Только ты не особенно мешкай. И забудь, забудь, что услышала их — от меня. Обещаешь?
— Обещаю.
— Никому об этом ни слова. А особенно Эдуарду. Я могу на тебя положиться, Жислен? Если Эдуард узнает, что я больше доверяю в денежных делах не ему, а кому-то другому, он ужасно рассердится, и это все испортит…
— Ни слова, дорогая, клянусь…
Они обменялись взглядами, Луиза улыбнулась. Потом осторожным голосом четко выговорила:
— «Сеть отелей Ролфсона».
Словно тысячи колокольцев зазвенели в ушах Жислен, предупреждая об опасности, но на душе почему-то сделалось необыкновенно спокойно. Она уже предвкушала выгоды, которые сулила ей предательская тайна.
А на другой день Эдуард, сидя у себя в офисе, недоуменно вглядывался в столбцы цифр; напротив него сидел де Бельфор. Это была их первая после возвращения Эдуарда из Нью-Йорка встреча, причем на этот раз на ней настоял сам Эдуард. Тем не менее вид у де Бельфора был совершенно невозмутимый.
Эдуард снова пробежался усталым взглядом по цифрам. Как же он ругал себя за то, что позволил себе потерять целый день. У него накопилось столько дел, а он чем вчера занимался? Ну да, выбирал подарок для Катарины, читал сценарий очередного фильма Ангелини… а ему кто-то успел подложить часовую мину, и она зловеще тикает. Конечно, он не может уследить за всем, операцию с отелями Ролфсона он поручил де Бельфору — с того и спрос… но сам-то он как мог прошляпить опасный момент? Эдуард, все больше злясь на себя, тасовал листки с курсами акций. Наконец поднял голову от бумаг и ледяным тоном спросил:
— Пока я был в Нью-Йорке, мы с вами все время перезванивались. Почему вы мне ничего не сказали?
Де Бельфор развел руками.
— Я думал, вам досконально известно обо всем, что касается этой сделки. Насколько я понял в одной из наших бесед. Или я ошибаюсь? — с нагловатой небрежностью переспросил он.
У губ Эдуарда легли жесткие складки.
— Такая беседа у нас действительно была, и вы пообещали, что сами за всем проследите. Ведь вы знаете, что я был занят переговорами с «Партексом». А в Лондон ездили вы, вы должны были быть начеку. Ваша прямая обязанность. Ну а вчера? Вчера вы могли меня предупредить, когда я вернулся…
— Не стал беспокоить из-за такой безделицы. Я проанализировал ситуацию еще разок и решил, что пока поводов для беспокойства нет. На мой взгляд, нет.
— Понятно.
Тон де Бельфора стал несколько агрессивным, он терпеть не мог, когда с ним спорили. Эдуард в который раз погрузился в цифры и через некоторое время снова посмотрел на де Бельфора, в эти нагло-невозмутимые глаза:
— По цифрам ясно как божий день: что-то не так.
— По-моему, все нормально.
— Нормально? Да вы внимательней посмотрите.
Сейчас май. Уже с февраля цены на акции отелей Ролфсона постоянно растут.
— Особой драмы я тут не нахожу. — Де Бельфор пожал плечами. — Случается. Наша коммерческая тайна надежно охраняется. А от слухов никто не гарантирован. Рынок штука чувствительная, чуть что — глядишь, и цены подскочили.
— Вот именно. Подскочили. Это ясно, это я учитывал. Обычные скачки при переходе собственности из одних рук в другие. Но тут-то вырисовывается совсем иная картина. Стабильный рост начиная с февраля. Ни одного падения.
— Действительно, картина не совсем типичная, — поспешно согласился де Бельфор. — В финансовом деле не существует жестких канонов. Вернее сказать, из всякого правила бывают исключения. Вспомните, у Мэкиннона в пятьдесят девятом году было нечто подобное. Если рост цен продолжится, мы можем предложить за отели Ролфсона чуть большую, чем намечали, сумму. Все равно прибыль от нас никуда не денется. Впрочем, вряд ли нам понадобится набавлять. Не будет же курс до бесконечности подниматься. Упадет. Выждем еще недельку.
Эдуард нахмурился. Доводы де Бельфора были вполне убедительными, но тревога не уходила. С годами у финансистов развивается способность чувствовать рынок кожей, вырабатывается своего рода инстинкт. У Эдуарда этот инстинкт был от природы, а опыт обострил его до предела. Он снова перевел глаза на цифры — явно, явно что-то стряслось. Он снова принялся допрашивать де Бельфора:
— Так вы уверены, что информация о нашей сделке никуда не просочилась?
