– Не знаю, Бо. Все это слишком неожиданно и сложно.– Поговори об этом с Полем. Это правильно, это хорошо. Так и должно было быть в конечном счете, – сказал он.После того как мы повесили трубки, я еще постояла немного, сердце билось тяжело и быстро. Конечно, это была возможность, но она таила в себе массу опасностей. Мне придется превратиться в свою сестру, стать Жизель, но ведь мы были такие разные. Смогу ли я сделать это достаточно хорошо, чтобы всех одурачить и навечно остаться с Бо? «Для любви, если она достаточно сильна, – подумала я, – нет ничего невозможного. Может быть, это как раз тот самый случай?»Я глубоко вздохнула, вернулась в кабинет и рассказала Полю, что произошло и что предложил Бо. Он сидел и с удивительным спокойствием слушал эту историю и фантастическое предложение. Потом он поднялся и пошел к окну. Он стоял там бесконечно долго.– Ты никогда не перестанешь любить его, – проговорил он с горечью. – Я был дурак, когда думал иначе. Если бы я только послушал свою мать… – Он тяжело вздохнул и повернулся.– Я не могу ничего сделать со своим чувством к нему, Поль.Он кивнул и глубоко задумался.– А может, тебе нужно пожить с ним, чтобы понять, что он за человек на самом деле. Может, тогда ты поймешь разницу между нами.– Поль, я люблю тебя за то, что ты сделал для Перл и меня и за твою преданность, но наш брак – неполноценный. Кроме того, мы однажды договорились, что, если один из нас полюбит, другой не будет мешать.Он кивнул.– Каким я был мечтателем, когда обещал это тебе на галерее бабушки Кэтрин. Ну хорошо, – продолжал он, и губы его скривились в улыбке. – Наконец-то я смогу подарить тебе настоящее счастье. – Глаза его радостно вспыхнули от пришедшей мысли. – Даже больше, чем вы с Бо могли бы ожидать. – Он помолчал, на его лице отразилась твердая решимость.– Что? – спросила я, не дыша.– Позвони Бо и скажи ему, что мы перевезем Жизель сюда, – сказал он.– Что?– Он прав. Какая ей теперь разница? Мы с тобой поедем завтра после ленча на ранчо. У меня есть важное дело. Мы сделаем вид, будто едем немного отдохнуть, а затем я вернусь с Жизель и расскажу, что это ты пострадала от энцефалита. Я устрою для нее удобную комнату наверху и найму медсестер на круглые сутки. Поскольку у нее провалы в памяти, разум замутнен и большую часть времени она находится в полусознательном состоянии, это будет нетрудно.– Ты сделаешь это для меня? – спросила я, не веря.Он улыбнулся:– Я так сильно люблю тебя, Руби. Может, теперь ты действительно поймешь.– Но я не могу так поступить с тобой, Поль. Это было бы слишком тяжело и несправедливо.– Ничего. В этом большом доме я даже не замечу таких неудобств, – сказал он.– Я не только это имею в виду. Тебе ведь тоже нужно прожить свою жизнь, – настаивала я.– Я и проживу. По-своему. Давай звони Бо.У него был такой странный взгляд. Я почувствовала, что он верит, что это каким-то образом однажды вернет меня к нему. Каковы бы ни были причины, это, конечно, меняло дело.Я направилась было звонить Бо и вдруг замерла, сраженная неожиданной мыслью.– Мы не можем сделать это, Поль. Это невозможно.– Почему?– Перл! – сказала я. – Если я – Жизель, что станется с ней?Поль подумал минуту и затем кивнул.– Учитывая, что ты якобы серьезно больна и что наша няня уехала, чтобы позаботиться о своей собственной семье, я отвезу ее пожить у тети с дядей, пока не кончится этот ад в Кипарисовой роще. На данном этапе это будет выглядеть правдоподобно.Я была потрясена тем, как быстро он все продумал.– О Поль, я не заслуживаю такой доброты и жертвы. В самом деле, – вскричала я.Он холодно улыбнулся.– Ты ведь будешь время от времени приезжать сюда и навещать свою больную сестру, не правда ли? – спросил он, и я поняла, что таким странным способом он надеялся привязать меня к себе.– Конечно, хотя Жизель было бы безразлично.– Осторожно, – предупредил он и еще раз ухмыльнулся. – Не будь слишком милой, а то люди скажут… что это нашло на нее? Она не в себе эти дни.