Но прежде ему надлежало приехать в Лондон и навести необходимые справки.
А в голове Энн снова промелькнула преследовавшая ее уже некоторое время мысль: «он болен». Ей захотелось прижать его голову к груди и утешить, как маленького мальчика утешает мать, сказать, что все пройдет, все будет хорошо. Болезнь можно победить, Ричард молод, у него много сил, вместе они со всем справятся. Только – ведь он первый должен сказать ей какие-то слова. Она должна знать, что нужна ему…
Ричард встал и прошелся по комнате, потом вернулся, присел перед ней на корточки и прижал ее ладони к своему лицу. Они оба замерли, упиваясь мигом нежности.
Ричарда потрясло то, как вела себя Энн. Она должна была испытывать жестокое разочарование, но ничем не выдавала его. Ее пальцы ласково гладили его волосы, на губах играла ободряющая улыбка. Она склонилась и поцеловала его в голову.
– Я думаю, мне пора спать. Вы тоже устали, – сказала она. – Наверху две спальни.
– Я лег бы здесь, внизу. Если можно.
– Сейчас я вам постелю.
Она вскочила и быстро побежала наверх, застегивая джемпер, ворвалась в гостевую комнату и остановилась у шкафа. Он не счел нужным поделиться с ней своей тайной! Но он не равнодушен к ней, она ясно читала в его глазах страсть. Энн почувствовала, как ее, несмотря ни на что, переполняет радость. Он обещал, что объяснится с ней, когда они приедут в Лондон. Просто ей надо проявить терпение.
Она нашла в шкафу нераспечатанный комплект постельного белья, захватила подушку и шерстяное одеяло и спустилась вниз. Ричард стоял у камина и, когда она вошла, медленно подошел к ней.
– Энн, вы ангел, вы изумительная девушка…
– Ричард, вы весь день провели за рулем и вам нужно отдохнуть и хорошенько выспаться, – спокойно и беспечно сказала она. – Утром мы позавтракаем тем, что осталось. Я уберу продукты в холодильник. – И подумала, что пудингу так и не суждено быть облитым бренди и загореться веселым рождественским пламенем.
Она постелила на диване простыни.
– Со стола я уберу сам, Энн. И посуду тоже вымою.
– Если хотите. А я потом протру полотенцем.
Получилось, что со стола они убирали вместе. Напоследок, направляясь к лестнице, Энн помахала ему рукой.
– До завтра, Ричард.
– Спокойной ночи, Энн. Храни вас Бог.
Она поднялась в бабушкину спальню, постелила себе на узкой старомодной кровати и легла под холодноватые простыни. Глостер прыгнул на кровать и растянулся у нее в ногах. Энн зажмурилась, призывая сон, чтобы не осталось времени для раздумий и сомнений, чтобы не улетучилось чудесное ощущение уверенности в том, что она дорога ему. Но сомнение уже закралось в мозг, и червячок начинал точить ее душу.
Ричард испытал к ней порыв страсти, но его остановило то, что она девственница. Неудивительно, она ведет себя, как незрелое дитя, и это отпугивает любого порядочного мужчину. Да, он воспылал к ней минутной страстью, но, поскольку серьезных намерений у него нет, он счел за лучшее остановиться…
Глостер свернулся у нее под боком теплым комочком, его тельце согрело ее и внесло успокоение в душу, и незаметно для себя Энн заснула.
Утром она проснулась от какого-то звука, который доносился со стороны окна. Энн вскочила и выглянула во двор. Ночью прошел сильный снегопад, машину основательно завалило, и Ричард счищал с нее снег скребком.
Энн торопливо оделась и поспешила на кухню, чтобы приготовить кофе. Через некоторое время вошел Ричард, и ей сразу бросилось в глаза, что он осунулся. Можно было подумать, что он совсем не спал в эту ночь.
– Доброе утро, – сказала она как можно веселее и беспечнее.
Он подошел и поцеловал ее в щеку.
– Доброе утро, Энн.
Совсем как супруги, подумала она.
– Спасибо, – сказал он, принимая из ее рук чашку. – Вы готовите просто волшебный кофе, – восхитился он, отпив глоток.
– Этот способ я узнала в Александрии, – пояснила Энн.
Этим утром ее лицо, лишенное всякой косметики, вымытое холодной водой, выглядело совсем юным. Держалась она непринужденно и естественно, но все же казалась какой-то поникшей. В ее глазах застыл невысказанный вопрос.