— Абсолютно. Во-первых, с самого начала мы ее тщательно закодировали. Во-вторых, название компании и назначенную нами цену знают четверо, от силы пятеро человек. Вот завтра, когда мы начнем распечатку уведомительных писем, остальным держателям акций ролфсоновских отелей действительно сложновато будет соблюсти конфиденциальность. Я и сам порядочно узнавал из подобных писем и поэтому с радостью придержал бы их печатание. Но и тут мы крайне осторожны. Договорились со скромненькой бирмингемской фирмой. Мы уже обращались к ним, и «Монтегю Смит» обращался. Раньше никаких сюрпризов не случалось.
— А в газетах — только об этом? Или ждать чего-нибудь похлеще?
Эдуард швырнул ему газетную вырезку. Де Бельфор мельком заглянул в текст.
— Этот блеф? Кому это интересно? Никто не клюнет на эту пачкотню. Шутки какого-то типа с Флит-стрит. Чистый блеф…
— Но тип определенно намекает на наши дела с Ролфсоном и возможный рост стоимости отелей.
Де Бельфор вздохнул:
— Мы уже обсуждали подобный вариант. Никто ни от чего не может быть застрахован. Но мне кажется, учитывая масштабы нашей сделки и первоначальную цену, нам нечего волноваться, даже если цены будут еще ползти вверх, и мы легко можем предположить, как среагируют на это совладельцы акций. В общем, — он выпрямился и расправил плечи, — я совершенно не вижу причин для паники…
— Кто-то скупает акции, — ледяным голосом обрезал Эдуард. — Вы же не глупец, вы же сам видите.
Кто-то скупает их, и регулярно, уже с февраля и по многу. Объяснение этому может быть только одно. Кто-то прознал о наших договоренностях с Ролфсоном.
— Да чепуха все это… — Де Бельфор повысил голос, но Эдуард будто не слышал его слов:
— Скупает и продолжает скупать. За три дня стоимость поднялась на семь пунктов. Кто-то не просто знает о нашей сделке, но и явно рассчитывает на перемену цены. И если это вправду произойдет, получит кругленькую сумму.
— Неделя у нас наверняка еще есть. — Де Бельфор поднялся, весь красный от злости. — От этих цифр сплошная головная боль. Убежден, через несколько дней курс упадет. Подождем.
— Я ждать не намерен.
— Но у нас нет других вариантов.
— Варианты всегда можно найти. — Эдуард тоже поднялся и посмотрел на де Бельфора тяжелым долгим взглядом. Потом очень спокойно произнес:
— Я отложу покупку отелей.
— Мы не можем откладывать, ни в коем случае.
Кровь еще сильнее прилила к крупному невыразительному лицу де Бельфора, потом резко отхлынула. Он вперил в Эдуарда белесые, почти бесцветные глаза. Эдуард терпеть не мог этого его холодного рыбьего взгляда. Де Бельфор почти мгновенно овладел собой и с нажимом произнес:
— Если мы пойдем на это, то выпустим инициативу из своих рук и уже не сможем диктовать свои условия. Если бы я не знал вас, то решил бы, что вы поддались панике. Нелепо. Нелепо из-за пустяка все загубить; все, что мне стоило не одного месяца работы…
Эдуард ничего не ответил. Он повернул и щелкнул рычажком коммутатора.
— Соедините меня с «Монтегю Смитом», лично с Ричардом Смитом.
Последовала пауза. Де Бельфор, молча отвернувшись, принялся с внезапным интересом разглядывать картину Ротко. Он услышал, как за его спиной Эдуард произнес очень спокойным, зловеще-спокойным голосом:
— Попросите его прервать совещание. Да, да, прямо сейчас, будьте добры.
Из окна роскошного номера гостиницы «Кап д'Антиб», занавешенного не менее роскошными портьерами, Льюис Синклер обозревал Средиземное море. Элен не было: ее опять умыкнули какие-то борзописцы, а Тэд, прочно обосновавшийся сзади на стуле, читал газету, терзая его уши бесконечным шуршанием. Льюис не чаял, когда Тэд учитается и выметется наконец вон.
Если ты гость кинофестиваля, то обязан тащиться именно в эту гостиницу — престиж, понимаете ли. Это простые смертные могли себе позволить жить не на выселках, а в самих Каннах, в «Карлтоне» или «Маджестике»; все «самые-самые», по словам Тэда, пасутся здесь, в этой распрекрасной и очень дорогой гостинице, от которой до города целых сорок минут езды.
«Сфера» оплатит счет, — утешил Тэд. — Нам необходим этот отель. Вернее, не нам, а Элен. Пусть видят, что она имеет обыкновение жить в отелях такого класса».
