Выходит, что папаш все это время был в Шенонсо с какой-то теткой, а теперь хочет на ней жениться. Тут я опять почувствовала на себе взгляд и резко обернулась. Лицо парня пылало, он опустил глаза, а его приятель на этот раз даже не оторвался от чашки. Надо же: краснеющий парень — чудо природы! И что это я не переживаю по поводу отцовской женитьбы, а гораздо больше интересуюсь чудесами природы? Даже неловко перед Жаннет… Вдруг в моей сумке зазвонил телефон. Конечно, папа.
— Клео! Дочечка! Как я рад слышать твой голос! Я соскучился! Приезжай! Я сейчас в Монтрей-Белле, мне нужно рассказать тебе так много…
— О своих матримониальных планах по поводу тетеньки из Шенонсо? — не дрогнув, произнесла я.
— Маркиз? — У Жаннет округлились глаза, я кивнула.
— Откуда ты знаешь? — растерялся папа. — Мы поженились только вчера…
Они уже поженились! Мог хотя бы поставить меня в известность. Впрочем, что я значила для него всегда…
— Клео! Ты меня слышишь? — заволновался папин голос. — Почему ты молчишь?
— Пожалуй, я тоже выйду за первого встречного.
— Девочка моя, зачем ты так? Катрин тебе понравится.
Значит, мою новую «маман» зовут Катрин. Мило. Я видела, как Жаннет, затаив дыхание, пытается угадать наш разговор.
— Клео, ну не надо дуться. Приезжай, я очень соскучился. У тебя ведь каникулы…
— У меня другие планы. — Соскучился он! — Я завтра уезжаю. — Господи, куда же я уезжаю? — На Мальту. Мы всегда проводили там лето с мамой! — И, отключившись, я заблокировала телефон, отец же наверняка станет перезванивать.
— Жаннет, ты была на Мальте?
— Нет. — Она растерянно пожала плечами.
— У меня каникулы, ты ушла с работы, поехали вместе.
— Клео! Это столь неожиданно, я еще не сняла в Оксфорде гостиницу…
— И не надо. Переночуешь у меня. Утром соберемся — и в аэропорт. С мамой мы обычно останавливались в «Голубом Окне» на острове Гоцо. Тебе понравится.
— Чего ты ее уговариваешь? — раздалось у меня за спиной.
От неожиданности я даже вздрогнула. Длинноволосый здоровяк плотоядно прищурился.
— Лучше меня на Мальту возьми. Уж точно понравится!
Я не успела ничего ответить, потому что «чудо природы» из красного сделался пунцовым и, срываясь на фальцет, крикнул:
— Не смей, Гарри! Ты не в Бронксе!
Жаннет потянула меня за рукав.
— Пойдем, отсюда. — И торопливо положила на стол деньги.
Глава 4,
в которой Катрин открыла глаза
Катрин открыла глаза и счастливо улыбнулась. Рядом спал Леон. Как же он красив, подумала она, даже эта проседь только подчеркивает изысканность его лица: широкий лоб, картинный изгиб бровей, точеный нос с элегантной горбинкой, небольшой решительный рот…
До чего же восхитительно поцеловали Катрин вчера его уверенные, но такие ласковые губы, когда священник замковой капеллы объявил их мужем и женой! Какое глупое слово «муж»! Разве оно способно выразить то, чем на самом деле является для нее Леон? И неужели теперь каждый день она будет просыпаться с ним рядом? И так будет всегда «в горе и в радости, пока смерть не разлучит вас»? Нет, нас ждут только радости, думала она. Разве возможно какое-то горе, когда рядом Леон?
Она боялась пошевелиться, чтобы не разбудить Леона, но ей так хотелось запустить пальцы в его волосы и поцеловать его губы! Но эти самые губы тронула улыбка, открылся один глаз, потом другой, и Леон громко прошептал:
— Доброе утро маркиза де Коссе-Бриссак и ла Тремуй! — Звонко поцеловал жену и удивленно сообщил:
— Как же я хочу есть!
Он протянул руку к переговорному устройству, и оно зарапортовало голосом дворецкого:
— С пробуждением, мсье маркиз де Коссе-Бриссак и ла Тремуй, виконт д'Аркур, барон де Лонгевиль, граф Ла Мейре и сеньор де Мелен! Как изволили почивать?
Леон терпеливо выслушал придворного, поблагодарил и попросил принести «чего-нибудь поесть, мадам маркиза очень голодна».