Покончив с кофе, они вышли и сели в синий «форд» вместе с Глостером, которому Энн не забыла надеть теплую попонку. Ричард был погружен в глубокую задумчивость, и Энн не стала отвлекать его разговорами. Ей тоже не особенно хотелось говорить. Неужели он размышляет над их отношениями, думала она, и сердце наполнялось горечью. Ведь первое слово должно было сказать сердце, а потом уже рассудок.
Снова за окном мелькали деревья, дорога взбегала на холм и шла под уклон. Рано утром на шоссе поработали снегоочистители, и путь протекал гладко. А что, если бы их засыпало снегом до уровня второго этажа и они оказались бы отрезанными от внешнего мира, подумала Энн. Как повел бы себя Ричард? Скорее всего, так же. Энн старалась сделать вид, что все в порядке, но в глубине души она надеялась, что Ричард заведет с ней обещанный «серьезный» разговор сейчас. Но он молчал, и в ней росли недоумение и разочарование. Если ему есть что сказать, почему это надо делать обязательно в Лондоне, зачем откладывать?
Шоссе было в это утро почти свободно от машин, и Ричард развил приличную скорость. Энн быстрая езда обычно пугала, но теперь она вдруг подумала с каким-то безрассудным отчаянием: если машину сейчас занесет на скользкой дороге и они врежутся в столб – не будет ли это лучшим окончанием их поездки? Если счастье, которое испытала Энн, уже кончилось и будущее не сулит никаких радостей, что же, она готова. Только вот бедный Глостер, он не заслуживает такого конца, хотя и он предпочел бы разделить судьбу своей любимой хозяйки… Погибнуть в одно мгновение с любимым и вместе взлететь к небесам…
Но Энн устыдилась своих мелодраматических фантазий и отогнала их прочь. Лучше все-таки подождать и услышать, что хотел сказать ей Ричард. Чем ближе к Лондону они подъезжали, тем больше Энн была уверена, что это окажется чем-то вполне заурядным. За всю дорогу они с Ричардом едва обменялись несколькими фразами. Вот уже замелькали первые дома лондонского предместья. Еще через полчаса Ричард притормозил перед подъездом дома Энн. Он повернул ключ зажигания, мотор замолчал, а сердце Энн, напротив, застучало так сильно, что Ричард должен был непременно это услышать. Может быть, ей следует пригласить его зайти на чашку кофе? Наверное, так и следует поступить… Но тут все в ней запротестовало. Она уже пригласила его в Лорел-Лодж. Теперь снова делать шаг навстречу? Нет, ни за что. Очередь проявить инициативу за ним.
Все это в одно мгновение пронеслось в голове Энн. Она, не поднимая глаз, почувствовала, как Ричард повернулся к ней, и напряженно замерла. Но в ту же секунду ее взгляд упал на такси, которое подъехало и остановилось у подъезда. Его дверца распахнулась, и на тротуар вышла тетя Мириам с двумя дорожными сумками в руках.
– Простите, Ричард, это моя тетя! – воскликнула Энн и поспешно выбралась на тротуар. Глостер громко залаял, и тетя Мириам обернулась.
– Энн! Ты откуда? Вот неожиданность! – воскликнула она, словно это Энн свалилась ей как снег на голову. Оставив сумки на тротуаре, она подошла к племяннице и заключила ее в железные объятия.
– С Рождеством, тетя Мириам, – проговорила Энн, заставляя себя поцеловать тетину жесткую щеку.
– Ты возьмешь эту сумку, Энн? Пойдем быстрее в дом, в такси было страшно холодно, – заговорила тетя своим хорошо поставленным звучным голосом. – Я договорилась, что водитель поднимет наверх чемодан. Безобразие, твой Глостер, кажется, собирается сделать около меня лужу!
– Да, конечно, – невпопад ответила Энн.
Ричард стоял около своего автомобиля, глядя на них. Тетя перехватила его взгляд и вопросительно взглянула на Энн. Ричард, сделав несколько шагов, вежливо наклонил голову.
– Тетя, это Ричард Хоуп, мой знакомый, – механически проговорила Энн.
– Очень приятно, – сказал Ричард и перевел взгляд на Энн. – Счастливого Рождества. Я вам скоро позвоню.
Он еще раз кивнул и направился к своему «форду». Тетя Мириам за руку увлекла Энн в подъезд.
– Я звонила тебе вчера, но никто не снимал трубку. Ты куда-то пропала, моя дорогая. Ты не ночевала дома?
В холле навстречу Энн и тете Мириам спешила миссис Хьюстон.
– Милая Энн… мисс Салливан. С Рождеством вас! Я вижу, вы встретили вашу тетю? Вас также с Рождеством, миссис…
– Меня зовут мисс Мириам Паркинсон, – заявила тетя, плечом отодвигая миссис Хьюстон со своего пути. – Позвольте нам пройти, мы перегружены тяжелыми вещами.