И вот они тут, в «отеле такого класса». Прикатили за четыре дня до начала фестиваля, чтобы Тэд мог слоняться по всяким «полезным» сборищам, а шустрый пресс-агент Элен Берни Альберг — по редакциям, набиваясь, где можно и нельзя, на интервью… А чем прикажете заниматься ему, Льюису? Понятно чем: плавать в бассейне; глушить виски; потом снова плавать.
Тэд опять с хрустом перевернул страницу, и Льюис со свирепым видом обернулся. Выразительный взгляд, похоже, возымел действие, поскольку Тэд, к удивлению Льюиса, почти сразу поднялся со стула.
— Так. Быстренько в ванную. Переодеваемся. Важно не опоздать.
Льюис пропустил эти слова мимо ушей. Страх Тэда опоздать действовал ему на нервы. Ну опоздают они. И что тогда? Подумаешь, какой-то очередной жулик, из тех, что умеют снимать сливки с кинофестиваля, решил закатить ужин. Насколько понял Льюис, этот умник сумел прибрать к рукам всю Ривьеру. Славно устроился: перепродает здешние виллы америкашкам, шурует направо и налево, а фестиваль помогает ему отлавливать будущих клиентов. Недаром он похож на разжиревшую акулу.
— Обещалась быть Сьюзен Джером, — самодовольно сообщил Тэд. Сьюзен считалась чуть ли не самым авторитетным в Америке кинокритиком.
— Ну и что? — пожал плечами Льюис.
— И глава Международной ассоциации актеров. Такие встречи весьма полезны, сам понимаешь.
— Полезны тебе. А мне эта Сьюзен нужна как нарыв в заднице.
— Ей нравятся наши фильмы, Льюис…
— Ей нравятся твои фильмы. Я читал последний ее панегирик и что-то не припомню, чтобы меня там упоминали.
Тэд с удрученной миной принялся насвистывать. Льюис опять красноречиво на него посмотрел — свист прекратился.
— Ты должен был сказать мне об этом. Должен. Я ведь в соседнем номере, а стены тонкие. Что же мне теперь, уши, что ли, затыкать? Я твой друг, Льюис, пойми. Ну с кем еще ты можешь поделиться?
Льюис ничего не ответил. Только вздохнул.
— Знаешь что? — сказал он. — Не пора ли тебе убраться отсюда к чертовой матери, а?
Тэд выполнил эту дружескую просьбу, так что Льюису не пришлось отходить от окна, в которое он глазел еще довольно долго.
Можно было пойти поплавать или прошвырнуться по саду, спуститься в бар, почитать газету, поспать, наконец. Льюис пытался выбрать самый соблазнительный вариант, но ему что-то не выбиралось. Ему ото всего было тошно.
Кончилось тем, что он плеснул в стакан джину, хорошенько разбавив его тоником и не пожалев льда. Со стаканом в руке снова подошел к окну. По дорожкам сада нетвердой из-за высоких каблучков-гвоздиков походкой прогуливалась весьма достойная внимания особа. Полупрозрачное белое платье эффектно облегало соблазнительные формы. С головы струилась блестящая грива ослепительно белых волос, девица опиралась на руку очень маленького старикашки, который был большой голливудской шишкой. Стефани Сандрелли, очередная модификация Мэрилин Монро. Льюиса по какому-то там случаю на каком-то там сборище знакомили с ними, и с этим старикашкой-агентом и с девицей. И что это было за сборище?.. А, какая разница. Изо дня в день новые имена, лица… как в тумане. Он плеснул себе еще джина. Элен опаздывала.
Явившись наконец, она прямо с порога произнесла тем самым ненавистным ему тоном:
— Ах, Льюис.
Упрек был робким, почти незаметным, но Льюис услышал его — и рассвирепел, этот ее тон всегда выводил его из себя.
Круто развернувшись, он пошел ей навстречу, Элен плотнее притворила дверь.
— Льюис, я опоздала. А еще нужно переодеться. Нет времени. Пожалуйста, не надо. Не сейчас.
Льюис не слушал ее. Он был уверен, что на этот раз все получится. Именно если так, в спешке; если она не будет отнекиваться, черт ее возьми…
Она покорилась почти сразу, не слишком его отговаривая. Льюис старался не смотреть ей в лицо. Он прижался лицом к ее шее, и все шло замечательно, наконец-то…
Но он неосторожно все-таки посмотрел и увидел то, что привык видеть, — жалость. И безнадежность. Он знал, и она знала… заранее. Элен попыталась его обнять, и стало еще хуже. Он вскочил и, сам того не ожидая, начал на нее кричать:
— Это из-за тебя. Только из-за тебя, черт возьми. Перед кинокамерой изобразишь что угодно — понарошку, а в настоящей постели с тобой делать нечего.
