Боже мой, какой кошмар!
– Да, у нее было сильное алкогольное отравление, но сейчас уже все в порядке, слава Богу. Кроме того, нам с тобой предстоит подумать насчет аборта.
У Николь подкосились ноги, и она тяжело облокотилась на крышку стола.
– Я вылетаю следующим рейсом.
В это время Энн, злорадно ухмыляясь, подошла к двери. Николь положила трубку и повернулась к Полу, который вдруг побледнел, так же как и она.
– Джулия больна, – тихо прошептала она со слезами на глазах.
– Мне очень жаль, Ника! – сдавленно пробормотал он. – Я поеду с тобой.
Она решительно покачала головой:
– Нет, милый, у тебя много работы. Кроме того, там ты можешь столкнуться с Эдвардом, что крайне нежелательно. Джулия в очень плохом состоянии: даже отца не узнает.
– Пол, пошли домой! – неожиданно вмешалась застрявшая на пороге Энн. – Ты же видишь, что теперь здесь не до тебя.
Сын резко повернулся к матери.
– Не лезь не в свои дела, мать!
Энн гневно сверкнула глазами и сделала шаг назад.
– Да, я не буду вмешиваться в ваши дела, тем более что это не имеет ко мне ни малейшего отношения. Это вы вдвоем своим эгоистичным поведением подтолкнули бедную девочку на край пропасти.
– Черт бы тебя побрал, мать! – не сдержался Пол. – Еще одно слово – и…
– Пожалуйста, не надо никаких скандалов! – взмолилась Николь, хватая его за руку.
– Нам не о чем больше спорить, – тихо процедила Энн, впервые обратившись непосредственно к ней. – Ты поедешь к своей дочери, как велит тебе материнский долг. Может быть, она и простит тебя за то, что ты бросила ее на произвол судьбы, но вряд ли простит за то, что соблазнила человека, в которого она сама была по уши влюблена.
Николь и Пол недоуменно уставились на Энн.
– Да-да, – продолжала злорадствовать та, – это было заметно еще в тот памятный вечер, когда Пол играл в нашем доме. Об этом знали все, даже Эл. Вы оба тоже могли бы обратить внимание, если бы не таращили глаза друг на друга.
***
Николь, застыв на месте, закрыла лицо руками.
– Это все чушь собачья, – попытался успокоить ее Пол.
– Нет, Пол, это похоже на правду. Боже мой, я прекрасно помню, как она разговаривала с тобой, а ты вдруг оставил ее и пошел искать меня! Да, именно в тот вечер она впервые открыто продемонстрировала мне свою враждебность. Тогда я ничего не поняла, а теперь все совершенно ясно.
– Николь, пожалуйста, позволь мне поехать с тобой!
– Нет, об этом не может быть и речи. Джулия очень больна и нуждается в моей поддержке.
– А я нуждаюсь в тебе, – прошептал он с болью.
Для нее это была настоящая пытка. Она даже не посмела поднять на него взгляд.
– Это не одно и то же, – с трудом выдавила она. Посмотрев на часы, Николь бросилась к шкафу, где уже почти две недели стоял собранный чемодан.
– А что, отец не в состоянии привезти ее домой? – спросил Пол, рассеянно наблюдая за ней.
– Нет, для него она просто игрушка, не более. Конечно, он по-своему любит ее, но сейчас ей нужна мать. – Последние слова она еле выговорила, так как ее душили слезы.
Пол не выдержал и крепко обнял ее.
– Ника, давай я поеду с тобой, – взмолился он. – Обещаю, что не буду вмешиваться в ваши отношения. Просто я хочу быть рядом, вот и все.
– О, Пол, я была бы счастлива, но, дорогой, Джулия должна видеть, что я одна, без тебя. Мне предстоит долго ухаживать за ней, успокаивать и все такое. Может быть, потом, когда она поправится, я смогу объяснить ей, что ты желаешь ей добра.
Она вырвалась из его объятий, щелкнула замками на чемодане и надела плащ.
– Николь, – едва слышно прошептал Пол. – Эдвард вполне способен и преувеличить…
– Нет, Пол. Я хорошо знаю своего мужа. Кроме того, Джулия беременна.
Она разрыдалась и прильнула к Полу. Никогда еще она не чувствовала себя так плохо. С одной стороны, ей было ужасно трудно бросать здесь любимого человека, а с другой – сердце сжималось от боли за свою несчастную дочь.
– Мне пора, Пол, – сквозь слезы произнесла она и решительно зашагала к двери. На пороге Николь повернулась и посмотрела на него мокрыми от слез глазами.