– Да, – сказала я, понимая, какой огромный вызов принимаю. У меня не было уверенности в себе. Хотя я должна была чувствовать себя счастливой от одной мысли навсегда остаться женой Бо. Может, этого достаточно для счастья. Ради Перл и себя, я молилась, чтобы так и было. Книга вторая 11. Ничего страшного Бо был взволнован и счастлив от предложения Поля, меня же беспокоило желание Поля участвовать в этом. О чем он думал? На что он надеялся в итоге? Всю ночь я ворочалась в постели, преследуемая мыслями о том, как все может обернуться, если обман раскроется. А уж если это случится, люди захотят узнать больше, и тогда выплывет наружу правда обо мне и Поле со всеми грехами прошлого. Не только мы с Перл будем опозорены, но и семья Тейтов пострадает. Риск был огромный. Я была уверена, что Поль понимает это так же, как и я, но он готов был удержать меня, даже в такой странной форме.Когда утром я проснулась, то сначала подумала, что все это мне приснилось, пока Поль не постучал в дверь, чтобы сказать, что в два часа мы уезжаем в загородный дом Дюма. Он подсчитал, что дорога на ранчо займет у нас около трех часов. У меня по спине пробежала дрожь недоброго предчувствия. Я встала и начала собирать вещи, еле двигаясь, пытаясь сообразить, что брать, а что нет.Поскольку наши с Жизель вкусы во многом отличались, я решила оставить большую часть вещей, взяла только драгоценности и то, что было наиболее дорого и памятно. Я упаковала как можно больше вещей Перл, насколько это было возможно, чтобы не вызвать подозрений. Ведь предполагалось, что мы уезжаем всего на несколько дней.Складывая вещи Перл в ее маленький чемоданчик, я подумала, как странно будет притворяться, что я ей – всего лишь тетя, а не мама. К счастью, Перл еще достаточно мала, и, когда она будет называть меня «мама», люди подумают, что она просто путает меня с Жизель. Сейчас это было не таким уж важным. Я боялась того, что будет потом, когда она достаточно вырастет, чтобы все понять, и мне придется рассказать ей правду, почему мы с ее отцом поступили так и почему я взяла имя моей сестры. Я беспокоилась, как это повлияет на ее отношение к нам.Я провела утро, бродя с Перл по Кипарисовой роще, стараясь запечатлеть все в своей памяти, как будто никогда больше не увижу. Я знала, что, когда бы ни вернулась, все будет выглядеть для меня по-другому, я уже не буду думать об этом месте как о своем доме, это будет дом моей сестры, который нужно посещать и который мне как бы неприятен. Я должна буду вести себя так, как будто бухта для меня такая же чужая, как Китай, ибо именно так на нее реагировала Жизель.Труднее всего будет притворяться, что я ненавижу бухту: как бы я ни старалась, вряд ли я смогу быть очень убедительной в этом. Конечно, мое сердце не позволит мне насмехаться над миром, в котором я выросла и который любила всей душой.Пока Перл спала, я пошла в студию сложить вещи, которые хотела защитить от разрушительного воздействия времени. В качестве своей сестры Жизель мне придется рисовать и писать тайком. Как только разлетится новость, что Руби – инвалид в полусознательном состоянии с помутившимся разумом, новые картины нельзя будет больше выставлять в галерее, но я утешалась тем, что всегда писала их не ради славы и денег, а для собственного удовлетворения.Поль вернулся к ленчу, который оказался трудным для нас обоих. Никто не говорил об этом, но мы оба знали, что это – последняя трапеза, за которой мы сидим как муж и жена. Важно было не подать вида прислуге. Мы то и дело смотрели друг на друга через стол, как будто только что познакомились и не знали, с чего начать разговор. Дважды мы начинали говорить одновременно.– Ну, говори, – сказал он опять.– Нет, на этот раз ты говори, – настаивала я.– Я обещаю тебе, что студия всегда будет содержаться в чистоте. Может, вы с Бо приедете отдохнуть, и ты сможешь проскользнуть туда и поработать, если захочешь. Я просто скажу, что работа была завершена, прежде чем Руби так сильно заболела.Я кивнула, хотя не думала, что это когда-нибудь случится. Хотя не я, а Жизель подхватила энцефалит, мне было странно говорить о себе как о тяжелобольной. Я представила себе реакцию окружающих, которую я не увижу, потому что меня уже не будет. Сестры Поля, конечно, очень расстроятся. А его мать, вероятно, будет даже рада, хотя отец, наверное, все же опечалится, ведь мы неплохо ладили, несмотря на отношение ко мне Глэдис. Слуги будут переживать. И конечно, прольется немало слез.