Тэд в соседнем номере наверняка все слышит. Ну и пусть: он специально повысил голос.
Должен же он хоть с кем-нибудь поделиться… А Тэд его лучший друг — это правда.
Кому еще такое расскажешь — кроме Тэда?
— …Сьюзен Джером. Грегори Герц — новый режиссер. Американец. Пробивной. Джо Стайн, председатель Эй-ай — Международной ассоциации актеров. Миссис Джо Стайн страшно заинтересовалась «Мезон Жасмэн». Я наплел им, что вилла принадлежала Колетт — ну, недельку-то она в ней провела…
Глаза Густава Нерваля, знаменитого торговца недвижимостью, жмурились от удовольствия. Они с Жислен сидели на балконе его номера в «Кап д'Антиб», и радушный хозяин перечислял очаровательной мадам Бельмон-Лаон приглашенных на сегодняшний ужин; как подобает хорошему рассказчику, самые впечатляющие имена он оставил на десерт.
— Тадеус Ангелини — видели его «Короткую стрижку»? Наверняка «Пальмовая ветвь» достанется этому фильму. А вот Элен Харт. Очень красива, очень обаятельна и очень, я полагаю, умна. При ней, естественно, супруг.
— М-м. Замечательно. — Жислен с интересом еще раз присмотрелась к хозяину. Этот смуглый крепыш обладал своеобразным обаянием и поразительной энергией, когда представлялась возможность заполучить деньги. Она не раз слышала о нем — на Ривьере он личность известная. И он тоже о ней слышал.
Жислен казалось, что их недавняя встреча в доме у их общих друзей явно была не случайной; впрочем, она могла и ошибиться. А еще Жислен казалось — и тут она тоже могла ошибиться, — что крепыш положил глаз на виллу баронессы де Шавиньи. И что она, Жислен, могла бы с ним сотрудничать, что он тоже прекрасно понимает. И действительно, лучше не придумаешь: Нерваль будет продавать прекрасные старинные, но частенько полуразрушенные виллы, а ее дело — вернуть им былой блеск и красоту.
— Так вы думаете, Джо Стайн купит ту виллу? Вы всегда так умасливаете своих клиентов?
Нерваль расхохотался.
— А вы как думали? Если ключ заело, его надо хорошенько промазать маслом, прежде чем поворачивать.
— А на что вам остальные гости?
— Исключительно для интерьера. Но интерьер тоже должен быть подходящим. Крупная рыба предпочитает плавать среди рыб не меньшего калибра. Для нас с вами никто из них не представляет интереса. Разве что Элен Харт. Через пару годиков она вполне может стать нашей клиенткой. Дайте-ка плескану вам в стаканчик, беби…
Он любил американизмы, возможно, ему нравилось, что они незатейливы, как сами американцы. Она смотрела, как он пересекал балкон, чтобы извлечь изо льда еще одну бутылку «Перье». Жислен улыбнулась и, потянувшись, подставила лицо солнышку.
Как удачно все складывалось, ей даже не верилось. Она жила у Луизы в одной из гостевых комнат, от ее виллы до этой гостиницы километров шестьдесят; жила себе в роскоши, которая не стоила ей ни гроша. На юге Франции у нее было полно друзей, работа на вилле шла своим чередом, и Жислен могла распоряжаться своим временем как угодно. А недавно встретила еще и этого Нерваля, встреча весьма полезная для ее карьеры. Гонорар, полученный от Ротшильдов, пятнадцать тысяч фунтов, она вложила в дрожжах. А для Эдуарда у нее, похоже, имелась такая информация, которая сделает его вечным ее должником, ведь он ненавидит де Бельфора, и вряд ли его обрадует, что де Бельфор стал финансовым наперсником его мамули; а сегодня она встретится с Элен Харт, которая не может не вызывать у нее жгучего ревнивого любопытства.
Сколько неожиданностей! Сколько замечательных неожиданностей! В свой следующий приезд в Париж она обязательно встретится с Эдуардом, расспросит, как ей быть с акциями этих отелей, изобразит, что слегка тревожится за Луизу… а потом постарается немного затянуть переделку виллы, и через месяц она все еще будет здесь… когда приедут Луиза и Эдуард…
Ну разве не замечательно! Давно она не чувствовала себя такой счастливой.
— Расскажите мне об Элен Харт, — попросила она Нерваля, когда он вернулся за стол, она уже поняла, что он знает всех и вся. — Кто она? Почему все от нее без ума?
— Спросите у Джо Стайна, какие сборы от ее последнего фильма. Он пытается заманить ее в свою Ассоциацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Обещаю.
