь держаться от самоката подальше.
После ленча Кейтлин знакомит меня с другими нянями, большинство из которых ирландки, филиппинки или уроженки Ямайки. Каждая окидывает меня быстрым холодным взглядом, и у меня возникает ощущение, что я не наживу здесь друзей.
— А чем вы занимаетесь на неделе? — спрашивает Кейтлин с подозрением.
— Заканчиваю Нью-Йоркский университет.
— Понять не могу, как это ей удалось найти человека, который согласился работать только по уик-эндам.
Что? Какие уик-энды?!
Поправляя свой конский хвостик, она продолжает:
— Я бы сама согласилась, но по субботам и воскресеньям работаю официанткой, а к пятнице просто голова кругом идет, так что мне позарез необходима хоть какая-то передышка. Я думала, они наймут девушку, которая по субботам и воскресеньям работает в пригороде, но, похоже, та не подошла. Вы намереваетесь по пятницам ездить с ними в Коннектикут? И как — на машине или поездом?
Она многозначительно смотрит на меня. Я отвечаю недоумевающим взглядом.
И тут нам обеим становится ясно, почему хозяйка запретила «обсуждать условия найма». Я не подмена. Я замена.
Ее лицо становится грустным, и я спешу сменить тему:
— А что там с карточкой?
Она морщит нос:
— А-а, эта засаленная гадость? Он повсюду таскает ее с собой. Требует, чтобы ее прикалывали к штанишкам и пижаме. Миссис просто на стенку лезет, но иначе он отказывается натянуть даже трусики.
Она несколько раз моргает и отворачивается.
Мы возвращаемся к песочнице, где расположилась целая семья; судя по одинаковым жилеткам и неукротимой жажде жизни — это туристы.
— Такой умненький. Это ваш единственный ребенок? — спрашивает мать с монотонным среднезападным выговором.
Мне двадцать один. Ему четыре.
— Нет, я его…
— Я же велел тебе убираться отсюда! Ты плохая! — во весь голос вопит Грейер, швыряя в меня самокат.
Кровь бросается мне в лицо, но я с фальшивой уверенностью парирую:
— А ты… глупый…
Клан туристов подчеркнуто сосредоточивается на грандиозном проекте песчаного замка. Я размышляю, не стоит ли устроить блиц-голосование по вопросу: следует ли мне «убраться», а если решу, что не стоит, говорит ли это о степени моей испорченности?
Кейтлин поднимает самокат, словно нападение Грейера было частью нашей милой игры.
— Похоже, у кого-то избыток энергии. И этот кто-то прямо напрашивается, чтобы его поймали!
Заливисто смеясь, она гоняется за Грейером по всей площадке. Он скатывается с горки, и она его ловит. Прячется за лесенку, и она его опять ловит. Я принимаюсь носиться за ней, пока она преследует его, но сдаюсь, когда он умоляюще смотрит мне в глаза и стонет:
— Хва-а-а-атит.
Я шагаю к скамье и смотрю, как они играют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— С удовольствием, спасибо, — киваю я, садясь спиной к деревянной панели стены и расстилая на коленях салфетку.
— Официант, еще один кофе с молоком и корзинку с булочками.
— О, это совсем ни к чему, — скромничаю я.
— О нет, так будет лучше. Вы сможете выбрать все, что хотите.
Официант приносит корзинку, набитую булочками и маленькими корытцами джема. Я цепляю бриошь.
— Здесь чудесная выпечка, — сообщает она, беря круассан. — Кстати, я предпочитаю, чтобы Грейер воздерживался от очищенной муки.
— Разумеется, — мямлю я с полным ртом.
— Хорошо провели уик-энд?
Я поспешно сглатываю непрожеванный кусок бриоши.
— Сара, моя подруга по Чапину, вчера устроила небольшую прощальную вечеринку, перед тем как все разъедутся по колледжам. Теперь остались только я и друзья из Калифорнии, у которых каникулы до октября! Посоветуйте Грейеру поступать в Стэнфорд!
Я смеюсь. Она улыбается.
— Так почему вы перевелись из Брауна? — спрашивает она, отламывая кончик круассана.
— В Нью-Йоркском университете программа детского воспитания гораздо сильнее, — отвечаю я, стараясь тщательно подбирать слова на случай, если имею дело с ярой приверженкой Брауна. Предпочитаю не упоминать о куче дерьма в комнате для отдыха по соседству с моей спальней и не пересказывать миллион не менее очаровательных анекдотов, которыми могла бы поделиться.
