Ради нас с тобой! – Он смотрел в ее печальные глаза и говорил: – Мы встретились месяца три назад в Европе. Я приехал туда по делам, меня пригласили на вечеринку, здесь мы и познакомились. Это была любовь с первого взгляда. Едва увидев друг друга, мы безумно влюбились и поняли, что не можем жить порознь. Мы хотим оформить наши отношения, хотим как можно быстрее пожениться.
– Перестань…
Но ее протест подавил гипнотический взгляд, которым пронзал ее Фернандо; его слова уносили ее обратно в прошлое. Она вспоминала, как они познакомились, как стали встречаться, как…
– Подумай, Бене, – продолжал Фернандо, – разве ты забыла, что все так и было? – Он нежно поцеловал ее в губы. – Ты же помнишь, что в первую же встречу нас словно магнитом потянуло друг к другу?
Разве можно стереть из памяти самые прекрасные моменты в жизни, моменты, о которых она так часто вспоминала, когда его не было рядом?
Бенедикт бросила взгляд на огромный замок, повернулась к Фернандо и покачала головой.
– Нет, ничего не выйдет! Это здание пугает меня. Я боюсь, что я не смогу прикидываться.
– Перестань, у тебя все получится. Но, если нужна помощь, ты только свистни. – И, не дав ей и секунды на размышление, он схватил ее за руку, развернул и прижал к своей груди. – Может, так ты станешь более сговорчивой? – проворчал он.
Он прижался к ее губам, и у Бенедикт все поплыло перед глазами. В небе сияло солнце, но разве может сравниться светило с жаром, переполнявшим ее душу? Ее сердце яростно забилось, кровь быстрее заструилась в жилах, в висках застучали молоточки.
Она обхватила руками его мощный торс, ощущая сквозь мягкую ткань рубашки, как напряглись его мускулы. По ее телу будто пробежал электрический разряд, она изогнулась и поняла, что он не отпустит ее, пока сам того не захочет. Но и Бенедикт хотелось подольше побыть в его объятиях.
Когда он наконец ее выпустил, ее дыхание было прерывистым, щеки раскраснелись, глаза лихорадочно блестели. Но ведь Фернандо для нее и впрямь как лихорадка, как болезнь.
Или нет! Ведь он соединил в себе все то, чего ей всегда хотелось от мужчины.
– Ну вот, – удовлетворенно пробурчал Фернандо, – теперь ты и вправду похожа на мою невесту, женщину, без памяти влюбленную в мужчину, за которого собирается выйти замуж.
А как же иначе! Ведь она действительно любит его до безумия! Чувство, которое она испытывала к Фернандо, никогда не исчезало, какой-то огонек всегда теплился в ее сердце, несмотря на то что они наговорили друг другу, несмотря на продолжительную разлуку.
– Едем? – спросил он.
– Едем! – решительно кивнула она.
Будь что будет! Она поехала с ним, чтобы он убедился: все, что он думал о ней, неправда, она так его любит, что никогда не изменила бы ему. А ведь он думал, что она легла в постель с первым встречным! Понял ли он сейчас, как ошибался? Или все нежные слова, которые он шептал ей, лишь спектакль, такой же спектакль, как их помолвка?
Машина остановилась перед замком. Вблизи он казался еще более внушительным, его огромность подавляла Бенедикт, заставляя чувствовать себя маленькой и беззащитной.
– А что, если твои родители не придут от меня в восторг?
Фернандо рассмеялся.
– Ты думаешь, что такая очаровательная девушка, как ты, может кому-то не понравиться? Им нужно лишь одно: чтобы ты принесла мне счастье. Так оно и будет, я уверен.
Мне бы твою уверенность, подумала Бенедикт, но ничего не успела сказать. Тяжеленные дубовые двери распахнулись, и на пороге появилась немолодая темноволосая женщина.
– Фернандо, – сказала она, раскрывая объятия, – мальчик мой! С возвращением! А эта очаровательная девушка…
Очаровательная девушка! Они с матерью даже выражаются одними и теми же словами.
– …полагаю, это и есть твоя невеста?
Фернандо обнял Бенедикт и направился к матери.
– Мама, Бене, я хочу, чтобы вы познакомились. – Он незаметно наклонился и прошептал Бенедикт на ухо: – Давай же, улыбнись! Ты же обещала сделать меня счастливым. А я тебя отблагодарю. Сегодня ночью.
5
На макушках деревьев еще поблескивали солнечные лучи, но лес, видневшийся в отдалении, уже казался темным пятном, печальным и одиноким. Как Бенедикт, облокотившаяся о подоконник и наблюдавшая за тем, как природа встречает закат.