— Никому об этом ни слова. А особенно Эдуарду. Я могу на тебя положиться, Жислен? Если Эдуард узнает, что я больше доверяю в денежных делах не ему, а кому-то другому, он ужасно рассердится, и это все испортит…
— Ни слова, дорогая, клянусь…
Они обменялись взглядами, Луиза улыбнулась. Потом осторожным голосом четко выговорила:
— «Сеть отелей Ролфсона».
Словно тысячи колокольцев зазвенели в ушах Жислен, предупреждая об опасности, но на душе почему-то сделалось необыкновенно спокойно. Она уже предвкушала выгоды, которые сулила ей предательская тайна.
А на другой день Эдуард, сидя у себя в офисе, недоуменно вглядывался в столбцы цифр; напротив него сидел де Бельфор. Это была их первая после возвращения Эдуарда из Нью-Йорка встреча, причем на этот раз на ней настоял сам Эдуард. Тем не менее вид у де Бельфора был совершенно невозмутимый.
Эдуард снова пробежался усталым взглядом по цифрам. Как же он ругал себя за то, что позволил себе потерять целый день. У него накопилось столько дел, а он чем вчера занимался? Ну да, выбирал подарок для Катарины, читал сценарий очередного фильма Ангелини… а ему кто-то успел подложить часовую мину, и она зловеще тикает. Конечно, он не может уследить за всем, операцию с отелями Ролфсона он поручил де Бельфору — с того и спрос… но сам-то он как мог прошляпить опасный момент? Эдуард, все больше злясь на себя, тасовал листки с курсами акций. Наконец поднял голову от бумаг и ледяным тоном спросил:
— Пока я был в Нью-Йорке, мы с вами все время перезванивались. Почему вы мне ничего не сказали?
Де Бельфор развел руками.
— Я думал, вам досконально известно обо всем, что касается этой сделки. Насколько я понял в одной из наших бесед. Или я ошибаюсь? — с нагловатой небрежностью переспросил он.
У губ Эдуарда легли жесткие складки.
— Такая беседа у нас действительно была, и вы пообещали, что сами за всем проследите. Ведь вы знаете, что я был занят переговорами с «Партексом». А в Лондон ездили вы, вы должны были быть начеку. Ваша прямая обязанность. Ну а вчера? Вчера вы могли меня предупредить, когда я вернулся…
— Не стал беспокоить из-за такой безделицы. Я проанализировал ситуацию еще разок и решил, что пока поводов для беспокойства нет. На мой взгляд, нет.
— Понятно.
Тон де Бельфора стал несколько агрессивным, он терпеть не мог, когда с ним спорили. Эдуард в который раз погрузился в цифры и через некоторое время снова посмотрел на де Бельфора, в эти нагло-невозмутимые глаза:
— По цифрам ясно как божий день: что-то не так.
— По-моему, все нормально.
— Нормально? Да вы внимательней посмотрите.
Сейчас май. Уже с февраля цены на акции отелей Ролфсона постоянно растут.
— Особой драмы я тут не нахожу. — Де Бельфор пожал плечами. — Случается. Наша коммерческая тайна надежно охраняется. А от слухов никто не гарантирован. Рынок штука чувствительная, чуть что — глядишь, и цены подскочили.
— Вот именно. Подскочили. Это ясно, это я учитывал. Обычные скачки при переходе собственности из одних рук в другие. Но тут-то вырисовывается совсем иная картина. Стабильный рост начиная с февраля. Ни одного падения.
— Действительно, картина не совсем типичная, — поспешно согласился де Бельфор. — В финансовом деле не существует жестких канонов. Вернее сказать, из всякого правила бывают исключения. Вспомните, у Мэкиннона в пятьдесят девятом году было нечто подобное. Если рост цен продолжится, мы можем предложить за отели Ролфсона чуть большую, чем намечали, сумму. Все равно прибыль от нас никуда не денется. Впрочем, вряд ли нам понадобится набавлять. Не будет же курс до бесконечности подниматься. Упадет. Выждем еще недельку.
Эдуард нахмурился. Доводы де Бельфора были вполне убедительными, но тревога не уходила. С годами у финансистов развивается способность чувствовать рынок кожей, вырабатывается своего рода инстинкт. У Эдуарда этот инстинкт был от природы, а опыт обострил его до предела. Он снова перевел глаза на цифры — явно, явно что-то стряслось. Он снова принялся допрашивать де Бельфора:
— Так вы уверены, что информация о нашей сделке никуда не просочилась?
