– Ага, конечно! И будем сейчас платить лишнюю квартплату!– Давай сдавать эту квартиру.– Каким-нибудь азерам? Чтоб они ее загадили?Тетка за прилавком немедленно надулась, но промолчала.– Оля, это детали, все это можно решить. Давай только с главным определимся. Если ты заберешь деньги, мы еще успеем…– Максим, я тебе сказала, я ничего забирать не буду. Килограмм персиков, пожалуйста.Мрачная черно-рыжая торговка принялась выбирать фрукты позеленее и погнилее. Ольга тут же включилась в сортировку и заменяла некондиционные персики экземплярами с прилавка.– Оля!– Я не позволю тебе профукать эти деньги, мне надоело все время вытягивать тебя из всяких авантюр! Этот тоже уберите, пожалуйста.Макс почувствовал, что у него начала дергаться щека.– Когда ты меня откуда вытягивала?– Да постоянно! Сколько с меня?– Нет, ты пример приведи, хоть один…– А где Лиза? Опять упустил.Максим едва не выругался в голос. Шустрая дочка успела не только освободиться от его хватки, но и затеряться в толпе.– И ты хочешь, чтобы я тебе деньги доверила? Ты за собственным ребенком уследить не можешь! Иди ищи быстро! Да пакеты оставь, я посторожу.Наблюдая, как Макс суетливо движется вдоль рядов, Ольга пожаловалась торговке:– Вот повезло мне с мужем!– Повезло, – согласилась торговка, но с каким-то странным оттенком в голосе. *** Утром 18 августа муж, несмотря на отпускное время, поднялся рано. В этом не было ничего удивительного – последние две недели он стал какой-то нервный, приставал к Оле с требованиями снять деньги и постоянно держал телевизор включенным.Но сегодня он превзошел себя. Встал, включил телик и опрометью бросился из квартиры. Кажется, даже не одевшись толком. Девочки, к счастью, продолжили дрыхнуть, а вот Олю он своей суетой разбудил. Ольга встала, накинула халат и пошла в зал посмотреть, что там такого страшного показывают по телевизору. Там показывали не страшное, а скучное. Молодой симпатичный премьер нес какую-то умную околесицу об «активах» и «дефолте». Оля выключила телевизор и пошла досыпать.Через полчаса ее снова разбудил муж. Он, не снимая ботинок, ввалился в спальню, плюхнулся на кресло и сказал:– Все. Трындец.После чего добавил еще несколько слов, недопустимых для употребления в приличных домах.– Ширяевский! – Оле очень хотелось поспать еще. – Иди к черту. Если нечего делать, ковер выбей.Но муж повел себя неадекватно. Он схватил Олю за плечи, тряхнул так, что у нее голова чуть не оторвалась, и рявкнул:– Я тебе говорил, что деньги ляснутся?! Я просил, чтобы ты их забрала?! Все, нет больше денег! Вообще нет!Ольга даже возмутиться не пыталась. «Наверное, – подумала она, – я еще не проснулась. Надо перевернуться на другой бок».Но повернуться не получалось – слишком крепкой была мужнина хватка. Это было бы даже приятно… в других обстоятельствах, но сейчас Макс был явно не в себе. Он орал, брызгал и продолжал встряхивать жену, как бутылку шампанского перед открытием ее «по-гусарски». На лице Максима отображались (не перемешиваясь!) сразу несколько ярких эмоций: ярость, торжество и отчаяние. Потом он отпустил Олю, и на лице его осталось только отчаяние.Максим схватил себя за волосы и принялся молча раскачиваться вперед-назад. Это было настолько дико и нетипично для него, что Оля окончательно поняла: дело действительно плохо. Она осторожно приобняла мужа и спросила:– На работе неприятности?– В стране неприятности, – глухо ответил Макс. – Дефолт. Кризис.И он, как показалось Ольге, снова хотел выругаться, но не успел: в спальню проникли дети. Они тоже врожденным женским чутьем почувствовали, что папе плохо, и прижались к нему, вцепились в бока и тихонько заплакали.Макс перестал раскачиваться и зашептал:– Ничего-ничего. Я что-нибудь придумаю. Все будет хорошо.Но ничего он, конечно, не придумал, и все было плохо. Они с Олей по очереди стояли в многокилометровых очередях в банк – унылых и без всякой надежды продвинуться вперед. Зарплаты по случаю кризиса урезали вдвое. Цены, по непонятной логике дефолта, многократно увеличились.