Хорошо, вовремя сообразила его на завод пристроить, так хоть от завода квартиру дали. А то так бы и жили в…Оля оборвала себя на полуслове и добавила едко:– Ну да, тебе этого не понять, ты-то все готовенькое получила. Небось живете где-нибудь на Рублевке и машина с шофером…Ира покачала головой и начала говорить. Причем обращаясь почему-то не к Оле, а Алексею:– Ну, на Рублевке-то мы всего пять лет живем… А пеленок и я в свое время нагладилась…Ира явно хотела еще что-то рассказать, но тут открылась дверь, и в зал вбежал Макс. Ира просияла и ринулась к нему. Зал одним вздохом произнес шумное «Bay!» и тоже ринулся к нему. Ринулся… но остановился в полушаге. Это ведь был не просто Макс, а Максим Леонидович Ширяевский, человек из телевизора.Макс постоял секунду, разглядывая знакомые лица, а потом сказал:– Ну что, так и будем стоять? Может, потанцуем? И все сразу стало на свои места. Вернее, сдвинулось с места, зашумело и заверещало.– Здорово!– А заматерел, заматерел как!– Водку будешь?– А почему без охраны?Макс вертел головой направо и налево и умудрялся отвечать всем:– Привет. На себя посмотри, лысый, как Шандыбин! Водку? Буду. Охрана снаружи осталась.«Заматерел, да, – подумала Оля, – но не потолстел ни на грамм». Она покосилась на своего мужа и сразу озверела. Квашин стоял, выпятив живот, улыбался энергичности Макса (а как было не улыбаться?!) и нес ко рту очередной бутерброд.– А ты все жрешь? – рявкнула она. – Вон уже живот на коленях висит, а ты все трескаешь… Нормальные мужики, между прочим, в тренажерные залы ходят…Квашин был настроен на редкость миролюбиво.– Хочешь, я тоже пойду в тренажерный зал? – спросил он.Оля тут же взорвалась:– Конечно, тебе лишь бы дома не сидеть!И гордо удалилась в сторону Максима, элегантно переставляя ноги на каблуках по прямой линии.Квашин привычно пожал плечами и налил себе минералки.Оля выбрала момент, когда почти все уже прикоснулись к кумиру и он остался в окружении двух-трех человек. Подошла поздороваться.– Макс, привет!– А, Оленька, здравствуй. Хорошо выглядишь!Глаза бывшего жениха скользнули по Оле, но совершенно равнодушно.– А ты постарел! – немедленно отомстила ему Оля за равнодушие.Но Макс только рассмеялся:– Зато поумнел! Оля напряглась.– То есть ты хочешь сказать, что я нет?– Ну, это ты уже сама домыслила.Оля пристально смотрела ему в глаза и пыталась там найти отзвуки былых чувств. Она-то надеялась, что Макс при виде ее расчувствуется, скажет что-то вроде: «Как я жил без тебя эти годы?»Или, на худой конец, признается, что «я еле выжил тогда, когда ты меня бросила».Но к такому равнодушию Оля не была готова. Хоть бы он ненавидел ее, что ли?А Макс совершенно перестал обращать на нее внимание, переключился на какие-то дурацкие разговоры с бывшими сокурсниками, а потом и вовсе отошел в сторону. Оказывается, кто-то сообразил захватить с собой гитару, и Максим Леонидович Ширяевский, магнат и олигарх, часа два наяривал «АББу». Причем самое противное было в том, что играл он исключительно для этой дуры Ирки, совершенно неприлично с ней заигрывая.Квашины гордо удалились с вечера, не дожидаясь окончания банкета.А курс 1987 года выпуска даже не заметил этой потери. *** Ольга чувствовала себя Золушкой, которая не успела на распродаже ухватить карету, – как только подошла ее очередь, тыквы закончились. Всю обратную дорогу она тихо и свирепо ненавидела. Всех.Своего тихого мужа, который безупречно вел машину и радовался молчанию жены. Однокурсников, которые сразу теряли интерес к мужу, когда узнавали, что он ушел из науки. Заводишко, который не может обеспечить своему главному инженеру нормальное существование. Макса – шикарного и покровительственного, но с неугасимыми детскими искорками в глазах.Но больше всего – Ирку Кузовлеву. Эту дрянь, которая выгребла жар из печки ее, Оленькиными руками. Конечно, Макс тогда так переживал, что Оля ему отказала! Это теперь он вид делает, а тогда… Институт бросил, коммерцией какой-то занялся. Тут-то, наверное, его Ирка и подцепила. Вот куда она со второго курса пропала! Разгоряченное воображение выписало картину кузовлевского коварства во всех деталях.