Как только новость распространится по бухте, все люди, которые знали меня, ужасно расстроятся. Многие из друзей бабушки Кэтрин пойдут в церковь и поставят мне свечку. Когда я представила себе эти сцены одну за другой, то почувствовала себя виноватой в этом горе, основанном на огромном обмане, и беспокойно заерзала на стуле.– С тобой все в порядке? – спросил Поль, когда убрали со стола.– Да, – ответила я, но слезы жгли мне глаза, и я чувствовала, как меня бросает в жар. Комната вдруг превратилась в печь. – Я сейчас вернусь, – всхлипнула я и резко поднялась.– Руби!Я выбежала из столовой в ванную комнату, чтобы охладить водой щеки и лоб. Когда я посмотрела в зеркало, то увидела, что кровь отлила от лица и оно сделалось белым как полотно.«Ты будешь наказана за это, – предупредила я свое отражение. – Когда-нибудь ты тоже серьезно заболеешь».В голове у меня все смешалось. Может, положить этому конец, пока еще не поздно? В дверь негромко постучались.– Руби, Бо звонит, – сказал Поль. – С тобой все в порядке?– Да. Иду, Поль. Спасибо.Я еще раз смочила лицо холодной водой, быстро вытерла его насухо и пошла в кабинет, чтобы поговорить без свидетелей.– Алло.– Поль сказал, ты не очень хорошо с этим справляешься. С тобой все в порядке?– Нет.– Но ты ведь не передумала, правда? – спросил он голосом, дрогнувшим от волнения. Я глубоко вздохнула. – Все продумано, – добавил он, прежде чем я успела ответить. – Я подготовлю фургон, вроде «скорой помощи», чтобы мы могли перевезти ее в Кипарисовую рощу под твоим именем. Я поеду следом на машине Поля и помогу устроить ее в доме. Он все еще хочет пойти на это, да?– Да, но… Бо… что, если я не смогу сделать этого?– Ты можешь. Ты должна, Руби, я люблю тебя и ты любишь меня, и у нас дочь, которую мы должны вместе воспитать. Так и должно быть. У нас есть шанс нанести поражение судьбе. Давай не будем им бросаться. Я обещаю. Я всегда буду рядом с тобой. Я позабочусь, чтобы все получилось.Ободренная его словами, я почувствовала, как ко мне возвращается самообладание. На лицо вернулись краски, и сердце перестало стучать как сумасшедшее.– Хорошо, Бо. Мы приедем.– Хорошо. Я люблю тебя. – Он повесил трубку.Я услышала щелчок и поняла, что Поль подслушивал наш разговор, но я не собиралась смущать его тем, что знаю об этом. Он ушел, чтобы завершить последние приготовления, а я забрала Перл после ее дневного сна и накормила. Потом отнесла ее к себе в комнату. Мой чемоданчик сиротливо стоял у туалетного столика. Я так мало брала с собой; но когда вернулась в бухту, то привезла еще меньше, напомнила я себе.Я стала нервничать. Минуты казались часами. Выглянув в окно, я увидела, как с юго-запада наплывают облака. Они постепенно сгущались. Ветер усилился, надвигалась буря. «Дурное предзнаменование», – подумала я, задрожала и обхватила себя руками. Неужели Природа и Бухта сговорились удержать меня от этого поступка? Бабушка Кэтрин могла бы сказать что-то в этом роде, если бы была сейчас рядом. Вспыхнула молния, и послышался раскат грома, от которого, казалось, содрогнулся дом.Вскоре после двух Поль заглянул в мою комнату.– Готова?Я еще раз огляделась и кивнула. У меня дрожали колени, в душе было пусто, но я взяла на руки Перл и наклонилась, чтобы поднять сумку.– Я возьму, – остановил он и подхватил ее прежде меня. Он пристально взглянул мне в глаза, пытаясь понять мои чувства, но я быстро отвернулась.– Ты будешь скучать по всему здесь, Руби, – сказал он, пронзая меня взглядом твердым, как алмаз. – Как бы ни противилась этому, будешь. Бухта такая же часть тебя, как и меня. Вот почему ты вернулась в нее, когда была в беде.– Это не значит, что я никогда не вернусь, Поль.– Как только мы начнем представление, ты уже не сможешь вернуться сюда в качестве Руби, – резко напомнил он мне.– Знаю.– Ты, должно быть, действительно любишь его, если идешь на все это, чтобы быть с ним, – произнес он голосом, дрогнувшим от горя.Я не ответила, он вздохнул и посмотрел в окно на каналы. «Бедный Поль, – подумала я. – Он едва сдерживался от ярости и гнева на Бо и меня, но он любил меня и оставался наедине со своим отчаянием и разочарованием».