– Умоляю, не жертвуй нашей любовью ради дочери! – Эти слова чуть было не застряли у него в горле от невыразимой боли. Ему уже сейчас казалось, что она находится за тысячу миль от него.
– Я не хочу этого, любовь моя, но мне кажется, я впала в другую крайность – пожертвовала дочерью ради нашей любви. Сейчас надо спасать ее, если еще не поздно. Все, я пошла. Позвоню тебе при первом же удобном случае.
***
Пол неподвижно сидел у окна, не замечая, что уже стемнело. У него было такое чувство, что его сбросили вниз с крыши Всемирного торгового центра – самого высокого небоскреба в Нью-Йорке – и все его внутренности и кости разбросаны по тротуару. Неужели все, что было у него в течение последних нескольких месяцев, лишь сладкий сон? Неужели все это время он дурачил себя, тешил надеждой, что Николь действительно любит его и готова пожертвовать ради этого самым дорогим, что у нее есть? А что, если Джулия всего лишь предлог, чтобы избавиться от слишком навязчивого любовника? Он не мог не обратить внимания на тот факт, что Николь без колебаний заказала себе билет на самолет. А деньги? Ну да, конечно, проезд ей оплатил Эдвард. И чем все это кончится? Захочет ли она вернуться к нему после того, как окажется рядом с дочерью и мужем, который может без особого напряжения окружить ее лаской, заботой и таким уровнем благосостояния, который ему, к сожалению, пока недоступен?
В течение последующих шести дней Пол бродил по студии как неприкаянный, не находя в себе ни сил для работы, ни тем более успокоения. Несколько раз ему чудилось, что звонит телефон, и он бросался к нему в надежде услышать голос Николь, но это, видимо, была слуховая галлюцинация. В конце концов он убедил себя в том, что нужно набраться терпения и мужественно встретить любое известие из Парижа. Николь снова была с Эдвардом и Джулией, и его все чаще посещала гнетущая мысль, что она все же предпочтет благоустроенный быт и финансовое благополучие нищенскому существованию, унизительность которого они уже не раз испытали на себе.
Кончилось тем, что Пол рассердился на себя за сентиментальное уничижение и решил не распускать нюни. Гордость подсказывала ему, что надо во что бы то ни стало заняться делом, а не дожидаться, пока Николь соизволит облагодетельствовать его своим звонком.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 1
При первом же взгляде на дочь, распластавшуюся на больничной койке, худую, как скелет, Николь пришлось собрать все силы, чтобы не упасть в обморок. Присев на краешек постели, она стала ждать ее пробуждения. А когда Джулия наконец открыла глаза, Николь облегченно вздохнула, так как ей показалось, что та узнала ее. Она сжала руку дочери, а по ее щекам потекли крупные слезы.
Эдвард тоже вздохнул с облегчением, но так и не осмелился выйти из-за спины Николь. Джулия не произнесла ни слова, но и руку свою не отняла. Вскоре она снова уснула, а родители вышли в коридор.
– Срок беременности – около восьми месяцев, – тихо поделился с Николь Эдвард, когда они оказались за дверью, – но мне все же удалось найти врача, который берется даже за такие аборты.
– Прежде всего надо обсудить этот вопрос с ней, – резонно заметила Николь.
– Что значит «обсудить»? – не понял тот. – Нет никаких сомнений в том…
– Нет, сомнения есть, и к тому же весьма серьезные, – прервала его Николь. – Речь идет о ее ребенке, и, стало быть, ей принимать столь ответственные решения.
– Ты с ума сошла! Твое длительное общение с этим юношей не пошло тебе на пользу, – съязвил Эдвард. – Ты совсем потеряла разум. Хочешь, чтобы наша незамужняя дочь родила ребенка? Это же позор на всю семью, как бы там ни относилась к этому современная молодежь!
Николь не стала слушать дальнейшие рассуждения Эдварда, так как с самого начала ощутила, что он все-таки винит себя за случившееся. Ведь именно по его недосмотру Джулия отбилась от рук и в конце концов забеременела.
– Эдвард, давай поговорим об этом утром, хорошо? А сейчас я хотела бы вернуться в гостиницу и хоть немного отдохнуть. Медсестра сказала, что Джулия проспит несколько часов. А потом ей понадобится еще некоторое время, чтобы окончательно прийти в себя. Поэтому все разговоры об аборте надо пока отложить.
– Нельзя ей сейчас иметь ребенка, – стоял на своем Эдвард. – Одному Богу известно, кто является отцом.
– Теперь мы должны думать не о гипотетическом отце, а о нашей дочери и о ее желаниях.