«Значит, так, – думала Ольга. – Когда Максик затосковал, эта дрянь его затащила к себе в постель. И забеременела. Может, даже не от него, но Максим такой ответственный! А потом захомутала, присосалась, как пиявка, и теперь жирует на всем готовеньком!»Если бы в голове оставалось место для здравого смысла, он подсказал бы Ольге, что многое в этой истории не сходится, но здравый смысл ее интересовал сейчас меньше всего. Она с упоением мести смаковала картину падения бывшей тихони и зубрилки Ирки.Мало-помалу стали возникать и другие образы: Оля и Макс рядом на приеме в бразильском посольстве. Ольга в своей шикарной гостиной дает интервью иностранному телеканалу. Ольга Ширяевская на благотворительном вечере мило беседует с первой леди, они поднимают бокалы с благородным французским «Пино Нуар». «Удачная лоза, – говорит первая леди, – чувствуете, какой аромат?». «Но год неудачный, – возражает Ольга, – 1864-й. Все лето шли дожди, виноград с кислинкой».– Ужинать будешь? – донеслось из реальности.Ольга вздрогнула и заморгала. Оказывается, они успели доехать домой и даже переодеться в домашнее. Ее муж – банальный Квашин в банальном спортивном костюме – стоял в дверях на кухню с бутылкой пива в руках.Ольгу чуть не стошнило.– Выпить хочу! – сказала она.Муж подумал и протянул початую бутылку пива.– Еще чего! Водка в доме есть?..…Засыпала она долго, тихо плакала и бормотала:«Дура я, дура! Надо было… Все бы отдала… Почему ей?!» Часть 3Орел Опять октябрь 1982 г. В первые минуты после пробуждения Оленька находилась в странной смеси восторга и ужаса. Восторг был от предвкушения чего-то, что должно было случиться прямо сегодня, ужас – от сна. Он оказался таким липким, что Оленьке пришлось напрячься, чтобы выбраться из него. В этом кошмаре Оленька была старой-старой, почти пятидесятилетней, у нее не сложилась жизнь, и вообще происходило нечто безумное.Оленька села в постели, потянулась и потрясла головой. Сон уплывал стремительно, оставляя в голове сюрные картинки. Например, лозунг «Американский стиль жизни!» на здании обкома партии.После душа безумные видения выветрились окончательно, но под ними обнаружилась сосущая тревога. Она была как-то связана с предвкушением сегодняшней радости.«Я же вчера замуж решила выйти! – Оленька проснулась совсем. – За Алешку!»Сосущая тревога усилилась до чавкающей. Будь Оля существом абсолютно логичным, она бы сказала себе: «Ерунда! Девичьи страдания!» Однако Оленька была такой чуткой девушкой, а беспокойство было таким явным, что игнорировать его нельзя было ни в коем случае.Оля быстро собралась и отправилась на занятия необыкновенно рано. Она совершенно не помнила, что такое страшное ей приснилось, но теперь понимала точно – нельзя идти против судьбы. Выпал «орел», значит, так тому и быть. А Алеша… Ну, объяснит она ему как-нибудь, уболтает. Он достаточно ее любит, чтобы никуда не уезжать, а остаться и дальше делать за нее домашку по матану.Оля стояла перед входом на факультет и дрожала. Несмотря на довольно теплую погоду, ее колотил озноб. Кто первый придет, Алеша или Макс? Может, ей вообще не стоило появляться сегодня на занятиях, а нужно было спокойно поговорить с ними вечером?Но тут из-за поворота появился Макс, и если у Оли еще оставались какие-то сомнения по поводу выбора мужа, то они тут же развеялись. Он шел в окружении пяти девушек, которые заглядывали ему в глаза и хором щебетали.Оля расправила плечи и вышла им навстречу.– Привет, – начала она довольно робко.– Привет! – отозвался Макс и остановился. Остановилась и его свита.– Можно тебя на минуточку? – спросила Оля. У нее не было ни малейшего желания устраивать представление для публики.Но Макс был настроен игриво. Или каким-то десятым чувством уловил, что именно она собирается сказать, и намеревался ее помучить. «Ладно, – подумала Оля,– посмотрим, кто кого?» А вслух добавила:– Неделя прошла, я думала, тебе будет интересно, но нет так нет…Оля демонстративно пожала плечами и развернулась, чтобы уйти. Но уйти ей не дали, Макс крутанул ее к себе, засмеялся ей в лицо:– Куда ж ты от меня денешься? Ну, что ты хотела сказать?Оля пыталась злиться и вырываться, но из-за близости Максовых губ соображалось плохо, а вырываться не хотелось. А хотелось, наоборот, прижаться к нему и при этом показать язык стоящим рядом девицам..