– И вас с Рождеством, миссис Хьюстон, – благодарно улыбнулась Энн. – Мы встретились с тетей у самого подъезда. Она очень устала с дороги.
– Я все понимаю, дорогая мисс Салливан, – поспешно закивала миссис Хьюстон. – Вот ваши ключи.
Энн с тетей и водителем вошли в лифт.
– Ты оставляешь ключи от квартиры постороннему человеку? – зашипела тетя. – Не понимаю тебя, Энн. Очень неосмотрительно с твоей стороны!
– Я знаю миссис Хьюстон несколько лет, она очень хороший и добрый человек, – сказала она как можно мягче.
Тетя расплатилась с водителем, а Энн тем временем открыла дверь квартиры. Глостер первый вбежал в прихожую, чтобы проверить, все ли в порядке.
– Энн, он побежал по полу с грязными лапами, останови же его! – закричала тетя. – Представляю, какой ужас творится у тебя в квартире, если ты не даешь себе труда вымыть ему лапы после прогулки.
– Я мою ему лапы, но сейчас он ехал в машине, и они чистые, – успокоила ее Энн, призывая на помощь терпение.
– Кстати, о машине… Что это за молодой человек подвез тебя до дома? На мой взгляд, чересчур красив, красивые мужчины обычно имеют много скрытых пороков. Как ты его назвала – Роберт Хоуп? Что вас с ним связывает?
– Ричард Хоуп, тетя, – поправила Энн и неожиданно для себя вдруг произнесла самым будничным тоном: – Он мой любовник, мы вместе провели ночь в Лорел-Лодже. Проходите, тетя Мириам, располагайтесь. Вот ваша комната.
Она распахнула дверь комнаты, выходящей в прихожую, и, подхватив свои вещи, понесла их к себе в спальню.
– Что ты говоришь, Энн? – ужаснулась тетя за ее спиной. – Ты хочешь сказать, что не успел твой отец отойти в иной мир, как ты бросилась в омут удовольствий?!
Энн остановилась, повернулась и твердо посмотрела в круглые светло-зеленые глаза, густо подведенные черной тушью.
– Тетя Мириам, вы забыли, что мне уже давно исполнился двадцать один год. Вы ни в коей мере не в ответе за мою нравственность. А теперь, простите, мне нужно сделать несколько звонков.
Говоря это, она словно видела себя со стороны и решила, что это было сказано не слишком плохо – спокойно, без излишней язвительности, вполне доброжелательно. Может быть, она стала взрослее за последние несколько дней? Оставив тетю в прихожей, Энн прошла в гостиную и подсела к телефону, стоявшему на низеньком столике. Прежде всего она позвонит Нэнси. У нее замерло сердце, как бывает всегда, когда боишься услышать плохие новости.
В трубке раздались долгие гудки, затем громкое «Алло».
– Здравствуй, Нэнси, это Энн. Я хочу поздравить тебя с Рождеством. Как у тебя дела, как Генри? – с некоторым напряжением проговорила Энн.
В ответ ей раздался счастливый вздох.
– Дорогая моя, как я рада, что ты позвонила! У нас сразу несколько новостей. Прежде всего, Генри не понадобится операция! На последней консультации профессор Полбенни сказал, что ход развития болезни благоприятный, можно обойтись терапевтическими методами.
– О Господи, как я рада за тебя! – искренне воскликнула Энн. – Это же просто сказочный подарок вам к Рождеству.
– Но это еще не все. У Лео, кажется, намечаются крупные перемены к лучшему. Его старый приятель по колледжу пригласил его в свой бизнес по торговле автомобилями. Размах у него потрясающий! И – Энн, дорогая, я уверена, что ты не стала бы возражать, – Лео вложил в это новое дело те деньги, которые ты мне дала. Но не беспокойся, уж я постараюсь, чтобы он не пустил их на ветер. Ведь ты не против, правда? Ты – ангел! А сейчас извини меня, я бегу, мы с Лео собрались отметить это событие в ресторане. Целую тебя и непременно позвоню. Пока!
Энн положила трубку на рычаг и внимательно прислушалась к себе. Не покоробило ли ее то, что деньги, которые она дала Нэнси на операцию для сынишки, пойдут на сомнительные начинания неудачника и лентяя Лео? Нет, она не испытывала досады или раскаяния в своем поступке. Пусть Лео дерзает, вдруг у него что-то выйдет. Дай Бог им с Нэнси удачи.