Да она, черт возьми, и сама не знает, чего хочет! – все больше распалялся Эдвард. – Ты бы только посмотрела, как она жила все это время и с кем! Когда я получил сообщение от своих людей, то тут же бросился в гостиницу и обнаружил там какого-то мерзкого типа, накачанного наркотиками до такой степени, что он еле губами шевелил. Так вот, наркоман сказал, что Джулия украла все его деньги и вышвырнула его вон. Мне даже пришлось дать ему некоторую сумму, чтобы он отстал от меня.
Целыми днями и вечерами они сидели возле дочери, которая наотрез отказывалась разговаривать с ними, а на Эдварда даже не посмотрела ни разу. На мать, правда, она смотрела с триумфом, но каким-то странным, враждебным взглядом. Николь сразу же раскусила истинное значение этого взгляда. Дочь как бы хотела сказать, что наконец-то совершила нечто такое, что заставило родную мать обратить на нее внимание и даже оставить своего любовника.
Во время непродолжительных перерывов Николь пыталась немного поспать в гостиничном номере, но в голову ей лезли сумбурные мысли об оставшемся в Нью-Йорке Поле. Она уже давно собиралась позвонить ему, но ситуация оставалась настолько неопределенной, что ничего толкового она сказать просто не могла. Вот наступит улучшение, и тогда…
– Интересно, как долго это будет продолжаться? – поинтересовался Эдвард спустя неделю. – Джулии сейчас уже намного лучше. Может быть, пора возвращаться домой? Но я не в состоянии сказать ей об этом.
Как только мать вошла в палату Джулии, та демонстративно отвернулась и уставилась в окно.
– Джулия, я очень сожалею о случившемся и прошу у тебя прощения за все. – Николь умолкла, подыскивая подходящие слова. Она хотела помочь дочери, но не знала, как к ней подступиться. – Послушай меня, дорогая! Я не сомневаюсь, что ты понимаешь, в каком положении сейчас находишься. Ситуация нешуточная, и мы должны серьезно обсудить твои проблемы. Дело в том, что время идет очень быстро и сейчас для нас дорог каждый день. Чем дольше мы откладываем этот разговор, тем хуже для тебя.
Джулия ощутила внезапный прилив ярости. Ее родители, оказывается, пекутся не о ней, а о себе. Дороже всего им своя честь, то есть то представление о чести, которое у них когда-то сложилось. Она вскочила со стула и быстро подошла к кровати.
– Не волнуйся, я не собираюсь рожать. И думать не хочу об этом краснощеком чудище, которое будет беспрестанно визжать, орать, пукать, какать и писать. Я уже сейчас ненавижу его! – закричала она что есть мочи. – Из-за него меня тошнило каждое утро, и вообще я не желаю носить это огромное, как у дойной коровы, пузо! Ненавижу его! Ненавижу! Ненавижу все, что меня окружает! – Джулия повернулась, подошла к окну и попыталась открыть его, но, не справившись, сильно ударила кулаком по стеклу.
***
Николь несколько раз пыталась дозвониться до Пола, но все безуспешно. Не удалось дозвониться и телефонистке: телефон не отвечал. И тогда Николь позвонила Элу и даже вздрогнула от неожиданности, услышав в трубке хриплый голос Пола.
– Пол! Это ты? Наконец-то я дозвонилась до тебя.
– Николь, ради всего святого, что происходит? – Остальные слова Пола она не расслышала.
– Пол, с Джулией все очень плохо, даже хуже, чем я предполагала. Она ни с кем не разговаривает, а недавно пыталась выброситься в окно. Врачи говорят, что она пребывает в состоянии крайней депрессии.
– Мне очень жаль! – кричал Пол в трубку, заглушая эхо собственных слов. – Когда ты собираешься привезти ее домой?
– Не знаю, Пол. Врачи высказывают предположение, что у нее острая форма шизофрении. Это какой-то кошмар! Не хочется верить, но она действительно не в себе.
– Дорогая, приезжай поскорее! – умолял Пол, ненавидя себя за все подозрения в ее неверности. – Мы тут все уладим, только приезжай поскорее.
– Нет, Пол, сейчас никак не могу. И вообще я хочу тебе сказать, что мы не сможем быть вместе, пока Джулия находится в таком состоянии. Это слишком тяжело для меня. Да и Эдвард, обвиняя меня за все случившееся, постоянно осыпает упреками.
– К черту Эдварда! Я сам с ним поговорю…
– Нет, Пол, он же все-таки отец Джулии. Кроме того, в его словах есть доля правды… – Ее голос внезапно затих, заглушаемый громким треском.