И тут Макс уже и вовсе охамел. Он притянул Олю к себе, впился в губы совершенно собственническим поцелуем.– Ну, скажи уже «да». – Он скорее приказал, чем попросил, через несколько минут.– Да, – как попугай, повторила Оля.И успела краем глаза заметить спину Алеши, который быстро уходил от факультета.Первой реакцией Оли, как ни странно, было облегчение. Теперь Алеше ничего не придется рассказывать – он и сам все видел. Февраль 1983 г. Олина мама возненавидела Макса с первой же секунды. Когда он явился на «смотрины»,– между прочим, в отличном костюме и с шикарным букетом,– мама поджала губы, молча развернулась и ушла к себе.На свадьбу она не пришла, сказала, что давление прыгает. Но Оленьку это не особенно расстроило.Она сшила именно такое платье, как хотела. С большим трудом, через Ширяевских-старших, удалось найти хорошую портниху. Ткань папа протащил через проходную родной швейной фабрики, рискуя свободой и репутацией. Зато вышло нечто невообразимое – легкое, современное и в то же время респектабельное.С банкета удалось удрать еще в середине торжества. Это была идея Макса.– Слушай, – шепнул он во время пытки очередным «Горько», – пора отсюда сваливать!– А можно? – Оленьке самой смертельно надоело это нелепое кривляние тамады и пьяные рожи малознакомых родственников.– Есть такой старинный народный обычай. Называется «похищение невесты».И Макс ее похитил – нагло, весело и с абсолютной уверенностью в своей правоте. Оленька совершила всего одну уступку приличиям – из ближайшего автомата позвонила маме и попросила не беспокоиться. Зато потом гудели всю ночь, носились по общаге и пели громкие песни.После этого мама окончательно поняла, как ей не повезло с зятем. Она ни разу не назвала его по имени, предпочитая вариации: «этот», «этот тип» или «твой».Архетипичная конфронтация «теща – зять» стала проблемой, потому что жить пришлось с родителями. С отцом Макс уживался нормально, что еще больше бесило мать. Оленьке очень быстро надоело жить в состоянии непрерывного стресса.Она поконсультировалась с профкомом и выяснила, что единственный способ получить жилье (хотя бы в общаге) – это обзавестись ребенком.Возможно, если бы она представляла себе, чем это кончится, то…Но Оленька не представляла и представлять не желала. У нее была проблема с жильем, и она эту проблему решала. Через два месяца она отнесла справку от гинеколога в профком, а еще через две недели заявилась домой с красивым кремовым тортом.– Это в честь чего? – подозрительно спросил Макс (обычно его молодая жена не поощряла лишние траты).– Готовься, муж, – ответила сияющая Оленька, – через полгода съезжаем отсюда в семейное общежитие. Вот решение профкома.Макс взял в руки заветную бумажку, но радости почему-то не продемонстрировал.– Эй? – Оленька захлопала глазами. – Ты что? Мы же так мечтали отсюда вырваться.– Мечтали. Только я мечтал, если помнишь, денег на кооператив заработать.Оленька повисла на любимом муже и принялась его щекотать.– Заработаешь, все заработаешь, но это еще когда будет. А общагу нам с нового учебного года дают.Щекотка оказала обычное свое благотворное действие, муж разулыбался.– А почему не сейчас? Да не лезь ты! Дай почитать… Что?! Ольга, авантюрист белобрысый! Ты им сказала, что у нас будет ребенок!– Ну да. Конечно!И тут Оленька вдруг поняла, что в суете согласований забыла сообщить мужу о том, что скоро его род будет продолжен.– Ой… – сказала она упавшим голосом……В тот вечер они впервые серьезно поругались. Макс даже заявил, что собирает вещи и уходит. И тут Оленьке вдруг стало очень плохо. То ли нервы сдали, то ли токсикоз прорезался… Короче, никуда Максим не уехал, а всю ночь звонил в «скорую», требовал что-то от врачей, трясся над ней.Оленьку такое поведение супруга вполне устроило. В последующие семь с половиной месяцев она не раз решала свои проблемы легким закатыванием глаз и полуобмороками. Даже бледнеть научилась по собственному желанию.Но потом артистической карьере пришел конец: родилась Лиза. Ноябрь 1986 г. Макс тихо-тихо, на цыпочках добрался до двери, ласково повернул ручку.– Куда? – Оля стояла в проеме кухонной двери, невыспавшаяся и лохматая.