— Абсолютно. Во-первых, с самого начала мы ее тщательно закодировали. Во-вторых, название компании и назначенную нами цену знают четверо, от силы пятеро человек. Вот завтра, когда мы начнем распечатку уведомительных писем, остальным держателям акций ролфсоновских отелей действительно сложновато будет соблюсти конфиденциальность. Я и сам порядочно узнавал из подобных писем и поэтому с радостью придержал бы их печатание. Но и тут мы крайне осторожны. Договорились со скромненькой бирмингемской фирмой. Мы уже обращались к ним, и «Монтегю Смит» обращался. Раньше никаких сюрпризов не случалось.
— А в газетах — только об этом? Или ждать чего-нибудь похлеще?
Эдуард швырнул ему газетную вырезку. Де Бельфор мельком заглянул в текст.
— Этот блеф? Кому это интересно? Никто не клюнет на эту пачкотню. Шутки какого-то типа с Флит-стрит. Чистый блеф…
— Но тип определенно намекает на наши дела с Ролфсоном и возможный рост стоимости отелей.
Де Бельфор вздохнул:
— Мы уже обсуждали подобный вариант. Никто ни от чего не может быть застрахован. Но мне кажется, учитывая масштабы нашей сделки и первоначальную цену, нам нечего волноваться, даже если цены будут еще ползти вверх, и мы легко можем предположить, как среагируют на это совладельцы акций. В общем, — он выпрямился и расправил плечи, — я совершенно не вижу причин для паники…
— Кто-то скупает акции, — ледяным голосом обрезал Эдуард. — Вы же не глупец, вы же сам видите.
Кто-то скупает их, и регулярно, уже с февраля и по многу. Объяснение этому может быть только одно. Кто-то прознал о наших договоренностях с Ролфсоном.
— Да чепуха все это… — Де Бельфор повысил голос, но Эдуард будто не слышал его слов:
— Скупает и продолжает скупать. За три дня стоимость поднялась на семь пунктов. Кто-то не просто знает о нашей сделке, но и явно рассчитывает на перемену цены. И если это вправду произойдет, получит кругленькую сумму.
— Неделя у нас наверняка еще есть. — Де Бельфор поднялся, весь красный от злости. — От этих цифр сплошная головная боль. Убежден, через несколько дней курс упадет. Подождем.
— Я ждать не намерен.
— Но у нас нет других вариантов.
— Варианты всегда можно найти. — Эдуард тоже поднялся и посмотрел на де Бельфора тяжелым долгим взглядом. Потом очень спокойно произнес:
— Я отложу покупку отелей.
— Мы не можем откладывать, ни в коем случае.
Кровь еще сильнее прилила к крупному невыразительному лицу де Бельфора, потом резко отхлынула. Он вперил в Эдуарда белесые, почти бесцветные глаза. Эдуард терпеть не мог этого его холодного рыбьего взгляда. Де Бельфор почти мгновенно овладел собой и с нажимом произнес:
— Если мы пойдем на это, то выпустим инициативу из своих рук и уже не сможем диктовать свои условия. Если бы я не знал вас, то решил бы, что вы поддались панике. Нелепо. Нелепо из-за пустяка все загубить; все, что мне стоило не одного месяца работы…
Эдуард ничего не ответил. Он повернул и щелкнул рычажком коммутатора.
— Соедините меня с «Монтегю Смитом», лично с Ричардом Смитом.
Последовала пауза. Де Бельфор, молча отвернувшись, принялся с внезапным интересом разглядывать картину Ротко. Он услышал, как за его спиной Эдуард произнес очень спокойным, зловеще-спокойным голосом:
— Попросите его прервать совещание. Да, да, прямо сейчас, будьте добры.
Из окна роскошного номера гостиницы «Кап д'Антиб», занавешенного не менее роскошными портьерами, Льюис Синклер обозревал Средиземное море. Элен не было: ее опять умыкнули какие-то борзописцы, а Тэд, прочно обосновавшийся сзади на стуле, читал газету, терзая его уши бесконечным шуршанием. Льюис не чаял, когда Тэд учитается и выметется наконец вон.
Если ты гость кинофестиваля, то обязан тащиться именно в эту гостиницу — престиж, понимаете ли. Это простые смертные могли себе позволить жить не на выселках, а в самих Каннах, в «Карлтоне» или «Маджестике»; все «самые-самые», по словам Тэда, пасутся здесь, в этой распрекрасной и очень дорогой гостинице, от которой до города целых сорок минут езды.
«Сфера» оплатит счет, — утешил Тэд. — Нам необходим этот отель. Вернее, не нам, а Элен. Пусть видят, что она имеет обыкновение жить в отелях такого класса».