– Независимо от того, что я только что сказал, – проговорил он тихо, – если он будет к тебе плохо относиться или предаст тебя, или случится что-то непредвиденное, я найду способ, чтобы ты смогла вернуться, – пообещал он и повернулся, чтобы внимательно посмотреть на меня. – Я бы мир перевернул вверх тормашками, чтобы вернуть тебя, – добавил он.«Поэтому он принимает такое участие? – подумала я. – Потому что хочет быть наготове, случись что не так?» В глубине души я знала, что бы Поль ни говорил и ни делал, он никогда меня не предаст.Он пошел в комнату Перл, чтобы взять чемодан с вещами, которые я упаковала для нее, и все мы быстро спустились по лестнице.Начался дождь, дворники сновали по ветровому стеклу. Когда мы проехали подъездную дорожку, я обернулась, чтобы еще раз взглянуть на великолепный дом. «Наши жизни наполнены такими разными прощаниями», – подумала я. Мы прощаемся с людьми, которых любим, кого знали большую часть своей жизни, но мы прощаемся и с местами тоже, особенно с теми, которые стали частью нас самих. Прежде я уже прощалась с бухтой, но всегда верила, что, если вернусь, она останется для меня прежней. Странно, но я чувствовала, будто предаю и ее тоже, и мне было интересно, так ли неохотно прощает тебя место, как это делают люди.Дождь лил как из ведра. Было влажно, меня знобило. Я проверила Перл, но ей, казалось, было спокойно и удобно.– Мы готовы уехать на край света, чтобы быть с тем, кого любим, – внезапно тихо заговорил Поль. – Взрослый человек ведет себя как мальчишка, готовый на все, чтобы казаться взрослым мужчиной. Мы рискуем своей репутацией, жертвуем всем на свете, бросаем вызов нашим родителям, религиозным убеждениям, совершаем нелогичные глупые поступки, непрактичные, бессмысленные, и все это ради мгновения, о котором мы думаем, как о неземном экстазе.– Да, – сказала я. – Все, что ты говоришь – правда, но знание правды не останавливает нас от свершения этих поступков.– Я знаю, – горько ответил он, – и понимаю лучше, чем ты думаешь. Ты никогда до конца не могла понять меня, понять, почему я так сильно хотел быть с тобой, но у меня такое ощущение, что теперь ты оценила мои чувства к тебе.– Да, – отозвалась я.– Хорошо. Потому что, знаешь, Руби? – Он обдал меня ледяным взглядом. – Когда-нибудь ты вернешься. Он сказал это с такой уверенностью, что я почувствовала холод в сердце. Потом он свернул на главное шоссе и прибавил скорость, стремительно унося нас в мою новую судьбу с такой яростью, что у меня перехватило дыхание.В поездке Перл заснула. Она обычно засыпала в машине. Часа через два дождь начал стихать, и сквозь разрывы в облаках проглянуло солнце. Поль заранее изучил дорогу, и вскоре мы прибыли на место, точно следуя указаниям Бо.Основное здание, которое Дафни называла своим ранчо, походило на крепость. У него была остроконечная двускатная крыша со шпилями, пиками, острыми башенками, фронтонами и двумя фигурными дымоходами, по краю крыши шла металлическая окантовка причудливого литья, окна и двери были сделаны в форме арок. Справа стояло два маленьких коттеджа для слуг и обслуживающих участок рабочих, а за ними, примерно в тысяче ярдов, находились конюшни с верховыми лошадьми и амбар. В собственность входили поля, небольшие рощицы и ручей, протекающий в северной части участка.Как в старых французских замках, здесь были прекрасные сады, два бельведера на центральном газоне, многочисленные скамейки, стулья и каменные фонтаны. Когда мы прибыли, рабочие были поглощены делом: подравнивали живые изгороди и пропалывали сорняки. Они представляли собой пожилую пару и лишь на мгновение оторвались от работы и взглянули на нас с любопытством, но потом так быстро отвернулись, что это было похоже на удар хлыста.Бо появился в дверях, прежде чем мы припарковали свою машину. Он жестами показал нам, чтобы мы поторопились войти. Перл все еще спала, веки ее слегка дрогнули, когда я взяла ее на руки и пошла вслед за Полем в дом. Бо сделал шаг назад, нежно улыбаясь мне. – С тобой все в порядке? – спросил он.– Да, – ответила я, хотя меня и сковала парализующая немота во всем теле.Поль и Бо мгновение смотрели друг на друга, Бо помрачнел, глаза его сузились, и взгляд потух.– Нам лучше поспешить, – проговорил он.– Веди, – резко ответил Поль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35