— Я так хотела учиться в Брауне, — вздыхает она.
— Вот как?
— Но я получала стипендию в Коннектикутском университете.
Она забывает о круассане и принимается играть с бриллиантовым сердечком, свисающим с ожерелья.
— Потрясающе, — бормочу я, пытаясь представить то время, когда ей могла понадобиться стипендия.
— Собственно говоря, я из Коннектикута, так что…
— О, там очень красиво!
Она опускает глаза в тарелку:
— Да, но это был Нью-Лондон, так что… Зато после окончания я переехала сюда и стала директором картинной галереи Гагошн.
— Вот это да! Вам можно позавидовать.
— Да, было ужасно весело, — кивает она, — но когда у тебя ребенок, о таком занятии можно сразу забыть: оно требует всего твоего времени. Вечеринки, поездки, выпивка, поздние возвращения…
Женщина в темных очках а-ля Джеки Онассис случайно натыкается на наш столик, едва не сбив на пол чашки.
— Бинки? — спрашивает миссис N., касаясь руки женщины, пока я поспешно хватаю чашки.
— О Господи, не заметила! — восклицает та, поднимая очки. Глаза ее распухли и покраснели от слез. — Прости, что не приехала на день рождения Грейера. Консуэла сказала мне, все было просто сказочно.
— Я собиралась позвонить, — отвечает миссис N. — Что я могу для тебя сделать?
— Ничего, если только не знаешь подходящего киллера.
Она вытаскивает платок из сумочки от Тода и громко сморкается.
— Этот адвокат, которого рекомендовала Джина Цукерман, совершенно беспомощен. Оказывается, все наше имущество записано на компанию Марка. Он получает яхту, дом в Ист-Хэмптоне. Мне остается квартира за четыреста тысяч долларов, и это все.
Миссис N. ахает, а Бинки со слезами продолжает:
— И мне предписано предоставлять квитанции на каждый цент, потраченный на содержание детей. И что прикажете? Ходить к детскому косметологу?
— Возмутительно!
— Подумать только, у этого судьи хватило наглости рекомендовать мне вернуться на работу! Он и понятия не имеет, каково это быть матерью!
— Откуда им? — поддакивает миссис N., для пущего эффекта постукивая пальцами по списку. Я скромно смотрю на бриошь.
— Знай я, что он зайдет так далеко, притворилась бы, что ни о чем не подозреваю… — Голос Бинки срывается. Сжав блестящие от помады губы, она откашливается и злобно шипит: — Ладно, нужно бежать. Везти Консуэлу к хирургу. Ну, знаешь, насчет замены тазобедренного сустава. Клянусь, это уже третий раз за месяц! Поверь, просто никакого терпения не хватит! Ну, рада была повидаться.
Она снова насаживает очки на нос и с воздушным поцелуем исчезает в толпе, ожидающей, пока освободятся столики.
— Итак… — Миссис N. смотрит ей вслед и, поморщившись, вновь обращает взгляд на меня. — Итак, перейдем к делу. Я все здесь напечатала, так что можете прочесть позже. Сейчас пойдем в школу, чтобы Грейер увидел нас вместе и усвоил, что я вам доверяю. Это его успокоит. У него встреча с другом в час тридцать, так что у вас как раз хватит времени на ленч в парке. Завтра вы и Кейтлин можете провести с ним день, чтобы ознакомиться с его режимом. Пусть видит, что вы обладаете одинаковой властью. Буду очень благодарна, если пока не станете обсуждать с ней условия найма. Конечно, — заверяю я, силясь осмыслить все сразу: бриоши, ее инструкции, Бинки. — Спасибо за завтрак.
О, не за что Она встает, вытаскивает из сумочки от Гермеса синюю папку с надписью «НЯНЯ» и изящно посылает ее мне по столу.
— Я так рада, что вы свободны по вторникам и четвергам! Думаю, для Грейера будет большой радостью поиграть с кем-то молодым и энергичным. Он наверняка устал от своей скучной старой мамочки.
— Грейер молодец, — объявляю я, вспоминая его хихиканье в парке.
— Ну… у него свои недостатки, как у всякого ребенка.
Я закрываю сумочку, опускаю глаза и впервые вижу ее лиловые шелковые лодочки.