– Алло! Алло! – Пол нервно застучал по рычагу телефона. – Не клади трубку! Дай мне свой номер, я тебе сейчас перезвоню! Алло!
– Пол, ты слышишь меня? Куда ты пропал?
– Да-да, слышу, я здесь. Только не говори, что мы никогда не сможем быть вместе…
– Пол, я хочу, чтобы ты меня понял. Все намного серьезней, чем я думала. Процесс реабилитации может затянуться, понимаешь? Боюсь, что не смогу быть с тобой, пока моя дочь… – Ее слова снова утонули в многочисленных помехах на линии.
– Николь, ты нужна мне! Нужна сейчас! Это тоже очень серьезно!
– Я понимаю, Пол, но что же делать? Ты уже взрослый человек, а она еще ребенок и к тому же очень больной.
– Она просто тобой манипулирует!
– Как ты можешь?! Это жестоко, Пол!
– Ты готова уступить ей, потому что боишься оставаться сама собой. Тебе просто надоело наше нищенское существование, и ты решила вернуться к привычной для тебя роскоши.
– Боже мой, Пол, ты никак не хочешь меня понять! Твоя мать, кажется, была права, когда предупреждала, что ты еще слишком молод.
– А ты такая же глупая предательница, как и моя мать. Ты не понимаешь свою дочь, как и моя мать отказывается понимать меня!
– Разговор окончен, Пол. Меня ждет Эдвард.
– К черту Эдварда! Я жду тебя в тысячу раз сильнее, чем твой Эдвард. Алло! Алло! – Но в ответ доносилось, как насмешка, только эхо собственных слов: она положила трубку.
Николь опустила голову, закрыла лицо руками и горько заплакала. Как жаль, что Пол еще не повзрослел, хотя чисто внешне он выглядит вполне зрелым мужчиной! Это же просто безумие с его стороны – вторгаться в такое деликатное дело! Нет, сейчас она не в состоянии продолжать с ним какие бы то ни было отношения. Нужно немного подождать. На первом месте сейчас должна быть только Джулия.
***
Пол жил в доме отца почти две недели, а потом отыскал небольшую двухкомнатную квартиру в старом здании на Салливен-стрит, что в Гринич-Виллидж. В ней было все, в чем он сейчас нуждался, включая и доносившийся с улицы шум большого города. Это успокаивало его и создавало ощущение вечно бурлящего жизненного потока, что было очень важно для написания новой пьесы.
Кроме того, он дал объявление в одну из газет, и вскоре у него появились ученики. Все это так или иначе помогало ему на время забыть о своих проблемах с Николь и приносило хоть и маленький, но все же доход. Конечно, на самом деле он не мог забыть тот последний разговор, когда Николь повесила трубку и с тех пор больше не звонила. Он всеми силами пытался найти хоть какие-то оправдания ее поступку, но обида брала верх, лишая его сна, отдыха и, что самое главное, возможности нормально работать. Тем более что она впервые в жизни была с ним так бесцеремонна. Ее испорченная дурным воспитанием дочь, видимо, была неплохой актрисой, корчила из себя невинную жертву семейных неурядиц и вообще отказывалась говорить с матерью, играя на чувствительных струнах ее души. А Эдвард тем временем щедро оплачивал все их счета, давая понять, что с ним она будет жить как в раю. А что может предложить ей он? Ничего, кроме безграничной любви и оскорбительной романтики нищеты. Ну что ж, она в полной мере насладилась его любовью и теперь, вдруг решив, что с нее хватит, ушла.
А мать, как только узнала, что сын снял отдельную квартиру, сразу же напросилась в гости.
– Чудная квартирка! – восхищалась она, расхаживая взад и вперед. – Я сделаю тебе пару подушек для дивана и…
– Не надо суетиться, мама, – недовольно поморщился Пол. – Мне и так неплохо.
– Никакой суеты, сынок, – мило улыбнулась Энн. – Я знаю, что вся эта мебель тебе досталась от предыдущего хозяина и находится в неплохом состоянии, но вот ее цвет…
Пол вскочил на ноги и, подойдя к окну, демонстративно отвернулся от матери.
Энн мгновенно сменила тему разговора:
– Пол, ты успеваешь заниматься музыкой? Ведь у тебя так много учеников…
– Вполне. – У него действительно было много свободного времени, так как он практически не выходил из дому, не общался с друзьями и даже не отвечал на телефонные звонки.
– У тебя, наверное, маловато наличных денег.
– Нет, вполне достаточно.