Она легко вздохнула и прислушалась к голосу тети Мириам, которая распекала за что-то Глостера. Теперь позвонить Джону и поздравить с Рождеством его… До последнего момента Энн сомневалась, сказать брату или нет, что она побывала в Лорел-Лодже? Уже набрав номер Джона, она вдруг вспомнила, что он собирался на праздники в Альпы. Но трубку сняли сразу же, и голос Джона резко произнес: «Алло».
– Джон, добрый день, это я, Энн. Я совсем забыла, что ты должен быть за границей, и набрала номер случайно, – заговорила она. – Что случилось, вы не поехали?
– Мы никуда не поехали! Питер катался на роликах и сломал руку, – уныло произнес Джон, и Энн подумала, что голос его совсем не похож на тот сухой и деловитый, которым он в последнее время разговаривал с ней.
– О, как жаль. Бедный мальчуган. Но надеюсь, он немного утешился, получив рождественские подарки, – сказала она.
– Ремень ему, а не подарки, – зло проговорил Джон. – Ну что, тетя Мириам приехала?
– Да, распаковывает вещи. Мы встретились у подъезда. Я уезжала на два дня из Лондона, Джон. Я ездила в Лорел-Лодж и ночевала тем, – сказала Энн самым естественным тоном.
В трубке возникла короткая пауза, затем Джон проговорил настороженно и недоверчиво:
– Ты – ночевала в Лорел-Лодже? Могла бы поставить меня в известность.
– Это вышло непреднамеренно, Джон. Я была приятно удивлена. Дом в приличном состоянии. Видимо, вы с Лили наведываетесь туда.
Джон закашлялся, она подождала, пока приступ пройдет, и продолжила:
– Я, знаешь ли, подумала, что нам не стоит его продавать. По крайней мере, в ближайшее время. Дом нам еще пригодится, правда? Я скоро пойду работать, так что вопрос с деньгами уже не стоит так остро. Поздравляю тебя с Рождеством, Джон, желаю счастья. Привет Лили и детям, а Питеру скорейшего выздоровления. А теперь прости, меня зовет тетя Мириам.
Тетя Мириам и правда окликала Энн из кухни.
– Энн, у тебя абсолютно пустой холодильник! Разве нельзя было запастись к моему приезду хотя бы какими-нибудь продуктами? Ты вся в отца, та же беспечность!
– Я сейчас схожу в магазин и куплю все, что нужно, – сказала Энн и быстро принялась натягивать куртку.
Тетя не успела выйти из кухни, как Энн, схватив в охапку Глостера, уже бегом спускалась по лестнице. Едва она вышла из дома, как поняла, что она все равно вышла бы на воздух – ей вдруг остро захотелось остаться одной. Долг был выполнен, звонки сделаны, теперь предстояло подумать о главном.
Энн вытащила из кармана поводок, прицепила к ошейнику Глостера и медленно двинулась вниз по улице. Итак, Ричард уехал. Может быть, он испытал облегчение оттого, что появилась тетя Мириам и избавила его от тягостного объяснения. Видимо, ничего утешительного он сказать ей не мог. Вот все и вернулось на круги своя. Иначе и быть не могло.
Она прокрутила в голове весь набор фраз, которыми обычно мучила себя. Она скучная и неинтересная и не способна увлечь мужчину. Что и требовалось доказать. Вот и все. Сказка кончилась, не успев начаться.
Энн почувствовала, что вот-вот заплачет, – так стало пусто и холодно внутри. Но это никуда не годится, ведь на улице мороз, слезы превратятся в ледышки и повиснут на ресницах. Она торопливо вошла в магазин, подхватив Глостера на руки и запахнув курткой – больше она его не оставит снаружи.
Медленно побрела она между полок. Можно сделать запеченную рыбу, салат с авокадо. К чаю она испечет пирог с вишневым джемом. Положив продукты в корзиночку и повесив ее на локоть, она направилась к кассе. Кассирша покосилась на Глостера и ничего не сказала – наверное, ради Рождества.
Энн вышла на улицу и так же медленно двинулась обратно. Все кончено. Единственный мужчина, которого она смогла полюбить, решил, что она не стоит его внимания. Больше она никогда в жизни не будет счастлива так, как тогда, когда мчалась с Ричардом в машине навстречу неизвестности. Ее поездка была праздником, который она запомнит навсегда. Наверное, ей следует быть благодарной судьбе за то, что она все-таки дала ей возможность встретиться с ним. Ведь она полюбила его навсегда, и пусть они больше никогда не увидятся, она всегда будет всей душой желать ему счастья, и тепла, и любви…
Глаза Энн застлал какой-то туман. Она сердито вытерла их платком. Вдруг сбоку раздался слабый дребезжащий голосок:
– Здравствуйте! Вы меня не помните? А я сразу вас узнала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
А в голове Энн снова промелькнула преследовавшая ее уже некоторое время мысль: «он болен». Ей захотелось прижать его голову к груди и утешить, как маленького мальчика утешает мать, сказать, что все пройдет, все будет хорошо. Болезнь можно победить, Ричард молод, у него много сил, вместе они со всем справятся. Только – ведь он первый должен сказать ей какие-то слова. Она должна знать, что нужна ему…
Ричард встал и прошелся по комнате, потом вернулся, присел перед ней на корточки и прижал ее ладони к своему лицу. Они оба замерли, упиваясь мигом нежности.