— Боже, до чего красиво! Они от Прады?
Эти серебряные пряжки ни с чем не спутаешь!
— Спасибо.
Она поворачивает щиколотку, любуется туфлями.
— От Прады. Вам они действительно нравятся? Не считаете их слишком… кричащими?
— О нет, — уверяю я, провожая ее к выходу.
— Моя лучшая подруга только что родила, и ее ноги увеличились на целый размер. Она позволила мне выбрать все, что хочу, но… не знаю.
Пока мы стоим на переходе, она сокрушенно оглядывает туфли:
— Наверное, я просто привыкла носить низкие каблуки.
— Нет, они шикарные. Вам определенно стоит оставить их себе.
Довольная, она улыбается и надевает темные очки.
Миссис Баттерс, преподавательница Грейера, улыбается мне и пожимает руку.
— Рада познакомиться, — говорит она, с обожанием глядя вниз. — Вы обязательно полюбите Грейера. Он совершенно особенный.
Она одергивает вельветовое платье-фартук, болтающееся поверх блузки с пышными рукавами. Со своими круглыми щечками в ямочках и пухлыми ручками она сама выглядит четырехлеткой.
— Привет, Грейер! — восклицаю я, гладя белокурую головку. На нем белая спортивная рубашечка с расстегнутым воротом, хранящая свидетельства бурной утренней деятельности: следы смывающейся краски для рисования и одинокую макаронину. — Как сегодняшние занятия?
— Грейер, помнишь Нэнни? Сегодня вы пообедаете на детской площадке, — сообщает мать.
Он цепляется за ее ногу и неприязненно бурчит мне:
— Уходи!
— Милый, мы могли бы перекусить вместе, но у мамочки дела. Вы так хорошо проведете время без меня! А теперь прыгай на свой самокат, и няня даст тебе что-то вкусненькое.
По дороге на детскую площадку мы с Грейером внимательно слушаем длинный список Симпатий и Антипатий Грейера.
— Он любит детские горки, но лестницы быстро его утомляют. Не позволяйте ему ничего подбирать с земли, он это обожает. И пожалуйста, не пускайте его к питьевому фонтанчику у часов.
— Э-э-э… а куда идти, если ему захочется в туалет? — спрашиваю я, когда мы проходим под пыльными деревянными арками детской площадки на 66-й улице.
— Да куда угодно.
Я уже собралась уточнить этот немаловажный пункт, но тут зазвонил мобильник.
— Ну все, мамочке пора, — объявляет она, захлопывая крышечку. Ее уход сильно напоминает попытки рубить собаке хвост по частям. Каждый раз, когда миссис N. отходит на несколько футов, Грейер закатывается рыданиями, и она спешит назад, увещевая его на ходу:
— Да будь же ты большим мальчиком!
Только когда Грейер окончательно впадает в истерику, она смотрит на часы и с очередным: «Вот теперь мамочка опоздает», — растворяется в воздухе.
Мы сидим на единственной свободной скамейке в тени и едим сандвичи с чем-то вроде овощной пасты и, похоже, с колбасой. Когда он засучивает рукав, чтобы вытереть нос, я впервые замечаю, что с его ремня свисает нечто похожее на визитную карточку.
— Грейер, — говорю я, — что это у…
— Не трогай! — кричит он, отбрасывая мою руку. — Это моя карточка!
Бумажный прямоугольничек почернел от грязи, погнут и, очевидно, не раз побывал в переделках, но я вроде бы различаю выцветшее имя мистера N.
— Чья это карточка, Грейер?
— Говорю же, моя! — Он стучит кулаком себе по лбу, явно возмущенный моей тупостью. — Моя карточка. Иисусе! Покачай меня на качелях!
К тому времени как мы доели сандвичи и немножко покачались на качелях, оказывается, что нам пора идти в гости. Я провожаю его до дома и машу на прощание рукой.
— До свидания, Грейер! До завтра!
Он замирает как вкопанный, оборачивается, показывает мне язык и убегает.
— Желаю хорошо повеселиться!
Я улыбаюсь другой няне, словно хочу сказать: «Ах это? Это просто такая игра!»
Оказавшись в вагоне метро, я вытаскиваю синюю папку, к которой изнутри прикреплен конверт с почасовой оплатой.
Миссис N.
Парк-авеню, 721, кв. 9В
Нью-Йорк, шт. Н.-Й., 10021
«Дорогая няня!