И вот они тут, в «отеле такого класса». Прикатили за четыре дня до начала фестиваля, чтобы Тэд мог слоняться по всяким «полезным» сборищам, а шустрый пресс-агент Элен Берни Альберг — по редакциям, набиваясь, где можно и нельзя, на интервью… А чем прикажете заниматься ему, Льюису? Понятно чем: плавать в бассейне; глушить виски; потом снова плавать.
Тэд опять с хрустом перевернул страницу, и Льюис со свирепым видом обернулся. Выразительный взгляд, похоже, возымел действие, поскольку Тэд, к удивлению Льюиса, почти сразу поднялся со стула.
— Так. Быстренько в ванную. Переодеваемся. Важно не опоздать.
Льюис пропустил эти слова мимо ушей. Страх Тэда опоздать действовал ему на нервы. Ну опоздают они. И что тогда? Подумаешь, какой-то очередной жулик, из тех, что умеют снимать сливки с кинофестиваля, решил закатить ужин. Насколько понял Льюис, этот умник сумел прибрать к рукам всю Ривьеру. Славно устроился: перепродает здешние виллы америкашкам, шурует направо и налево, а фестиваль помогает ему отлавливать будущих клиентов. Недаром он похож на разжиревшую акулу.
— Обещалась быть Сьюзен Джером, — самодовольно сообщил Тэд. Сьюзен считалась чуть ли не самым авторитетным в Америке кинокритиком.
— Ну и что? — пожал плечами Льюис.
— И глава Международной ассоциации актеров. Такие встречи весьма полезны, сам понимаешь.
— Полезны тебе. А мне эта Сьюзен нужна как нарыв в заднице.
— Ей нравятся наши фильмы, Льюис…
— Ей нравятся твои фильмы. Я читал последний ее панегирик и что-то не припомню, чтобы меня там упоминали.
Тэд с удрученной миной принялся насвистывать. Льюис опять красноречиво на него посмотрел — свист прекратился.
— Ты должен был сказать мне об этом. Должен. Я ведь в соседнем номере, а стены тонкие. Что же мне теперь, уши, что ли, затыкать? Я твой друг, Льюис, пойми. Ну с кем еще ты можешь поделиться?
Льюис ничего не ответил. Только вздохнул.
— Знаешь что? — сказал он. — Не пора ли тебе убраться отсюда к чертовой матери, а?
Тэд выполнил эту дружескую просьбу, так что Льюису не пришлось отходить от окна, в которое он глазел еще довольно долго.
Можно было пойти поплавать или прошвырнуться по саду, спуститься в бар, почитать газету, поспать, наконец. Льюис пытался выбрать самый соблазнительный вариант, но ему что-то не выбиралось. Ему ото всего было тошно.
Кончилось тем, что он плеснул в стакан джину, хорошенько разбавив его тоником и не пожалев льда. Со стаканом в руке снова подошел к окну. По дорожкам сада нетвердой из-за высоких каблучков-гвоздиков походкой прогуливалась весьма достойная внимания особа. Полупрозрачное белое платье эффектно облегало соблазнительные формы. С головы струилась блестящая грива ослепительно белых волос, девица опиралась на руку очень маленького старикашки, который был большой голливудской шишкой. Стефани Сандрелли, очередная модификация Мэрилин Монро. Льюиса по какому-то там случаю на каком-то там сборище знакомили с ними, и с этим старикашкой-агентом и с девицей. И что это было за сборище?.. А, какая разница. Изо дня в день новые имена, лица… как в тумане. Он плеснул себе еще джина. Элен опаздывала.
Явившись наконец, она прямо с порога произнесла тем самым ненавистным ему тоном:
— Ах, Льюис.
Упрек был робким, почти незаметным, но Льюис услышал его — и рассвирепел, этот ее тон всегда выводил его из себя.
Круто развернувшись, он пошел ей навстречу, Элен плотнее притворила дверь.
— Льюис, я опоздала. А еще нужно переодеться. Нет времени. Пожалуйста, не надо. Не сейчас.
Льюис не слушал ее. Он был уверен, что на этот раз все получится. Именно если так, в спешке; если она не будет отнекиваться, черт ее возьми…
Она покорилась почти сразу, не слишком его отговаривая. Льюис старался не смотреть ей в лицо. Он прижался лицом к ее шее, и все шло замечательно, наконец-то…
Но он неосторожно все-таки посмотрел и увидел то, что привык видеть, — жалость. И безнадежность. Он знал, и она знала… заранее. Элен попыталась его обнять, и стало еще хуже. Он вскочил и, сам того не ожидая, начал на нее кричать:
— Это из-за тебя. Только из-за тебя, черт возьми. Перед кинокамерой изобразишь что угодно — понарошку, а в настоящей постели с тобой делать нечего.