Ричарда потрясло то, как вела себя Энн. Она должна была испытывать жестокое разочарование, но ничем не выдавала его. Ее пальцы ласково гладили его волосы, на губах играла ободряющая улыбка. Она склонилась и поцеловала его в голову.
– Я думаю, мне пора спать. Вы тоже устали, – сказала она. – Наверху две спальни.
– Я лег бы здесь, внизу. Если можно.
– Сейчас я вам постелю.
Она вскочила и быстро побежала наверх, застегивая джемпер, ворвалась в гостевую комнату и остановилась у шкафа. Он не счел нужным поделиться с ней своей тайной! Но он не равнодушен к ней, она ясно читала в его глазах страсть. Энн почувствовала, как ее, несмотря ни на что, переполняет радость. Он обещал, что объяснится с ней, когда они приедут в Лондон. Просто ей надо проявить терпение.
Она нашла в шкафу нераспечатанный комплект постельного белья, захватила подушку и шерстяное одеяло и спустилась вниз. Ричард стоял у камина и, когда она вошла, медленно подошел к ней.
– Энн, вы ангел, вы изумительная девушка…
– Ричард, вы весь день провели за рулем и вам нужно отдохнуть и хорошенько выспаться, – спокойно и беспечно сказала она. – Утром мы позавтракаем тем, что осталось. Я уберу продукты в холодильник. – И подумала, что пудингу так и не суждено быть облитым бренди и загореться веселым рождественским пламенем.
Она постелила на диване простыни.
– Со стола я уберу сам, Энн. И посуду тоже вымою.
– Если хотите. А я потом протру полотенцем.
Получилось, что со стола они убирали вместе. Напоследок, направляясь к лестнице, Энн помахала ему рукой.
– До завтра, Ричард.
– Спокойной ночи, Энн. Храни вас Бог.
Она поднялась в бабушкину спальню, постелила себе на узкой старомодной кровати и легла под холодноватые простыни. Глостер прыгнул на кровать и растянулся у нее в ногах. Энн зажмурилась, призывая сон, чтобы не осталось времени для раздумий и сомнений, чтобы не улетучилось чудесное ощущение уверенности в том, что она дорога ему. Но сомнение уже закралось в мозг, и червячок начинал точить ее душу.
Ричард испытал к ней порыв страсти, но его остановило то, что она девственница. Неудивительно, она ведет себя, как незрелое дитя, и это отпугивает любого порядочного мужчину. Да, он воспылал к ней минутной страстью, но, поскольку серьезных намерений у него нет, он счел за лучшее остановиться…
Глостер свернулся у нее под боком теплым комочком, его тельце согрело ее и внесло успокоение в душу, и незаметно для себя Энн заснула.
Утром она проснулась от какого-то звука, который доносился со стороны окна. Энн вскочила и выглянула во двор. Ночью прошел сильный снегопад, машину основательно завалило, и Ричард счищал с нее снег скребком.
Энн торопливо оделась и поспешила на кухню, чтобы приготовить кофе. Через некоторое время вошел Ричард, и ей сразу бросилось в глаза, что он осунулся. Можно было подумать, что он совсем не спал в эту ночь.
– Доброе утро, – сказала она как можно веселее и беспечнее.
Он подошел и поцеловал ее в щеку.
– Доброе утро, Энн.
Совсем как супруги, подумала она.
– Спасибо, – сказал он, принимая из ее рук чашку. – Вы готовите просто волшебный кофе, – восхитился он, отпив глоток.
– Этот способ я узнала в Александрии, – пояснила Энн.
Этим утром ее лицо, лишенное всякой косметики, вымытое холодной водой, выглядело совсем юным. Держалась она непринужденно и естественно, но все же казалась какой-то поникшей. В ее глазах застыл невысказанный вопрос.
Покончив с кофе, они вышли и сели в синий «форд» вместе с Глостером, которому Энн не забыла надеть теплую попонку. Ричард был погружен в глубокую задумчивость, и Энн не стала отвлекать его разговорами. Ей тоже не особенно хотелось говорить. Неужели он размышляет над их отношениями, думала она, и сердце наполнялось горечью. Ведь первое слово должно было сказать сердце, а потом уже рассудок.
