Она решила, что сама во всем виновата. Ей надо было расспросить его понастойчивее, прежде чем соглашаться на эту поездку. Хотя у нее мелькала мысль, что тот, кто дает званый ужин на пятьдесят человек, скорее всего, не бедствует, но такое ей и в голову не приходило.
По правде говоря, она была настолько поглощена своими переживаниями и чувством вины перед Полом, что все остальное почти потеряло для нее смысл. Больше всего ее мысли занимали их отношения с Мэтью; и только когда Спиро Ниаркос упомянул его мать, Саманта поняла, насколько была наивна.
Что она здесь делает? — вновь и вновь спрашивала она себя. Что дает ей право играть в кошки-мышки с Полом, ставить под угрозу их отношения, которые длятся уже седьмой год? Если ей захотелось острых ощущений — а другого объяснения своим поступкам она не видит, — надо было выбрать для этого кого-нибудь из своего круга. А не позволять соблазнить себя человеку, статус которого начинал ее пугать.
— Нам осталось лететь меньше четверти часа, — сказал он и Саманта крепче сжала кулаки. А что если попросить его сейчас развернуться и отвезти ее назад в Афины? Скорее всего он откажется, — хмуро подумала она. В конце концов, зачем об этом думать? Все равно она не осмелится сделать это.
Вертолет снижался; море ослепительно сверкало в лучах солнца. Внизу волны обгоняли стремительно несущийся катер, а когда они опустились ниже, стал виден человек, мчащийся за ним на водных лыжах.
Саманта пригляделась пристальнее, но это был не Мэтью. Он был так же, как Мэтью, смугл, во оказался старше — лет пятидесяти с небольшим. Мужчина был коренаст, а его фигура выдавала склонность к обильным трапезам. Наверное, родственник, — подумала Саманта, отбросив свои догадки о дедушке-рыбаке. Что ж, поделом ей! У тех, кто пытается обмануть судьбу, никогда ничего хорошего не получается.
Остров был теперь прямо под ними; несмотря на все свои дурные предчувствия Саманта смотрела вниз с восхищением. Остров был невелик, но больше, чем она ожидала. Он поднимался из моря крутыми склонами, поросшими буйной зеленью. Узкий залив на северной оконечности острова окаймляли белые постройки; здесь, по-видимому, был единственный подступ со стороны моря. Саманта заметила несколько рыбацких лодок у причала и крохотную церковную колокольню. Затем вертолет развернулся в направлении южной части острова, к широкому, уходящему далеко в море мысу.
На мысу стоял дом (а может быть, это отель — гадала Саманта). Он тоже был белого цвета, ослепительно белого, режущего глаз. Башенки и арки придавали ему вид старинного замка. Здание было построено с размахом. Внутренние дворики утопали в цветах, были тут и теннисные корты, и увитые виноградом террасы, а внизу простирался широкий песчаный пляж.
Судя по всему, это и было их место назначения. Саманта ощутила легкую дурноту, когда Спиро посадил вертолет на специальную площадку, расположенную в четверти мили от дома. Если он и заметил реакцию своей пассажирки, то оказался достаточно деликатен, чтобы не подать вида. К тому же внимание Саманты тут же отвлек человек, который стоял, привалившись к каменной стене, в нескольких ярдах от площадки.
Это был Мэтью. Саманта даже не поняла, тревогу или успокоение внушил ей его вид. Она не могла сразу разобраться в своих ощущениях и не могла выйти из вертолета из-за страшной слабости в коленях.
Она понимала, что эта слабость вызвана встречей с ним. Она не видела его с того вечера, когда поддалась на уговоры приехать сюда. Он только позвонил всего один раз по телефону, но ведь это совсем другое дело. В новой обстановке он выглядит совершенно иначе, — с волнением думала Саманта, глядя, как, отделившись от стены, он направился к вертолету. В одних потрепанных шортах, с открытыми солнцу плечами и непокрытой головой, он мало напоминал того Мэтью, образ которого она хранила в душе. Сейчас было особенно заметно, что он не чистокровный англичанин. Он смотрелся иностранцем, и узнать его можно было только по ленивой усмешке, притаившейся в уголках губ.
Может быть, она ошиблась, подумала Саманта. Может быть, его мать просто работает в этом доме, то есть в этой гостинице? В конце концов, на вид у него нет ничего общего с тем плейбоем на водных лыжах…
— Привет, Спиро! — Мэтью подошел к вертолету и открыл дверцу с ее стороны. Мельком взглянув на ее напряженное лицо, он обратился к пилоту. — Все в порядке?