– Мне известно, что твоя драгоценная Николь не захотела разговаривать с тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Да, у нее было сильное алкогольное отравление, но сейчас уже все в порядке, слава Богу. Кроме того, нам с тобой предстоит подумать насчет аборта.
У Николь подкосились ноги, и она тяжело облокотилась на крышку стола.
– Я вылетаю следующим рейсом.
В это время Энн, злорадно ухмыляясь, подошла к двери. Николь положила трубку и повернулась к Полу, который вдруг побледнел, так же как и она.
– Джулия больна, – тихо прошептала она со слезами на глазах.
– Мне очень жаль, Ника! – сдавленно пробормотал он. – Я поеду с тобой.
Она решительно покачала головой:
– Нет, милый, у тебя много работы. Кроме того, там ты можешь столкнуться с Эдвардом, что крайне нежелательно. Джулия в очень плохом состоянии: даже отца не узнает.
– Пол, пошли домой! – неожиданно вмешалась застрявшая на пороге Энн. – Ты же видишь, что теперь здесь не до тебя.
Сын резко повернулся к матери.
– Не лезь не в свои дела, мать!
Энн гневно сверкнула глазами и сделала шаг назад.
– Да, я не буду вмешиваться в ваши дела, тем более что это не имеет ко мне ни малейшего отношения. Это вы вдвоем своим эгоистичным поведением подтолкнули бедную девочку на край пропасти.
– Черт бы тебя побрал, мать! – не сдержался Пол. – Еще одно слово – и…
– Пожалуйста, не надо никаких скандалов! – взмолилась Николь, хватая его за руку.
– Нам не о чем больше спорить, – тихо процедила Энн, впервые обратившись непосредственно к ней. – Ты поедешь к своей дочери, как велит тебе материнский долг. Может быть, она и простит тебя за то, что ты бросила ее на произвол судьбы, но вряд ли простит за то, что соблазнила человека, в которого она сама была по уши влюблена.
Николь и Пол недоуменно уставились на Энн.
– Да-да, – продолжала злорадствовать та, – это было заметно еще в тот памятный вечер, когда Пол играл в нашем доме. Об этом знали все, даже Эл. Вы оба тоже могли бы обратить внимание, если бы не таращили глаза друг на друга.
***
Николь, застыв на месте, закрыла лицо руками.
– Это все чушь собачья, – попытался успокоить ее Пол.
– Нет, Пол, это похоже на правду. Боже мой, я прекрасно помню, как она разговаривала с тобой, а ты вдруг оставил ее и пошел искать меня! Да, именно в тот вечер она впервые открыто продемонстрировала мне свою враждебность. Тогда я ничего не поняла, а теперь все совершенно ясно.
– Николь, пожалуйста, позволь мне поехать с тобой!
– Нет, об этом не может быть и речи. Джулия очень больна и нуждается в моей поддержке.
– А я нуждаюсь в тебе, – прошептал он с болью.
Для нее это была настоящая пытка. Она даже не посмела поднять на него взгляд.
– Это не одно и то же, – с трудом выдавила она. Посмотрев на часы, Николь бросилась к шкафу, где уже почти две недели стоял собранный чемодан.
– А что, отец не в состоянии привезти ее домой? – спросил Пол, рассеянно наблюдая за ней.
– Нет, для него она просто игрушка, не более. Конечно, он по-своему любит ее, но сейчас ей нужна мать. – Последние слова она еле выговорила, так как ее душили слезы.
Пол не выдержал и крепко обнял ее.
– Ника, давай я поеду с тобой, – взмолился он. – Обещаю, что не буду вмешиваться в ваши отношения. Просто я хочу быть рядом, вот и все.
– О, Пол, я была бы счастлива, но, дорогой, Джулия должна видеть, что я одна, без тебя. Мне предстоит долго ухаживать за ней, успокаивать и все такое. Может быть, потом, когда она поправится, я смогу объяснить ей, что ты желаешь ей добра.
Она вырвалась из его объятий, щелкнула замками на чемодане и надела плащ.
– Николь, – едва слышно прошептал Пол. – Эдвард вполне способен и преувеличить…
– Нет, Пол. Я хорошо знаю своего мужа. Кроме того, Джулия беременна.
Она разрыдалась и прильнула к Полу. Никогда еще она не чувствовала себя так плохо. С одной стороны, ей было ужасно трудно бросать здесь любимого человека, а с другой – сердце сжималось от боли за свою несчастную дочь.
– Мне пора, Пол, – сквозь слезы произнесла она и решительно зашагала к двери. На пороге Николь повернулась и посмотрела на него мокрыми от слез глазами.