Снова за окном мелькали деревья, дорога взбегала на холм и шла под уклон. Рано утром на шоссе поработали снегоочистители, и путь протекал гладко. А что, если бы их засыпало снегом до уровня второго этажа и они оказались бы отрезанными от внешнего мира, подумала Энн. Как повел бы себя Ричард? Скорее всего, так же. Энн старалась сделать вид, что все в порядке, но в глубине души она надеялась, что Ричард заведет с ней обещанный «серьезный» разговор сейчас. Но он молчал, и в ней росли недоумение и разочарование. Если ему есть что сказать, почему это надо делать обязательно в Лондоне, зачем откладывать?
Шоссе было в это утро почти свободно от машин, и Ричард развил приличную скорость. Энн быстрая езда обычно пугала, но теперь она вдруг подумала с каким-то безрассудным отчаянием: если машину сейчас занесет на скользкой дороге и они врежутся в столб – не будет ли это лучшим окончанием их поездки? Если счастье, которое испытала Энн, уже кончилось и будущее не сулит никаких радостей, что же, она готова. Только вот бедный Глостер, он не заслуживает такого конца, хотя и он предпочел бы разделить судьбу своей любимой хозяйки… Погибнуть в одно мгновение с любимым и вместе взлететь к небесам…
Но Энн устыдилась своих мелодраматических фантазий и отогнала их прочь. Лучше все-таки подождать и услышать, что хотел сказать ей Ричард. Чем ближе к Лондону они подъезжали, тем больше Энн была уверена, что это окажется чем-то вполне заурядным. За всю дорогу они с Ричардом едва обменялись несколькими фразами. Вот уже замелькали первые дома лондонского предместья. Еще через полчаса Ричард притормозил перед подъездом дома Энн. Он повернул ключ зажигания, мотор замолчал, а сердце Энн, напротив, застучало так сильно, что Ричард должен был непременно это услышать. Может быть, ей следует пригласить его зайти на чашку кофе? Наверное, так и следует поступить… Но тут все в ней запротестовало. Она уже пригласила его в Лорел-Лодж. Теперь снова делать шаг навстречу? Нет, ни за что. Очередь проявить инициативу за ним.
Все это в одно мгновение пронеслось в голове Энн. Она, не поднимая глаз, почувствовала, как Ричард повернулся к ней, и напряженно замерла. Но в ту же секунду ее взгляд упал на такси, которое подъехало и остановилось у подъезда. Его дверца распахнулась, и на тротуар вышла тетя Мириам с двумя дорожными сумками в руках.
– Простите, Ричард, это моя тетя! – воскликнула Энн и поспешно выбралась на тротуар. Глостер громко залаял, и тетя Мириам обернулась.
– Энн! Ты откуда? Вот неожиданность! – воскликнула она, словно это Энн свалилась ей как снег на голову. Оставив сумки на тротуаре, она подошла к племяннице и заключила ее в железные объятия.
– С Рождеством, тетя Мириам, – проговорила Энн, заставляя себя поцеловать тетину жесткую щеку.
– Ты возьмешь эту сумку, Энн? Пойдем быстрее в дом, в такси было страшно холодно, – заговорила тетя своим хорошо поставленным звучным голосом. – Я договорилась, что водитель поднимет наверх чемодан. Безобразие, твой Глостер, кажется, собирается сделать около меня лужу!
– Да, конечно, – невпопад ответила Энн.
Ричард стоял около своего автомобиля, глядя на них. Тетя перехватила его взгляд и вопросительно взглянула на Энн. Ричард, сделав несколько шагов, вежливо наклонил голову.
– Тетя, это Ричард Хоуп, мой знакомый, – механически проговорила Энн.
– Очень приятно, – сказал Ричард и перевел взгляд на Энн. – Счастливого Рождества. Я вам скоро позвоню.
Он еще раз кивнул и направился к своему «форду». Тетя Мириам за руку увлекла Энн в подъезд.
– Я звонила тебе вчера, но никто не снимал трубку. Ты куда-то пропала, моя дорогая. Ты не ночевала дома?
В холле навстречу Энн и тете Мириам спешила миссис Хьюстон.
– Милая Энн… мисс Салливан. С Рождеством вас! Я вижу, вы встретили вашу тетю? Вас также с Рождеством, миссис…
– Меня зовут мисс Мириам Паркинсон, – заявила тетя, плечом отодвигая миссис Хьюстон со своего пути. – Позвольте нам пройти, мы перегружены тяжелыми вещами.