— Никаких проблем.
В голосе Спиро звучала теплота, и Саманта, исподтишка наблюдавшая, какими взглядами обменялись мужчины, поняла, что сбываются ее худшие опасения. Ведь помимо теплоты в тоне Спиро ощущалось почтение, такое, которое испытывают к хозяину. О Господи, почему Мэтью ее не предупредил?
— Отлично! — Мэтью перевел взгляд на осунувшуюся Саманту. — Сэм, — спросил он, понизив голос, — тебе нужна помощь?
Только не от вас! Она не произнесла этих слов, но все же была уверена, что он не мог не почувствовать ее враждебность. Видимо, поэтому он не стал тратить время на пространные приветствия. Должно быть, понял, что ей совсем не хочется сходить на землю.
Но и оставаться дальше в вертолете она не могла. Спиро ждал, и ей пришлось пошевеливаться. Саманта осторожно сняла шлемофон, положила его на панель и, нимало не заботясь о грации, выставила ноги из кабины.
Выпрыгнув, Саманта чуть не сшибла Мэтью с ног, и он едва успел поддержать ее, чтобы она не упала.
— Я сама справлюсь, — огрызнулась она, восстановив равновесие.
Мэтью пожал плечами и потянулся за ее багажом. Она взяла с собой только небольшой чемоданчик и полотняную дорожную сумку, которые Мэтью легко подхватил одной рукой. Он сказал что-то по-гречески, отказываясь от помощи Спиро, и добавил, обращаясь к ней:
— Пойдем. Иначе тебя унесет ветром от лопастей.
Саманта поджала губы, но возразить ей было нечего. Вертолетная площадка находилась всего в нескольких ярдах от песчаного пляжа. В воздухе еще не осела пыль после их приземления, а уж когда вертолет снова взлетит…
И потом, она не хотела долго оставаться на солнце; ей и так было жарко в куртке, а шерстяные брюки, которые были так кстати в Англии, просто прилипали к ногам.
Лопасти вертолета раскручивались все сильнее, и Саманта поспешила присоединиться к Мэтью. Сосредоточив внимание на взмывающей стальной птице, она старалась не смотреть на мускулистый торс Мэтью, но всем своим существом отзывалась на его присутствие. Он впервые предстал перед ней без обычной городской одежды — фактически, почти без одежды вообще, и ее не могло не смущать зрелище его широкой груди и покрытых грубоватым пушком мускулистых бедер. Он был очень смугл и излучал, как казалось Саманте, опасность. Он выглядел совершенно чужим — человеком, которого она видит впервые…
Глава 7
Стоя у распахнутого окна с французскими решетчатыми ставнями, Саманта любовалась видом на море. В полуденном воздухе витал запах мимозы, а в декоративных вазонах внутреннего дворика пламенела герань. Посередине его уютно расположился фонтан: вода игристой струйкой выливалась из кувшина в руках мраморной нимфы в бассейн у ее ног. Умиротворяющее журчание фонтана проникало в комнату Саманты и видны были лилии на глади бассейна.
За зеленой изгородью дворика начинались террасы парка, с последней из которых ступеньки вели к песчаному пляжу. Взгляду Саманты открывался живописный пейзаж: зеленовато-синие волны, набегавшие на прибрежную полосу, редкие белоснежные паруса у самого горизонта.
От этого вида захватывало дыхание, так он был хорош. Ничего подобного она уж точно не ожидала. Да; она приготовилась увидеть солнечные краски Греции, особенно яркие после английской зимы, но откровенная роскошь дома ошеломила и смутила ее.
Она взглянула на свой чемодан, лежащий на резной тумбочке в ногах кровати. Даже ее вещи блекнут среди такой обстановки. И выглядят столь же неуместными, как она сама, с горечью призналась себе Саманта. Не нужно ей было приезжать. Не нужно было пасовать перед его чувственностью. Разве может тот, кто живет в таком доме, нуждаться в ее помощи? Да это просто смешно. Все это сплошной обман.
Но ведь, если не кривить душой, она с самого начала понимала, что просьба Мэтью помочь его матери не более чем предлог, во всяком случае, не главная цель ее приезда. Так почему же ей сейчас так плохо? Неужели только потому, что все здесь оказалось не таким, как она ожидала, она испытывает эту опустошенность, словно у нее отняли что-то очень дорогое?