С этим всем можно было смириться и бороться. Олю пугало другое: Макс после того утреннего срыва ни разу не упрекнул ее, ни разу не устроил скандала. Он просто ходил на завод, смотрел телевизор, выполнял необходимые работы по дому и поддерживал необходимые беседы. Ростом Максим стал вроде бы пониже, улыбался мало – словом, погас человек.Оля сначала переживала по этому поводу, а потом привыкла. С таким, притушенным, мужем управляться стало куда проще. Июнь 2012 г. – Ширяевский! Какого черта ты там копаешься? Опоздаем ведь!– Иди к черту, – огрызнулся муж из ванной, – сама копаешься уже полчаса.Постороннему уху этот диалог мог показаться семейным скандалом. На самом деле все было гораздо прозаичнее: супруги Ширяевские уже десяток лет общались именно в таком духе.Ольга повернулась к зеркалу левым профилем, потом правым. Кажется, ничего. Хорошо, что смолоду кожу берегла, денег на кремы не жалела. Шейка – как у двадцатилетней! Бывшие однокурсницы, небось, гораздо хуже выглядят!А вот вокруг глаз придется поработать. Ольга как раз заканчивала реставрационные работы, когда услышала из прихожей голос Максима:– Ну, что я говорил? Через пять минут не будешь готова – один поеду.Ольга ничего не ответила, но вышла ровно через четыре с половиной минуты. От этого психа всего можно было ожидать. Потом придется всем объяснять, почему они порознь приехали.– Такси? – спросила она.– Конечно. Лично я собираюсь отметить встречу с друзьями молодости. Нет, если ты готова меня возить, можем и свою машину взять.– Значит, такси.В такси она еще раз проверила в зеркале водителя макияж и одежду. Не найдя изъянов, переключилась на супруга. Тот выглядел аккуратнее обычного, штаны погладил, галстук умудрился в тон подобрать. Сойдет.Ехать молча было скучно, и Оля сообщила:– Лиза звонила.– Угу.– Что угу? Угукает он… Просила тебя перезвонить.– Хорошо.– Что хорошо? Чего хорошего? Она даже не захотела со мной разговаривать, ей, видите ли, гулять с ребенком пора. Погуляла бы на пять минут позже.– Она знает жизнь. Ты бы в пять минут не уложилась.– Это не важно. Это все ты… Это ты им привил такое отношение ко мне. Если бы не ты, Верочка сейчас бы была дома.– О да, это точно, – пробурчал себе под нос Максим.Несколько лет назад Вера влюбилась в очень симпатичного молодого человека, у которого оказался боевой характер и огромные планы на будущее – и ничего, кроме этого. Оля встала стеной, поносила его каждую минуту и грозилась запереть дома сумасбродную дочь.Максим познакомился с парнем и через месяц после окончания Верой вуза отправил их обоих в Москву. Парню помог с работой, Вере дал приличную сумму, чтоб на первое время хватило на съемную квартиру. Нахалтурил за полгода.С дочерью Максим созванивался регулярно, знал, что все у них хорошо, ее муж прекрасно продвигается по карьерной лестнице, сама Вера нашла интересную работу, но Оле об этом рассказывать было нельзя. Вера, уезжая, даже телефон свой матери не оставила, боялась, что та приедет и заберет ее обратно.Лиза была не такой протестанткой, она с мамой общалась. Но и у нее с отцом отношения были гораздо теплее. Именно дедушку звали, когда нужно было посидеть с годовалым Никиткой, именно «дед Максим» был желанным гостем всех, даже молодежных, праздников. С Макса словно слетало пару десятков лет, когда он общался с друзьями Лизы – молодые, веселые, у них было столько идей! Не раз он засиживался с ними на кухне, спорил о жизни, давал советы, придумывал разные бизнес-комбинации. Не раз ему предлагали войти в долю, помочь, поруководить… Он соглашался, сразу, радостно, безоговорочно… а потом приходил домой, думал, сникал и, естественно, отказывался.Максим очнулся от своих мыслей, когда такси уже подруливало к ресторану. На Олино привычное звуковое сопровождение (оказывается, жена все это время говорила) он уже давно научился не обращать внимания.А Оля уже готовилась к выходу в свет – все должны были знать, что у Оленьки не просто все хорошо – у Оленьки все образцово-показательно.Банкет был устроен грамотно, в форме фуршета. Закуски и напитки теснились на столах, люди подхватывали тарелки и отправлялись в свободное плавание. На отдельном столике стоял здоровенный торт с вертикально торчащей цифрой «25» и шоколадной надписью «Физфак forever!».В общем, все Оле понравилось, кроме небольшой детали: Макс, как только переступил порог зала, куда-то свалил. Впрочем, так было даже проще.