– И вас с Рождеством, миссис Хьюстон, – благодарно улыбнулась Энн. – Мы встретились с тетей у самого подъезда. Она очень устала с дороги.
– Я все понимаю, дорогая мисс Салливан, – поспешно закивала миссис Хьюстон. – Вот ваши ключи.
Энн с тетей и водителем вошли в лифт.
– Ты оставляешь ключи от квартиры постороннему человеку? – зашипела тетя. – Не понимаю тебя, Энн. Очень неосмотрительно с твоей стороны!
– Я знаю миссис Хьюстон несколько лет, она очень хороший и добрый человек, – сказала она как можно мягче.
Тетя расплатилась с водителем, а Энн тем временем открыла дверь квартиры. Глостер первый вбежал в прихожую, чтобы проверить, все ли в порядке.
– Энн, он побежал по полу с грязными лапами, останови же его! – закричала тетя. – Представляю, какой ужас творится у тебя в квартире, если ты не даешь себе труда вымыть ему лапы после прогулки.
– Я мою ему лапы, но сейчас он ехал в машине, и они чистые, – успокоила ее Энн, призывая на помощь терпение.
– Кстати, о машине… Что это за молодой человек подвез тебя до дома? На мой взгляд, чересчур красив, красивые мужчины обычно имеют много скрытых пороков. Как ты его назвала – Роберт Хоуп? Что вас с ним связывает?
– Ричард Хоуп, тетя, – поправила Энн и неожиданно для себя вдруг произнесла самым будничным тоном: – Он мой любовник, мы вместе провели ночь в Лорел-Лодже. Проходите, тетя Мириам, располагайтесь. Вот ваша комната.
Она распахнула дверь комнаты, выходящей в прихожую, и, подхватив свои вещи, понесла их к себе в спальню.
– Что ты говоришь, Энн? – ужаснулась тетя за ее спиной. – Ты хочешь сказать, что не успел твой отец отойти в иной мир, как ты бросилась в омут удовольствий?!
Энн остановилась, повернулась и твердо посмотрела в круглые светло-зеленые глаза, густо подведенные черной тушью.
– Тетя Мириам, вы забыли, что мне уже давно исполнился двадцать один год. Вы ни в коей мере не в ответе за мою нравственность. А теперь, простите, мне нужно сделать несколько звонков.
Говоря это, она словно видела себя со стороны и решила, что это было сказано не слишком плохо – спокойно, без излишней язвительности, вполне доброжелательно. Может быть, она стала взрослее за последние несколько дней? Оставив тетю в прихожей, Энн прошла в гостиную и подсела к телефону, стоявшему на низеньком столике. Прежде всего она позвонит Нэнси. У нее замерло сердце, как бывает всегда, когда боишься услышать плохие новости.
В трубке раздались долгие гудки, затем громкое «Алло».
– Здравствуй, Нэнси, это Энн. Я хочу поздравить тебя с Рождеством. Как у тебя дела, как Генри? – с некоторым напряжением проговорила Энн.
В ответ ей раздался счастливый вздох.
– Дорогая моя, как я рада, что ты позвонила! У нас сразу несколько новостей. Прежде всего, Генри не понадобится операция! На последней консультации профессор Полбенни сказал, что ход развития болезни благоприятный, можно обойтись терапевтическими методами.
– О Господи, как я рада за тебя! – искренне воскликнула Энн. – Это же просто сказочный подарок вам к Рождеству.
– Но это еще не все. У Лео, кажется, намечаются крупные перемены к лучшему. Его старый приятель по колледжу пригласил его в свой бизнес по торговле автомобилями. Размах у него потрясающий! И – Энн, дорогая, я уверена, что ты не стала бы возражать, – Лео вложил в это новое дело те деньги, которые ты мне дала. Но не беспокойся, уж я постараюсь, чтобы он не пустил их на ветер. Ведь ты не против, правда? Ты – ангел! А сейчас извини меня, я бегу, мы с Лео собрались отметить это событие в ресторане. Целую тебя и непременно позвоню. Пока!
Энн положила трубку на рычаг и внимательно прислушалась к себе. Не покоробило ли ее то, что деньги, которые она дала Нэнси на операцию для сынишки, пойдут на сомнительные начинания неудачника и лентяя Лео? Нет, она не испытывала досады или раскаяния в своем поступке. Пусть Лео дерзает, вдруг у него что-то выйдет. Дай Бог им с Нэнси удачи.