Тэд в соседнем номере наверняка все слышит. Ну и пусть: он специально повысил голос.
Должен же он хоть с кем-нибудь поделиться… А Тэд его лучший друг — это правда.
Кому еще такое расскажешь — кроме Тэда?
— …Сьюзен Джером. Грегори Герц — новый режиссер. Американец. Пробивной. Джо Стайн, председатель Эй-ай — Международной ассоциации актеров. Миссис Джо Стайн страшно заинтересовалась «Мезон Жасмэн». Я наплел им, что вилла принадлежала Колетт — ну, недельку-то она в ней провела…
Глаза Густава Нерваля, знаменитого торговца недвижимостью, жмурились от удовольствия. Они с Жислен сидели на балконе его номера в «Кап д'Антиб», и радушный хозяин перечислял очаровательной мадам Бельмон-Лаон приглашенных на сегодняшний ужин; как подобает хорошему рассказчику, самые впечатляющие имена он оставил на десерт.
— Тадеус Ангелини — видели его «Короткую стрижку»? Наверняка «Пальмовая ветвь» достанется этому фильму. А вот Элен Харт. Очень красива, очень обаятельна и очень, я полагаю, умна. При ней, естественно, супруг.
— М-м. Замечательно. — Жислен с интересом еще раз присмотрелась к хозяину. Этот смуглый крепыш обладал своеобразным обаянием и поразительной энергией, когда представлялась возможность заполучить деньги. Она не раз слышала о нем — на Ривьере он личность известная. И он тоже о ней слышал.
Жислен казалось, что их недавняя встреча в доме у их общих друзей явно была не случайной; впрочем, она могла и ошибиться. А еще Жислен казалось — и тут она тоже могла ошибиться, — что крепыш положил глаз на виллу баронессы де Шавиньи. И что она, Жислен, могла бы с ним сотрудничать, что он тоже прекрасно понимает. И действительно, лучше не придумаешь: Нерваль будет продавать прекрасные старинные, но частенько полуразрушенные виллы, а ее дело — вернуть им былой блеск и красоту.
— Так вы думаете, Джо Стайн купит ту виллу? Вы всегда так умасливаете своих клиентов?
Нерваль расхохотался.
— А вы как думали? Если ключ заело, его надо хорошенько промазать маслом, прежде чем поворачивать.
— А на что вам остальные гости?
— Исключительно для интерьера. Но интерьер тоже должен быть подходящим. Крупная рыба предпочитает плавать среди рыб не меньшего калибра. Для нас с вами никто из них не представляет интереса. Разве что Элен Харт. Через пару годиков она вполне может стать нашей клиенткой. Дайте-ка плескану вам в стаканчик, беби…
Он любил американизмы, возможно, ему нравилось, что они незатейливы, как сами американцы. Она смотрела, как он пересекал балкон, чтобы извлечь изо льда еще одну бутылку «Перье». Жислен улыбнулась и, потянувшись, подставила лицо солнышку.
Как удачно все складывалось, ей даже не верилось. Она жила у Луизы в одной из гостевых комнат, от ее виллы до этой гостиницы километров шестьдесят; жила себе в роскоши, которая не стоила ей ни гроша. На юге Франции у нее было полно друзей, работа на вилле шла своим чередом, и Жислен могла распоряжаться своим временем как угодно. А недавно встретила еще и этого Нерваля, встреча весьма полезная для ее карьеры. Гонорар, полученный от Ротшильдов, пятнадцать тысяч фунтов, она вложила в дрожжах. А для Эдуарда у нее, похоже, имелась такая информация, которая сделает его вечным ее должником, ведь он ненавидит де Бельфора, и вряд ли его обрадует, что де Бельфор стал финансовым наперсником его мамули; а сегодня она встретится с Элен Харт, которая не может не вызывать у нее жгучего ревнивого любопытства.
Сколько неожиданностей! Сколько замечательных неожиданностей! В свой следующий приезд в Париж она обязательно встретится с Эдуардом, расспросит, как ей быть с акциями этих отелей, изобразит, что слегка тревожится за Луизу… а потом постарается немного затянуть переделку виллы, и через месяц она все еще будет здесь… когда приедут Луиза и Эдуард…
Ну разве не замечательно! Давно она не чувствовала себя такой счастливой.
— Расскажите мне об Элен Харт, — попросила она Нерваля, когда он вернулся за стол, она уже поняла, что он знает всех и вся. — Кто она? Почему все от нее без ума?
— Спросите у Джо Стайна, какие сборы от ее последнего фильма. Он пытается заманить ее в свою Ассоциацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28