– Умоляю, не жертвуй нашей любовью ради дочери! – Эти слова чуть было не застряли у него в горле от невыразимой боли. Ему уже сейчас казалось, что она находится за тысячу миль от него.
– Я не хочу этого, любовь моя, но мне кажется, я впала в другую крайность – пожертвовала дочерью ради нашей любви. Сейчас надо спасать ее, если еще не поздно. Все, я пошла. Позвоню тебе при первом же удобном случае.
***
Пол неподвижно сидел у окна, не замечая, что уже стемнело. У него было такое чувство, что его сбросили вниз с крыши Всемирного торгового центра – самого высокого небоскреба в Нью-Йорке – и все его внутренности и кости разбросаны по тротуару. Неужели все, что было у него в течение последних нескольких месяцев, лишь сладкий сон? Неужели все это время он дурачил себя, тешил надеждой, что Николь действительно любит его и готова пожертвовать ради этого самым дорогим, что у нее есть? А что, если Джулия всего лишь предлог, чтобы избавиться от слишком навязчивого любовника? Он не мог не обратить внимания на тот факт, что Николь без колебаний заказала себе билет на самолет. А деньги? Ну да, конечно, проезд ей оплатил Эдвард. И чем все это кончится? Захочет ли она вернуться к нему после того, как окажется рядом с дочерью и мужем, который может без особого напряжения окружить ее лаской, заботой и таким уровнем благосостояния, который ему, к сожалению, пока недоступен?
В течение последующих шести дней Пол бродил по студии как неприкаянный, не находя в себе ни сил для работы, ни тем более успокоения. Несколько раз ему чудилось, что звонит телефон, и он бросался к нему в надежде услышать голос Николь, но это, видимо, была слуховая галлюцинация. В конце концов он убедил себя в том, что нужно набраться терпения и мужественно встретить любое известие из Парижа. Николь снова была с Эдвардом и Джулией, и его все чаще посещала гнетущая мысль, что она все же предпочтет благоустроенный быт и финансовое благополучие нищенскому существованию, унизительность которого они уже не раз испытали на себе.
Кончилось тем, что Пол рассердился на себя за сентиментальное уничижение и решил не распускать нюни. Гордость подсказывала ему, что надо во что бы то ни стало заняться делом, а не дожидаться, пока Николь соизволит облагодетельствовать его своим звонком.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 1
При первом же взгляде на дочь, распластавшуюся на больничной койке, худую, как скелет, Николь пришлось собрать все силы, чтобы не упасть в обморок. Присев на краешек постели, она стала ждать ее пробуждения. А когда Джулия наконец открыла глаза, Николь облегченно вздохнула, так как ей показалось, что та узнала ее. Она сжала руку дочери, а по ее щекам потекли крупные слезы.
Эдвард тоже вздохнул с облегчением, но так и не осмелился выйти из-за спины Николь. Джулия не произнесла ни слова, но и руку свою не отняла. Вскоре она снова уснула, а родители вышли в коридор.
– Срок беременности – около восьми месяцев, – тихо поделился с Николь Эдвард, когда они оказались за дверью, – но мне все же удалось найти врача, который берется даже за такие аборты.
– Прежде всего надо обсудить этот вопрос с ней, – резонно заметила Николь.
– Что значит «обсудить»? – не понял тот. – Нет никаких сомнений в том…
– Нет, сомнения есть, и к тому же весьма серьезные, – прервала его Николь. – Речь идет о ее ребенке, и, стало быть, ей принимать столь ответственные решения.
– Ты с ума сошла! Твое длительное общение с этим юношей не пошло тебе на пользу, – съязвил Эдвард. – Ты совсем потеряла разум. Хочешь, чтобы наша незамужняя дочь родила ребенка? Это же позор на всю семью, как бы там ни относилась к этому современная молодежь!
Николь не стала слушать дальнейшие рассуждения Эдварда, так как с самого начала ощутила, что он все-таки винит себя за случившееся. Ведь именно по его недосмотру Джулия отбилась от рук и в конце концов забеременела.
– Эдвард, давай поговорим об этом утром, хорошо? А сейчас я хотела бы вернуться в гостиницу и хоть немного отдохнуть. Медсестра сказала, что Джулия проспит несколько часов. А потом ей понадобится еще некоторое время, чтобы окончательно прийти в себя. Поэтому все разговоры об аборте надо пока отложить.
– Нельзя ей сейчас иметь ребенка, – стоял на своем Эдвард. – Одному Богу известно, кто является отцом.
– Теперь мы должны думать не о гипотетическом отце, а о нашей дочери и о ее желаниях.