Еще никогда прежде не приходилось ей чувствовать себя такой одинокой, всеми покинутой. И это в доме, в котором полным-полно народу! Но они – одна семья, она же для них посторонняя, самозванка. Да, ее приняли с королевскими почестями, она познакомилась с графиней дель Альморавида и с ее мужем, отцом Фернандо. Но ее не оставляло чувство, что она обманщица. И в то же время, что ее жестоко обманули, над ней посмеялись.
Она не невеста Фернандо, она его жена, законная супруга, но он и виду не подает, что помнит об этом. И помнит ли он об этом на самом деле?
Раздался стук в дверь.
– Кто там?
– Фернандо, кто ж еще! – Он не скрывал иронии. – А ты ждала кого-то другого?
– Никого я не ждала! – Бенедикт распахнула перед ним дверь и тут же отошла в глубь комнаты, предоставив ему самому решать, заходить или нет, закрывать дверь или оставлять ее открытой. – Зачем пришел? – Не слишком любезно! Но пусть привыкает.
– Я же образцовый хозяин. Должен же я узнать, хорошо ли устроилась моя гостья, удобно ли ей, не нужно ли чего.
Бенедикт внимательно посмотрела на него. Элегантный черный костюм, в котором она видела его еще во время обеда, превосходно гармонировал с его смуглой кожей. Он снял пиджак и, держа его в руках, ослабил узел «бабочки» и расстегнул несколько пуговиц тончайшей белой рубашки.
– Фернандо, ради Бога. Ты видел, в каких условиях я живу. Так что эта комната для меня настоящий дворец.
– Тебе правда ничего не нужно?
– Нет, не нужно! Спокойной ночи.
Бенедикт повернулась к нему спиной, давая понять, что разговор окончен. Но он сделал вид, что не понял намека.
– Але, оп! – Он извлек из-под полы бутылку вина и два бокала. – Ну как? Текут слюнки? Я припас ее для тебя!
Бенедикт скосила глаза на бутылку.
– Это еще что такое?
– Догадайся! – Фернандо подмигнул ей. – Вино из местных виноградников. Наших виноградников. Лучших виноградников на свете.
Она молчала.
– Попробуй, тебе понравится.
– Что скажут твои родители?
Фернандо недоуменно взглянул на нее.
– Скажут о чем?
– Об этом. О том, что ты заявился посреди ночи ко мне в комнату, с бутылкой вина и с самыми решительными намерениями. Им не покажется несколько преждевре…
– Тут нет ничего преждевременного!
– Но я наедине с тобой…
– Ну и что? – Он сохранял полнейшее хладнокровие. – В конце концов, мы с тобой муж и жена.
– Да, но они-то этого не знают. Они думают, что мы всего лишь помолвлены.
– Этого достаточно. Они живут не в пещерное время и знают, что мало кто сейчас ждет до свадьбы, прежде чем заняться сексом.
– Нет, все-таки…
– Что – все-таки? – Фернандо извлек из кармана штопор и принялся со знанием дела орудовать им. – Напротив, родители удивятся, узнав, что мы не захотели уединиться. Раз мы помолвлены, резонно предположить, что мы безумно любим друг друга и пользуемся любой возможностью, чтобы остаться наедине и поворковать друг с другом.
– Ты же знаешь, что все это вранье! – вырвалось у Бенедикт.
На мгновение он прекратил возиться с бутылкой. Ее сердце екнуло, она обругала себя за неосторожные слова, но тут раздался хлопок, Фернандо извлек пробку и взял бокал.
– На-ка, попробуй. – Он протянул ей искрящийся на свету напиток. Бенедикт взглянула на него как-то испуганно, но он молчал, и она сделала глоток.
Фернандо был доволен собой. Он и виду не подал, что обратил внимание на ее слова. По тому, как он протянул ей бокал, как предложил попробовать вина, было невозможно догадаться, какую боль испытал он, услышав, что она считает их безумную любовь враньем.
А чего ты хотел? – спросил он у себя. Чтобы она так сразу заявила: я люблю тебя, я не могу без тебя? Нет, если бы он был наивным мечтателем, он еще смог бы рассчитывать на нечто подобное. Но Фернандо дель Альморавида никогда не отличался мечтательностью. Наоборот, он был человек вполне приземленный. Правда, до тех пор пока не встретил Бенедикт.
Она перевернула его жизнь, заставив на многое посмотреть иначе. И даже после разрыва, происшедшего два года назад, он не смог забыть ее. Он постоянно думал о ней и безумно страдал, а когда снова увидел ее силуэт в Майербауме на фоне романтических развалин, понял, что за время разлуки любовь в его сердце лишь еще больше окрепла.
– Восхитительно!