— А теперь под дождик! — Леон встал, набросил халат и пару раз с силой взмахнул руками, от чего халат упал. — Спорт, — сказал он, наклонившись за халатом, но возле кровати зазвонил телефон. — Кто это еще в такую рань? — Леон снял трубку. — Да! А, доброе утро, Вернье, что это вам не спится? Неужели одиннадцатый час? Нет-нет, увольте, никаких интервью в замке, имею я право на личную жизнь? Через денек-другой, приеду в Париж. Эскизы? Да, конечно, кое-что уже набросал. — Леон подмигнул Катрин. — А «Гранд Опера» перечислила нам предоплату? И мы сняли уже мерки со всей труппы? Отлично, молодчина, Вернье. Держите меня в курсе. Пока. «Под таким же дождем мы стояли в июле…» — запел Леон, направляясь в ванную, — «и как ласковый душ он хлестал по ногам…» Присоединяйтесь, мадам маркиза!
Катрин отрицательно покачала головой и с улыбкой подумала: до чего же он хорош!
В дверь осторожно поскреблись. Катрин сказала:
— Войдите! — и горничная, вкатив тележку, сделала неумелый реверанс.
— Доброе утро, мадам маркиза! Ваш завтрак…
— Спасибо, можете идти, — смущенно произнесла Катрин.
Ну какая я маркиза? — подумала она. Я всего лишь сорокалетняя училка физики из муниципальной школы. Маркиза! Нет, я действительно маркиза и живу в самом настоящем замке. Катрин восторженно обвела взглядом спальню размером со школьный класс, в которой огромная двуспальная кровать выглядела детским креслицем. Катрин встала, надела пеньюар и налила себе кофе.
Боже, какое чудо, она никогда не пила ничего подобного! Она еще раз наполнила тончайшую чашечку и уже медленно, наслаждаясь ароматом, маленькими глоточками начала запивать бисквит. В ванной в полный голос распевал Леон. Господи! Катрин откинулась в кресле. Неужели теперь она может ни о чем не думать, а просто жить? И ничего больше от нее не требуется? Никаких пустых воскресений, никаких ночных взрывов музыки у соседей, никаких уроков, планов и контрольных, никаких долгов до получки? А всего-то нужно любить Леона… Но как же его не любить? Это невозможно, немыслимо!
— Моя королева уже пьет кофе? — Леон наклонился и поцеловал Катрин, она прикоснулась к его влажным волосам, почувствовала их аромат и невольно задохнулась от нахлынувшей волны любви. Ей захотелось сказать: «Я люблю тебя», — но это прозвучало бы по-киношному банально, и она просто сильнее прижалась к нему, обхватив за шею руками.
— Леон, — она с трудом оторвалась от его губ, — Леон, какой замечательный кофе…
— Правда? Значит, я опять угодил своей королеве! — он выпил из чашки Катрин. — Налей мне сока! — И жадно набросился на буженину. — Так, а что пишут? — Свободной от еды рукой Леон развернул одну из прибывших вместе с завтраком газет. — Похоже, я с прошлого года не держал в руках никакой прессы! Бог мой! Ты только послушай, Катрин! «Ведущие музеи Англии, Португалии, Франции и Америки соперничают между собой в попытке приобрести остатки каравеллы Колумба, найденные в индейском храме в лесах Амазонки Ричардом Вонахью, „Шлиманом наших дней“, который в январе обнаружил неизвестный индейский город, почти поглощенный джунглями». Ты только взгляни на фото!
— «Носовое украшение колумбовой каравеллы „Нинья“, — прочитала Катрин. — Чем она тебе не нравится? По-моему, красивая!
— Нет, Катрин, но это же чушь! Как это португальская фигура пятнадцатого века может быть одета по английской моде конца восемнадцатого века! Так, подробности, связанные с находкой… Ага! «Подлинность останков каравеллы вызвала сомнения британского академика Шмерлотта, но сейчас он занял нейтральную позицию». Корифей Шмерлотт? Нейтральную позицию? Да невооруженным глазом видно! Платье, прическа! Я сейчас же позвоню ему!
Леон бросился в кабинет, и Катрин с изумлением услышала, как он по телефону бойко заговорил с кем-то по-английски.
— Я не понимаю Шмерлотта, — сказал Леон, вернувшись в спальню, — старик не хочет ничего знать про эту «Нинью», потому что его дочка в круизе по Средиземноморью и он переживает за нее. Как одно может быть связано с другим? Неужели ему все равно, что этот Вонахью морочит своей «Ниньей» весь мир? А куда смотрят остальные светила? Нет, я не потерплю такое! Я сейчас же поеду в Париж, дам всем газетам интервью, выступлю по телевидению! Я обязан разоблачить этого шарлатана!
Опять полдня тащиться в Париж? Мы же собирались вдвоем провести несколько дней в Монтрей-Белле, слегка обиженно подумала Катрин, какие еще разоблачения, зачем?
— А тебе совсем неинтересно, что сейчас происходит с твоей дочерью?
— Она учится в Оксфорде, что с ней может случиться?
— Что угодно. Кстати, сколько ей лет?