Добро пожаловать!
К записке прилагается график внешкольных занятий Грейера.
Кейтлин расскажет вам подробнее, но я уверена, что вы уже бывали в большинстве этих мест. Если возникнут какие-то вопросы, дайте мне знать.
Спасибо. Миссис N.
P.S. Я оставила также список возможных развлечений.
P.P.S. Предпочитаю, чтобы Грейер днем не спал».
Я просматриваю график. Она права: я настоящий эксперт в подобного рода занятиях.
ПОНЕДЕЛЬНИК
2.00-2.45: Урок музыки. «Диллер Куэйл», 95-я улица, между Парк — и Мэдисон-авеню.
(Родители платят астрономические суммы за эту престижную музыкальную школу, где четырехлетки обычно сидят в каменном молчании, пока их няни, встав в кружок, поют детские песенки.)
5.00-5.45: «Мамочка & Я». Угол 92-й улицы и Лексингтон-авеню.
(Судя по названию, ожидается присутствие матерей. Тем не менее половину группы составляют няни.)
ВТОРНИК
4.00-5.00: Урок плавания в «Эсфелт-Грин», угол 90-й улицы и Ист-Энд-авеню.
(Одна истощенная женщина в купальнике от Шанель и пять нянь в парео, тщетно уговаривающие младенцев идти в воду.)
СРЕДА
2.00-3.00: Физическое воспитание в «Кэтс», угол Парк-авеню и 64-й улицы.
(Погружение в чрево холодной, промозглой церкви, воняющей грязными носками, чисто балетные выверты для четырехлетних атлетов.)
5.00-5.45: Карате, угол 92-й улицы и Лексингтон-авеню.
(Трясущиеся от страха дети делают для разминки по пятьдесят отжиманий от пола. Единственные занятия, которые посещаются папочками.)
ЧЕТВЕРГ
2.00-2.45: Урок фортепьяно с мистером Шрейдом (дома).
(Несчастная музыка!)
5.00-6.00: Французский. «Альянс Франсез», 60-я улица, между Мэдисон — и Парк-авеню.
(Стандартные факультативы, проводимые на другом языке.)
ПЯТНИЦА
1.00-1.40: Катание на коньках. «Айс стьюдио», Лексингтон-авеню, между 73-й и 74-й улицами.
(Холодная, как хрен моржовый, и сырая. Нужно полчаса переодеваться только затем, чтобы сорок минут повертеться на льду, увертываясь от летящих мимо острых металлических лезвий, и снова идти переодеваться.)
Я дам вам знать, когда у него назначены визиты:
К офтальмологу.
К ортодонту.
Примерка скоб для исправления прикуса.
К физиотерапевту.
К специалисту по аюрведе.
В случае отмены занятий допустимы следующие незапланированные посещения:
Выставка Фрика.
Метрополитен-музей.
Музей Гупенхейма.
Библиотека Моргана.
Институт французской кулинарии.
Оранжерея орхидей в Ботаническом саду.
Зал торговых операций Нью-Йоркской фондовой биржи.
Художественная галерея (предпочтительно залы немецких экспрессионистов, но возможны и другие направления при наличии соответствующих табличек).
Я пожимаю плечами, распечатываю конверт и с радостью обнаруживаю, что мне заплатили не за два часа работы, как полагалось бы, а за целый день. Конверт — самое большое преимущество в нашем деле. Обычно мы не ведем никаких записей, берем строго наличными, что всегда заставляет надеяться на лишнюю двадцатку. Моя знакомая работала няней с постоянным проживанием в одной семье, где отец регулярно подсовывал несколько сотен под ее дверь всякий раз, когда его жена напивалась и «устраивала сцену». Это все равно что служить официанткой: сроду не узнаешь, когда клиент вдруг начнет изнемогать от благодарности.
— Кейтлин? Привет. Я няня.
Миссис N. рассказала, что моя коллега — блондинка из Австралии, ее легко заметить в море лиц тех, кто уже закончил работу и кто еще работает. Я узнаю ее, поскольку раньше уже видела в парке.
Она сидит на ступеньках детского сада. Одета довольно практично: в блузку от Изод и джинсы. Рукава теплого свитера завязаны на талии. В руках яблочный сок для Тренера с заранее вставленной соломинкой. Впечатляет.