Фернандо тряхнул головой. О чем это она?
Ах да, вино.
– Я знал, что тебе понравится.
Бокал с рубиновым напитком подчеркивал красоту ее губ. Он вспомнил вкус ее поцелуев. Его тело начало трепетать от желания, ему захотелось поцеловать ее, но он знал: так нельзя себя вести, нужно сдерживаться, незачем проявлять слабость.
– Может, и мне выпить глоток? – произнес он с нарочитой веселостью. – А то что-то пить хочется.
Бенедикт не предложила налить ему, хотя бутылка стояла на столике рядом с ней.
– Ты почти не ел за ужином, – вдруг сказала она.
От неожиданности Фернандо чуть не уронил бутылку.
– Значит, ты заметила?
– Естественно.
– Но сама-то ты тоже ничего не ела.
– Ты вел себя не лучше. Родители решат, что нам не понравилась стряпня повара. Попомни мои слова, завтра они его уволят!
– Ничего подобного, – рассмеялся Фернандо. – Мои родители видят, как безумно мы влюблены друг в друга, и понимают, что нам было не до еды. К тому же вполне естественно, что ты нервничаешь.
– Я не нервничаю! Наоборот, я не встречала никого добрее твоих родителей. Они были ко мне так внимательны, так заботливы. Я чувствовала себя, как в родном доме. Это ужасно!
– Что ж здесь ужасного?
– Как ты не понимаешь, они так добры, я не могу их обманывать. Играть перед ними комедию, которую ты придумал. Теперь, после того как я познакомилась с ними, мне еще больнее разыгрывать из себя твою невесту.
Фернандо отпил из бокала и задал вопрос, делая вид, что спрашивает лишь из вежливости:
– Хочешь выйти из игры?
– Нет, конечно! – Бенедикт не заметила, как он с облегчением вздохнул. – Твой отец замечательный человек, так ужасно, что он болен.
– Да. Не волнуйся, ты ему тоже понравилась.
– Но теперь я не смогу сказать, что соврала ему. К тому же лгать родителям – это так ужасно.
Он кивнул.
– Понимаю. Однако мы обо всем договорились.
Фернандо понимал, что имеет в виду Бенедикт. Мать так долго ждала, когда же наконец ее единственный сын женится, что, едва ей представилась возможность, тут же принялась устраивать будущую свадьбу. За обедом она только и говорила, кого пригласит на торжественный ужин, в каком соборе будет венчание, что нужно подать на стол. Ей и в голову не приходило, что ситуация довольно далека от традиционных представлений о свадьбе.
Бенедикт закусила губу. Он посмотрел на нее, сел рядом, погладил ее волосы, прижал к себе.
– Успокойся, все будет в порядке. Ведь я с тобой. – Он вынул из кармана маленький бархатный футлярчик, достал из него великолепное кольцо с бриллиантами и надел ей на палец.
Бенедикт не сопротивлялась.
– Какая прелесть! – наконец произнесла она. – Но как ты узнал, какой у меня размер?
Его губы скривились в ухмылке.
– Ведь я уже заказывал для тебя кольцо, забыла? Помнишь, я обещал тебе, что подарю к помолвке настоящее кольцо с бриллиантами. Но мы так торопились, что мой заказ не успели выполнить в срок. Что ж, теперь у тебя есть обещанное кольцо.
Она вспомнила кольцо, которое надела ему на палец в день свадьбы. Это кольцо он швырнул ей под ноги при расставании. Это кольцо хранится у нее с тех пор в маленькой шкатулке, которую она повсюду возит с собой. И сейчас эта шкатулка лежит в маленьком ящичке трюмо.
Ей бы радоваться подарку… Но на душе у нее было пасмурно. Она вспомнила, что шепнул ей на ухо Фернандо перед тем, как они вошли в замок: «Этой ночью я тебя отблагодарю!». Вот, значит, что он имел в виду. Она должна вести себя как паинька, безропотно исполнять малейший его каприз, радоваться его подаркам. А в обмен он потребует вознаграждения. Именно за этим он и пришел сюда среди ночи.
– Да… – многозначительно произнесла она. – Итак, когда же я буду платить тебе добром за добро?
Фернандо, разумеется, понял намек, но виду не подал.