— Она совсем взрослая, моя маленькая пампушка… — Леон мечтательно улыбнулся.
— Неужели такая же маленькая, как я, да еще полненькая?
— Нет, она высоченная, чуть пониже меня. Настоящая модель с обложки. Вот такие белокурые волосы, — Леон провел рукой по бедру. — Моя маленькая королева! А характер! Я сейчас покажу тебе снимки. — Он опять направился в кабинет, но телефон в спальне зазвонил снова. — Мой Бог! Кто еще? — Леон снял трубку. — А! Гутен таг, герр Транзит!
Теперь он говорил по-немецки, еще больше изумив Катрин, которая, к своему стыду, не знала никаких иностранных языков вовсе.
— Я пойду в ванную, — шепнула она Леону.
Глава 5,
в которой режиссер не верит своим ушам
— Лео! Ушам своим не верю! — обрадовался знаменитый режиссер Зигфрид Транзит, уроженец города Гаммельна. — Полгода не мог тебя найти. Где ты пропадал?
— Работал. А ты как?
— А у меня есть кое-какой проект.
— Интригуешь?
— Да уж две сотни страниц наинтриговал. — И Транзит пересказал Леону сюжет. — Годится?
Леон вздохнул.
— Не очень. Во-первых, если это Италия шестого века, сомнительно, чтобы кто-то собирался в монастырь к францисканцам, а турки нападали бы на герцога. И каким образом викинги перебрались через Альпы на ладьях, да еще потом подружились с твоим герцогом-бедолагой, как его, да Гарда?
— Ну не викинги, пускай крестоносцы…
— Ты здоров, Зикки? Это же шестой век!
— Ладно, хорошо, будет двенадцатый, — кротко согласился Зикки. — Ты костюмы-то для них построишь, а?
— Для викингов, штурмующих Альпы? — развеселился Леон. — Ладно, перекинь мне сценарий. Я сейчас включу компьютер. Посмотрю, чего ты там «наитриговал». Мы же с тобой все-таки не Вонахью, чтобы морочить голову честной публике. Видал его «Нинью»?
— Лео, я тебя прошу, не связывайся с Вонахью. Я тебя знаю, не связывайся. Мы с тобой займемся фильмом, а он пусть своей «Ниньей» торгует. У каждого свой бизнес.
— Ты что, Зикки, поддерживаешь этого шарлатана?
— Никого я не поддерживаю. У тебя адрес прежний? И передай от меня привет своей дочке, — на прощание сказал repp Зигфрид Транзит.
Действительно надо позвонить Клео, подумал Леон и позвонил. Разговор получился еще хуже, чем можно было предположить. Ничего, остынет, она отходчивая, как я, успокоил он себя. Сам виноват, нужно было давно поговорить с ней, чтобы она узнала все от него, а не от… Интересно, от кого? Наверняка от Белиньи. Он вечно недоволен любыми моими поступками.
Леон нажал клавишу переговорного устройства.
— Белиньи, мне нужен ноутбук и принтер.
— Простите, мсье маркиз, но позвольте предложить вам воспользоваться стационарным компьютером в покоях покойной мадам маркизы, — дворецкий сделал паузу, чтобы насладиться реакцией Леона, но тот промолчал, — или в «охотничьих» апартаментах, поскольку все ваши ноутбуки, мсье маркиз, вместе с понадобившимися вам книгами Франсуа еще осенью отвез вам в Шенонсо. В помещении охраны тоже имеется один…
Я же совсем забыл про экспозицию в Шенонсо! — ужаснулся Леон. Надо как-нибудь побыстрее с ней разделаться, да еще эта «Нинья», будь она неладна…
— Вернье, — Леон уже разговаривал по телефону с управляющим Домом «Маркиз Леон», — вы что-то там упоминали про журналистов? Да, я передумал. Сегодня же пришлите мне парочку, да порасторопнее, в Шенонсо. Да, в Шенонсо, а не в мой замок. Я часам к двум буду там, я спешно заканчиваю один проект. Понадобятся ли мне наши мастера? Конечно, Вернье, вы, как всегда, прямо в яблочко! Пришлите двоих-троих с оборудованием и золотошвейку. Через месяц мы должны открыть экспозицию в Шенонсо. Ну при чем здесь договор с «Гранд Опера»?! Там же срок — конец будущего года. Успеем еще сто раз. А здесь все уже почти готово. Замечательный проект! Пятьдесят восковых фигур работы гениального Бернара Шомара воспроизводят персонажей с портретов пятнадцатого-шестнадцатого веков! Да! Пятьдесят, вы не ослышались. Да, куклы уже там, я нарядил нескольких. Что значит «сам»? Вы считаете, что я не владею иглой? Да, такая моя миниатюрная шпага! Посерьезнее, Вернье, через месяц, нет, через два мы открываем экспозицию и устраиваем небольшое дефиле. Там отличная шестидесятиметровая галерея над