Народ уже подгулял основательно, но Олю узнали все. Мужики лезли целоваться, женская часть общества ласково капала ядом – словом, Оленьку помнили. Это сразу подняло настроение, тем более что многих однокурсниц узнать было нелегко: расплылись и обветшали. Разве что Алеська держалась в форме, даже похудела и выглядела, зараза, как девчонка.– Здравствуй, Леська! – защебетала Оленька, падая в объятья заклятой подруги. – Отлично выглядишь! Ты все еще холостякуешь? Умница!Алеся показала зубы, но не вцепилась в Олино горлышко, а пропела в ответ:– Ой, Олька! А ты-то, ты-то! Даже и не скажешь, что бабушка.Но удара ниже пояса не вышло. Вернее, он оказался слишком ниже пояса – ушел в землю. Ольга званием бабушки даже гордилась. К тому же все заохали с неподдельным восхищением: «Олька! Ты бабушка? В жизни не скажешь!» И она окончательно превратилась в центр всеобщего внимания. Подругам юности очень хотелось узнать подробности – как оно, с внуками-то.Словом, триумф получился полнее некуда.Жаль только, получился он очень коротким. Беда пришла, откуда не ждали. Оленька только-только вошла в роль центра кристаллизации (молекулярная физика, третий семестр), как обнаружила, что собеседницы смотрят не на нее, а куда-то в сторону. И не просто смотрят, а благоговеют.Оля обернулась… и поняла, что роль примы на сегодня для нее утрачена.В дверях зала стояла женщина. Не красавица, но такая… Один раз посмотрел – глаз не отвести.Оля ревностно осмотрела одежду – ничего супердорогого не обнаружила. Это скорее разозлило, чем обрадовало.Фигура, конечно, хорошая, но ничуть не лучше, чем у Оли. Украшения? Что-то очень скромненькое… Обувь? Да ничего особенного!Оставалось признать, что есть в этой женщине нечто, обозванное модным словом «харизма». Что-то, что не зависит от нее, но мгновенно вызывает расположение окружающих.Неблагодарная публика тоже почуяла эту самую «харизму». Она немедленно забыла об Оленькиных внуках и переключилась на новенькую.– Ирка, Ириша, – запричитали они, – все-таки выбрались? Здорово!Ирка? Та самая невразумительная Кузовлева, которая когда-то готовила им перловку? Оля поморгала и даже встряхнула головой. Картина не исчезла.– А муж будет? Он вообще в городе?Оля заинтересовалась. Ей тоже очень хотелось посмотреть на принца, который не побрезговал, поцеловал-таки лягушку – и получил за это вот такое сногсшибательное существо. Кстати, существо совсем не тушевалось, спинку держало прямо и говорило уверенно.– Муж сейчас придет. Просто в последний момент ему, как обычно, кто-то позвонил. Я минут десять в машине сидела, ждала, пока договорит, а потом решила, что пока без него поднимусь.– Ир, а о чем он там говорит? – раздался робкий голос, и все засмеялись.– А не знаю, он по-японски шпарит, я не понимаю ничего. – И Ира развела руками.– По-японски?! – Курс взволнованно загудел.– Я уже привыкла… Он как только начинает с кем-то напрямую работать, сразу их язык учит. Говорит, что так проще. Но так он же умница, он язык выучивает голой логикой. Произношение, конечно, не очень, но все, кому надо, понимают. – Ира рассказывала все это очень весело, прихлебывая шампанское.– Ир, а как ты с ним живешь? – раздался опять робкий голос.Оля покосилась – голос подала… Света? Лена? Словом, кто-то из бывших тихих троечниц. Сейчас она, кажется, кем-то работала на родном физфаке.– В смысле? – удивилась Кузовлева.– Ну, он такая знаменитость! Мировой масштаб, все дела! Мы по его статьям студентов учим. Когда его в академики избрали, мы всей кафедрой неделю гуляли. Хотя где он, а где наша кафедра…– Да расслабьтесь вы. Лешка каким был, таким и остался. Лучшее развлечение – книжку почитать. Помните, как он вечно на морковке от всех запирался?В голове у Оли вдруг взорвался фейерверк. Лешка? Это, в смысле, Алеша? Ее Алеша? Академик?И тут Оля заметила, что в углу зала сидит Максим и методично напивается с парочкой однокурсников.В последнее время Макс, когда выпивал, становился особенно агрессивен. Набрался всякой дряни от работяг на заводе! Хоть ты за ним на работу приходи, повадился возвращаться домой поздно и подвыпивши.Оля подошла к мужу и выдернула у него из рук рюмку.