– В общагу, – как можно небрежнее ответил Макс, – конспект забрать.– Не ври. До сессии еще два месяца, на черта тебе конспект.Максим повернулся. Тихое бегство не получилось, теперь нужно было пробиваться с боем.– К любовнице!По расчетам Макса жену это известие должно было сразить наповал. Но Оленька только сузила глаза и сказала:– Имей в виду, квартира записана на папу, тебе ничего не обломится.– Да подавись ты своей квартирой!– Не ори, ребенка разбудишь. Минуту они смотрели друг другу в глаза.И вдруг Макс совершенно изменился в лице, его аж перекосило от злости.– Не смей разговаривать со мной в таком тоне, слышишь! Не смей! Я свободный человек, я могу ходить, куда хочу, понятно!!!Оля вжалась в стенку, а глаза у нее стали огромными. Таким она своего мужа давно не видела и испугалась не на шутку.А Макс уже рванул на себя входную дверь, уже сделал шаг за порог… Но тут дверь комнаты заскрипела, и оттуда высунулась белокурая головка с заспанными глазюками. Глазюки моргнули, привыкая к свету, увидели Макса, и тут, словно лучик света заглянул в темную прихожую, мордашка разулыбалась так счастливо, как могут улыбаться только маленькие дети.– Па-па, – сказала мордашка, – лю-би-мы!И потянула ручки вверх.Макс еще несколько секунд балансировал между домом и улицей, но под взглядом небесно-голубых глаз сдался, вернулся, взял дочку на руки. Она счастливо вздохнула, обняла его двумя ручками за шею, ткнулась в щеку.– Папа, коль!Поелозила еще секундочку и засопела, положив головку на плечо.Оля ретировалась на кухню, ей нужно было переварить увиденное. Макс еще минутку постоял в коридоре с дочкой на руках, потом вздохнул, с трудом разулся и исчез в комнате.Оля долго потом сидела на кухне и нервно грызла морковку – успокаивалась. А заодно пыталась понять, как она относится к тому, что сейчас произошло. С одной стороны – поругались, это плохо. Но с другой стороны, муж, нежно держащий на руках ребенка, прекрасно вписывается в общее полотно «счастливая семейная жизнь». И Оля решила, что раз так, то все хорошо, значит, все идет по плану. Июнь 1987 г. – Макс, мама отказывается с ней оставаться! Совершенно несчастная, Оля сидела на стуле, обняв телефон.Макс только что пришел домой и, не переодевшись, ел суп.– Она же еще вчера обещала!– Она говорит, что плохо себя чувствует. – Оля всхлипнула. – Макс, это же мой выпускной, я две недели готовилась, я так мечтала, ты же меня отпустишь, правда?Макс угрюмо уставился в тарелку.– Но меня ж там ждут. Оля зарыдала в голос:– Макс, но ты же в академке…– Я в академке, потому что кому-то вечно денег не хватает!– Макс, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…Оля, у меня на этом вашем выпускном три очень важных дела. У меня есть одна идея… Но я пока не хочу об этом рассказывать… Это единственный шанс поговорить со всеми одновременно. Ты пойми, что я деньги не из воздуха достаю. Вагоны разгружать – это, конечно, хорошо, но и если мы хотим…– Я только в ресторан, а потом приеду домой, а Лизоньку только ужином покормить нужно, вот все в холодильнике есть. А потом ты ей сказку на ночь почитай, и она заснет, ты же знаешь, она быстро засыпает, все – чмок-чмок-чмок – я побежала.Оля выпорхнула из дома так стремительно, что Максим даже пикнуть не успел. Так и остался сидеть за остывающей тарелкой супа. Декабрь 1990 г. – Так, мужики, сюда заносим!Максим, серьезный и небритый, влетел в квартиру, припер дверь, чтобы не распахивалась, и отодвинул с прохода жену.– Оль, нас из лабы выгоняют, так получается. Пока железо нести некуда, оно у нас полежит.Оля поджала губы.– Ну, не злись, пару недель, не больше.Оля демонстративно ушла, хлопнув кухонной дверью. Макс опасливо посмотрел ей вслед и продолжил:– Так, вот с этими коробками осторожно, их на самый верх, там «мамы».– Что там? – Лиза вертелась под ногами и живо интересовалась происходящим.– Там… ну, такие штуки… они в компьютерах самые главные.– В компутерах?– Да. Так, вот эти коробки туда заталкивайте, под диван…– А компутеры, они какие?– Умные.– Как я?– Представляешь, даже умнее.– Как ты?– Еще умнее.У Лизы округлились глаза.– Как мама?Мужики с коробками начали неприлично ржать.
1 2 3 4 5 6 7 8