рекой. Фотоальбом? Вы просто молодчина, Вернье! Отличная идея! Фотоальбом коллекции, и к каждой модели я напишу комментарий. Дадим крупными врезками отдельные детали кроя. Пожалуй, я сделаю еще обзорную статью листов этак на пять. А вы скорее ищите типажных манекенщиц и издательство, чтобы в сентябре мы провели всю акцию — открытие экспозиции, дефиле, презентация альбома. Успеем, Вернье, три месяца — огромный срок. Это же почти сто дней. Ну-ну, старина… Денег будет столько, сколько надо. Я вас порадую грядущим заказом: костюмированный исторический фильм на «Оскар»! Это перекроет все затраты по Шенонсо. Вы считаете, что их окупит уже один наш альбом? — Леон заметно повеселел. — Работайте, работайте, Вернье! — Он поморщился. — Вы прекрасно справитесь один, без мадемуазель Рюш! Не напоминайте мне о ней, давно надо было выгнать эту интриганку! Значит так, завтра в Шенонсо я жду пятерых наших лучших портных, закройщика мэтра Жювеля и золотошвеек — мадам Сэ и эту, хроменькую, как ее, Жермен. Как в отпуске на Канарах? Кстати, отличная подробность для интервью: золотошвейки Дома «М.Л.» отдыхают на Канарах. Да, чуть не забыл: журналист должен быть из ежедневной газеты, я хочу, чтобы интервью вышло завтра же.
— Катрин! — Леон распахнул дверь ванной. — Собирайся. Едем в Шенонсо!
— В Шенонсо! — От упоминания этого слова сердце Катрин вспорхнуло бабочкой. — И мы будем там одни?
— Это вряд ли, скоро у моей королевы значительно прибавится вассалов. — Леон хитро улыбнулся и, не снимая халата, полез к ней под душ. — Как ты можешь мыться таким кипятком?
Глава 6,
в которой Гарри любовался новой прической
— Между прочим, Пол… Да брось ты эту писанину! — Гарри перед зеркалом любовался своей новой прической — какими-то жалкими ежиковыми перышками, начесанными на лоб, — у меня идеальная форма черепа, это я тебе как скульптор говорю. Может, вообще, снять все? Говорят, бабы тащатся от лысых.
— Ну и побрейся, — буркнул Паоло, отрываясь от компьютера. — Гарри, ты же прекрасно знаешь, что я должен к вечеру перевести на испанский доклад хозяина, а сам все утро не даешь мне сосредоточиться. Сходил бы куда, скульптор…
— Ох и тоска с тобой! Думал, как люди оторвемся…
Зазвонил телефон, и Гарри нехотя снял трубку.
Как же он надоел мне, а это всего третий день, подумал Паоло. Так, идем дальше. «Стилистические особенности орнаменталистики племен южных притоков Амазонки подтверждают родство парадигмальных…», чтоб их, «аллюзий сакральных»…
— Я ему что, частный детектив?! — над самым ухом Паоло раздраженно произнес Гарри. — Тебя охраняй, теперь ищи ему какую-то девчонку, которая учится в Оксфорде! Да здесь сотня всяких заведений, по всем, что ли, я должен с расспросами таскаться?!
— Ты разговаривал с хозяином? — догадался Паоло.
— Ну, а то с кем? Давай, освобождай монитор, сейчас нам Риччи ее фотку и фамилию пришлет.
Паоло вздохнул и послушно пощелкал мышью. И вдруг с экрана на него посмотрела…
— Ну прикол! — заржал Гарри. — Да это же та самая тощая блондинка, которая не захотела взять меня на Мальту!
Глава 7,
в которой я сразу обгорела
На Мальте я сразу же обгорела. Не подумайте, что я самонадеянно провела полдня на пляже, нет, всего лишь постояла в открытом сарафане на палубе пароходика, который вез нас из Валлетты в Мгарр. Дело в том, что в аэропорту я купила «Ле Фигаро» — полистать в полете, но обнаружила там огромное интервью моего папы. Я не стала читать это при Жаннет во избежание ее комментариев. Любых. Я занялась газетой уже на Мальте, на палубе пароходика, оставив в салоне Жаннет, уверявшую, что наверху у нее обязательно разыграется морская болезнь.
Удивительно, но самовосхваления мсье маркиза занимали меньше трети полосы, остальное же было посвящено его рассуждениям по поводу нашумевшей находки Вонахью. Мой папаш с жаром доказывал, что фигура с «Ниньи» — наглая подделка, так как фасон ее платья и прическа воспроизводят убор какой-то миссис Карнак с портрета Рейндолса одна тысяча семьсот семьдесят восьмого года, а Америку, как известно, Колумб открыл в одна тысяча четыреста девяносто втором году.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17