Саманта вздохнула и, отойдя от окна, принялась рассматривать отведенные ей покои с великолепными интерьерами, выдержанными в кремовых и розовых тонах. Когда ей показали ее апартаменты, она в первый момент решила, что тут какая-то ошибка. Гостиная с богатой мебелью, с диванами, обитыми нежнейшим бархатом, кабинет, украшенный деревянной резьбой, — все это не могло предназначаться ей. Так же как огромных размеров кровать в комнате с экзотическими драпировками и шикарно оборудованная ванная, в бассейне которой можно плавать. Все это не для тех, кто приезжает под вымышленным предлогом. И уж конечно, не такой прием она себе представляла, когда давала свое согласие.
А вот это действительно серьезная ошибка. Не видя этот дом, она еще питала какие-то, пусть жалкие иллюзии, что Мэтью, несмотря на его связь с такой шикарной женщиной, как Мелисса Мейнверинг, не слишком отличается от нее, Саманты. Это трудно объяснить, но где-то в глубине души в ней почему-то жила уверенность, что она и Мэтью могли бы…
Она тяжело вздохнула. Могли бы что? — с болью подумала она. Могли бы стать друзьями? Любовниками? Могли бы полюбить друг друга?
Теперь ее ужасала собственная наивность. Невозможно даже предположить, чтобы для человека, который живет в таком доме, могла что-то значить такая девушка, как она. Для чего бы он ее сюда ни пригласил — а теперь она знала точно, не для помощи по хозяйству, — ясно, что по отношению к ней у него нет серьезных намерений. Она его развлекает и забавляет — это да, но, кроме того, чтобы с ней переспать, ничего другого ему от нее не надо.
Он ведет себя как настоящий феодал, с грустью подумала Саманта, пытаясь выдернуть из-под крышки чемодана застрявшую лямку ночной рубашки. Она сюда привезена на потеху Мэтью. И он не остановится ни перед какими расходами — лишь бы она избавилась от своих глупых предрассудков.
Если бы только у нее была возможность переговорить с Мэтью до того, как Спиро Ниаркос улетел назад в Афины! Если бы у нее было на это время! Но этого не произошло. Не успел вертолет вновь оторваться от земли, как появился улыбающийся слуга и повел Саманту в ее комнаты. И, хотя Мэтью сам внес в дом ее чемодан и сумку, их тут же подхватил другой слуга.
Понимая, по всей вероятности, что она испытывает, Мэтью, однако, и не подумал проводить ее, предоставив это слугам. Вопреки ее ожиданиям, им не пришлось встретиться и за обедом — выйдя из ванной, Саманта обнаружила в комнате поднос с едой.
Может быть, думала она, он считает, что ей хочется отдохнуть. Ведь она выехала из Нортфлита очень рано и могла просто устать. На самом же деле нервное напряжение мешало ей расслабиться, а тревожные предчувствия все равно не дали бы ей уснуть. Как ни прекрасен был этот дом, этот остров, отдыхать здесь она не могла.
Он должен это понимать, раздраженно думала Саманта, постепенно справляясь с оцепенением. Потому и держится сейчас от нее подальше. Он знает, что она не может оставаться здесь, не может предстать перед его семьей, смешаться с гостями его деда, словно она одна из них. Не может, и все. И не сможет никогда. Он затеял это, чтобы сделать ее своей игрушкой, а она оказалась настолько глупа, что попалась на эту удочку.
Скорее всего, он вовсе не собирается знакомить ее со своими родственниками, думала Саманта, разглядывая в зеркале дешевенькие полотняные брючки и майку, надетые ею из-за жары. То, что ее поместили в шикарные апартаменты, отнюдь не означает, что и в остальном с ней будут обращаться как с другими гостями. Может быть, именно поэтому ей отвели так много места в доме: собственная гостиная, собственный внутренний дворик — что еще нужно? Почему она вообще решила, что Мэтью представит ее остальным членам семьи?
Саманта взглянула на часы. Уже четыре. Если бы ее не сковывало ожидание чего-то неизбежного, она вышла бы прогуляться по пляжу. Куда угодно, лишь бы вырваться из этой золоченой клетки и отделаться от мыслей, которые она навевает.
Разумеется, можно заняться распаковкой вещей. Она подумала об этом с горечью, понимая, что выбраться отсюда до окончания праздника все равно не удастся. А он начнется только завтра вечером.