– Хватит! – заявила она тоном прокурора.– Да пошла ты… – ответил муж, взял со стола другую рюмку, налил и выпил.У Оли еще была надежда выкрутиться перед однокурсниками.– Ну, все Макс, теперь точно хватит. – Она попыталась увести его от стола.– Да пошла ты! – заявил муж и оттолкнул ее свободной рукой. Во второй руке была рюмка.Однокурсники, сидевшие рядом, тихо испарились, оставив Олю наедине с этим исчадием ада.Наверное, первый раз за очень долгое время Оля запаниковала. Она совершенно не знала, что ей делать с этим неожиданным бунтом.Спасло ее практически чудо.– Оля! Оля, привет, ты так хорошо выглядишь! Макс, привет! Как дела?Макс поднял глаза, и выражение тупой злобы и агрессии постепенно смывалось с лица, меняясь на что-то человеческое.– Ира?«Вот, гадина, как на морковке в доверие втерлась, даже через столько лет узнал», – пронеслось в голове у Оли.Но вслух она сказала:– Очень рада видеть! Ты стала такая красотка!– Максим, там кофе есть в баре. Крепкий, хороший… Хочешь? – Ира была само сочувствие.Оля почти была готова к тому, что Макс сейчас взбрыкнет и пошлет Иру куда подальше, а он только протер лицо руками и пошатываясь отправился в сторону бара. Ира, сочувствуя, смотрела ему вслед.– Устал на работе? – спросила Ира у Оли.– Да уж, устал… Пить он устал на работе!– А где он работает?– Главный инженер на заводе.– Макс? На заводе? Я думала, что он, как минимум, нефтяной магнат.– О да! Он магнат… Да я его на завод еле устроила. Ну, тебе-то хорошо, Квашин всегда был трудолюбивый, его, наверное, под зад пихать не приходилось.Ира задумалась.– Не, пихать не приходилось, но знаешь… Иногда мне кажется, что это я в академики пробилась. Как вспомню, как мы намыкались! Представляешь, я только родила, Машке полгода, а его в Москву зовут, в ФИАН. Тема его, там такие люди над ней работают, от одних имен голова кружится! Ну, он согласился, естественно. Домой прибежал, с цветами, радостный такой, аж светится! А у меня просто руки опустились. Куда я поеду? В какую Москву?– И что, не поехали, конечно?– Конечно поехали… Я ж понимала, что нельзя такой шанс упускать. Семь лет по общагам жили… Первое время, как квартиру построили, так странно было – тихо, никто в гости не приходит.– А почему сейчас не в Москве?– Да как Алеша докторскую защитил, мы сразу и вернулись. Он же теоретик, ему все равно, где работать, а тут тише, спокойнее, да и родителям уже уход нужен постоянный.Тут лицо Иры прояснилось, потому что дверь открылась и в зал вошел Алеша. Он был очень похож на того Алешу, которого помнила Оля, но появилось в нем что-то неуловимое, что-то, что делает мужчину мужчиной. То ли уверенность в себе в глазах, то ли седина в голове…Алеша постоял секунду, оглядывая зал. А потом он поправил очки на носу – отработанным за много лет жестом, – и тут его заметила не только Оля.– Академик! – крикнул кто-то из мужиков. – Качай Нобелевского лауреата!И мужики, сами уже изрядно накачавшиеся, стали качать Квашина. И этот седоватый заслуженный и прославленный действительный член Академии наук Российской Федерации радостно подлетал к потолку, выкрикивая:– Уроните, гады, мировая общественность вам этого не простит!Потом мужская часть полезла с Лешкой пить, а женская – целоваться. Потом устроили грандиозный брудершафт, в котором уже женщины пили, а мужики целовались. Квашин выбрался из этой кучи-малы только через минут двадцать, слегка помятый и облитый водкой. Его поклонники, видимо, насладились встречей с кумиром по полной программе, поэтому Квашина не преследовали.Оля успела к тому времени занять стратегически выгодную позицию: куда бы ее несостоявшийся жених ни шел, должен был миновать ее. И он ее миновал.– Привет, Оля, – кинул на ходу и устремился…Оля поверить своим глазам не могла: этот наглый тип устремился не к ней, первой своей любви, а к собственной жене, с которой расстался полчаса назад! Подскочил, обнял, поцеловал в губы! Оленьке захотелось сплюнуть, но она только улыбнулась пошире и двинулась к идеальной семейной паре.– Привет, Леша, – сказала она и дотронулась до его руки. – Ты повзрослел.Квашин взглядом извинился перед супругой и повернулся к Оле.
1 2 3 4 5 6 7 8