Да она, черт возьми, и сама не знает, чего хочет! – все больше распалялся Эдвард. – Ты бы только посмотрела, как она жила все это время и с кем! Когда я получил сообщение от своих людей, то тут же бросился в гостиницу и обнаружил там какого-то мерзкого типа, накачанного наркотиками до такой степени, что он еле губами шевелил. Так вот, наркоман сказал, что Джулия украла все его деньги и вышвырнула его вон. Мне даже пришлось дать ему некоторую сумму, чтобы он отстал от меня.
Целыми днями и вечерами они сидели возле дочери, которая наотрез отказывалась разговаривать с ними, а на Эдварда даже не посмотрела ни разу. На мать, правда, она смотрела с триумфом, но каким-то странным, враждебным взглядом. Николь сразу же раскусила истинное значение этого взгляда. Дочь как бы хотела сказать, что наконец-то совершила нечто такое, что заставило родную мать обратить на нее внимание и даже оставить своего любовника.
Во время непродолжительных перерывов Николь пыталась немного поспать в гостиничном номере, но в голову ей лезли сумбурные мысли об оставшемся в Нью-Йорке Поле. Она уже давно собиралась позвонить ему, но ситуация оставалась настолько неопределенной, что ничего толкового она сказать просто не могла. Вот наступит улучшение, и тогда…
– Интересно, как долго это будет продолжаться? – поинтересовался Эдвард спустя неделю. – Джулии сейчас уже намного лучше. Может быть, пора возвращаться домой? Но я не в состоянии сказать ей об этом.
Как только мать вошла в палату Джулии, та демонстративно отвернулась и уставилась в окно.
– Джулия, я очень сожалею о случившемся и прошу у тебя прощения за все. – Николь умолкла, подыскивая подходящие слова. Она хотела помочь дочери, но не знала, как к ней подступиться. – Послушай меня, дорогая! Я не сомневаюсь, что ты понимаешь, в каком положении сейчас находишься. Ситуация нешуточная, и мы должны серьезно обсудить твои проблемы. Дело в том, что время идет очень быстро и сейчас для нас дорог каждый день. Чем дольше мы откладываем этот разговор, тем хуже для тебя.
Джулия ощутила внезапный прилив ярости. Ее родители, оказывается, пекутся не о ней, а о себе. Дороже всего им своя честь, то есть то представление о чести, которое у них когда-то сложилось. Она вскочила со стула и быстро подошла к кровати.
– Не волнуйся, я не собираюсь рожать. И думать не хочу об этом краснощеком чудище, которое будет беспрестанно визжать, орать, пукать, какать и писать. Я уже сейчас ненавижу его! – закричала она что есть мочи. – Из-за него меня тошнило каждое утро, и вообще я не желаю носить это огромное, как у дойной коровы, пузо! Ненавижу его! Ненавижу! Ненавижу все, что меня окружает! – Джулия повернулась, подошла к окну и попыталась открыть его, но, не справившись, сильно ударила кулаком по стеклу.
***
Николь несколько раз пыталась дозвониться до Пола, но все безуспешно. Не удалось дозвониться и телефонистке: телефон не отвечал. И тогда Николь позвонила Элу и даже вздрогнула от неожиданности, услышав в трубке хриплый голос Пола.
– Пол! Это ты? Наконец-то я дозвонилась до тебя.
– Николь, ради всего святого, что происходит? – Остальные слова Пола она не расслышала.
– Пол, с Джулией все очень плохо, даже хуже, чем я предполагала. Она ни с кем не разговаривает, а недавно пыталась выброситься в окно. Врачи говорят, что она пребывает в состоянии крайней депрессии.
– Мне очень жаль! – кричал Пол в трубку, заглушая эхо собственных слов. – Когда ты собираешься привезти ее домой?
– Не знаю, Пол. Врачи высказывают предположение, что у нее острая форма шизофрении. Это какой-то кошмар! Не хочется верить, но она действительно не в себе.
– Дорогая, приезжай поскорее! – умолял Пол, ненавидя себя за все подозрения в ее неверности. – Мы тут все уладим, только приезжай поскорее.
– Нет, Пол, сейчас никак не могу. И вообще я хочу тебе сказать, что мы не сможем быть вместе, пока Джулия находится в таком состоянии. Это слишком тяжело для меня. Да и Эдвард, обвиняя меня за все случившееся, постоянно осыпает упреками.
– К черту Эдварда! Я сам с ним поговорю…
– Нет, Пол, он же все-таки отец Джулии. Кроме того, в его словах есть доля правды… – Ее голос внезапно затих, заглушаемый громким треском.