– Не понимаю, о чем ты. Я не ставил никаких условий. Это кольцо я дарю тебе просто так. Потому что все, кто помолвлен, носят кольца. Родители были бы неприятно удивлены, если бы я не подарил тебе кольцо. – Он говорил с нарочитой холодностью, так, словно речь шла не о помолвке, а о деловом соглашении. – Думаю, я поступил правильно. Иначе у них возникли бы всякие ненужные вопросы, они стали бы сомневаться в истории, которую мы наплели…
– Наплели! Ты очень хорошо выразился. Для тебя все происходящее просто-напросто спектакль! Тебе плевать, что я не могу прикидываться, не могу…
– Ты не можешь! И что же прикажешь делать? Рассказать, как все было на самом деле? Поведать, почему мы с тобой расстались? Ты этого хочешь? Чтобы я сообщил им, как застал тебя в постели с другим мужчиной, а ведь не прошло и двух недель с момента нашей женитьбы.
– Я пыталась тебе все объяснить!..
– А тут не нужны никакие объяснения. Мне и так все было ясно. У меня, слава Богу, глаза на месте. – Он в раздражении вскочил и принялся ходить по комнате.
– Как ты не понимаешь, – воскликнула она, – все было подстроено!
– Как же! Пер Лагерфест был в твоей постели? Отвечай, да или нет?
– Да.
Не могла же она сказать «нет», когда он сам все видел. Она проснулась и, к своему ужасу, обнаружила рядышком в постели Пера Лагерфеста. Как он туда попал, осталось для нее загадкой. Времени выяснить это у нее не было. Фернандо рвал и метал, ему не были нужны объяснения, ему хотелось побольнее оскорбить ее.
О той ночи Бенедикт не могла вспоминать без содрогания. Вот слышатся шаги в коридоре. Человек останавливается. Ключ поворачивается в замке. Дверь распахивается. Зажигается свет.
В дверном проеме стоит ее муж, бледный как смерть, с безумным взглядом. Он молчит и смотрит на нее. Лишь несколько секунд спустя он обрел дар речи. В жизни Бенедикт уже случалось, что ее несправедливо обижали, но еще никогда ей не было так больно.
– Так что же ты стесняешься лгать моим родителям? Ты же обманывала меня в том, что для меня важнее всего на свете.
– Неправда! Никогда, никогда в жизни я…
– Ты клялась мне, что любишь меня больше всего на свете. Что ты хочешь остаток жизни провести со мной, что никто другой тебе не нужен…
Бенедикт задрожала.
– …что ты не ляжешь в постель с другим мужчиной, – безжалостно продолжал Фернандо. – Разве не так?
Уж лучше бы он ударил ее, лучше пощечина, чем эти холодные, бездушные слова, которые он цедит сквозь зубы. Его презрение ранит и отзывается болью, ибо каждое слово вонзается ей прямо в сердце.
– Фернандо, как ты не можешь понять…
– Я все могу понять. Но не надо говорить мне: «все было подстроено», «меня подставили». Может, оно и так, но у тебя нет никаких доказательств, а в голословные утверждения я не поверю, ты уж прости. – И он удовлетворенно замолчал, довольный своим красноречием.
Бенедикт взглянула ему в глаза, но не увидела в них гнева и жестокости. Она прочитала в них лишь боль и отчаяние.
– Я здорово простудилась, чихала, кашляла, температура была жуткая. Саманта Лагерфест дала мне какие-то таблетки, то ли антибиотики, то ли транквилизаторы, не помню. Короче говоря, я их выпила и заснула как убитая. А проснулась, когда ты вломился в комнату.
– Естественно, вломился! Ведь дверь была заперта изнутри. Мне пришлось просить у портье другой ключ.
– Значит, Пер ее запер!
– Может быть. Только как он попал к тебе в номер?
– Не знаю! – Бенедикт взмахнула руками. – В самом деле не знаю.
Что толку в этих объяснениях, если он все равно ей не верит? По правде говоря, на его месте она тоже вряд ли поверила бы в эту невероятную историю: легла в постель одна, а проснулась с каким-то мужчиной! Невероятно!
– В тот день мы поспорили…
– Я помню! – Фернандо сверкнул на нее глазами. – Незачем напоминать, у меня с памятью все в порядке. Мы не поспорили, а поругались, и ты решила отомстить мне – переспать с другим.
– Как у тебя язык поворачивается говорить такое!
В глубине души Фернандо не мог поверить, что Бенедикт способна так поступить. Что она пойдет на измену, лишь бы отомстить ему. Он жизнью готов был поклясться, что она его любит и никогда не предаст их любовь. А оказалось, что она провела ночь с Пером Лагерфестом, и этого он не мог ей простить.
– Ведь в тот день у меня был день рождения. Первый день рождения, который мы могли бы провести вместе. А ты, не обращая внимания на мои просьбы и мольбы, бросил меня и полетел в Нью-Йорк.
– Ты же знаешь, на то были причины. Отец был в Нью-Йорке по делам, мы с ним давно не виделись, за несколько месяцев до этого я наговорил ему лишнего и в тот момент торопился загладить свою вину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15