За дверью гостиной раздался звук шагов, и у Саманты вдруг пересохло во рту. Но ее не окликнули. Наверное, кто-то из слуг пришел забрать поднос, а ведь она так и не притронулась к еде. В таком состоянии, как сейчас, она и думать о ней не могла.
— Тебе получше?
Саманта замерла, услышав вопрос, полный мягкой заботы, и, почувствовав укор совести, обернулась на голос. Но ведь она ни в чем не виновата, упрекнула себя Саманта. Во всяком случае, перед этими людьми. Увидев стоящего в дверях Мэтью, она почувствовала безысходность.
Тем не менее ее не оставила равнодушной его мужественная чувственность, подчеркнутая узкими полотняными брюками, тесно облегающими бедра, и сильные длинные ноги. Мельком взглянув на него, Саманта тут же отвела глаза, заставив себя смотреть куда-то мимо него.
— Нет, — с запозданием ответила она на его вопрос. — Мне не надо было сюда приезжать.
— Почему? — подался вперед Мэтью. Окинув взглядом увешанные картинами стены, дорогой толстый ковер на полу, он спросил:
— Тебе здесь не нравится?
Саманта покачала головой.
— Нет, — покривила она душой, — не нравится.
— Но почему? — Мэтью, запустив пальцы в волосы, отбросил непослушные пряди назад. При этом рубашка с ручной вышивкой, стоившая, как подозревала Саманта, целое состояние, обтянула его торс. — Разве тебе здесь неудобно?
— Удобно? — сдавленно отозвалась Саманта. — Это смотря что считать удобством.
Черные глаза Мэтью внимательно следили за ней.
— Не понимаю, — нахмурился он. — Кто-то сказал тебе что-нибудь неприятное?
— Нет. — Саманта крепко обхватила себя руками. — Нет, — повторила она, подходя к открытой двери, ведущей во внутренний дворик. — Я ни с кем и не разговаривала. Я ведь не говорю по-гречески.
Она почувствовала, как Мэтью прошел через комнату и встал у нее за спиной, но не двинулась с места, хотя ей хотелось держаться от него подальше. Они должны объясниться начистоту, твердо решила она. Пусть даже при этом они поссорятся, хотя поссориться с ним в этом доме было бы очень некстати.
— Тогда в чем дело? — спросил он у самого ее уха с характерной притягательной хрипотцой в голосе. И, слегка коснувшись пальцами ее пылающей щеки, продолжил:
— Разве так важно, что ты не говоришь по-гречески?
— Ах, перестаньте! — не выдержала Саманта, отталкивая его руку, — разумеется, дело совсем не в этом, что вам отлично известно. Господи, да за кого вы меня принимаете? Вам не приходит в голову, что я — живой человек, способный чувствовать? Ну, ясно, не приходит. Ведь я всего лишь официантка!
— Эй! — Мэтью властно положил ей на плечо свою теплую руку, и от этого прикосновения словно ток пробежал по всему ее телу. — Не сердись за то, что я не сказал тебе всю правду…
— Всю правду? — не дав ему закончить, она резко вырвалась, повернулась к нему лицом и закричала, глядя на него горящими глазами. — Всю правду? Да я сомневаюсь, чтобы в том, что вы говорили, была хоть капля правды!
Мэтью тяжело вздохнул.
— Тебе не нравятся эти апартаменты, — мягко произнес он. — Ну хорошо, согласен, они чересчур помпезны…
— Да мне нет до них дела! — Саманта понизила голос, поняв вдруг, что ее могут услышать в доме. — Перестаньте притворяться, будто не понимаете, о чем я говорю. Вы дали мне понять, что работаете в компьютерной компании…
— Так и есть.
— .. А на самом деле… — то, что он подтвердил свои слова, заставило ее задуматься. — Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что работаю в компании, занимающейся программным обеспечением для компьютеров.
— Но вам ведь незачем работать, — заявила Саманта.
— Как это незачем? Если компания обанкротится, я потеряю все свои деньги.
— Все ваши деньги? И я должна этому верить?
— Но это правда. Она покачала головой:
— А чей это дом?
— Моего деда.
— Чем же занимается ваш дед?
— Чем он… — Мэтью запнулся и поежился. — Так ты не знаешь? — пробормотал он. — Ну конечно, откуда тебе… — он издал странный жалобный звук. — Но ведь он… он…
Впервые она видела, как Мэтью мямлит, не находя слов, и внезапно ее осенило.
— Аполлониус! — воскликнула она. — Это было написано на вертолете. «Аполлониус Корпорейшн»! Ну конечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19