– Алло! Алло! – Пол нервно застучал по рычагу телефона. – Не клади трубку! Дай мне свой номер, я тебе сейчас перезвоню! Алло!
– Пол, ты слышишь меня? Куда ты пропал?
– Да-да, слышу, я здесь. Только не говори, что мы никогда не сможем быть вместе…
– Пол, я хочу, чтобы ты меня понял. Все намного серьезней, чем я думала. Процесс реабилитации может затянуться, понимаешь? Боюсь, что не смогу быть с тобой, пока моя дочь… – Ее слова снова утонули в многочисленных помехах на линии.
– Николь, ты нужна мне! Нужна сейчас! Это тоже очень серьезно!
– Я понимаю, Пол, но что же делать? Ты уже взрослый человек, а она еще ребенок и к тому же очень больной.
– Она просто тобой манипулирует!
– Как ты можешь?! Это жестоко, Пол!
– Ты готова уступить ей, потому что боишься оставаться сама собой. Тебе просто надоело наше нищенское существование, и ты решила вернуться к привычной для тебя роскоши.
– Боже мой, Пол, ты никак не хочешь меня понять! Твоя мать, кажется, была права, когда предупреждала, что ты еще слишком молод.
– А ты такая же глупая предательница, как и моя мать. Ты не понимаешь свою дочь, как и моя мать отказывается понимать меня!
– Разговор окончен, Пол. Меня ждет Эдвард.
– К черту Эдварда! Я жду тебя в тысячу раз сильнее, чем твой Эдвард. Алло! Алло! – Но в ответ доносилось, как насмешка, только эхо собственных слов: она положила трубку.
Николь опустила голову, закрыла лицо руками и горько заплакала. Как жаль, что Пол еще не повзрослел, хотя чисто внешне он выглядит вполне зрелым мужчиной! Это же просто безумие с его стороны – вторгаться в такое деликатное дело! Нет, сейчас она не в состоянии продолжать с ним какие бы то ни было отношения. Нужно немного подождать. На первом месте сейчас должна быть только Джулия.
***
Пол жил в доме отца почти две недели, а потом отыскал небольшую двухкомнатную квартиру в старом здании на Салливен-стрит, что в Гринич-Виллидж. В ней было все, в чем он сейчас нуждался, включая и доносившийся с улицы шум большого города. Это успокаивало его и создавало ощущение вечно бурлящего жизненного потока, что было очень важно для написания новой пьесы.
Кроме того, он дал объявление в одну из газет, и вскоре у него появились ученики. Все это так или иначе помогало ему на время забыть о своих проблемах с Николь и приносило хоть и маленький, но все же доход. Конечно, на самом деле он не мог забыть тот последний разговор, когда Николь повесила трубку и с тех пор больше не звонила. Он всеми силами пытался найти хоть какие-то оправдания ее поступку, но обида брала верх, лишая его сна, отдыха и, что самое главное, возможности нормально работать. Тем более что она впервые в жизни была с ним так бесцеремонна. Ее испорченная дурным воспитанием дочь, видимо, была неплохой актрисой, корчила из себя невинную жертву семейных неурядиц и вообще отказывалась говорить с матерью, играя на чувствительных струнах ее души. А Эдвард тем временем щедро оплачивал все их счета, давая понять, что с ним она будет жить как в раю. А что может предложить ей он? Ничего, кроме безграничной любви и оскорбительной романтики нищеты. Ну что ж, она в полной мере насладилась его любовью и теперь, вдруг решив, что с нее хватит, ушла.
А мать, как только узнала, что сын снял отдельную квартиру, сразу же напросилась в гости.
– Чудная квартирка! – восхищалась она, расхаживая взад и вперед. – Я сделаю тебе пару подушек для дивана и…
– Не надо суетиться, мама, – недовольно поморщился Пол. – Мне и так неплохо.
– Никакой суеты, сынок, – мило улыбнулась Энн. – Я знаю, что вся эта мебель тебе досталась от предыдущего хозяина и находится в неплохом состоянии, но вот ее цвет…
Пол вскочил на ноги и, подойдя к окну, демонстративно отвернулся от матери.
Энн мгновенно сменила тему разговора:
– Пол, ты успеваешь заниматься музыкой? Ведь у тебя так много учеников…
– Вполне. – У него действительно было много свободного времени, так как он практически не выходил из дому, не общался с друзьями и даже не отвечал на телефонные звонки.
– У тебя, наверное, маловато наличных денег.
– Нет, вполне достаточно.
– Мне известно, что твоя драгоценная Николь не захотела разговаривать с тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35