Она легко вздохнула и прислушалась к голосу тети Мириам, которая распекала за что-то Глостера. Теперь позвонить Джону и поздравить с Рождеством его… До последнего момента Энн сомневалась, сказать брату или нет, что она побывала в Лорел-Лодже? Уже набрав номер Джона, она вдруг вспомнила, что он собирался на праздники в Альпы. Но трубку сняли сразу же, и голос Джона резко произнес: «Алло».
– Джон, добрый день, это я, Энн. Я совсем забыла, что ты должен быть за границей, и набрала номер случайно, – заговорила она. – Что случилось, вы не поехали?
– Мы никуда не поехали! Питер катался на роликах и сломал руку, – уныло произнес Джон, и Энн подумала, что голос его совсем не похож на тот сухой и деловитый, которым он в последнее время разговаривал с ней.
– О, как жаль. Бедный мальчуган. Но надеюсь, он немного утешился, получив рождественские подарки, – сказала она.
– Ремень ему, а не подарки, – зло проговорил Джон. – Ну что, тетя Мириам приехала?
– Да, распаковывает вещи. Мы встретились у подъезда. Я уезжала на два дня из Лондона, Джон. Я ездила в Лорел-Лодж и ночевала тем, – сказала Энн самым естественным тоном.
В трубке возникла короткая пауза, затем Джон проговорил настороженно и недоверчиво:
– Ты – ночевала в Лорел-Лодже? Могла бы поставить меня в известность.
– Это вышло непреднамеренно, Джон. Я была приятно удивлена. Дом в приличном состоянии. Видимо, вы с Лили наведываетесь туда.
Джон закашлялся, она подождала, пока приступ пройдет, и продолжила:
– Я, знаешь ли, подумала, что нам не стоит его продавать. По крайней мере, в ближайшее время. Дом нам еще пригодится, правда? Я скоро пойду работать, так что вопрос с деньгами уже не стоит так остро. Поздравляю тебя с Рождеством, Джон, желаю счастья. Привет Лили и детям, а Питеру скорейшего выздоровления. А теперь прости, меня зовет тетя Мириам.
Тетя Мириам и правда окликала Энн из кухни.
– Энн, у тебя абсолютно пустой холодильник! Разве нельзя было запастись к моему приезду хотя бы какими-нибудь продуктами? Ты вся в отца, та же беспечность!
– Я сейчас схожу в магазин и куплю все, что нужно, – сказала Энн и быстро принялась натягивать куртку.
Тетя не успела выйти из кухни, как Энн, схватив в охапку Глостера, уже бегом спускалась по лестнице. Едва она вышла из дома, как поняла, что она все равно вышла бы на воздух – ей вдруг остро захотелось остаться одной. Долг был выполнен, звонки сделаны, теперь предстояло подумать о главном.
Энн вытащила из кармана поводок, прицепила к ошейнику Глостера и медленно двинулась вниз по улице. Итак, Ричард уехал. Может быть, он испытал облегчение оттого, что появилась тетя Мириам и избавила его от тягостного объяснения. Видимо, ничего утешительного он сказать ей не мог. Вот все и вернулось на круги своя. Иначе и быть не могло.
Она прокрутила в голове весь набор фраз, которыми обычно мучила себя. Она скучная и неинтересная и не способна увлечь мужчину. Что и требовалось доказать. Вот и все. Сказка кончилась, не успев начаться.
Энн почувствовала, что вот-вот заплачет, – так стало пусто и холодно внутри. Но это никуда не годится, ведь на улице мороз, слезы превратятся в ледышки и повиснут на ресницах. Она торопливо вошла в магазин, подхватив Глостера на руки и запахнув курткой – больше она его не оставит снаружи.
Медленно побрела она между полок. Можно сделать запеченную рыбу, салат с авокадо. К чаю она испечет пирог с вишневым джемом. Положив продукты в корзиночку и повесив ее на локоть, она направилась к кассе. Кассирша покосилась на Глостера и ничего не сказала – наверное, ради Рождества.
Энн вышла на улицу и так же медленно двинулась обратно. Все кончено. Единственный мужчина, которого она смогла полюбить, решил, что она не стоит его внимания. Больше она никогда в жизни не будет счастлива так, как тогда, когда мчалась с Ричардом в машине навстречу неизвестности. Ее поездка была праздником, который она запомнит навсегда. Наверное, ей следует быть благодарной судьбе за то, что она все-таки дала ей возможность встретиться с ним. Ведь она полюбила его навсегда, и пусть они больше никогда не увидятся, она всегда будет всей душой желать ему счастья, и тепла, и любви…
Глаза Энн застлал какой-то туман. Она сердито вытерла их платком. Вдруг сбоку раздался слабый дребезжащий голосок:
– Здравствуйте! Вы меня не помните? А я сразу вас узнала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18