Едва она поднимается, чтобы ответить на мое приветствие, во двор выбегает наш подопечный с одноклассниками, и сразу становится шумно. Грейер бежит к Кейтлин, но замирает при виде меня. Его энтузиазм испаряется прямо на глазах.
— Грейер, сегодня няня пойдет с нами в парк. Правда, это здорово?
По ее тону чувствуется, что сама она не слишком в этом уверена.
— Грейер обычно немного не в себе, когда кончаются уроки, но все образуется, стоит ему немного перекусить.
— Разумеется.
В воцарившемся хаосе няни разбирают детей, а последние договариваются о встречах.
Я поражена искусством, с которым Кейтлин управляет Грейером. Пока он влезает в свитер, одновременно разговаривая на повышенных тонах с тремя одноклассниками, рюкзак открывается, листок с домашним заданием отшпиливается от лацкана, и самокат уже наготове. Настоящий кукольник, ни на минуту не прекращающий дергать за веревочки. Я серьезно подумываю о конспекте: «Правая рука на руле самоката, левой — поправляешь свитер, два шага влево и присесть».
Мы направляемся к парку. Эти двое не перестают болтать. Поразительно, как ловко Кейтлин помогает Грейеру маневрировать, хотя это не слишком легкий груз вместе с формочками для песка, школьными учебниками и пакетом сандвичей.
— Грейер, кто твой лучший друг в саду? — спрашиваю я.
— Заткнись, поганка! — шипит он, пиная меня в коленку. Остаток пути я стараюсь держаться от самоката подальше.
После ленча Кейтлин знакомит меня с другими нянями, большинство из которых ирландки, филиппинки или уроженки Ямайки. Каждая окидывает меня быстрым холодным взглядом, и у меня возникает ощущение, что я не наживу здесь друзей.
— А чем вы занимаетесь на неделе? — спрашивает Кейтлин с подозрением.
— Заканчиваю Нью-Йоркский университет.
— Понять не могу, как это ей удалось найти человека, который согласился работать только по уик-эндам.
Что? Какие уик-энды?!
Поправляя свой конский хвостик, она продолжает:
— Я бы сама согласилась, но по субботам и воскресеньям работаю официанткой, а к пятнице просто голова кругом идет, так что мне позарез необходима хоть какая-то передышка. Я думала, они наймут девушку, которая по субботам и воскресеньям работает в пригороде, но, похоже, та не подошла. Вы намереваетесь по пятницам ездить с ними в Коннектикут? И как — на машине или поездом?
Она многозначительно смотрит на меня. Я отвечаю недоумевающим взглядом.
И тут нам обеим становится ясно, почему хозяйка запретила «обсуждать условия найма». Я не подмена. Я замена.
Ее лицо становится грустным, и я спешу сменить тему:
— А что там с карточкой?
Она морщит нос:
— А-а, эта засаленная гадость? Он повсюду таскает ее с собой. Требует, чтобы ее прикалывали к штанишкам и пижаме. Миссис просто на стенку лезет, но иначе он отказывается натянуть даже трусики.
Она несколько раз моргает и отворачивается.
Мы возвращаемся к песочнице, где расположилась целая семья; судя по одинаковым жилеткам и неукротимой жажде жизни — это туристы.
— Такой умненький. Это ваш единственный ребенок? — спрашивает мать с монотонным среднезападным выговором.
Мне двадцать один. Ему четыре.
— Нет, я его…
— Я же велел тебе убираться отсюда! Ты плохая! — во весь голос вопит Грейер, швыряя в меня самокат.
Кровь бросается мне в лицо, но я с фальшивой уверенностью парирую:
— А ты… глупый…
Клан туристов подчеркнуто сосредоточивается на грандиозном проекте песчаного замка. Я размышляю, не стоит ли устроить блиц-голосование по вопросу: следует ли мне «убраться», а если решу, что не стоит, говорит ли это о степени моей испорченности?
Кейтлин поднимает самокат, словно нападение Грейера было частью нашей милой игры.
— Похоже, у кого-то избыток энергии. И этот кто-то прямо напрашивается, чтобы его поймали!
Заливисто смеясь, она гоняется за Грейером по всей площадке. Он скатывается с горки, и она его ловит. Прячется за лесенку, и она его опять ловит. Я принимаюсь носиться за ней, пока она преследует его, но сдаюсь, когда он умоляюще смотрит мне в глаза и стонет:
— Хва-а-а-атит.
Я шагаю к скамье и смотрю, как они играют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32